Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Апдайк Джон. Иствикские ведьмы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
сказал он. - Оставайтесь, примите ванну. Именно это я и сам собираюсь сделать. Я провонял. - Ванну? - повторила Сьюки. - Я могу принять ее и дома. - Дома? Но моя ванна отделана тиком. Два с половиной на два с половиной метра, - сказал он, так резко повернув голову, что пушистый Тамкин в испуге спрыгнул с его колен. - А пока мы хорошенько отмокнем, Фидель успеет приготовить паэлью или тамалес [кукуруза с мясом и перцем (исп.)] или что-нибудь еще. - Тамаль, и тамаль, и тамаль, - безвольно повторяла Джейн Смарт. Она сидела на диване с краю рядом со Сьюки, ее сердитый, как показалось Александре, профиль четко вырисовывался. Самая маленькая из них, она, стараясь не отставать, выпила больше всех. Джейн почувствовала взгляд Александры и посмотрела на нее покрасневшими глазами. - А ты как, Лекса? Какие у тебя соображения? - Ну, - раздался неспешный ответ. - Я _действительно_ грязная, и у меня все тело ломит. Три сета подряд - это слишком для такой старушки. - После ванны вы почувствуете себя на миллион долларов, - уверил ее Ван Хорн. - Вот что я вам скажу, - обратился он к Сьюки. - Неситесь домой, проверьте ваших ребят и возвращайтесь как можно скорее. - Заскочи по дороге ко мне и проверь моих тоже. Сможешь, дорогая? - вступила в разговор Джейн Смарт. - Хорошо, посмотрю, - сказала Сьюки, опять потянувшись. У нее были длинные ноги, покрытые веснушками, а изящные ступни в маленьких вязаных носках с кисточками походили на лапки Кролика из мультфильма. - Может, я вообще не вернусь. Клайд надеялся, что я приготовлю небольшую колоритную заметку о праздновании Хэллоуина, - просто пройдусь по Дубравной, справлюсь в полиции, не разгромили ли чего, может, расспрошу каких-нибудь старожилов в "Немо" о тяжелых старых временах, когда приходилось мыть окна мылом и проветривать на крыше кишащие клопами матрасы. - Почему вы так носитесь с этим жалким дураком Клайдом Габриелем? - взорвался Ван Хорн. - Парень явно не в себе. - Именно поэтому, - быстро ответила Сьюки. Александра поняла, что наконец-то Сьюки и Эд Парсли расстались. Ван Хорн тоже это понял. - Может, мне пригласить его сюда как-нибудь? Сьюки встала и гордо откинула с лица волосы. - Ради меня не стоит, я вижу его на работе каждый день. Больше не было разговора о том, вернется она или нет, все было ясно по тому, как она схватила ракетку и обернула вокруг шеи желтовато-коричневый свитер. Они услышали, как у машины, светло-серого "корве" с открывающимся верхом и с табличкой ее бывшего мужа "Руж" на багажнике, заработал мотор, она описала круг и поехала по дороге, хрустя гравием. Прилив в этот вечер был слабый - стояло полнолуние, - поэтому небольшие старинные якоря и гнилые ребра рыбачьих плоскодонок выступали из песка при свете звезд там, где соленая вода покрывала их каждый месяц на несколько часов. Когда Сьюки уехала, все трое расслабились, почувствовав себя непринужденно в своей не совсем безупречной коже. Но тем не менее в потных теннисных костюмах, с перепачканными чернильным соусом пальцами, с горлом и желудком, горевшими от острых перченых соусов, поданных Фиделем к кукурузе и энчиладас, они пошли, наполнив еще раз бокалы, в музыкальную гостиную, здесь двое музыкантов продемонстрировали Александре свои успехи в исполнении сонаты ми минор Брамса. Какой гром могут извлекать пальцы из беспомощных клавиш! Словно то были нечеловеческие руки, сильные и широкие, как сенные грабли; эти никогда не ошибались, быстро складывая в ритм трели и арпеджио. Только более тихим пассажам недоставало выразительности, словно в регистре не было достаточно тихого звука, необходимого для нежного туше. Бедная малышка Джейн нахмурила брови, старается изо всех