ь  мертвое  тело  на  дне.
Мако  редки,  они  одиночки,  живут  в  глубокой   воде   и   преследуют
океаническую рыбу - тунца и  каранксов.  Шансы,  что  мако  забредет  на
мелководье, особенно в такую мутную воду, как у нас, - один на  миллион.
Теоретически возможна сельдевая акула; она может гнаться  за  человеком,
если из него течет кровь, а если их стая, то жертву разорвут  в  клочья.
Но мы бы видели следы: отметины от укусов ни с чем не спутаешь.
   - А как насчет белых акул? Ты сам мне говорил, они тут есть.
   - Бывают, - бросил Чейс, не  желая  рассказывать  Гибсону  о  большой
белой, которую они с Длинным пометили только на прошлой  неделе.  Меньше
всего ему хотелось массовой вендетты против белых акул со стороны армады
кровожадных суперменов. - Но редко... Почти  никогда.  И,  черт  побери,
если бы большая белая акула собралась съесть Бака,  она  бы  его  съела.
Хватит. Если бы она по ошибке  погналась  за  ним,  например  приняв  за
тюленя, - аквалангисты  в  гидрокостюмах,  находящиеся  на  поверхности,
вызывают у акул ассоциации с тюленями, - она,  возможно,  перерезала  бы
Бака пополам. Мы могли найти вторую половину или нет, но раз  мы  что-то
нашли, то были бы видны совершенно определенные следы укуса  -  большие,
страшные полукружия. Уж конечно мы не нашли бы его с вырванным горлом  и
выгрызенными тут и там кусками  мяса,  словно  его  подали  к  столу  на
банкете.
   Гибсон помолчал, потом сказал:
   - Думаю, нам придется ждать результаты медицинской экспертизы. Может,
как ты сказал, Бак просто умер. С людьми это случается.
   В дверь постучали, в комнату вошел патрульный.
   - Шеф, нашли брата Бака, - произнес он. И, поколебавшись, добавил:
   - На мысе Сигалл.
   - В чем дело?
   - Он тоже мертв. Полусъеден. Точно как  другой.  Как  Бак.  Только  у
этого, у Брайана, к ноге пристегнуты ножны.
   - Только ножны? - спросил Гибсон. - Без ножа?
   - Нож пропал. На ножнах есть резиновое кольцо-предохранитель, так что
нож просто так не выпал бы.
   - Что означает: Брайан вынул его и держал в руке. - Гибсон  посмотрел
на Чейса. - Неплохо для естественной  смерти,  согласись.  -  Он  кивнул
патрульному:
   - Порядок, Томми.
   - Там Нейт Грин хочет видеть вас.
   - Черт, я знал, что  долбаная  пресса  этого  не  упустит.  -  Гибсон
вздохнул. - Впусти его, а то он по всему Коннектикуту разнесет, что  тут
объявился Ганнибал Лектер и жрет людей.
   Когда патрульный вышел, Гибсон обратился к Чейсу:
   - По крайней мере,  это  Нейт,  а  не  какой-нибудь  шустрый  парень,
жаждущий  получить  Пулитцеровскую  премию.  Нейта  можно  удержать   на
коротком поводке с помощью одного-двух эксклюзивных  материалов  и  пары
рюмок шотландского виски.
   Нейт Грин, репортер из местной газеты  Уотерборо  "Кроникл",  ветеран
журналистики с тридцатипятилетним стажем, когда-то стремился к работе  в
ежедневном издании большого города, но в конце концов совместил скромный
талант с уютной жизнью на берегу моря.
   Грин вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Ему было за  пятьдесят,
и он страдал от избыточного веса. Вены  типичного  пьяницы  сделали  его
лицо похожим на карту автодорог.
   - Я слышал, у нас какое-то оживление. - Он улыбнулся  Гибсону,  пожал
руку Чейсу и уселся на свободный стул лицом к начальнику полиции.
   - Возможно, - бросил Гибсон. - Сделай одолжение, Нейт. Давай не будем
спешить с выводами.
