торон мерещились глаза. Впереди в тумане стоял еще кто-то. Да, это поистине была ночь встреч: сначала де Боно, потом Хобарт, и вот теперь - Кэл не сразу поверил в это - Шэдвелл.
     Он видел этого человека во многих ролях. Торгаш, расточающий улыбки и обещания; обманщик и обольститель; пророк-завоеватель. Но таким он видел его впервые. На сером, исхудавшем лице жили только глаза - всегда небольшие, они теперь казались громадными и горели лихорадочным огнем.
     Он смотрел, как Кэл пятится назад к машине.
     - Бежать некуда, - сказал он усталым голосом. - Он найдет тебя везде, Муни. Это ангел, и он всевидящ.
     - Ангел? Это?
     Туман справа и слева дрожал, как живой. Кэл мог еще попытаться убежать, но вид Шэдвелла и его слова приковали его к месту.
     - Его зовут Уриэль. Пламя Господа. И он пришел покончить с волшебством. Это его единственная цель. Волшебства больше не будет. Отныне и вовеки.
     Туман задрожал снова, но Кэл все смотрел на торговца, не в силах понять, что в нем изменилось еще.
     - Это мой дар миру. Я уничтожу Чародеев не ради выгоды, а из любви к людям.
     Тут Кэл понял. Изменения касались костюма. Пиджак Шэдвелла, который в свое время разбил сердце Брендана и многих других, исчез. Вместо него на торговце было новое пальто, не имеющее, по всей видимости, никакого отношения к чудесам.
     - Мы покончим с волшебством и обманом. Со всем этим...
     Тут туман прорезал страшный крик, который тут же оборвался. Последний крик де Боно.
     - Ублюдок! - вырвалось у Кэла.
     - Они обманули меня, - продолжал Шэдвелл. - Ужасно обманули. Завлекли лживыми посулами, заставили проливать кровь...
     - А что ты делаешь сейчас? Не проливаешь кровь?
     Шэдвелл поднял руки.
     - Я пришел с пустыми руками, Кэлхоун. Это мой дар тебе. Пустота.
     - Не нужны мне твои проклятые дары.
     - Нужны. Они ведь и тебя обманули. Но я покончу с этим.
     В его голосе слышались искренние нотки политикана, доказывающего избирателям необходимость бомбы. Эта искренняя убежденность пугала больше, чем истерика.
     Кэл подумал, что Шэдвелл-актер не исчез. Он просто так заигрался, что сам начал верить в свою роль. Это был его триумф: Шэдвелл Обнаженный.
     Туман задрожал с новой силой. Уриэль возвращался. Кэл еще раз взглянул на Шэдвелла, чтобы запомнить эту новую его маску, потом повернулся и побежал.
     Позади него взорвалась машина. Волна взрыва ударила его в спину и бросила вперед.
     - Стой! Я тебя вижу! - крикнул Шэдвелл.
     Он опять лгал. Теперь туман был союзником Кэла. Он бежал среди знакомых домов, которые не мог узнать, торопясь успеть домой до огня. Там книга Сюзанны, которую он обещал сохранить.
     Дважды он падал, вставал и бежал опять. У железнодорожного моста он перелез через заграждение и выбежал на пути. Туман здесь был не таким густым, и он быстро добрался до калитки на заднем дворе своего дома. Пробегая мимо голубятни, он вспомнил, что должен сделать еще одно дело. Но сначала книга. Он ворвался в дом - сердце бешено колотилось о ребра - и поднялся наверх. Бич вот-вот будет здесь. Не время для сентиментальных прощаний; дай Бог успеть взять самое необходимое. Он схватил книгу, пальто, потом стал искать кошелек. Выглянув в окно, он увидел, что туман добрался и сюда. Запихнув кошелек в карман, он выскочил во двор.
     У голубятни он замешкался. Он не мог взять 33-го и его голубку с собой, но мог хотя бы дать им шанс на спасение. Голуби тоже чувствовали опасность - едва он открыл клетку, как они взлетели в воздух, поднимаясь выше и выше, навстречу падающему снегу.
     Уже выбегая на железную дорогу, он подумал, что никогда больше не увидит дом, где прошла вся его жизнь. Он повернулся и попытался запомнить все, что видит: крышу, окна родительской спальни, сад, пустую голубятню. С этим домом было для него связано многое, но это всего лишь кирпич и известка. Пусть враг забирает его, как забрал Фугу.
     Запомнив все, что мог, он повернулся и побежал по шпалам. Ярдов через двадцать он услышал позади грохот начавшегося разрушения.