сил, чтобы не отстать, сосредоточенное лицо все бледнеет и бледнеет, наверное, ноет рука, держащая смычок, другая рука снует вверх-вниз, нажимая на струны так, словно они раскалены. Александра сочла своим материнским долгом поаплодировать, когда закончилось напряженное и бурное выступление. - Конечно, это не моя виолончель, - объясняла Джейн, убирая со лба влажные черные волосы. - Всего-навсего старенькая скрипка работы Страдивари, которая у меня завалялась, - пошутил Ван Хорн и затем, видя, что Александра поверила (когда она страдала от безнадежной любви, не было ничего, чему бы она не поверила), поправился: - На самом деле не Страдивари, а Черути. Этот мастер тоже из Кремоны, но жил позднее. Тем не менее, приемлемый старый скрипичный мастер. Спросите любого, у кого есть его инструмент. - Вдруг он закричал так громко, что срезонировала дека рояля, а тонкие черные оконные рамы, едва державшиеся на потрескавшейся замазке, согласно завибрировали: - Фидель! - Отозвалась пустота огромного дома. - "Маргариты"! Tres! Принеси в ванну! Traigalas al bano! Rapidamente! [Три! Принеси в ванну! Быстро! (исп.)] Итак, близился момент раздевания. Чтобы ободрить Джейн, Александра встала и пошла за Ван Хорном сразу; но, вероятно, Джейн и не нуждалась в ободрении после недавнего музицирования вдвоем. В отношениях Александры с Джейн и Сьюки само собой подразумевалось ее лидерство - наимудрейшей из них, а также самой медлительной, держащейся в тени и немного простодушной. Две другие были помоложе и потому более современны и не так близки к природе с ее неизбывным терпением, бесконечной любовью и властной жестокостью, с ее приверженностью к неспешному перемалыванию антропоцентрического порядка. Процессия из трех человек проследовала через длинный зал с пыльными атрибутами современного искусства и потом через небольшую комнатку, наспех заставленную садовой мебелью и нераспакованными картонными коробками. Новые двойные двери, обитые изнутри черным винилом на вате, удерживали тепло и влагу в пристроенных Ван Хорном комнатах, где прежде размещалась крытая медным листом оранжерея. Пол в купальне был выложен плиткой из Теннесси, а помещение освещалось лампами, утопленными в темном, обшитом досками потолке. - Здесь реостат, - пояснил Ван Хорн глухим дрожащим голосом. Он повернул светящуюся шарообразную ручку между двойных дверей, и обращенные вверх дном ребристые чаши светильников наполнились светом до краев - можно было фотографировать, - а затем почти угасли, и комната едва проявилась. Светильники размещались на потолке не рядами, а были разбросаны беспорядочно, как звезды. Он оставил женщин в полумраке, считаясь, возможно, с их смущением, их недостатками и пресловутыми накладными грудями, что, как известно, отличает ведьм. За этой темнотой, за стеной зеркального стекла была видна растительность, подсвеченная снизу невидимыми лампами, а сверху ультрафиолетом, которые питали колючие экзотические растения из далеких краев, выведенные и посаженные здесь потому, что обладали ядовитыми свойствами. Ряд кабинок для переодевания и два душа - все черное, как скульптура Невельсона, - занимали пространство у другой стены. Какое-то крупное, пахнущее мускусом животное спало у самого бассейна. Круг воды с полированным краем тикового дерева был совсем не похож на ледяной прилив, в который храбро ринулась Александра несколько недель назад: вода такая теплая, от самого воздуха на лице выступает пот. На небольшой низкой консоли с горящими красными лампочками у края ванны размещалась, как предположила Александра, контрольная панель. - Если хотите, примите душ, - сказал ей Ван Хорн, сам же вместо этого двинулся к шкафчику у противоположной стены, лишенной цвета, со множеством дверей и панелей, скрывавших какую-то тайну, и вынул белую шкатулку, даже не шкатулку, а