   - Я слышал, у Бака была с собой видеокамера.
   Гибсон немного поколебался, а потом произнес:
   - Да, но ее залило, пленка намокла.  Может,  кто-то  из  моих  гениев
что-нибудь сделает с ней,  когда  разрядят  камеру,  не  знаю.  В  любом
случае, снято немного.
   - Позволишь взглянуть?
   - Только потому, что верю тебе.  -  Гибсон  сделал  жест  Чейсу;  тот
поднялся,  включил  телевизор  и   нажал   кнопку   воспроизведения   на
видеокамере. - Но держи все при себе. Нам не известно, что на самом деле
произошло.
   - Ты меня знаешь, Ролли, - заверил Нейт.
   На экране  появилось  размытое  изображение  Брайана  Беллами.  Экран
мерцал, изображение смещалось,  словно  сигнал  с  пленки  не  проходит.
Брайан вроде что-то демонстрировал перед  камерой.  Они  услышали  голос
Бака, просившего Брайана улыбнуться.  Потом  лицо  изменилось.  Глаза  у
Брайана полезли на  лоб,  рот  раскрылся,  он  уронил  предмет,  который
держал, и выкрикнул какие-то неразборчивые слова.
   - Кажется, он что-то увидел, - предположил Грин.
   - Да, - согласился Чейс, - но что?
   Они услышали, как Бак воскликнул: "Брайан! Что за черт!"
   - Слушайте, - указал Гибсон.  -  Бак  его  облаивает,  словно  Брайан
засуетился... Или наложил в штаны.
   Камера  внезапно  "клюнула"  в  песок  на  дне,  и  экран   потемнел.
Послышались вопли и стоны, камера снова прыгнула вверх,  раскачиваясь  в
облаке каких-то хлопьев. Цвет воды приобрел зеленоватый оттенок.
   - Что это? - спросил Гибсон.
   - Возможно, кровь, - ответил Чейс, - все зависит от глубины. Если они
опустились ниже тридцати пяти футов, то кровь будет выглядеть зеленой.
   Камера снова упала на дно, теперь ленивее, словно ее  уронили,  и  на
экране осталась только вода.
   Они услышали еще одно, последнее  слово  -  чей-то  голос  выкрикнул:
"Нет!"
   - Кто это? - заинтересовался Грин.
   - Мы не знаем, - ответил Чейс.
   - Прокрути мне еще разок, Саймон, - попросил Гибсон.
   Чейс перемотал пленку и снова воспроизвел записанные кадры. Когда все
закончилось, Гибсон заметил:
   - Мне кажется, есть вероятность, что Брайан убил Бака.
   - А кто убил Брайана? - поинтересовался Чейс.
   - Может, они убили друг друга. Грин покачал головой:
   - Да ну, глупости. Они  были  близки,  насколько  вообще  могут  быть
близки братья. Брайан Бака обожал. С чего бы он стал его убивать?
   - Наркотики, - предположил Гибсон. - Брайан с ними попадался. У  него
мог быть рецидив, и крыша поехала.
   - Нет, Брайан до смерти боялся наркотиков. Он ходил на  все  собрания
Анонимных наркоманов, а если их не было, к Анонимным алкоголикам... Даже
в церковь, если больше было некуда. Один раз я заправлял  машину,  и  он
мне сказал, что уже убил так много клеток  головного  мозга,  что  очень
бережет оставшиеся. Пивка глотнуть он иногда себе позволял, но не  более
того. Чтобы ребята Беллами убили друг друга? Нет, Ролли, это чепуха.
   - У тебя есть версия лучше? - Гибсон откинулся в кресле и уставился в
потолок.
   - Думаю, здесь тайна, - ответил Грин. -  Таинственная  смерть  всегда
обеспечивает хороший тираж.
