Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Баркер Клайв. Книги крови 1-6 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  -
ска, казалось, того же оттенка розового, использованного, чтобы подкрасить губы кричащего человека, возможно, та же рука. За спиной послышался шум. Она повернулась так быстро, что почти упала на матрас, заваленный одеялами. - Кто? На другом конце глотки, в гостиной, находился мальчик лет шести-семи, с коленями, покрытыми струпьями. Он уставился на Элен поблескивающими в полутьме глазами, будто ожидая, когда к нему обратятся. - Да? - сказала она. - Анни-Мари говорит, ты хочешь чашку чая? - провозгласил он без пауз и без интонации. После разговора с женщиной, кажется, минули часы. Тем не менее, она была благодарна за приглашение. Сырость в доме рождала озноб. - Да, - сказала она мальчику. - Да, пожалуйста. Ребенок не двинулся и лишь смотрел. - Ты собираешься показать дорогу? - спросила она. - Если хочешь, - ответил тот без всякого энтузиазма. - Мне хотелось бы. - Ты фотографируешь? - спросил он. - Да. Фотографирую. Но не здесь. - Почему не здесь? - Слишком темно, - сказала она ему. - Не действует в темноте? - спросил он. - Нет. Мальчик кивнул так, словно эта информация каким-то образом хорошо укладывалась в его картину мира, и без единого слова повернулся кругом, очевидно, ожидая, что Элен последует за ним. *** Если на улице Анни-Мари была молчалива, в уединении собственной кухни она была далеко не такой. Настороженное любопытство исчезло, его сменили поток оживленной болтовни и бесконечная суета в череде мелких домашних хлопот, похожая на суету жонглера, удерживающего несколько вращающихся тарелок одновременно. Элен наблюдала за этим актом балансирования с некоторым восхищением, ее собственные хозяйственные дарования были ничтожны. Наконец пустой разговор обратился к предмету, который и привел сюда Элен. - Эти фотографии, - спросила Анни-Мари, - зачем они вам нужны? - Я пишу о граффити. Фотографии иллюстрируют мою мысль. - Не очень-то приятное дельце. - Да, вы правы, не слишком приятное. Но я считаю, интересное. Анни-Мари покачала головой. - Ненавижу этот район, - сказала она. - Здесь небезопасно. Людей грабят у их собственных порогов. Дети каждый день поджигают мусор. Прошлым летом пожарная команда приезжала по два-три раза на дню, пока все мусоропроводы не закрыли. Теперь просто сваливают мешки в проходах, а это привлекает крыс. - Вы живете здесь одна? - Да, - сказала она, - с тех пор, как Дэви ушел. - Это ваш муж? - Отец Керри, но мы никогда не были женаты. Знаете, мы прожили вместе два года. И у нас случались хорошие времена. Потом однажды он просто встал и ушел, когда я с Керри была у своей мамы. - Она уставилась на свою чашку. - Мне без него лучше, - сказала она. - Только иногда становится страшно. Хотите еще немного чая? - Думаю, мне пора. - Одну чашку, - сказала Анни-Мари, поднявшись и вынимая вилку из электрического чайника, чтобы вновь его наполнить. Когда она собиралась открыть кран, она заметила что-то на сушилке и большим пальцем раздавила. - Ах, чтоб тебя, пидор, - сказала она, затем повернулась к Элен. - У нас эти чертовы муравьи. - Муравьи? - Во всем районе. Они из Египта, называются фараоновы муравьи. Маленькие коричневые пидарасы. Плодятся в трубах центрального отопления, видите ли, и таким манером пролезают во все квартиры. Все заполонили. Такая невероятная экзотика (муравьи из Египта?) поразила Элен своей забавностью, но она ничего не сказала. Анни-Мари выглянула из кухонного окна в задний двор. - Вы должны сказать им, - произнесла она, хотя Элен не знала, кому в точности поручается ей рассказать, - скажите им, что простые люди больше не могут даже ходить по улицам. - Неужели на самом деле все так плохо? - спросила Элен, поистине уставшая от этого перечня неудач. Анни-Мари отвернулась от раковины и сурово посмотрела на нее. - У нас здесь случаются убийства, - сказала она. - В самом деле? - Этим летом было одно. Старик из Раскина. Это прямо по соседству. Я его не знала, но он дружил с соседской сестрой. Забыла, как его звали. - И его убили? - Порезали на куски прямо в собственной гостиной. Его нашли почти через неделю. - А что же соседи? Они не заметили его отсутствия? Анни-Мари пожала плечами, словно самое главное - об убийстве и человеческом одиночестве - рассказано и больше расспрашивать не о чем. Но Элен настаивала. - Мне кажется это странным, - сказала она. Анни-Мари включила наполненный чайник. - Бывает и так", - произнесла она, застыв. - Я не говорю, что этого не было, я просто... - Ему глаза выкололи, - сказала Анни-Мари, прежде чем Элен снова выразила сомнение. Элен содрогнулась. - Нет, - беззвучно прошептала она. - Это правда, - сказала Анни-Мари. - И это не все, что с ним произвели. - Она для эффекта сделала паузу, затем продолжила: - Вы думаете, кто же способен на такое? Правда ведь? Думаете? Элен кивнула. Она именно об этом и думала. - Хотя бы виновного нашли? Анни-Мари хмыкнула с пренебрежением. - Полиции наплевать, что здесь творится. Они стараются насколько возможно держаться подальше от этого места. Когда они вправду патрулируют, они забирают детей, которые напились, и тому подобное. Видите ли, они боятся. Вот почему и держатся в стороне. - Боятся убийцы? - Может быть, - ответила Анни-Мари. - Опять же, у него есть крюк. - Крюк? - У человека, что это сделал. У него есть крюк, как у Джека-Жнеца. Элен не разбиралась в убийствах, но была уверена: то, что делал своим крюком Жнец, вовсе не заслуживает похвалы. Однако подвергать сомнению правдоподобие истории Анни-Мари казалось занятием неблагодарным, хотя про себя Элен размышляла, что из этого - выколотые глаза, гниющее в квартире тело, крюк - прибавлено для полноты сюжета. Даже самые добросовестные рассказчики изредка испытывают искушение что-то приукрасить. Анни-Мари налила себе еще чашку чаю и потянулась к чашке Элен. - Нет, спасибо, - сказала та. - Я действительно пойду. - Вы замужем? - спросила Анни-Мари неожиданно. - Да. За лектором из университета. - Как его зовут? - Тревор. Анни-Мари положила себе в чашку две полные ложки сахару. - Вы вернетесь? - спросила она. - Да. Надеюсь. На этой неделе. Я хочу сделать несколько снимков в доме, что на другом конце двора. - Хорошо. Заходите. - Зайду. И спасибо вам за помощь. - Тогда отлично, - ответила Анни-Мари. - Вы должны рассказать кое-кому, так ведь? *** - По-видимому, у человека вместо руки крюк. Тревор оторвал взгляд от своей тарелки с tagliatelle con proscuitto. - Прости, как?.. Элен изо всех сил старалась пересказать историю, не окрашивая рассказ субъективными чувствами. Ее интересовало, что из этого сотворит Тревор. Но если она хоть как-то выразит собственную заинтересованность, Тревор в силу своего скверного характера инстинктивно займет противоположную позицию. - У него есть крюк, - ровным голосом повторила она. Тревор положил вилку и потянул себя за нос, пофыркивая. - Ничего об этом не читал, - сказал он. - Ты не заглядываешь в местные газеты, - возразила Элен. - Никто не заглядывает. Может, этого никогда не делает ни один представитель нации. - Пожилой Человек Убит Маньяком с Рукой-Крюком, - произнес Тревор, смакуя гиперболу. - Кажется, годится для новостей. Когда предположительно все произошло? - В течение прошлого лета. Может быть, когда мы были в Ирландии. - Быть может, - сказал Тревор, вновь берясь за вилку. Нацеленные на еду блестящие линзы его очков, скрывая глаза, отражали тарелку с макаронами и нарезанную ветчину. - Почему ты говоришь - быть может? - поддела его Элен. - Это звучит не совсем верно, - сказал он. - По правде, это звучит чертовски нелепо. - Ты не веришь? - спросила Элен. Тревор поднял взгляд от тарелки, языком слизнул крошку tagliatelle в углу рта. Лицо его приняло свойственное ему уклончивое выражение - без сомнения, такое лицо он делал, когда слушал своих студентов. - Ты веришь? - спросил он Элен. Это было его излюбленное средство, чтобы выиграть время, еще один семинарский фокус - вопрос спрашивающему. - Не полностью, - ответила Элен, слишком озабоченная поиском хоть какой-то опоры в море сомнений, чтобы терять силы, выигрывая баллы. - Хорошо, забудь рассказанное, - произнес Тревор, прерывая процесс еды, чтобы выпить еще один стакан красного вина. - А как насчет рассказчицы? Ей ты веришь? Элен представила искреннее выражение на лице Анни-Мари, когда она рассказывала о смерти старика. - Да, - сказала она. - Да. Я бы, думаю, поняла, если бы мне лгали. - В любом случае, почему так важно, лжет она или нет? Какого хрена, что нам до этого дела? Это был резонный вопрос, даже заданный с раздражением. Почему же это действительно важно? Было ли так оттого, что она хотела, чтобы худшие ощущения, оставшиеся от Спектор-стрит, оказались ложными? Потому что район был грязным, отчаявшимся, замусоренным, где нежелательных и неудачливых людей прятали от глаз общественности - все это было - все это было гуманистической банальщиной, и Элен принимала это как неприятную социальную реальность. Но в рассказе об убийстве старика и об издевательствах над ним таилось нечто другое. Вид насильственной смерти, однажды посетивший, отказывался ее оставить. Она поняла, к собственной досаде, что растерянность ясно написана у нее на лице и что Тревор, наблюдая за ней через стол, немало потешается. - Если это так сильно тебя волнует, - сказал он, - почему бы тебе не вернуться и не порасспрашивать в округе, вместо того, чтобы играть за обедом в веришь-не-веришь? При этом его замечании она не могла сдержаться: - Я думала, тебе нравится играть в загадки, - сказала она. Он бросил на нее сердитый взгляд. - Опять неверно. *** Предложение о расследовании было неплохим, хотя несомненно тут оно порождено какими-то скрытыми причинами. День ото дня она смотрела на Тревора все менее благосклонно. То, что раньше она принимала в нем за готовность к дискуссии, теперь она распознала как простую игру "кто сильнее". Он спорил, но не из-за возбуждения спора, а потому, что был паталогически склонен к соревнованию. Иногда она видела: он занимает позицию, которая, Элен знала, ему чужда, просто, чтобы пустить кровь. Еще более жалко, что он не одинок в этом спорте. Академия была одним из последних оплотов профессиональных транжиров времени. По случайности, в их кругу преобладали образованные дураки, заблудившиеся в пустыне затхлой риторики и бесплодных свершений. От одной пустыни к другой. Она вернулась на Спектор-стрит на следующий день, вооруженная фотовспышкой в дополнение к штативу и высокочувствительной пленке. В тот день поднялся ветер, и ветер арктический, ярившийся еще больше оттого, что заблудился в лабиринте проходов и дворов. Она направилась к №14 и провела целый час в его оскверненных пределах, тщательно фотографируя стены спальни и гостиной. Она ожидала, что воздействие головы в спальне при повторном осмотре станет значительно слабее; этого не произошло. Хотя она старалась схватить и целое и детали как можно лучше, она знала, - фотографии в лучшем случае будут лишь слабым эхом его бесконечного вечного рева. Большая часть его силы заключалась, конечно, в контексте. То, что на подобное изображение можно наткнуться в таком сером окружении, столь подозрительно лишенном таинственности, походило на обнаружение иконы в куче мусора: сияющий символ перехода из мира тяжкого труда и распада в некое более темное, но и более грандиозное царство. Она с болью осознала, что глубину ее впечатления, вероятно, выразить ей не удастся. Она владела словарем аналитическим, насыщенным трескучими словами и академической терминологией, но прискорбно убогим в своей выразительности. Фотографии, какой бы бледной копией подлинника они ни были, могли, надеялась она, по крайней мере намекнуть, сколь мощна картина, даже если и не смогут нагнать то чувство, что пробирает до печенок. Когда она покинула дом, ветер продолжал немилосердно дуть, но мальчик снаружи ждал - тот же самый ребенок, который сопровождал ее вчера, - одетый будто по весне. Он гримасничал, стараясь удержаться от отчаянной дрожи. - Привет, - сказала Элен. - Я ждал, - доложил ребенок. - Ждал? - Анни-Мари сказала, что ты вернешься. - Я только собиралась прийти как-нибудь на неделе, - сказала Элен. - Ты мог бы прождать долго. Лицо мальчика прояснилось. - Все в порядке, - сказал он. - Мне было нечего делать. - А как насчет школы? - Не нравится! - ответил мальчик, будто получение образования зависело от его вкуса. - Вижу, - сказала Элен и пошла по периметру двора. Мальчик шел за ней. На клочке травы в середине двора были кучей навалены несколько стульев и два или три мертвых деревца. - Что это? - спросила она, наполовину адресуя вопрос себе самой. - Ночь Костров, - сообщил мальчик. - На следующей неделе. - Конечно. - Ты собираешься зайти к Анни-Мари? - спросил он. - Да. - Ее нет. - А ты уверен? - Ага. - Хорошо, вдруг ты сможешь мне помочь... Она остановилась и повернулась, чтобы взглянуть на ребенка; от усталости у него под глазами набухли мешочки. - Я слышала о старике, которого убили поблизости, - сказала она ему. - Летом. Ты ничего об этом не знаешь? - Нет. - Совсем? Ты не помнишь никакого убитого? - Нет, - повторил мальчик с впечатляющей категоричностью. - Не помню. - Хорошо. В любом случае благодарю. На сей раз, когда она возвращалась к машине, мальчик за ней не последовал. Но поворачивая за угол при выходе из двора, она оглянулась и увидела, что он стоит на том же месте, где она его оставила, и глядит ей вслед так, будто она была сумасшедшей. Когда она добралась до машины и принялась укладывать фотопринадлежности в багажник, в ветре вызрели крупицы дождя, и она испытывала страшное искушение забыть, что когда-либо слышала историю, рассказанную Анни-Мари, отправиться домой, кофе там будет горячим, даже если встретят ее холодно. Но она нуждалась в ответе на вопрос, поставленный Тревором в прошлый вечер. Ты. веришь в это? Такими словами он отреагировал на ее рассказ. Тогда она не знала, что ответить, не знала и теперь. Она чувствовала: терминология подлинной правды здесь излишня; возможно, окончательный ответ на этот вопрос вовсе и не ответ, а только другой вопрос. Если так, она должна докопаться до сути. Раскин Корт был так же заброшен, как и его обитатели, если не сильней. Он не мог даже похвастаться праздничным костром. На балконе четвертого этажа женщина затеяла стирку прямо перед дождем; в центре двора, не обращая ни на кого внимания, на траве хороводились две собаки. Шагая по пустому тротуару, она придала лицу решительное выражение; целеустремленность во взгляде, по словам Бернадет, предотвращает нападение. Заметив двух женщин, разговаривающих в дальнем конце двора, она торопливо направилась к ним, чувствуя благодарность за их присутствие. - Простите. Женщины, обе средних лет, прервали оживленное общение и оглядели ее. - Не могли бы вы мне помочь? Она ощутила их оценивающие взгляды, их недоверие - и то, и другое было слишком неприкрытым. Одна, с багровым лицом, спросила попросту: - Чего надо? Элен почувствовала, что потеряла всякую способность расположить к себе. Что должна она сказать этим двум, чтобы намерения не вызвали протест? - Мне сказали... - начала она, потом запнулась, зная, что они ей не помогут. - ...