длинный белый череп, вероятно коня или оленя, с приделанной серебряной крышкой. Из него он достал что-то нарезанное кусочками и пачку старой папиросной бумаги, один листок он стал сворачивать неуклюже, как медведь, потревоживший пчелиный улей. Глаза Александры начали привыкать к полумраку. Она зашла в кабинку, сбросила с себя грязную одежду и, обернувшись пурпурным полотенцем, пошла в душ. Пот от игры в теннис, чувство вины перед детьми, неуместную девичью робость - все смыло водяными струями. Она подняла лицо навстречу потоку, словно хотела смыть лицо, данное ей при рождении, как отпечатки пальцев или номер полиса социального страхования, она ощутила роскошную тяжесть намокших волос. Сердце билось легко, как мотор маленькой машины, несущейся по алюминиевому треку к неизбежному соединению со своим странным грубым хозяином. Вытираясь, Александра заметила нашитую на махровом полотенце монограмму, ей показалось М, а может, это были соединенные ВХ. Обернувшись полотенцем, она вернулась в полутемную комнату. Босые ступни ощущали неровную поверхность плитки, напоминающую кожу рептилий. Острый, едкий запах марихуаны дразнил обоняние, как прикосновение меха. Ван Хорн и Джейн Смарт уже были в ванне, их плечи приятно поблескивали над водой, они по очереди курили. Александра шагнула к краю купели, увидела, что глубина там больше метра, сбросила полотенце и скользнула в воду. Горячо. Кипяток. В старое время, прежде чем сжечь ведьму заживо на костре, у нее вырывали раскаленными докрасна щипцами кусочки плоти: это было окно в тот мир, в тот очаг страданий. - Слишком горячо? - Голос Ван Хорна с его притворно мужественным тембром звучал еще глуше в парной акустике изолированного пространства. - Привыкну, - упрямо ответствовала она, увидев, что Джейн уже освоилась. У подруги был сердитый вид: Александра взволновала воду, хотя старалась опуститься осторожно в обжигающую влагу. Александра почувствовала, как вода вытолкнула ее груди на поверхность. Она соскользнула ниже, до горла, замочила руки и не могла взять сигарету с марихуаной, Ван Хорн сам вставил ей в рот сигарету. Она глубоко вдохнула и задержала дым. Обожгло горло. Температура воды сравнялась с температурой ее тела, и, взглянув вниз, она увидела, как все они уменьшились в размерах: перекошенное тело Джейн заканчивалось сходящимися клином нетвердыми ногами, а пенис Ван Хорна плавал, как бледная торпеда - необрезанный и удивительно гладкий, он был похож на один из пахнущих ванилью пластмассовых вибраторов, которые появились недавно в витринах аптек. Идет сексуальная революция, и нет ей границ. Александра потянулась к брошенному у края бассейна полотенцу и вытерла руки, чтобы взять сигаретку с марихуаной, хрупкую, как куколка бабочки, - они передавали ее друг другу. Александра пробовала марихуану раньше, старший сын Бен выращивал коноплю на заднем дворе, на участке за помидорами, эти растения и по виду были похожи. Но наркотики не стали частью их четвергов: спиртные напитки, калорийная пища и сплетни - вот и все. После нескольких глубоких затяжек в этом пару Александре показалось, что она вся меняется, обретает невесомость, и в чаше черепа тоже. Как носок выворачивают во время стирки и в него нужно проворно всунуть руку и потянуть, так и вселенная, - она смотрела на нее как на изнанку гобелена. Эта темная комната с едва различимыми швами и проводами была задней стороной гобелена, утешительной обратной стороной солнечной, горячей ткани природы. Тревога ушла. Лицо Джейн все еще выражало беспокойство, но ее густые брови и пламенная настойчивость в голосе больше не пугали Александру, видевшую их источник в густом черном кустике волос под водой, шевелившимся почти как пенис. - Бог мой, - заявил вслух Ван Хорн, - как бы мне хотелось быть женщиной. - Ради бога, почему? - спросила