   - А еще пугает народ, - констатировал Гибсон. После долгой  паузы  он
демонстративно посмотрел на часы и встал. - Кстати, об  убийстве  клеток
головного мозга... Сейчас только полдесятого утра,  а  ощущение,  что  я
отпахал полный день. - Он вынул из  кармана  ключ,  открыл  нижний  ящик
шкафа с досье, вытащил из  него  бутылку  шотландского  виски  и  стопку
бумажных стаканов и вернулся к столу. Налив пару дюймов в стаканчик,  он
протянул его Грину; наполнил второй и предложил Чейсу, тот  отрицательно
покачал головой. Тогда Гибсон сам сделал  глоток  и  снова  откинулся  в
кресле. - Нейт, к тебе приезжают на День благословения флота?
   - Сестра с детьми. Они, вероятно, найдут  повод  проторчать  здесь  с
неделю. - Грин глотнул из своего стакана. - Боже милостивый.
   Чейс не знал, отчего Гибсон вдруг заговорил о предстоящем  празднике.
Его это не волновало, он  хотел  найти  Макса,  вернуться  на  остров  и
приняться за работу. Саймон  оперся  на  колени,  намереваясь  встать  и
откланяться, но Гибсон его остановил:
   - Говорят, это  будет  самое  большое  Благословение  за  все  время.
Публика собирается отовсюду, тем более что теперь у них есть  занятие  в
казино - если идет дождь и по вечерам.
   - Говорят, - ответил Грин.
   - Это дело может нам здорово подгадить.
   - Угу.
   Теперь Чейс знал ход мыслей Гибсона и  понял,  что  должен  сидеть  и
слушать.
   - Так вот, Нейт, - заметил Гибсон, - я знаю, что тебе нужно заполнять
колонки в своей газете, и хочу попросить тебя  немного  порассуждать  со
мной и Саймоном о причинах и следствиях.
   - Согласен.
   - Во-первых, это ни в коем случае не нападение акулы. Верно, Саймон?
   - Более или менее, - протянул Чейс. - Я говорил...
   - И насчет пленки, - продолжал Гибсон, обращаясь к Грину. - Помни, ты
единственный видел ее. Это эксклюзив. И, согласись,  очень  похоже,  что
Брайан внезапно свихнулся.
   - Или увидел что-то, от чего свихнулся.
   - Что увидел? Призрак прошлого Рождества? - Гибсон захохотал.
   - Ну, в этом-то все и дело.
   - Так. Вот моя точка зрения: там нечего было видеть.  Любой  разумный
человек может сделать единственный вывод: у Брайана случился припадок от
"колес" или еще от чего-то, он напал на Бака и при этом сам погиб.
   - Откуда тогда вся эта кровь?
   - От ножа Брайана.
   - У него был нож?
   - Конечно, - подтвердил Гибсон. - Я разве не говорил тебе? Пристегнут
к ноге. Но когда Брайана  нашли,  нож  исчез.  Это  для  тебя  еще  один
эксклюзив.
   Грин поставил стаканчик на стол и повернулся к Чейсу:
   - А ты что думаешь, Саймон?
   - Не знаю, что и думать, - признался Чейс.  -  Но  все  это  выглядит
как-то...
   - У тебя есть объяснение получше? - рявкнул на него Гибсон.
   - Нет, - сказал Чейс, потому что лучшего объяснения у него  не  было.
Он только мог присягнуть,  если  бы  потребовалось,  что  ни  одного  из
братьев не убила акула... О  таких  акулах  он,  во  всяком  случае,  не
слышал.
   - Вот видишь, Нейт, - заметил Гибсон. - Ты слишком хороший  репортер,
чтобы, как молокосос, выносить на публику вздорные недовыводы.
   - Вы мне  скажете,  к  чему  пришел  медэксперт?  -  после  недолгого
молчания спросил Грин.
   - Как только он даст заключение о причине смерти. - Гибсон плеснул  в
стакан Грина еще виски. - Но ставлю доллар  против  десяти  центов,  что
смерть вызвана острым предметом. Думаю, единственная мораль, которую  ты
можешь довести до  читателей,  -  наркоманам  и  психопатам  не  следует
погружаться с аквалангом.
   В дверь снова постучал патрульный, открыл ее и обратился к Чейсу:
   - Вам звонили.
   - Я выйду отвечу, - сказал Чейс, вставая.
   - Нет, она уже положила трубку, - уточнил патрульный. -  Это  госпожа
Бикслер. Она просила передать вам, что Русалочка прибыла.
   - Отлично. Спасибо, Томми. - И, обращаясь к Гибсону, произнес:
   - Трехмесячная отсрочка от долговой ямы... Надеюсь. - Он повернулся к
выходу.
   - Саймон... - остановил его Гибсон.  -  Мы  все  пришли  к  согласию,
верно?  Я  имею  в  виду,  если  тебе  позвонит  кто-то  из   хитрозадых
телевизионщиков и соберется устроить из всего этого шоу.
   - Конечно, Ролли.
   - Отлично, - улыбнулся Гибсон. - У  твоего  института  очень  хорошая
репутация. И тебе ни к чему пачкать ее, влезая в полицейские дела.
   Чейс вышел из комнаты с какой-то тяжестью в душе. А когда он добрался
до приемной, то был уверен: ему только что угрожали.
   В приемной вместе с Максом  его  ждал  патрульный,  чтобы  отвезти  к
лодке.
   - Примерно в сотне ярдов от того места, где лежал Брайан, нашли  один
из ваших буев, - сообщил патрульный. - Кусок  изолированного  провода  с
какой-то электронной штуковиной. Я велел оставить его на  месте,  можете
забрать по дороге.
   - Спасибо, - поблагодарил Чейс. - Наверное, он освободился  от  того,
за что зацепился.
   Когда они сели в машину, Макс перегнулся к Чейсу с заднего сиденья:
   - Я ее нашел.
   - Кого?
   - Девочку, которую чуть не сбил.
   - Что ты хочешь сказать? Что значит - нашел ее?
   - Там, в газете, пока ждал. Там фотография, девочка выиграла какой-то
приз. И я знал, должна быть причина, почему она не слышала, как я  бегу.
Она глухая.
   - Кто она?
   - Ее зовут Элизабет.
 
18 
 
   Приближаясь на "Уэйлере" к низкой косе под названием мыс Сигалл, Чейс
замедлил ход и повернул к берегу,  чтобы  двинуться  вдоль  пляжа.  Тело
Брайана нашли на  полуострове  примерно  в  полумиле  отсюда;  кабель  с
датчиком должен был находиться где-то здесь на косе или чуть дальше.
   Макс стоял на носу, держась за привязанный к кнехту канат.
   - На что он похож? - спросил мальчик.
   - На  белом  песке,  -  ответил  Чейс,  -  он  должен  выглядеть  как
трехсотфутовая черная змея.
   Когда-то мыс Сигалл являлся частным владением, потом -  принадлежащим
штату пляжем; теперь тут находился  орнитологический  заповедник.  Здесь
обитали чайки и крачки; народ  иногда  причаливал  сюда  искупаться  или
закусить на свежем воздухе, но каждый, кто углублялся от берега в  дюны,
рисковал лишиться скальпа: пикировавшие птицы защищали свои гнезда.
   Чейс слышал, как они  перебраниваются,  и  видел,  как  кружатся  над
гнездами, но не заметил ни одной, нырявшей за рыбой или стоящей в  воде.
Он задумался над причиной. В такой спокойный день  десятки  птиц  обычно
качались на волнах, ожидая от парящих дозорных  сигнала  о  передвижении
рыбных косяков.
   - Смотри! - крикнул Макс, указывая с  носа  направо.  Чейс  повернул,
следуя жесту Макса,  и  выключил  скорость;  лодка  продолжала  идти  по
инерции. На поверхности он увидел  что-то  белое;  оно  скользило  вдоль
борта "Уэйлера", пока Чейс, перегнувшись, это нечто не поймал.
   Улов оказался мертвой чайкой, плывшей вверх  брюхом.  Сначала  Саймон
решил, что она не повреждена, но, когда поднял ее за ногу, увидел, что у
птицы нет головы.
   - Господи! - воскликнул  ошеломленный  Макс.  Чейс  осмотрел  огрызок
птичьей шеи. Он искал следы зубов или  порезы  -  что  угодно,  лишь  бы
представить, кто обезглавил чайку, - но ничего не  обнаружил.  Насколько
он понял, голову птицы просто оторвали от тела.
   - А вот еще! - ткнул пальцем Макс.
   Чейс бросил в лодку мертвую чайку и включил передачу.
   Вторая  чайка  плыла   в   правильном   положении,   двигая   головой
вперед-назад. Казалось, птица спит, но она слишком низко сидела в воде и
неуверенно раскачивалась. Чейс взял ее за шею,  перевернул.  Ноги  чайки
были вырваны, а в животе зияла рваная рана.
   - Что за черт... - пробормотал Чейс.
   - Рыбы? - спросил Макс.
   - Нет. Рыбы, думаю, закончили бы работу и съели птицу.
   - А что тогда? Кто это сделал?
   - Не понимаю. Ничего пока не  понимаю,  -  произнес  Чейс,  покачивая
головой.
   Макс стоял на носу  на  цыпочках,  привязавшись  канатом,  и  смотрел
вперед на берег.
   - Вон наш кабель, - показал он. - И еще птицы. Очень много. В прибое.
   Чейс  направил  лодку  к  берегу,  врубив  газ  до  упора.  Выйдя  на
мелководье, он выключил мотор, втащил его на борт и  положил  в  гнездо,
чтобы не пахать песок винтом. Лодка с разгона проскочила прибойную волну
и зарылась носом в сухой грунт.
   Казалось,  они  пересекли  двор  скотобойни.  Повсюду  в  волне  были
разбросаны мертвые птицы - либо обезглавленные, либо выпотрошенные, либо
с разорванным горлом. Одну или двух Чейс подобрал, осмотрел раны,  потом
снова бросил трупы в воду.
   - Похоже на то, как будто детишки порезвились, - констатировал Чейс.
   - Какие еще детишки? - спросил Макс.
   - Ну, знаешь, шпана всякая, вандалы. Практически никто  в  океане  не
убивает ради убийства. Животные убивают по двум причинам:  чтобы  съесть
или чтобы защититься.
   Макс спрыгнул с носа; Чейс последовал за  сыном  и  вытащил  "Уэйлер"
дальше на песок. Они пошли по  пляжу  к  черному  кабелю,  свернутому  и
увязанному патрульным.
   Кабель подтащили к лодке, загрузили на борт и оттолкнулись от берега.
Когда Саймон решил, что уже достаточно глубоко, он опустил мотор и завел
его. Винт взвихрил воду, всплыла и стукнулась о борт  еще  одна  мертвая
птица. Чейс поднял ее из воды. Она оказалась молодой  крачкой;  из  тела
были вырваны крылья.
   - Кто бы это ни сделал,  -  заметил  Чейс,  осторожно  опуская  птицу
обратно в воду, - он сделал это просто так, ради удовольствия.
   Он повернул лодку на восток, к их острову.
 
*** 
 
   На полпути к дому, скользя по длинным мягким волнам, они увидели, что
к ним направляется крупный, медлительный и широкий катер. В его передней
части размешалась небольшая рубка, по обеим бортам на  тяжелой  открытой
корме имелись фишбалки. Когда суда расходились бортами,  капитан  катера
просигналил сиреной, высунулся из двери  рубки  и  помахал  рукой.  Чейс
махнул в ответ.
   - Кто это? - спросил Макс.
   - Лу Симе. Он предоставляет катер под  фрахт.  Вероятно,  только  что
отвез доктора Мейси и ее морских львов... Должно быть,  подобрал  их  на
пристани Нью-Лондона.
   В кильватер за грузовым катером шел другой, пока еще на расстоянии  в
четверть мили, но быстро приближавшийся. Это была  щеголеватая  посудина
для спортивной рыбалки с открытым мостиком и  выносными  площадками  для
лова. Приблизившись, катер сбавил скорость, и человек на мостике  знаком
показал Чейсу, что хочет поговорить.
   Чейс выключил передачу и положил "Уэйлер" в дрейф.
   - Держись крепче, - велел он Максу. - Эти штуки поднимают вокруг себя
гору воды.
   Когда рыбачий катер остановился,  его  высокий  корпус  закачался;  в
стороны стремительно пошли волны. Чейс ухватился покрепче, пока "Уэйлер"
валяло с борта на борт; Макс  зашатался,  а  потом  полусел-полуупал  на
переднюю банку.
   - Я тебя искал, Саймон, - крикнул человек с мостика. - Мы  ловили  на
блесну у Уоч-Хилла, и я видел мертвого дельфина, бог мой... Он застрял в
камнях.
   - Дельфина? - уточнил Чейс. - Ты  уверен,  что  не  акулу,  а  именно
дельфина, морскую свинью?
   - Думаешь, я не отличу дельфина от акулы? Это  была  морская  свинья.
Как Флиппер , только моложе, детеныш. Я не мог подойти очень близко, но,
кажется, он разодран до костей, как будто кто-то над  ним  поработал.  Я
подумал, ты захочешь взглянуть.
   - Я тебе признателен, Тони, -  сказал  Чейс.  -  Я  отправлюсь  прямо
сейчас. Где он находится?
   - Как раз на этой стороне маяка. Что за черт здесь  водится,  который
может поймать и убить морскую свинью?
   - Сам гадаю. - Чейс поднял одну из мертвых  птиц.  -  Может,  тот  же
самый, что откусывает головы чайкам.
   "А может, - подумал он, - тот же, что убил двух аквалангистов".
   - Ладно... Во всяком случае, если вычислишь, позвони мне.
   - Хорошо.
   - Это твой парень?
   - Ага, - ответил Чейс. - Макс... Капитан Мадейрас.
   Макс махнул рукой, а Мадейрас предложил:
   - Как-нибудь летом  приезжай  ко  мне  поработать.  Получишь  степень
доктора Как-платить-за-свой-ленч.
   - Спасибо, - сказал Макс, - но у меня мало опы...
   - Ерунда. Хуже, чем бестолковый Бобби, все равно быть  невозможно.  -
Мадейрас засмеялся, указывая на корму судна. Потом толкнул от себя рычаг
газа, катер прыгнул вперед; два винта вырыли в воде глубокую яму.
   На корме стоял подросток, выглядевший больным и несчастным.
 
19 
 
   Бобби Тобин решил: шансы, что он бросит все в течение следующих  пяти
минут, весьма велики. С каждым вдохом на него обрушивался  смрад  крови,
рыбьих  потрохов  и  выхлопа  от  дизеля,   и   приходилось   непрерывно
сглатывать, чтобы удержать подступающую к горлу желчь. Каждый раз, когда
в корму ударяло настигающее море, мальчик ощущал, как желудок  падает  в
пятки, а потом взлетает вверх, словно стремясь вырваться через затылок.
   Бобби знал, что потом почувствует себя лучше, он не хотел все бросать
- не собирался, категорически отказывался все бросать: капитан  Мадейрас
не дал бы ему после забыть об этом.  Каждого  клиента,  поднявшегося  на
борт, капитан  попотчует  рассказом,  как  Бобби  повис  на  фальшборте,
оставив завтрак морю;  он  вспомнит  назидательные  истории  о  салагах,
подростках, отпускниках, протестантах и детях, у которых слишком  легкая
жизнь.
   Бобби поднялся с колен, стараясь не  касаться  окровавленными  руками
рубашки или  блестящего  белого  фибергласа,  перегнулся  через  борт  и
несколько раз глубоко вдохнул чистый воздух - воздух без вони дизельного
топлива и мертвой рыбы. Позади виднелся  ост