Часть двенадцатая Рай в осаде

     "Ветер с Запада повеет и зальет поля дождем. Господи, верни любовь мне! Дай вернуться в отчий дом!"
     Аноним. XVI век

I
Катастрофа

1

     Если в событиях последующего дня была какая-то система, то заключалась она в случайности встреч и неизбежности расставаний.
     Сюзанна еще вечером решила поехать в Ливерпуль и найти Кэла. Дела явно приближались к кризисной точке. Необходимо предупредить Кэла и вместе с ним разработать план спасения книги Мими и их самих от надвигающейся беды. Она пыталась дозвониться до него, но никто не брал трубку.
     Утром она позвонила Аполлине и рассказала ей обо всем, что видела в святилище. Она ожидала, что та с недоверием отнесется к словам Иммаколаты, но реакция оказалась другой.
     - Почему мы не должны ей верить? - воскликнула Аполлина. - Если мертвые не говорят правды, то кто же тогда ее говорит? К тому же, это лишь подтверждает то, что мы уже знаем.
     Сюзанна сказала, что хочет встретиться с Кэлом.
     - Ты не одинока. Кое-кто из наших отправился в Ливерпуль, чтобы поискать чары в доме твоей бабушки. Ты найдешь их там, я думаю.
     - Конечно. Я позвоню, когда все узнаю.
     - Только не думай найти меня трезвой.
     Прежде чем уехать Сюзанна позвонила еще раз и услышала короткие гудки. Утренние новости могли бы объяснить ей причину этого и даже показать выжженную землю на месте дома Myни, но она включила телевизор слишком поздно и поймала только прогноз погоды: снег и опять снег.
     Она знала, что поездка на машине в такую погоду будет сущим несчастьем, и взяла билет на поезд. Когда она садилась на поезд до Ливерпуля, идущий четыре часа (на самом деле, он прибыл только через шесть часов из-за снежных заносов), Кэл уже был на полпути в Бирмингем на поезде, отправившемся в 8.20.

2

     Он позвонил Глюку из автомата на Пир-Хэд, успев перебраться через реку на последнем ночном автобусе. Он ускользнул от Бича хотя бы на время и даже усмехался про себя, представляя злобу чудовища. Но в глубине души он знал, что пламя Господа не успокоится, пока они все не превратятся в пепел - включая и Шэдвелла, надеялся он. Единственным, что порадовало его за эту ночь, было то, что он увидел последнее и окончательное превращение торговца.
     Ветер с реки бил ему в лицо; снег впивался в кожу, как иголки. Но он смотрел на воду, пока не окоченел. Когда на часах пробило шесть, он отправился искать, где бы подкрепиться, и набрел на меленькое кафе, открытое для водителей автобусов. Там он проглотил солидную порцию яичницы с тостами, все еще пытаясь понять, что произошло и что теперь делать.
     В шесть тридцать он снова набрал номер Глюка и, не веря своим ушам, услышал сонное:
     - Алло.
     Мало кому в жизни Кэл был так рад, как этому, почти незнакомому человеку.
     - Мистер Глюк? Это Кэл Муни. Вы, должно быть, не помните меня, но...
     - Конечно, помню. Как дела на берегах Мерси?
     - Мне нужно поговорить с вами. Это очень срочно.
     - Я слушаю.
     - Не по телефону.
     - Что ж, приезжайте. У вас есть мой адрес?
     - Да. На визитной карточке.
     - Тогда я вас жду. Буду рад.
     После всех ужасов ночи такое радушие было последней каплей. У Кэла защипало глаза.
     - Я приеду на первом же поезде.
     - Жду вас.
     Кэл вышел из телефонной будки. Уже рассвело, но людей на заснеженных улицах еще не было. "Трудно поверить, что в Призрачный город когда-нибудь снова придет весна", - думал он по дороге на станцию.