здравомыслящая Джейн. - Подумать только, что может женское тело: выносить и родить ребенка и потом, чтобы его кормить, - вырабатывать молоко. - А вы подумайте о собственном теле, - сказала Джейн, - как оно может превращать пищу в дерьмо. - _Джейн_, - укоризненно заметила Александра, шокированная этой аналогией, которая ей показалась ужасной, хотя дерьмо, если подумать, тоже было вроде чуда. Она решила поддержать Ван Хорна: - Это _действительно_ чудесно. В момент рождения ребенка не ощущаешь собственного "я", ты просто путь для существа, которое просится наружу. - Должно быть, - сказал он, потягиваясь, - фантастическое ощущение. - Да тебя так накачивают лекарствами, что ничего не замечаешь, - раздраженно заметила другая женщина. - Неправда, Джейн. Со мной было иначе. Мои роды проходили естественно, Оззи сидел рядом, давал мне сосать ледяные кубики (я была очень обезвожена) и помогал дышать. Когда я рожала двух последних, у нас даже не было врача, только патронажная сестра. - Известно ли вам, - изрек Ван Хорн, впадая в тот педантичный рассудительный тон, который Лексе безотчетно нравился, она представляла себе застенчивого неуклюжего подростка, каким он, должно быть, был когда-то, - что сама профессия лекаря, в которой с четырнадцатого века господствовали мужчины, возникла от страха перед колдовством, ведь многие из сожженных заживо колдуний были повитухами. У них были спорынья и атропин и, возможно, верная интуиция, даже без знания теории. Когда лекари-мужчины брались за дело, они работали вслепую, обернув женщину до шеи простынями, и приносили от остальных своих пациентов все болезни. Бедные роженицы умирали пачками. - Символично, - сказала твердо Джейн. Она, очевидно, решила, что своенравие поможет ей удерживать внимание Ван Хорна. - Что меня бесит в мужчинах-шовинистах больше всего, - говорила она теперь, - так это то, что они снисходительно принимают феминизм только для того, чтобы побыстрее забраться в женские трусы. Но ее голос, как показалось Александре, замедлялся, смягчался, вода воздействовала снаружи, а травка изнутри. - Детка, ты-то ведь трусов даже не носишь, - уточнила Александра. Это прозвучало как признание достоинств Джейн. Свет в комнате стал ярче, хотя никто не притрагивался к панели. - Я не шучу, - продолжал Ван Хорн, в нем все еще чувствовался близорукий школяр, пытающийся понять. Лицо его покоилось на поверхности воды, как на блюдце, волосы, длинные, как у Иоанна Крестителя, перепутались с распрямившимся кудрявым мехом на плечах. - Это все идет из сердца, не правда ли, девочки? Люблю женщин. Моя мать была молодчина, умница и красавица, ей-богу. Я видел, как целый день она вкалывает по дому, а в шесть тридцать входит этот маленький мужичок в деловом костюме, и я про себя думаю: "Что здесь делает этот неудачник? Мой старый папаша - трудолюбивый неудачник". Скажите честно, что ощущаешь, когда течет молоко? - А что ощущаешь, когда спускаешь? - раздраженно спросила Джейн. - Эй, потише, давайте без пошлостей. Александра уловила неподдельное смятение в тяжелом, покрытом морщинами лице, по-видимому, у него были свои слабости. - Не вижу, что в этом пошлого, - упрямо продолжала Джейн. - Вам хочется побеседовать о физиологии. Я и предлагаю физиологическую параллель - вызвать в памяти ощущения, которые не могут испытывать женщины. Мы ведь и совокупляемся иначе. Совершенно. Разве вам не нравится слово, которым обозначают клитор, - гомологичный? Александра решила вмешаться и предложила подходящее сравнение: кормление грудью - это... похоже на то, когда вы хотите писать и не можете, а потом вдруг получается. - Вот что мне нравится в женщинах, - сказал Ван Хорн, - их безыскусные сравнения. В вашем словаре нет слова "безобразный". Господи, мужчины, они так брезгливы во всем - кровь, пауки, рвота. А знаете, у