Мне сказали, поблизости произошло убийство. Это так? Багровая женщина подняла брови, выщипанные почти напрочь. - Убийство? - переспросила она. - Вы из газеты? - спросила другая. Годы настолько исказили ее черты, что не помогали никакие ухищрения: маленький рот глубоко прочерчен, волосы, выкрашенные под брюнетку, на полдюйма были седыми у корней. - Нет, я не из газеты, - ответила Элен. - Я подруга Анни-Мари, из Баттс Корта. Констатация дружбы, пусть и преувеличение, казалось, чуть смягчила женщин. - Гостите? - спросила багровая женщина. - Так сказать. - Упустили теплую погоду. - Анни-Мари говорила, тут кого-то убили прошлым летом. Мне стало любопытно. - Правда? - Вы что-нибудь знаете об этом? - Тут много всякого творится, - сказала вторая женщина. - Не знаешь и половины всего. - Значит, это правда, - произнесла Элен. - Они должны были прикрыть туалеты, - ввернула первая. - Верно. Закрыли, - подтвердила другая. - Туалеты? - переспросила Элен. - Какое отношение это имеет к смерти старика? - Это было ужасно! - сказала первая женщина. - Джози, это твой Фрэнк тебе рассказал? - Нет, не Фрэнк, - ответила Джози. - Фрэнк все еще в море. Это миссис Тизак. Назвав свидетеля, Джози оставила историю своей подруге, взгляд ее возвратился к Элен. Подозрение в глазах не исчезло. - Все случилось два месяца назад, - сказала Джози. - Аккурат в конце августа. Ведь был август, правда? - Ища подтверждения, она посмотрела на подругу. - Ты числа хорошо запоминаешь, Морин. Морин, казалось, чувствовала себя неуютно. - Я забыла, - сказала она, явно не желая давать свидетельств. - Мне бы хотелось знать, - сказала Элен. Джози, несмотря на неохоту подруги, страстно желала угодить. - Здесь есть кое-какие уборные! - выпалила она. - Снаружи магазинов, знаете, - общественные уборные. Мне не совсем известно, что в точности произошло, но тут раньше был мальчик... ну, не то чтобы мальчик, ему было лет двадцать, думаю, или больше... - Она подбирала слова. - Но он был... с мозговыми отклонениями, так, кажется, говорят. Мать обычно брала его всюду с собой, как если ему четыре годика. В любом случае она отпустила его сходить в уборную, пока она сама сходит в тот маленький супермаркет. Как он там называется? - она повернулась к Морин за подсказкой, но подруга только озиралась с очевидным неодобрением. Джози, однако, была неукротима. - Был самый разгар дня, - сказала она Элен. - Середина дня. В общем, мальчик пошел в туалет, а мать в магазин. Спустя какое-то время, вы знаете, как оно бывает, она занялась покупками, о нем забыла, а потом подумала - что-то его долго нет... Тут Морин не смогла удержаться, чтобы не встрять в разговор: наверное, забота о точности рассказа пересилила предусмотрительность. - Она затеяла спор, - поправила Морин, - с хозяином. О каком-то испорченном беконе, который брала у него. Вот почему она была столько времени... - Понятно, - сказала Элен. - В любом случае, - вступила Джози, чтобы продолжить повествование, - она закончила покупки и когда вышла, его все еще не было... - Поэтому она попросила кого-то из супермаркета... - начала Морин, но Джози не собиралась отдавать инициативу в столь животрепещущий момент. - Она попросила одного из мужчин из супермаркета, - повторила она фразу Морин, - пойти в уборную и поискать его. - Это было ужасно, - сказала Морин, очевидно представляя какое-то зверство. - Он лежал на полу в луже крови. - Убитый? Джози покачала головой. - Лучше было бы ему умереть. На него напали с лезвием, - она дала возможность усвоить часть информации перед тем, как нанести coup de grасе, - и они отрезали ему интимные части. Просто отрезали и спустили в туалет. Никакой причины это делать вовсе и не было. - О, Боже. - Лучше умереть, - повторила Джози. - Думаю, это уже никак не заштопать, так ведь? Ужасающее повествование усиливалось спокойствием рассказчицы и ненамеренным повтором: - Лучше умереть. - Мальчик, - спросила Элен, - он мог описать нападавших? - Нет, - сказала Джоз

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору