ел  в  руках
первую.  Мясной  рулет  действительно  оказался  отменным,  а  место   -
настолько отдаленным, что Джек  даже  не  совсем  представлял,  где  они
находятся.  По  его  предположению  это  была  южная,   сельская   часть
Мэриленда. Он осмотрелся по сторонам: посетителей в деревенской столовой
было очень мало. Никто  не  обращал  на  них  чрезмерного  внимания.  Он
повернулся к своему собеседнику.
   Фрэнк с любопытством посмотрел на него.
   - Насколько я понимаю, в недалеком прошлом у вас было что-то  с  Кейт
Уитни.
   - Это она вам сказала?
   - Ни в коем случае. Она сегодня  приходила  в  участок,  сразу  после
того, как вы ушли. Отец ее не видел. Я с ней немного побеседовал. Сказал
ей, что сожалею о том, что произошло.
   На мгновение глаза Фрэнка блеснули, и он продолжил:
   - Мне не  следовало  так  поступать,  Джек.  Использовать  ее,  чтобы
поймать старика. Вышло некрасиво.
   - Но это сработало. Вам могут сказать: вы  же  получили  желаемое,  к
чему тогда сожаления?
   - Верно. Так или иначе, но я его поймал.  Но  я  не  настолько  стар,
чтобы не замечать блеска в женских глазах.
   Официантка принесла Джеку кофе. Он отпил из чашки. Они оба  выглянули
в окно: снегопад, наконец, прекратился,  и  вся  земля,  казалось,  была
покрыта мягким белым одеялом.
   - Знаете, Джек, я понимаю, что все дело против  Лютера  построено  на
косвенных уликах. Но таким образом в тюрьму попало уже немало людей.
   - Не спорю.
   - По правде говоря, Джек, существует масса вещей, которые не лезут ни
в какие ворота.
   Джек поставил кофе на стоя и наклонился вперед.
   - Я слушаю.
   Фрэнк посмотрел по сторонам, а потом вновь на Джека.
   - Я знаю, что рискую, но  я  стал  полицейским  не  для  того,  чтобы
посылать людей за решетку за те преступления, которых они не  совершали.
Слишком много виновных разгуливает на свободе.
   - Так какие же факты не вяжутся друг с другом?
   - В протоколах, которые вы получите, вы сами кое-что заметите,  но  я
убежден, что Лютер Уитни совершил кражу со взломом в этом доме, и  также
убежден, что он не убивал Кристину Салливан. Но...
   - Но вы думаете, что он видел убийцу.
   Фрэнк  откинулся  на  спинку  стула  и  посмотрел  на  Джека   широко
раскрытыми глазами.
   - И давно вы об этом догадались?
   - Недавно. И что вы думаете по этому поводу?
   - Я думаю, что его почти застукали, когда он запустил руку в горшочек
с медом, а потом ему пришлось прятаться в этом горшочке.
   Джек выглядел озадаченным. Фрэнк вкратце  рассказал  ему  о  тайнике,
несообразных уликах и своих собственных сомнениях.
   - Таким образом, все это время Лютер находится в тайнике и  наблюдает
за миссис Салливан и тем, кто с ней пришел. Затем происходит нечто, и ее
убивают. Потом Лютер наблюдает, как убийца уничтожает все следы.
   - Именно так я это себе и представляю, Джек.
   - Поэтому он не идет в полицию, так как не хочет попадаться сам.
   - Это многое объясняет.
   - Кроме одного: кто это сделал.
   - Очевидный подозреваемый - ее муж, но я в это не верю.
   Джек подумал об Уолтере Салливане.
   - Согласен. Тогда кто еще может быть на примете?
   - Тот, с кем она встречалась той ночью.
   - Судя по тому, что вы рассказали о сексуальной жизни покойной,  круг
кандидатов суживается до пары миллионов человек.
   - Я не говорил, что все будет просто.
   - Что ж, у меня предчувствие, что это не совсем обычный паренек.
   - Отчего же?
   Джек отпил кофе и посмотрел на свой ломтик яблочного пирога.
   - Послушайте, лейтенант...
   - Называйте меня Сет.
   - Хорошо, Сет, теперь мы вступаем в область домыслов и  догадок.  Мне
понятны ваши соображения, и я ценю предоставленные вами сведения, но...
   - ...Но вы не вполне уверены, что можете  мне  доверять,  и  в  любом
случае  вы  не  хотите  говорить  ничего,  что  может  навредить  вашему
клиенту?
   - Что-то вроде этого.
   - Спасибо за откровенность.
   Они расплатились и вышли на  улицу.  Когда  они  возвращались,  вновь
повалил снег и  так  сильно,  что  стеклоочистители  едва  успевали  его
сметать.
   Джек взглянул на Фрэнка, который отвлеченно смотрел вперед, возможно,
просто задумавшись, а может быть, и ожидая, что Джек заговорит первым.
   - Хорошо. Я рискну, мне ведь почти нечего терять, правда?
   Фрэнк продолжал смотреть вперед.
   - На мой взгляд, да.
   - Предположим, что Лютер был в том доме и видел, как убили женщину.
   Фрэнк повернулся к Джеку; глаза следователя выражали облегчение.
   - Так.
   - Чтобы представить его реакцию, надо знать Лютера, знать  его  образ
мышления. Он - один из самых непоколебимых людей, которых мне доводилось
встречать. Знаю, что его судимости вроде бы говорят об обратном, но он -
чрезвычайно надежный и заслуживающий доверия человек.  Если  бы  у  меня
были дети, и мне нужно было бы их с кем-то оставить, я бы без  колебаний
оставил их с Лютером, так как уверен,  что  под  его  присмотром  они  в
полнейшей безопасности. Он необычайно  одаренный  человек.  Он  понимает
абсолютно все. У него потрясающие самообладание и самоконтроль.
   - Все, за исключением того, что его дочь заманила его в ловушку.
   - Верно, исключая это. Он ничего бы не заподозрил. Никогда.
   - Но мне знаком  подобный  тип  людей,  Джек.  Некоторые  из  парней,
которых я накрыл, если не считать безобидной привычки брать  без  спроса
чужие вещи, были одними из самых честных и благородных людей, которых  я
когда-либо видел.
   - И если Лютер видел, как убили эту женщину, уверяю вас, он нашел  бы
способ сообщить полиции.  Он  бы  этого  так  не  оставил.  Не  смог  бы
оставить! - Джек мрачно посмотрел в окно.
   - Если бы?..
   Джек повернулся к нему.
   - Если бы не какая-нибудь серьезная причина. Например, он знал  этого
человека или знал что-то о нем.
   - Вы хотите сказать, что это был такой  человек,  что  люди  едва  ли
поверили бы Лютеру?
   - Именно так, Сет. -  Джек  повернул  за  угол  и  остановился  около
спортзала Ассоциации молодых христиан. - До этого происшествия я никогда
не видел Лютера испуганным. А теперь он  испуган.  Скажу  больше:  он  в
ужасе. Он даже взял на себя всю ответственность за случившееся, и  я  не
знаю, почему. Он ведь убрался из страны от греха подальше.
   - А затем вернулся.
   - Правильно. Это до сих пор мне непонятно. Кстати, не  подскажете  ли
дату возвращения?
   Фрэнк пролистал записную книжку и назвал дату.
   - Так, что же,  черт  возьми,  случилось  в  период  между  убийством
Кристины  Салливан  и  его  возвращением?!  Что  могло   заставить   его
вернуться?
   - Могло случиться все что угодно. - Фрэнк покачал головой.
   - Нет, случилось что-то важное, и если  бы  мы  смогли  выяснить  что
именно, тогда вся картина могла проясниться.
   Фрэнк убрал записную книжку и рассеянно  провел  рукой  по  приборной
панели.
   Джек поставил машину на место парковки и откинулся на спинку сиденья.
   - И он боится не только за себя. Он боится и за Кейт.
   Фрэнк недоумевал.
   Полагаете, ей кто-то угрожал?
   Джек покачал головой.
   - Нет. Он сказала бы мне. Думаю, Лютеру  дали  понять,  что  либо  он
будет молчать, либо... что-то случится.
   - Думаете, это те же люди, которые пытались его застрелить?
   - Может быть. Не знаю.
   Фрэнк сцепил руки в один кулак и посмотрел в окно  автомобиля.  Потом
глубоко вздохнул и опять повернулся к Джеку.
   - Знаете, вам нужно разговорить Лютера. Если он скажет нам, кто  убил
Кристину  Салливан,  я  буду  настаивать  на  условном  освобождении   и
общественных работах в обмен на его сотрудничество; он не будет  сидеть.
Черт, если он  согласится,  Салливан  даже,  возможно,  оставит  у  него
украденное.
   - Вы обещаете настаивать?
   - Скажем так: я впихну это в глотку Горелику. Идет? - Фрэнк  протянул
руку Джеку.
   Джек вяло пожал ее, внимательно рассматривая полицейского.
   - Идет.
   Фрэнк вышел из машины, но вдруг опять всунул голову в салон.
   - Что бы ни случилось, для меня сегодняшнего  разговора  не  было,  и
все, что вы мне сказали, останется при мне.  Даже  при  даче  показаний.
Обещаю.
   - Спасибо, Сет.
   Сет Фрэнк медленно пошел к своей машине, а "лексус" тронулся с места,
свернул за угол и скрылся из виду.
   Фрэнк прекрасно понимал, к какому типу людей относится Лютер Уитни. В
таком случае, что, черт возьми, могло так сильно его напугать?
 
Глава 22 
 
   Было семь тридцать утра, когда Джек въехал на  стоянку  миддлтонского
полицейского участка. Утро  было  ясным,  но  довольно  морозным.  Среди
нескольких покрытых снегом полицейских машин Джек увидел черный седан  с
холодным капотом: рано вставать стало привычкой Сета Фрэнка.
   Лютер сегодня имел другой вид; оранжевая  тюремная  одежда  сменилась
коричневым костюмом, а его полосатый галстук выглядел скромно и  строго.
С аккуратно постриженными густыми седыми  волосами  и  оставшимся  после
полета на остров загаром он мог сойти за страхового агента или  старшего
компаньона юридической фирмы. Некоторые адвокаты откладывали облачение в
приличную гражданскую одежду до настоящего супа, чтобы присяжные  смогли
увидеть, что обвиняемый не такой уж плохой парень, а просто не правильно
понятый. Но  Джек  настаивал  на  том,  чтобы  Лютер  в  суде  постоянно
появлялся в костюме. Это была не  просто  игра;  по  твердому  убеждению
Джека, будучи невиновным, Лютер не заслуживал  того,  чтобы  щеголять  в
ярко-оранжевом балахоне. Может, он и был преступником, но не таким,  кто
всаживает тебе нож меж ребер или в  безумстве  смыкает  на  твоем  горле
челюсти. Такие парни заслуживали оранжевую  одежду  хотя  бы  для  того,
чтобы ты мог их остерегаться.
   На этот раз Джеку даже не придется открывать свой  кейс.  Стандартная
процедура была ему хорошо  знакома.  Лютеру  будет  зачитано  обвинение.
Судья спросит Лютера, понимает ли тот, за что его привлекают к  супу,  а
затем выступит Джек с заявлением. Потом  судья  задаст  Лютеру  рутинные
вопросы:  понимает  ли  он,  что  влечет  за  собой  заявление   о   его
невиновности, и удовлетворен ли он юридической защитой своих  интересов.
Единственная проблема состояла в том, что Джек опасался, как бы Лютер  в
присутствии судьи не послал бы его ко всем чертям и не признал  бы  себя
виновным. Подобное иногда случалось. И  кто  знает,  вдруг  этот  чертов
судья возьмет, да и учтет признание Лютера. Но скорее всего, судья будет
строго  следовать  букве  закона,  так  как  при  рассмотрении  дела  об
умышленном убийстве, караемом смертной казнью, любая  неясность  в  ходе
процесса может стать поводом для апелляции. А в любом случае,  апелляции
по вопросу о смертной казни обычно тянулись неопределенно  долго.  Джеку
не останется ничего, кроме как использовать все шансы.
   Если повезет, вся процедура займет минут пять. Потом будет определена
дата суда, и вот тогда-то и начнется настоящая игра.
   Так как прокуратура уже имела обвинительный акт против Лютера, он  не
имел права на предварительное слушание. Оно едва ли  как-то  существенно
помогло  бы  Джеку,  но  он  хотя  бы  вкратце  ознакомился   с   делом,
составленным прокуратурой, и прощупал некоторых свидетелей обвинения  на
перекрестных  допросах,  хотя  обычно  окружные  судьи  всячески  мешали
адвокатам   обвиняемых   использовать   предварительные   слушания   для
проведения разведки.
   Он  мог  бы  отклонить  обвинительный  акт,  но  решил  позволить  им
раскрутить дело на полную катушку.  И  он  хотел,  чтобы  Лютера  супили
открыто, на  глазах  у  публики,  чтобы  заявление  о  его  невиновности
прозвучало громко и убедительно. А потом он собирался ошеломить Горелика
требованием об изменении места слушания дела и вывести  его  за  пределы
округа Миддлтон. И  тогда  место  Горелика  займет  другой  прокурор,  а
господин  Будущий  генеральный  прокурор  сможет  в  течение  нескольких
десятилетий переживать это разочарование. А потом Джек  заставит  Лютера
говорить. Кейт будет обеспечена защита. Лютер расколется,  и  дело  века
будет закрыто.
   Джек взглянул на Лютера.
   - Ты неплохо выглядишь.
   Лютер усмехнулся.
   - Кейт хотела бы повидаться с тобой до выдвижения обвинения.
   - Нет! - моментально выпалил Лютер.
   - Почему нет? Боже  мой,  Лютер,  ты  всегда  хотел  наладить  с  ней
нормальные  отношения,  а  теперь,  когда  она,  наконец,  хочет   пойти
навстречу, ты отказываешься. Черт, иногда я тебя совсем не понимаю.
   - Я не хочу, чтобы она приближалась ко мне.
   - Послушай, она сожалеет о том, что сделала. Это  ее  гложет.  Уверяю
тебя.
   Лютер повернулся к нему.
   - Она думает, я на нее обижен?
   Джек сел от неожиданности. Впервые ему  удалось  завладеть  вниманием
Лютера. Он должен был испытать такой способ раньше.
   - Конечно, она так думает. Почему же еще ты не хочешь видеть ее?
   Лютер взглянул вниз на простой деревянный стол и  недовольно  покачал
головой.
   - Скажи ей, что я на нее не обижаюсь. Она поступила правильно.  Скажи
ей обязательно.
   - А почему бы тебе самому не сказать ей?
   Лютер резко встал, прошелся по комнате и остановился перед Джеком.
   - Здесь везде множество глаз. Тебе  понятно?  Если  ее  увидят  здесь
вместе со мной, кто-нибудь может подумать, что она знает что-то об  этом
деле. И, поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет.
   - Кого ты имеешь в виду? Лютер вновь сел.
   - Просто передай ей мои слова. Скажи ей, что я люблю ее,  что  всегда
любил и буду любить ее. Передай ей это, Джек. Несмотря ни на что.
   - Значит, этот "кто-нибудь" может подумать, что ты рассказал мне  кое
о чем, даже если это не так?
   - Я просил тебя не брать это дело, Джек, но ты меня не послушал.
   Джек пожал плечами, открыл кейс и достал свежий номер "Пост".
   - Посмотри-ка сюда.
   Лютер взглянул на первую полосу газеты. Потом в ярости отшвырнул ее к
стене.
   - Ублюдок! Вонючий ублюдок! - вне себя от гнева выпалил он.
   Дверь в комнату распахнулась, и показалась плотная фигура  охранника,
держащего одну руку на кобуре.  Джек  знаком  показал  ему,  что  все  в
порядке, и парень  медленно  закрыл  дверь,  пристально  всматриваясь  в
Лютера.
   Джек подошел к  стене  и  поднял  газету.  Статья  на  первой  полосе
сопровождалась фотографией Лютера, сделанной около полицейского участка.
Заголовок  был  набран  жирным  трехдюймовым  шрифтом,  которым   обычно
печатались только сообщения о победах местных спортивных клубов: СЕГОДНЯ
ВЫДВИГАЕТСЯ  ОБВИНЕНИЕ  ПРОТИВ  ПОДОЗРЕВАЕМОГО   В   УБИЙСТВЕ   КРИСТИНЫ
САЛЛИВАН.  Джек  окинул  взглядом  остальные  материалы  первой  полосы.
Продолжаются убийства в ходе этнических чисток в бывшем Советском Союзе.
Министерство обороны требует дополнительных бюджетных ассигнований. Джек
заметил  и  заявление  президента  Алана  Ричмонда   о   его   намерении
решительнее реформировать систему социального обеспечения, а  также  его
фотографию  в  детском  центре  в  бедной  юго-восточной  части   округа
Колумбия.
   Его улыбающееся лицо поразило Лютера, как удар молнии. Держит  бедных
чернокожих ребятишек на виду у всего мира. Вонючий лживый  ублюдок.  Его
кулак вновь и вновь опускался на Кристину Салливан. Брызги крови вокруг.
Смыкающиеся на ее горле пальцы, безжалостно выдавливающие из нее  жизнь,
подобно голодному удаву. Убийца, вот он  кто.  Целует  детей  и  убивает
женщин.
   - Лютер! Лютер! - Джек осторожно положил руку на плечо Лютера.
   Тело старика сотрясалось подобно тому, как двигатель,  нуждающийся  в
наладке, грозит в любой момент разлететься в куски, более не в состоянии
управлять  своим  огненным  содержимым.  На  какое-то  мгновение   Джеку
почудилось, что это  Лютер  убил  женщину,  что  его  старый  друг  уже,
возможно, переступил последнюю черту.  Его  сомнения  рассеялись,  когда
Лютер повернулся и посмотрел на  него.  К  нему  вернулось  спокойствие,
глаза вновь были ясными и сосредоточенными.