некоторых животных сука, или свиноматка, или как их там еще, пожирает собственный плод после рождения? - Думаю, вы не отдаете себе отчета, - сказала Джейн, стремясь выдержать сухой тон, - что ваши слова сплошной шовинизм. - Но ее подчеркнутая сухость не произвела должного эффекта, скорее наоборот, как только она встала в ванне на цыпочки и из воды показались ее серебристые груди - одна немного меньше и выше другой. Она приподняла их обеими ладонями и, глядя в пространство, стала говорить, словно обращаясь к незримому свидетелю своей жизни: - Мне всегда хотелось, чтобы у меня была грудь попышней. Как у Лексы. У нее красивые большие сиськи. Покажи ему, дорогая. - Джейн, ну _пожалуйста_. Ты вгоняешь меня в краску. По-моему, для мужчины главное не их размер, а... чтобы они не висели и подходили к фигуре. И что сама о них думаешь - если ты довольна, другие тоже будут довольны. Права я или нет? - спросила она Ван Хорна. Но Даррил, похоже, не годился на роль представителя всех мужчин. Он тоже приподнялся из воды и приставил волосатые руки к своим рудиментарным мужским соскам, крошечным наростам, окруженным влажными черными змейками. - Подумать только, как все это развивалось? - вопрошал он. - Создать такой организм, целую систему труб у одного пола, чтобы производить пищу, гораздо более подходящую для младенца, чем любая детская молочная смесь, которую можно получить в лаборатории. А подумайте, как эволюционировало сексуальное наслаждение. Разве оно есть у головоногих? У планктона? А мы только и думаем об этом. И чтобы заставить нас продолжать игру, какую приманку нужно соорудить!! Сюда вложено больше стиля, чем в какой-нибудь из этих дурацких самолетов-шпионов, который обходится налогоплательщику в тьму-тьмущую денег и который вскоре собьют. Представьте, что нет этой приманки, никто не станет ни с кем сношаться, и род человеческий прекратится совсем, и некому будет любоваться на солнечный закат и восхищаться теоремой Пифагора. Александре нравился ход его мысли, ее простота и доступность. - Обожаю эту комнату, - мечтательно объявила она. - Сначала она мне не понравилась. Все черное, кроме этих красивых медных труб, установленных Джо. Джо может быть милым, когда снимет свою шляпу. - Кто это Джо? - спросил Ван Хорн. - Наша беседа, - заявила Джейн со своим свистящим "с", - кажется, опустилась до довольно примитивного уровня. - Я мог бы включить какую-нибудь музыку, - предложил Ван Хорн, трогательно озабоченный тем, чтобы гости не скучали. - У меня стереомагнитофон с четырьмя дорожками. - Шш! - сказала Джейн. - Я слышу машину. - Обычные ряженые, - предположил Ван Хорн. - Фидель угостит их яблочным пирогом, мы испекли. - Может, вернулась Сьюки? - полувопросительно произнесла Александра. - Ты уникум, Джейн, у тебя такие хорошие уши. - А разве нет? - согласилась Джейн. - У меня действительно хорошенькие ушки, даже отец всегда это говорил. Посмотрите. - Она откинула волосы сначала с одного, потом, повернув голову, с другого уха. - Единственный недостаток - одно немного выше другого, поэтому очки с носа съезжают как сумасшедшие. - Они у тебя почти квадратные, - сказала Александра. Сочтя это за комплимент, Джейн продолжала: - И красивые, и хорошо прилегают к голове. У Сьюки они выступают чашками, как у обезьянки, замечала? - Часто. - И глаза поставлены слишком близко, а прикус следовало исправить еще в детстве. Ну, а нос так просто пуговка. Честно, удивляюсь, как она при всем этом ухитряется быть привлекательной? - Думаю, Сьюки не вернется, - сказал Ван Хорн. - Она слишком нервна, как и все в этом городе. - И да и нет, - произнес кто-то. Александра подумала, что Джейн, но это был ее собственный голос. - Ну, разве не здорово? - сказала она, чтобы попробовать свой голос. Он зв

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору