е я устал от их дурацких вопросов. От их проклятых камер, от которых нигде нет покоя. - Рэйчел еще не доводилось видеть Митчелла в таком раздраженном состоянии, пристальное внимание к своей персоне он всегда воспринимал как неизбежную плату за жизнь в высшем обществе. - Представляешь, один сукин сын умудрился снять Гаррисона в тюрьме, когда тот справлял нужду на унитазе. А другой поместил эту фотографию в своей паршивой газетенке! Можешь себе вообразить такую картину? Мой брат сидит в камере верхом на горшке!
     Рэйчел изумили не столько пикантные подробности, в порыве негодования поведанные Митчеллом о своем брате, сколько тот факт, что Гаррисон до сих пор находился под стражей. Пребывая в полной уверенности, что Сесил или кто-нибудь из других юристов, работающих на Гири, давно позаботились об освобождении Гаррисона под залог, у нее и мысли не возникало, что он все еще за решеткой.
     - И когда его выпустят? - спросила она.
     - Этим мы как раз сейчас занимаемся, - сказал Митчелл. - Делаем все возможное, чтобы его освободить. Ведь он невиновен. Мы все это знаем. Произошел несчастный случай, о котором все мы глубоко сожалеем. Чертовски глупо из-за какой-то проклятой случайности держать его в тюрьме, как обыкновенного преступника.

***

     "Как обыкновенного преступника", - так вот где собака зарыта. Будь Гаррисон виновен даже в самом тяжком преступлении века, Митчелла тревожило бы совсем иное - его высокое происхождение, которое требовало соответствующего обращения. От разговора с мужем у Рэйчел остался неприятный осадок, усугубившийся посещением семейного особняка, в котором царила атмосфера осажденного города. Благородное семейство при задернутых от любопытных глаз шторах обсуждало возможности выхода из создавшегося критического положения. Тон заседанию задала Лоретта; взяв на себя и достойно исполняя роль мученицы, она была до неприличия высокомерна и грустна. Хозяйка дома встретила Рэйчел довольно сдержанно и поприветствовала сухим поцелуем.
     Благородное семейство собралось за накрытым обеденным столом, по обеим сторонам которого напротив друг друга, и, должно быть, не без умысла, восседали Лоретта и Сесил. Помимо Деборы, Рэйчел и Митчелла присутствовали еще три члена семьи: Нора, загорелая и очень хрупкая дама, брат Ричарда Джордж, недавно вернувшийся из Майами, где выиграл судебный процесс, защищая одного человека, причинившего ущерб рыболовецкому судну с помощью электрического гравировального ножа, и, наконец, Карен, которая прилетела из Европы. Ее Рэйчел видела впервые, поскольку во время их с Митчеллом свадьбы та находилась за границей. Карен производила впечатление весьма сдержанной особы, манеры и речь которой отличались лаконичностью и непритязательностью, и Рэйчел не без основания заключила, что она приехала на семейную встречу не из любви к Гаррисону или семье, а исключительно повинуясь полученному указанию, требующему ее присутствия. Разумеется, никакого весомого вклада в дискуссию она внести не могла и почти весь вечер просидела молча, редко отрывая взгляд от тарелки.
     Думаю, вы уже поняли, что звездой вечера стала Лоретта. Сообщив присутствующим о цели настоящего собрания, она сказала:
     - Пора нам начинать действовать как единая семья. Дело Гаррисона - это звонок в дверь к каждому из нас. Пора отринуть все, что нас разделяет. Какие бы проблемы ни вставали между нами, к ним мы успеем вернуться в лучшие времена, а сейчас следует о них позабыть. Мы покажем, из какого теста мы сделаны. Кадм, как, полагаю, вы все знаете, прикован к постели. Он очень плох и, боюсь, долго не протянет. Порой он даже меня не узнает. И это очень печально. Но порой у него наступают периоды просветления, и тогда он просто поражает остротой своего ума. В начале нашего с вами собрания он сообщил мне, что слышал чьи-то голоса. Да, сказала я, мы собрались всей семьей, хотя и не в полном ее составе. Разумеется, я не стала его посвящать, по какому поводу. Ведь ему... неизвестно, что произошло. Словом, когда я сказала, что вы приехали, он ответил, что желает к нам присоединиться. Думаю, в известном смысле он находится здесь, среди нас. Пусть же он вдохновляет наш семейный совет. - За столом поднялся гул одобрения, которое громче всех выражал Ричард. - Все мы прекрасно знаем, что сказал бы Кадм, узнай он, по какой причине мы собрались.
     - Да пошли они все... - процитировав своего деда, выразительно произнес Митчелл, из-за чего Нора чуть не подавилась от смеха, но все же не осмелилась оторвать взгляд от своего бокала.
     - Он сказал бы, - не удостоив его взгляда, продолжала Лоретта, - что дело - прежде всего. Нужно всем показать, какую силу мы представляем сейчас как единая семья. Показать нашу солидарность. И я очень благодарна тебе, Рэйчел, что ты не заставила себя долго ждать и сразу откликнулась на мой призыв. Знаю, отношения у вас с Митчеллом сейчас непростые, поэтому твое присутствие лично для меня очень много значит. Итак, Сесил, будь любезен, расскажи нам, как обстоят дела с освобождением Гаррисона.
     Следующий час был посвящен юридическим вопросам. Ричард ознакомил присутствующих с биографическими данными судьи, который будет вести слушания по делу об убийстве Маргарет. Сесил кратко изложил основные аргументы обвинения, кроме того, были упомянуты некоторые проблемы с бизнесом, возникшие в результате вынужденной недееспособности Гаррисона. Большая часть затронутых тем для Рэйчел оставалась темным пятном, но одно ей стало ясно: несмотря на то что Лоретта пыталась вести обсуждение в обычном порядке, проследить за ходом семейных дел без Гаррисона оказалось довольно трудно, и множество находящихся в его компетенции вопросов буквально повисли в воздухе.
     В конце разговор снова коснулся Рэйчел.
     - Митчелл говорил тебе об учреждении нового фонда? - спросила ее Лоретта.
     - Нет, я...
     Лоретта устало посмотрела на Митчелла.
     - Это в помощь педиатрическим больницам, - пояснила она, - единственная сфера благотворительности, к которой Маргарет была не совсем равнодушна. Поэтому я подумала, что наше присутствие будет крайне необходимо.
     - Я собирался поговорить с Рэйчел об этом позже, - вставил Митчелл.
     - Куда уж позже?! - сказала Лоретта. - Мы только и делаем, что откладываем свои дела на потом.
     Рэйчел молча недоумевала, о чем они говорят.
     - Нужно в конце концов взяться и сделать то, что мы обязаны сделать, - продолжала Лоретта. - Даже если придется переступить через себя...
     - Ладно, Лоретта, - перебил ее Митчелл, - угомонись.
     - Только не надо мне делать одолжений, - монотонным голосом продолжала она. - Можешь ты хоть раз в жизни меня выслушать, глупая твоя башка? У нас неприятности. Понимаешь ты это или нет? - Митчелл молча сверлил ее взглядом, но это только разозлило ее - ПОНИМАЕШЬ ИЛИ НЕТ? - крикнула она и стукнула ладонью по столу так, что подпрыгнуло серебро.
     - Лоретта, - мягко сказал Сесил.
     - Не подливай масла в огонь, Сесил. Не тот сейчас случай, чтобы блюсти приличия и благовоспитанность. Мы попали в крупную переделку. Мы все. Вся наша семья оказалась в большой беде.
     - Его выпустят через неделю, - сказал Митчелл.
     - Интересно, ты и правда такой идиот или сознательно не желаешь замечать, что творится у тебя под носом? - Лоретта опять почти кричала. - Неужели не видишь, что убийство бедной Маргарет не самое страшное, что случилось сейчас...
     - Бога ради, избавь нас от пророчеств Кассандры, - презрительно прервал ее Митчелл.
     - Митчелл, нельзя ли проявить хоть немного уважения? - обратился к нему Сесил.
     - Если она хочет его заслужить, пусть лучше перейдет к делу. Вместо того, чтобы потчевать нас всякой чушью о расположении звезд и планет.
     - Сейчас я говорю не об этом, - возразила Лоретта.
     - О, прошу прощения. Что же сегодня у нас в меню? Карты Таро?
     - Если в тебя слышал твой отец...
     - Мой отец, пожалуй, решил бы, что у тебя не все дома, - отрезал Митчелл, вставая из-за стола. - Лично я не желаю больше тратить свое драгоценное время на то, чтобы слушать всякую ахинею о воображаемом драматическом положении дел, которое якобы грозит нашему семейному бизнесу.
     - Я смотрю, отцовского ума тебе не досталось, - сказала Лоретта.
     - Ты опять за свое! Надоели мне твои дурацкие угрозы! - заорал Митчелл. - Знаю, чего ты добиваешься. Думаешь, не понимаю, куда ты целишься? Хочешь перетянуть Рэйчел на свою сторону?
     - О, ради всего святого...
     - Отправила ее на какой-то вонючий остров! Думала, об этом никто не узнает.
     - Митч, - вцепившись ему в руку, сказала Рэйчел. - Ты выглядишь глупо. Прекрати. Сейчас же.
     Отдернув руку, Митчелл взглянул на нее так, будто ему влепили пощечину.
     - Значит, ты с ней заодно? - указывая пальцем на Лоретту, обрушился он на жену. - У вас что, заговор? Сесил! Помоги мне разобраться. Я хочу знать, что происходит.
     - Ничего не происходит, - тяжело вздохнул Сесил. - Просто мы все расстроены. И от усталости начинают сдавать нервы.
     - Это она расстроена? - вновь вскричал Митчелл, взглянув на Лоретту, на лице которой застыло выражение царственной неприступности. - Да ей только на руку то, что Марджи мертва, а мой брат за решеткой.
     - Думаю, за это тебе придется извиниться, - сказал Сесил.
     - Да это же правда, - не унимался Митчелл. - Ты только посмотри на нее.
     - Прости, Митчелл, - поднявшись с места, сказал Сесил, - но я не позволю тебе говорить о Лоретте в таком тоне!
     - Сядь и не рыпайся! - взревел Митчелл, на этот раз обращаясь к Сесилу. - Какого черта ты из себя строишь? - Сесил замер на месте, не проронив ни звука. - Знаешь, что будет, когда старик уйдет? Останемся мы с Гаррисоном. Весь бизнес будет наш. А если Гаррисон не выйдет из тюрьмы, все дело перейдет ко мне, - он слегка ухмыльнулся, - так что лучше следи за своими словами, Сесил, Имей в виду, я буду тщательно приглядываться к тому, кто как ко мне относится. И если кому-то вздумается мне перечить, я раздумывать не стану.
     Опустив взгляд в тарелку, Сесил сел.
     - Вот так-то лучше, - заключил Митчелл. - Рэйчел, мы уезжаем.
     - Езжай один, - сказала Рэйчел. - Поговорим завтра.
     Митчелл в нерешительности остановился.
     - Я пока останусь.
     - Дело твое, - сказал он с напускным равнодушием, изобразить которое ему удалось не слишком убедительно.
     - Да, конечно, - сказала Рэйчел, - поэтому я и остаюсь.
     Явно не собираясь ее переубеждать, Митчелл, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.
     - Проклятое отродье, - тихо сказала Лоретта.
     - А не поехать ли нам всем по домам спать? - предложила Нора.
     - Пожалуй, сейчас это лучшее, что можно придумать, - согласилась Лоретта. - Рэйчел, задержись, пожалуйста, ненадолго. Мне нужно с тобой переговорить.
     Когда за последним ушедшим закрылась дверь, Лоретта сказала:
     - Насколько я заметила, за столом ты ничего не ела.
     - Я не голодна.
     - Сыта любовью? - Рэйчел промолчала, а Лоретта продолжила: - Это пройдет. За последние несколько дней тебе пришлось много пережить. Неудивительно, что это выбило тебя из колеи. - Лоретта пригубила белое вино из бокала. - Не надо от меня ничего скрывать. Ни для кого не секрет, каково тебе сейчас.
     - Не понимаю, о чем вы.
     - О нем, - тихо произнесла Лоретта. - О Галили. Я говорю о Галили. - Подняв глаза, Рэйчел встретилась с пристальным взглядом Лоретты, которая могла многое в них прочесть. - Надеюсь, он не обманул твоих ожиданий? - продолжала она.
     - Говорю же, не понимаю, о чем вы...
     Лицо Лоретты вспыхнуло.
     - Какой смысл от меня скрывать? - не унималась она. - Врать надо Митчеллу. Но не мне, - она сверлила Рэйчел взглядом, ожидая и предвкушая увидеть, как из нее начнет сочиться душевная боль.
     - С какой стати мне лгать Митчеллу? - возразила Рэйчел, решив выдержать ее испытующий взгляд.
     - Потому что другого он не заслуживает, - сказала Лоретта. - Судьба с рождения была к нему слишком благосклонна. Это сделало его дураком. Родись он с заячьей губой, из него вышел бы куда больший толк.
     - Если я правильно уловила вашу мысль, то меня вы тоже считаете дурой.
     - С чего ты взяла?
     - Я же вышла за него замуж.
     - Прекрасные женщины выходят замуж за круглых идиотов каждый божий день. Ну и что? Им приходится это делать хотя бы для того, чтобы удержаться на плаву. Если судьба уготовила тебе участь продавщицы в обувном магазине, единственное, что тебе остается, - это продавать башмаки. Но если с божьей помощью тебе представилась возможность выбраться в свет, зачем стыдиться того, что ты ею воспользовалась? Ты сделала то, что должна была сделать. Теперь ты решила покончить со своим браком. Этого тоже не следует стыдиться, - Лоретта остановилась, предоставляя слово своей собеседнице, но, заметив, что ее маленькая речь повергла Рэйчел в некоторое замешательство, продолжила: - Неужели тебе так трудно это признать? Будь я на твоем месте, я бы собой гордилась. Серьезно.
     - Гордилась? Чем?
     - Зачем ты строишь из себя дуру? - сказала Лоретта. - Тебе это не к лицу. Чего ты боишься?
     - Я просто не понимаю... Не понимаю, почему вы со мной так говорите. Ведь мы с вами почти не знаем друг друга... И, честно говоря, мне всегда казалось, что вы меня недолюбливаете.
     - О, ты не права, - возразила Лоретта, - я достаточно хорошо к тебе отношусь, но это ведь не важно. Верно? Сейчас мы просто нужны друг другу, Рэйчел.
     - Зачем?
     - Для самозащиты. Что бы твой тупица-муж себе ни возомнил, править империей ему не придется.
     - Но почему?
     - Потому что ему не осилить тот груз ответственности, который останется ему в наследство. Он скоро сломается. Без твердой руки Гаррисона ему долго не продержаться.
     - А если Гаррисона все-таки выпустят?
     - "Если" в данном случае неуместно. Его выпустят. Это однозначно. Но тогда всплывут другие подробности. Во-первых, его женщины.
     - Ну, допустим, у него были любовницы. Кому до этого дело?
     - Знаешь, как он с ними развлекался? Нанимал девочек, чтобы играть с ними в мертвецов. Наряжал их так, как одевают покойников, укладывал и насиловал. И это еще цветочки. За ним водится кое-что и почище.
     - О господи...
     - Последнее время, начиная с прошлого года, он до безобразия распоясался. Думаю, ему в самом деле хотелось, чтобы его засняли. Есть кое-какие фотографии...
     - Какие фотографии?
     - Тебе лучше не знать, - сказала Лоретта, - но поверь, если опубликовать даже самую безобидную из них, все влияние Гаррисона вмиг испарится.
     - И у кого эти фотографии? - спросила Рэйчел, но Лоретта только улыбнулась. - У вас? фотографии у вас?
     Разгладив рукой складку на скатерти, Лоретта ответила совершенно бесстрастным тоном:
     - Я не собираюсь сидеть сложа руки, ожидая, пока этот некрофил со своими братом-идиотом соизволят позаботиться о семейной собственности. Равно как и о том, что символизирует собой клан Гири, - она оторвала взгляд от стола. - Вопрос лишь в том, чтобы определиться, на чьей ты стороне. У тебя есть два пути. Либо ты остаешься со мной и мы вместе думаем, как нам не растерять достояния семьи после того, как Кадм отправится к праотцам. Либо решаешь попытать счастья с Митчеллом. Расскажешь ему о том, что я строю планы за его спиной. Выбирай.
     - Но откуда такое доверие ко мне? - спросила Рэйчел. - Из-за смерти Марджи?
     - О боже, конечно нет. Мне от нее не было никакого проку. Она слишком далеко зашла. И, опять же, Гаррисон. Одному Богу известно, что он вытворял с ней, когда они оставались одни.
     - Марджи ни за что не позволила бы, чтобы...
     - Субботними вечерами играть в мертвецов? Думаю, немало женщин делает вещи и похуже, лишь бы осчастливить своих мужей.
     - Но вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы мне все это говорите?
     - Потому что теперь есть кое-что, что тебе нужно, а я знаю, как помочь тебе это получить.
     Повисла долгая пауза, затем Рэйчел спросила:
     - Галили?
     - Кто же еще? - кивнула Лоретта. - Так или иначе, но в конечном счете все сходится на нем.