   - Просто передай Кейт мои слова, Джек. И давай закончим на этом.
 
*** 
 
   Здание миддлтонского суда давно стало главной  достопримечательностью
округа.   Стодевяностопятилетняя   постройка   пережила   и   британское
нашествие, и войну между Севером и Югом, и  другие  важные  исторические
события. Дорогостоящая реконструкция 1947 года  вдохнула  в  него  новую
жизнь, и  добропорядочные  граждане  ожидали,  что  их  правнуки  смогут
наслаждаться  его  видом  и  иногда  заходить  внутрь,  желательно   для
выполнения таких безобидных процедур, как  получение  водительских  прав
или свидетельства о браке.
   Здание, раньше одиноко стоявшее в конце улицы с  двумя  переулками  в
деловом  районе  Миддлтона,  теперь   окружали   антикварные   магазины,
рестораны, рынок  бакалейно-гастрономических  товаров,  огромный  отель,
принимавший постояльцев на одну ночь, и станция  техобслуживания,  также
выстроенная из  кирпича,  чтобы  соответствовать  архитектурному  облику
района. Неподалеку теснились служебные здания, где висели  скромные,  но
изящные таблички с именами многих уважаемых в округе юристов.
   Обычно  тихий,  за  исключением  утренних  часов  в  пятницу,   когда
подавались иски по  гражданским  и  уголовным  делам,  миддлтонский  суд
теперь представлял собой зрелище, которое заставило бы отцов-основателей
города перевернуться в местах своего последнего  успокоения.  На  первый
взгляд даже могло показаться, что мятежники и Синий союз вернулись сюда,
чтобы раз и навсегда свести старые счеты.
   Шесть  телевизионных  автобусов  с  намалеванными  огромными  буквами
названиями компаний на белых бортах стояли прямо перед  ступенями  суда.
Их передающие антенны уже вздымались в небо. Плотная толпа  напирала  на
цепь полицейских, которые молча смотрели на  многочисленных  репортеров,
сующих им в лица блокноты, микрофоны и ручки.
   К счастью, суд имел боковой вход, который в эти  минуты  был  окружен
полицейскими; впереди них стояли со щитами вооруженные  бойцы  спецназа,
преграждая путь посторонним. Фургон с Лютером должен был прибыть  именно
сюда. К  сожалению,  в  здании  суда  не  было  внутреннего  гаража.  Но
полицейские все же считали, что полностью контролируют  ситуацию.  Лютер
пробудет на открытом пространстве не более нескольких секунд.
   Полицейские с  карабинами  патрулировали  на  тротуарах,  высматривая
подозрительный блеск стали или открытое окно.
   Джек выглянул из маленького окошка зала  суда,  которое  выходило  на
улицу. В огромном зале стояла резная скамья высотой добрых восемь  футов
и  длиной  более  пятнадцати  футов.  У  каждого  конца  скамьи  свисали
американский и вирджинский флаги.  За  маленьким  столом  перед  скамьей
сидел одинокий судебный  пристав,  подобно  буксиру  рядом  с  океанским
лайнером.
   Джек посмотрел на часы, проверил,  на  месте  ли  охрана,  и  перевел
взгляд на  толпу  журналистов.  Репортеры  были  либо  лучшими  друзьями
адвоката, либо его самым плохим ночным кошмаром. Многое зависело  от  их
мнения о конкретном адвокате и конкретном преступлении. Они могли во всю
глотку кричать о своей объективности и одновременно в  очередном  номере
газеты или выпуске новостей смешать твоего клиента с грязью  задолго  до
вынесенного судом присяжных  вердикта.  Журналистки  старались  терпимее
относиться к преступникам, обвиняемым в изнасиловании,  так  как  хотели
избежать даже намека на пристрастие к своему полу. По  тем  же  причинам
мужчины, как правило, стояли на стороне женщин, подвергшихся нападению и
нанесших  ответный  удар.   У   Лютера   такой   поддержки   не   будет.
Вор-рецидивист, убивший богатую молодую женщину, получит сполна от  всех
писак, независимо от их пола.
   Джек уже ответил на дюжину телефонных  звонков  из  Лос-Анджелеса  от
продюсерских компаний с просьбой предоставить описание дела Лютера. Хотя
ему еще даже не зачитали обвинения. Им нужен был материал для  сенсации,
и они соглашались заплатить за него. Прилично заплатить. Возможно, Джеку
следовало сказать