3

     Сюзанна стояла на Чериот-стрит и смотрела на то, что предстало ее глазам. Из-за обилия людей она не могла подойти к самому дому - большое количество полицейских по-прежнему вызывало у нее опасения, - но и отсюда было видно, что дом Муни больше не существует. Его в буквальном смысле сравняли с землей. Бич потрудился на славу.
     Вся дрожа, она отправилась на Рю-стрит. Ее худшие опасения подтвердились: огонь пожрал и дом Мими.
     Что теперь? Возвращаться в Лондон и бросить Кэла - если он еще жив, - на произвол судьбы? Она не знала, где он может быть. А книга? Что с ней случилось? Думая об этом, она пошла прочь, пытаясь найти в случившемся хоть что-нибудь утешительное.
     Тут рядом затормозила машина, и из окошка выглянул плейбой в модных солнечных очках.
     - Вам не холодно, мисс?
     - Идите к черту! - бросила она, ускоряя шаг, но он поспешил за ней.
     - Я сказала, идите к черту!
     Он сдвинул очки на лоб, и глаза под ними блеснули золотом.
     - Нимрод!
     - А кто же еще?
     Из-за этих очков она никогда его не узнавала. Глаза придавали его лицу совсем иное выражение.
     - Я голоден. Ты не против подкрепиться? - спросил он.

4

     Его аппетит, казалось, рос прямо пропорционально опасности их положения. Она сидела напротив него за столиком китайского ресторана, наблюдая, как он поглощает свой завтрак и большую часть заказанного ею.
     Обмен новостями не занял много времени. Главное было очевидно: Бич здесь, среди них. Но у Нимрода была и более свежая информация. Он узнал из разговоров, что на Чериот-стрит не обнаружено ни одного трупа, так что скорее всего Кэлу удалось спастись. Погибших нашли на Рю-стрит.
     - Я никого из них не знал, но боюсь, что твои знакомые там были.
     - Кто?
     - Молодой де Боно.
     Она замолчала. Совсем недавно они виделись с де Боно, и вот его уже нет. Когда придет очередь остальных?
     - Что делать, Нимрод? - спросила она. - Может, попытаться еще раз соткать ковер?
     - Нас слишком мало. К тому же, необходимые чары забылись. Почти весь Совет погиб.
     - Так что, сидеть и ждать, пока Бич доберется до нас? Ты это предлагаешь?
     Нимрод провел рукой по лицу.
     - Я буду драться до последнего. Думаю, как и все мы.
     Он вынул из кармана жестянку с табаком и стал сворачивать сигарету.
     - Я ошибался, - сказал он. - Поддался на обман Шэдвелла. Даже влюбился.
     - Неужели?
     Нимрод, как ни удивительно, слегка покраснел.
     - Да. У меня было немало приключений в Королевстве. Но часть меня никогда не покидала Фугу, - он зажег самокрутку и затянулся. - Не могу поверить, что ее больше нет.
     - Ты помнишь ее?
     - Фугу? Еще бы!
     - Я тоже. Так, может быть, не все еще потеряно?
     Он покачал головой.
     - Не будь сентиментальной. Одной памяти мало.
     Спорить было бесполезно: его боль не знала метафизических утешений. Но она попыталась.
     - Знаешь... там, в Храме, я использовала Станок.
     - Использовала? Каким образом?
     - Или он использовал меня. Может быть, и то, и другое.
     - Как это?
     - Чтобы спасти то, что еще осталось.
     Нимрод склонился к ней через стол.
     - Не понимаю.
     - Я тоже. Но что-то случилось. Какая-то сила.
     Она вздохнула. У нее не было слов, чтобы описать это. Но в одном она была уверена твердо:
     - Я не верю, что все пропало, Нимрод. Плевать на этого проклятого Бича. Я не собираюсь сидеть и ждать его.
     - Ты Кукушонок. Тебе можно не бояться его.
     - Ты знаешь, что это не так, - сказала она жестко. - Фуга принадлежит всем, кто готов умереть за нее. Мне. Кэлу.
     - Да. Извини.
     - Фуга нужна не только тебе, Нимрод, но и нам.
     Она поглядела в окно. За бамбуковыми занавесками продолжал монотонно падать снег.
     - Я никогда не верила в Эдем, - тихо сказала она. - Как об этом пишет Библия - первородный грех и все такое. Но, может быть, эта история - только эхо.
     - Эхо?
     - Отзвук реальных воспоминаний о месте, полном чудес.
     И Бич поверил в историю про Эдем, поскольку в ней есть доля правды.
     - Какая разница? Ангел этот ублюдок или нет, какое это имеет значение? Он верит в то, что он Уриэль, и он уничтожит нас.
     И действительно: зачем в конце света рассуждать об именах и названиях?
     - Я думаю, нам нужно собраться вместе и попытаться укрыться. Навести чары.
     - Что ж, это имеет смысл. Но где?
     - Есть одно место, - сказал он, - куда он так и не смог добраться. Аполлина бывала там.
     - Что это за место?
     - Что-то вроде холма.
     - Так вы пойдете туда?
     - Для смерти это место ничуть не хуже прочих.

II
Прах и пепел

     Святые на фасаде церкви святых Филомены и Каликста давно ослепли от дождя и снега. Они не видели посетителей, пришедших в церковь вечером 21 декабря и не слышали, о чем они говорили у входа. Иначе они сорвались бы со своих пьедесталов и помчались предупредить Англию, что в сердце ее появился ангел. Но Англии в эту ночь не нужны были святые; ей хватило мучеников.

***

     Хобарт стоял в дверях церкви, и огонь Бича просвечивал сквозь его горло. Он держал Шэдвелла за руку.
     - Это ведь церковь, - недоуменно сказал он не голосом Уриэля, а своим собственным. Ангел иногда отпускал его на волю, чтобы потом рвануть поводок обратно.
     - Да. Церковь. И мы ее уничтожим.
     Хобарт мотнул головой.
     - Не могу.
     Шэдвелл уже устал спорить. Это был не первый их визит за день. С Чериот-стрит ангел повел их по другим местам в округе, где, как он помнил, раньше скрывались Чародеи. Но ни в одном из этих мест не оставалось следов волшебства. Погода портилась с каждым часом, и Шэдвелл чувствовал себя усталым и озябшим. Он опасался, что Уриэль, не найдя жертв, взбунтуется, поэтому и привел его сюда, где уж точно скрывалось волшебство. Здесь Иммаколата когда-то держала Палача. Здесь, в этой то ли могиле, то ли колыбели, аппетит Уриэля можно было удовлетворить хотя бы на сегодня.
     - У нас есть внутри дела, - сказал он вместилищу Уриэля. - Работа для Бича.
     Но Хобарт все еще сопротивлялся.
     - Божий дом. Нельзя его уничтожать.
     Забавно. Он, урожденный католик, и Пламя Господа, Уриэль, готовы стереть с лица земли этот жалкий храм, а Хобарт, который верил только в Закон, спорит с ними. Этот человек носил у сердца не Библию, а книгу дурацких сказок. Может, он чувствует приближение смерти и торопится замолить грехи? Как бы то ни было, Шэдвелл был непоколебим.
     - Ты же дракон, Хобарт. Вспомни об этом.
     Бывший инспектор покачал головой, и свет в его горле вспыхнул ярче.
     - Ты хотел огонь и получил его.
     - Я не хотел, - слова его начали путаться. - Забери... его... назад...
     Потом из его рта вырвался клуб дыма. И вместе с ним - голос Уриэля.
     - Хватит спорить.
     Хобарт, дрожа, как в лихорадке, еще пытался овладеть своим телом, и Шэдвелл поторопился увести его из поля зрения прохожих.
     - Там, внутри, Чародеи. Твои враги.
     Ни ангел, ни Хобарт не слышали его. Инспектор проявил неожиданную строптивость, и Уриэлю пришлось побороться, время от времени швыряя непокорное тело об стену.
     Голова Хобарта повернулась к Шэдвеллу, и из его дымящегося рта глухо донеслось последнее:
     - Я... не хочу...
     - Поздно, - Шэдвелл вытер брызги крови на лице.
     - Он знает это, - ответил Уриэль. - Он теперь дракон.
     Хобарт зарыдал: слезы мгновенно высыхали на пылающем лице.
     - Не бойся, - Уриэль явно пытался подражать Шэдвеллу. - Слышишь меня, Хобарт?
     Голова судорожно качнулась, словно мускулы шеи отказывались ее держать.
     - Пошли?
     Голова качнулась еще раз. Хобарт отпустил руку Шэдвелла и на негнущихся ногах шагнул в дверь.
     Внутри было пусто и пахло ладаном.
     - Я чувствую чары, - пророкотал Уриэль.
     - Конечно, - Шэдвелл еле поспевал за ангелом. Он думал, что тот проявит какое-то почтение к алтарю, но Уриэль миновал его, не удостоив взглядом, и прошел прямо к двери, ведущей в подземелье. Один взгляд - и дверь слетела с петель. Помещение наполнилось дымом. Они начали спуск.
     Внизу горел свет: должно быть, в святилище их кто-то ждал. Уриэль двигался по коридорам, сбивая со своих мест гробы и развеивая их содержимое в прах. Его тело - измученное тело Хобарта - окружали огненные ленты. На полпути дорогу им преградил священник, бледный, как будто уже мертвый.
     - Кто вы?
     - Отойди, - скомандовал Шэдвелл.
     - Убирайтесь! Вы осквернили святилище!
     Уриэль остановился и одной рукой схватил себя за волосы, поворачивая лицо к стене. Шэдвелл понял, что Хобарт опять пытается восстановить контроль над телом. Немедленно тело начало содрогаться, пока ангелу не удалось снова повернуть голову. Священник не использовал последний шанс спастись - он стоял на том же месте, глядя ангелу в лицо.
     Этот взгляд оказался для него последним. Шэдвелл не видел такого даже на Рю-стрит. К горлу его подступила тошнота, но он был слишком любопытен и не отвел глаз, пока огонь пожирал тело священника. Все это заняло несколько секунд, после чего Уриэль двинулся дальше. Шэдвелл - за ним, морщась от невыносимого жара. Огонь не щадил ничего - гробы, кости мертвецов, даже сами кирпичи: все пылало.
     У двери святилища Шэдвелл замешкался. Это были владения Иммаколаты, и здесь она принимала поклонения верующих, как богиня. Он никогда не верил в ее божественность; так откуда же этот внезапный страх?
     Он получил ответ, войдя внутрь. Она была здесь, его любимая и ненавидимая Колдунья, где-то рядом. Смерть не властна над ней.
     - Богиня, - услышал он собственный шепот.
     Он не успел предупредить Уриэля. Второй священник, совсем мальчишка, бежал за ангелом, занося нож. Хобарт закрыл лицо, пытаясь не допустить второго убийства, и священник воткнул нож ему в бок. Когда он замахнулся для второго удара, пламя Уриэля прошло через пальцы инспектора, сжимая их, и обрушилось на юношу. Он отлетел на кучу костей, уже превращаясь в пепел, как его коллега.
     Уриэль запек рану одним взглядом, потом повернулся к Шэдвеллу. Один бесконечный миг торговцу казалось, что сейчас Бич сожжет и его.
     - Не бойся, - сказал ангел.
     Чуть раньше он смог успокоить и Хобарта - без слов. Теперь инспектор не сопротивлялся, хотя обе его руки почернели и скрючились, как клешни. Он только чуть всхлипывал от боли или от сознания того, что его тело используется для таких зверств.
     Потом Уриэль обратил внимание на стены.
     - Мне нравятся эти кости, - сказал он, и щупальца света протянулись от него, пробегая по черепам и ребрам мертвецов.
     Наступило молчание, нарушаемое лишь потрескиванием огня в коридоре. И тут Шэдвелл услышал голос Иммаколаты - самый тихий в мире шепот.
     - Что ты наделал?
     Он оглянулся. Ангел продолжал рассматривать макаберный узор на стене. Он ничего не слышал.
     - Что ты наделал? - опять спросила она. - Он не знает, что такое жалость.
     - А ты знала?
     - Я не знала, что я такое. Думаю, Бич тоже.
     - Его зовут Уриэль, и он ангел.
     - Чем бы он ни был, ты не удержишь его.
     - Удержу. Он слушается меня.
     - Зачем лгать? Я же вижу, что ты его боишься. Их прервал грохот. Оглянувшись, Шэдвелл увидел, что Уриэль сметает кости со стены, как хрупкий фарфор, и они с сухим треском падают на пол.
     Уриэль рассмеялся - этому его тоже научил Шэдвелл - совершенно безжизненным смехом. Ему понравилась игра, и он повернулся к другой стене, потом к третьей.
     - Вели ему остановиться, - прошептал призрак Иммаколаты. - Останови его, если не боишься.
     Но Шэдвелл только стоял и смотрел, как ангел очищает четвертую стену и переходит к потолку.
     - Ты следующий, - пообещала Иммаколата.
     - Нет, - Шэдвелл прижался к стене. Внезапно его охватил дикий страх.
     Сквозь оседающий прах он увидел глаза Уриэля, обращенные на него.
     - С кем ты шепчешься за моей спиной?
     Шэдвелл поглядел на дверь. Как далеко он успеет убежать? От силы на пару ярдов. Спасения не было.
     - Где она? - потребовал ангел. Кости дрожали от его голоса. - Пусть покажется.
     - Она будет лгать тебе. Скажет, что я любил волшебство. Не верь ей, это не так. Она все лжет...
     Бесчисленные глаза ангела устремились на него, и он замолчал.
     - Не бойся. Я знаю все, что ты можешь от меня скрыть. Все твои жалкие желания. Мне это нравится.
     - Правда?
     - Правда. Но эту женщину я хочу убить. Она чародейка.