Глава IV

1

     Обычно к таким мероприятиям, как благотворительный вечер, посвященный сбору пожертвований на больничные нужды, Рэйчел испытывала откровенное отвращение. В первые месяцы семейной жизни она откровенно тяготилась обязанностью разделять скучающие взгляды и безразличные улыбки, неизменно сопровождавшие эти грандиозные события. Но на сей раз все обстояло иначе, прежде всего потому, что у Митчелла зародились какие-то подозрения на ее счет, и это пришлось ей по вкусу. Всякий раз, когда она оказывалась поблизости, он шепотом просил ее не отходить далеко, а на ее вопрос "почему" отвечал, что якобы опасается, как бы она не стала жертвой проклятых репортеров, снующих повсюду и, подобно алчным псам, вынюхивающих всякие сведения о Гаррисоне. Рэйчел отвечала, что не нуждается в его опеке, ибо вполне в состоянии выбраться из затруднительного положения сама, тем более, то, что все известно, никак не могло возбудить интереса общественности.
     - Опять ты ставишь меня в дурацкое положение, - сказал он ей после четвертого предупреждения. Несмотря на добродушную улыбку, судя по его горящим глазам, он разозлился не на шутку. - Я хочу, чтобы ты вообще ни с кем не разговаривала. Слышишь, без меня - ни с кем ни слова. Я серьезно, Рэйчел.
     - Куда мне идти и с кем разговаривать, я буду решать сама, Митчелл. Ни ты, ни твой брат, ни Сесил, ни Кадм меня не остановят. Слышишь, никто из вашего проклятого рода мне больше не указ.
     - Ты же прекрасно знаешь, что Гаррисон тебе этого не позволит, - улыбка внезапно сошла с лица Митчелла, и он даже не попытался ее вернуть.
     - Ты выражаешься, как дешевый гангстер, - скептически заметила Рэйчел.
     - Но я не шучу. Он не позволит, чтобы через тебя что-то выплыло наружу.
     - Господи, до чего же ты инфантильный. Собираешься натравить на меня своего старшего братца?
     - Я просто предупреждаю.
     - Нет. Ты пытаешься меня запугать. Но не выйдет.
     Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, Митчелл спросил:
     - Интересно, на чью поддержку ты рассчитываешь, если окажешься в беде? Кроме нашей семьи, у тебя никого нет. Если все обернется против тебя, кроме нас, никто тебе не поможет.
     Рэйчел замутило. Смысл слов Митчелла был слишком очевиден.
     - Думаю, мне пора домой, - сказала она.
     - Ты так раскраснелась, - усмехнулся он, касаясь рукой ее щеки. - В чем дело, детка?
     - Я устала.
     - Я провожу тебя к машине.
     - Хорошо.
     - Нет, - сказал он, беря ее под руку и притягивая к себе. - Я пойду рядом с тобой.
     Пока они пробирались через толпу, Митчелл несколько раз останавливался, чтобы перекинуться словом-другим с тем или иным знакомым. Не пытаясь строить из себя преданную супругу, Рэйчел, недолго думая, выскальзывала из-под его руки и направлялась к двери, так что ему ничего не оставалось, как следовать за ней.
     - Наш разговор не закончен, - предупредил он, едва они оказались на улице.
     - Что еще тебе надо? Мне нечего больше тебе сказать.
     - Послушай, Рэйчел. У нас с тобой были трудные времена, но это еще не значит, что мы должны сдаваться, послав к черту все, что нас связывало, все, что мы друг к другу чувствовали. Нам нужно поговорить. Правда, нужно, - он легко коснулся губами ее щеки. - Я желаю тебе только добра.
     - И поэтому ты мне только что угрожал?
     - Даже в мыслях не было. Прости, если тебе так показалось. Мне просто хотелось, чтобы ты взглянула на вещи моими глазами. - (Рэйчел очень надеялась, что в ее взгляде сквозит презрение.) - В настоящее время я лучше тебя владею информацией. Пойми, я лучше знаю, что происходит. И поверь, ты не в безопасности.
     - Ничего, я рискну.
     - Рэйчел...
     - Иди ты к черту, - спокойно ответила она.
     Шофер вышел из машины и открыл перед ней дверцу.
     - Позвони мне завтра, - сказал Митчелл и, не дождавшись ответа, добавил: - Между нами еще не все кончено, Рэйчел.