дется.
     - Тоже верно.
     - А почему бы тогда и не посредством ядовитых душ покойных  Мамонтов?
Король Р-ог оскорбил богов, и те его покарали.  Суеверные  маори  легко  в
такое поверят и не будут  чинить  никаких  препятствий  воцарению  другого
монарха.
     - Так что, опять та же самая террористическая группа?
     - Опять, Джей, опять. - Уинтер упрямо, по-бычьи  покачал  головой.  -
Нужно разобраться с этой историей, иначе покоя не будет.
     - Роуг, а ты хоть представляешь себе, кто это такие?
     - Даже догадок не имею.
     - Ну и как же будешь ты с ними разбираться?
     - Спущусь  вниз,  посмотрю,  что  делается  на  энергостанции.  Очень
удобное место для организации ячейки - ведь вход туда строго  запрещен.  А
уж гнев богов обрушился на  меня  точно  оттуда.  -  Уинтер  повернулся  к
выходу. - Пока, Джей.


     Энергостанция  представляла  собой  огромный  темный  подвал,  битком
забитый чем-то вроде стальных  цистерн,  только  поставленных  на  попа  и
по-приятельски обнявших друг друга за плечи. В действительности  это  были
последовательно  соединенные  силовые  блоки,  каждый  -  в  бронированном
кожухе, запертом на замок, чтобы никто не совался. Посреди подвала  тускло
светил  фонарь,  но  что  там  происходит  Уинтер  не  видел  из-за  густо
натыканных  цистерн.  Ни  на  секунду  не  отпуская  рукоятку  ритуального
Потрошильного ножа, так и оставшегося висеть на поясе, он начал осторожно,
бесшумно пробираться  сквозь  стальной  лабиринт.  Голоса  доносились  все
громче и громче. Еще один поворот - и маорийские карбонарии  предстали  во
всей своей красе.
     Три женщины и двое мужчин; тесно сбившись вокруг фонаря,  они  что-то
тихо обсуждали. Сердце Уинтера болезненно сжалось.
     - Надо было давно догадаться, - печально покачал он головой, узнав  в
женщинах трех своих  сводных  сестер.  Не  стараясь  более  ступать  тихо,
новоинаугурированный (я не запуталась?) король маори вошел в  круг  света,
отбрасываемого фонарем: пятеро  повернулись  и  узнали  нежданного  гостя.
Наступило долгое молчание, говорить не было смысла - все все понимали.
     - Уходите, - махнул он мужчинам. - Здесь семейные дела.
     Двое помедлили, нерешительно глядя на  женщин,  но  те  утвердительно
кивнули. Уинтер остался один на один (на трое?) со своими сестрами.
     - Мне нужно было догадаться, - нарушил он новое тягостное молчание, -
еще когда вы не явились на коронацию. Но обо всем сразу  не  подумаешь,  а
тут так много нового, незнакомого.
     Молчание.
     - Куити, Тапану, Патеа, вы отлично выглядите.
     Что было правдой. Высокие, красивые женщины лет сорока с чем-то,  все
еще стройные, едва начинающие седеть.
     - Почему? Почему?
     - Кроме нас нет настоящих наследников.
     - Ну да, ведь я - сирота-приемыш. Согласен, Куити,  но  ведь  вы  это
всегда прекрасно знали.
     - И не могли с этим примириться.
     - Ничуть вас не осуждаю. Согласен, я  -  чужак,  вломившийся  в  вашу
семью, да ведь не я это придумал, на все была воля вашего отца.
     - Он не имел права.
     - А вот право он имел, Патеа, самое полное. Женщина не  может  сидеть
на троне.
     - У нас есть мужья.
     - Понятно. Вот, значит, в чем дело. А сыновья?
     Ответом было враждебное молчание.
     - Ясно. Извините за такой вопрос.  Так  значит,  прямая  линия  Юинта
пришла  к  концу.  Очень  печально,  однако  такое  случалось  со  многими
царственными семьями. И вы хотите возвести на трон одного из своих  мужей,
а самим оставаться настоящей, скрытой за кулисами властью. А  если  он  не
будет вас слушаться? Что тогда?
     - Он _б_у_д_е_т_ слушаться. Нас трое и только мы - настоящие  потомки
Те Юинты.
     - Конечно, конечно, вот только чей это будет  муж?  Твой,  Куити?  Ты
ведь старшая.
     - Ты убил его! - в резком голосе женщины дрожала ненависть.
     - Убил? Что за чушь!
     - На Венуччи.
     - На Ве...? Ты имеешь в виду... как там его звали? Кеа Ора? Я  думал,
он простой боевик.
     - Он должен был стать королем.
     - Боже мой! Боже мой! - Уинтер  был  совершенно  ошеломлен.  -  Какой
ужас! Муж моей сестры...
     - Я никогда не была тебе сестрой.
     - А теперь никогда  не  будешь  королевой.  Кто  такие  эти  мужчины,
которые сидели здесь? Тоже мужья?
     - Нет.
     - Боевики?
     - Да.
     - По ним и похоже. Сколько у вас человек?
     - Увидишь, когда мы будем готовы.
     - А вот уж нет, Куити, - медленно процедил  Уинтер.  -  Нет,  теперь,
когда я все знаю и могу сделать так, чтобы вас привлекли к ответственности
вне зависимости от того, что случится со  мной  -  теперь  вы  никогда  не
будете готовы. Так что, сестренки дорогие, сестренки вы мои любвеобильные,
Куити, Тапану и Патеа, с вашими девичьими играми покончено.
     - Никогда!
     - Покончено, - уверенно кивнул Уинтер, обнажая Потрошильный  нож.  Ни
одна из трех сестер не дрогнула. - Случись хоть  что-нибудь  со  мной  или
моими близкими - в ответе будете вы. И  я  скрепляю  это  своей  священной
кровавой клятвой.
     Он полоснул  ножом  по  своей  руке  и,  прежде  чем  женщины  успели
отшатнуться, измазал их лица кровью.
     - На вас моя клятвенная кровь. Это - конец вашей вендетты. Больше  мы
не увидимся.
     Уинтер повернулся и ушел.
     - Вы ни разу не произнесете больше моего имени, - донесся из  темноты
его голос,



                           РАЗЛУКА ТЫ, РАЗЛУКА

                                              Нынче здесь, завтра там -
                                                        беспокойный Вилли
                                              Ныне здесь, завтра там,
                                                        да и след простыл
                                              Воротись поскорей,
                                                        мой любимый Вилли,
                                              и скажи, что пришел,
                                                        тем же что и был.
                                                              Роберт Бернс

     Дорогие читатели, вы снова находитесь  в  обществе  Одессы  Партридж,
каковая, в свою очередь, находится на Терре, на северо-востоке  не  трудно
догадаться какого континента,  и  хочет  напомнить  вам,  что  более-менее
последовательно выстраивает данное повествование из  огрызков  информации,
которой соблаговолило поделиться с ней высокое начальство. Чувствую я себя
при этом чем-то вроде все понимающей еврейской мамаши. Приятное ощущение.
     Согласных судьба  ведет,  сопротивляющихся  -  тащит,  так,  что  ли?
Приключения Р-хрюк-ОГа были серединка на  половинку,  тащить  его,  может,
никто и не тащил, но погонять пинками приходилось, уж это точно. А пока он
и его Fatum предавались таким вот развлечениям  на  Ганимеде,  в  зловещих
джунглях Нью-Йорка, une crise se prepare ("назревающее событие")  оглушило
Деми Жеру буквально как в парадной кирпичом.
     После некоторых объяснений с моей стороны она восприняла  неожиданный
отъезд Роуга спокойно и без хныканья, как хорошая девочка,  да  иначе  ее,
собственно, и не назовешь. Ожидая, когда же вернется  маорийский  принц  -
теперь даже король - Деми пыталась жить точно так же,  как  и  в  прошлом,
прежде, чем ловец попался в свои же сети.
     Проснувшись тем утром, она заблевала все вокруг; это случилось второй
раз подряд и второй же раз подряд было  списано  на  счет  неблагоприятных
физиологических последствий разлуки. Деми  осмотрела  себя  в  зеркален  и
вновь  поразилась,  насколько  эта   неприкрытая   титанианская   сущность
соответствует идеалу Уинтера:  стройная  виргинальная  (виргинская  -  да,
девственная - ?, но причем тут вирджинал?) фигура, высокая грудь,  задорно
задранная задница. Прозрачно-восковая  кожа  и  каштановые  волосы,  почти
точная копия "Рождения Венеры" Ботичелли. Копия, которая лучше  оригинала,
ведь Сандро напрочь лишил свое видение какой бы то ни было сексуальности.
     - Роуг, все это - работа Роуга, - пробормотала она. - Вот и  не  верь
сказкам   про   царевну-лягушку.   Колоссальное   открытие!   -   сообщила
царевна-лягушка пси-кошке.  -  Для  обретения  полной  реальности  женщине
необходим мужчина.
     Титанианская безграничность  накладывала  на  ее  стиль  ограничения,
легко понятные любой деловой особе. На работе Деми бывала всякой - твердой
и  уступчивой,  компетентной  и  беспомощной,  замкнутой  и  компанейской;
одежда, вступающая в противоречие хотя бы с  одним  из  этих  образов,  не
годилась.  В  конце  концов  многогранная  корректорша  (ныне  -   младший
редактор) "Солар Медиа" остановилась на темном неброском костюме,  строгой
блузке, простых туфлях и полном отсутствии каких бы то ни было  украшений.
Правда, в ее объемистой сумке всегда  лежали  кое-какие  драгоценности,  а
также изящные туфельки и сумочка - так, на всякий случай.
     Включив калейдоскопический проектор -  чтобы  было  за  чем  гоняться
пси-кошке - она отправилась в контору.
     Этот месяц Деми работала в "легкую смену"  -  от  полудня  до  шести,
однако, проявляя похвальное усердие, зачастую  приходила  в  агентство  на
несколько  часов  раньше.  Сегодня  эти  часы  были  просто  необходимы  -
требовалось  разобраться  в  материалах  на  новоязе,   древнефранцузском,
мозамбикском. Тайном английском  и  хроматическом,  а  затем  передать  их
хозяину (он же - главный  редактор)  "Медиа",  Аугустусу  (Чингу)  Штерну,
сопроводив разумным резюме и резонными рекомендациями. Особый  ее  восторг
вызвала  абсолютно   бредовая   статья   "франсуа-Дьяболо"   -   подробное
доказательство  дьявольской  природы  Рабле  (Деми  знала,   что   великий
средневековый farceur [шутник (фр.)] был в действительности  титанианцем),
но Чинг как-то не уловил юмора.
     К половине шестого она решила, что вечер,  посвященный  развлечениям,
поможет  немного  забыть  про  Роуга,  набрала  номер  фирмы  "Герл-Гард",
подождала, пока компьютер  проверит  состояние  ее  банковского  счета,  и
заказала  себе  кавалера,  буквально  по  всем  статьям   противоположного
Уинтеру. Это, надеялась Деми, малость притупит уже разгоравшуюся в конторе
сплетню. На критический вопрос: "Секс?",  она  набрала  "НЕТ";  испуганная
поспешность этого ответа не прошла незамеченной и утвердила кумушек  в  их
подозрениях.
     Маленький,    крепкий,     агрессивный     (жалкой     агрессивностью
третьеклассника, вызывающего на драку своих  сверстников)  он  ввалился  в
"Медиа", по-петушиному выпятив грудь и всем своим видом объявляя, что он -
пуп Вселенной, а сомневаться в этом опасно для здоровья.
     - Мисс Джероукс?  -  громко  возгласил  он.  -  Кто  тут  будет  мисс
Джероукс?
     - Я.
     Сердце Деми упало.
     - Я - Самсон из "Герл-Гард",  -  голосом  диктора  рекламного  ролика
представился Самсон  из  "Герл-Гард",  оглядывая  тем  временем  остальных
женщин комнаты. - Герк Самсон.
     -  Герк  -  это  Геркулес?  -  негромко  поинтересовалась   одна   из
оглядываемых.
     - Точно сечешь, телка, - кинул через плечо маломерный Самсон, беря за
локоть робко поднявшуюся из-за стола Деми. - Оттянемся, крошка, на полную!
- Его рот растянулся в широкой ухмылке.  -  Счет  твой,  конечно,  малость
скиснет, но ты не бо, Герк того стоит! Зря ты только с этим отрицательным.
- Он окинул Деми оценивающим взглядом. - Хорошая доза Герка была бы тебе в
самый кайф. Герк Самсон - чемпион. Герк - это сила.
     Сегодня в программу Деми  не  входили  обычные  для  нее  культурные,
рафинированные развлечения  -  Самсон  организовал  для  своей  подопечной
экскурсию по сомнительным заведениям преступного - или  на  грани  того  -
"дна"  Нью-Йорка.  Он  находился  на  дружеской  ноге  со  взломщиками   и
торговцами краденым, с мелкими жуликами и прожженными аферистами.  У  него
была уйма знакомых среди сутенеров, завсегдатаев странноватых  "спортивных
залов", среди букмекеров и в борделях - этих цитаделях злачного мира.
     - Герк Самсон - чемпион, - снова заверил он  Деми.  -  "Герл-Гард"  -
надежный гарант, так что, крошка, будь спок. Герк - это сила.
     Деми сломалась в первом же "спортивном зале" - в "Собачьей конуре".
     Вырастить действительно классную бойцовую собаку  -  дело  серьезное.
Мастиффы, бульдоги,  терьеры,  гончие,  лайки,  сеттеры,  эрдели  и  самые
фантастические дворняги - чаще всего краденые - завозятся изо всех уголков
Солнечной. Общий вес запускаемой на арену десятки ограничен пятью  сотнями
фунтов, поэтому собаки весят  обычно  не  более  сорока-пятидесяти  фунтов
каждая.
     Главное тут - питание  и  воспитание,  а  точнее  -  тренировка.  Для
тренировок используют "куски  мяса"  -  нищих  бродяг,  которых  связывают
кабальными контрактами, подкармливают, чтобы  придать  им  некоторую  силу
тела и духа (иногда  присовокупляют  к  кормежке  обещание  освободить  от
контракта), а потом  выпускают  на  арену.  Предварительно  "кускам  мяса"
выбривают наиболее уязвимые части тела - чтобы собачка училась грызть, где
надо.
     Боязливо, широко раскрытыми глазами Деми осмотрела зал,  куда  привел
ее Самсон. Посередине - круглая заглубленная площадка, усыпанная, на манер
цирковой арены, песком, вокруг нее - переполненные трибуны. Стены  увешаны
афишами и спортивными гравюрами. В стеклянных ящиках - чучела знаменитых в
свое время  собак,  на  самом  видном  месте  -  большой  портрет  голого,
атлетической внешности негра, "Чудодея Чарли".
     - Весил сотню фунтов, - сообщил Самсон  своей  оробевшей  протеже.  -
Всегда надевал на шею женский браслет. Один раз Чарли выстоял три  схватки
подряд. Величайший борец  всех  времен,  сколько  угробил  собак  -  и  не
сосчитаешь, но в конце концов они его сделали.
     Чуть поодаль полдюжины голых - и наголо выбритых  -  мужчин  усиленно
разминались, а тем временем орущие и вопящие игроки делали ставки на своих
фаворитов.
     Объявили первую схватку, с участием  "Бандита  Бенни".  Бенни  грузно
спрыгнул  на  арену,  оббежал  ее  по  кругу,   отвечая   на   приветствия
аплодирующих болельщиков, затем вышел  на  середину  и  кивнул  судье.  Из
открывшегося люка на арену вылетели десять собак;  яростно  рыча,  оскалив
покрытые пеной морды, они бросились  на  Бенни,  который  начал  руками  и
ногами забивать их насмерть.
     - Уйдем, пожалуйста, - умоляюще прошептала Деми.
     - Да ты, крошка, никак  из  общества  защиты  собачек  и  кошечек,  -
расхохотался Самсон. - О'кей, все будет тип-топ. Герк Самсон - не грошовый
пижон. Мы знаешь что сделаем? Пойдем в  "Стреляй  их  на  Хрен".  Там  без
собак.
     Заведение "СУКИ" (Стервы и Ублюдки Криминальной Истории) представляло
собой точный слепок салуна, вроде тех, что были когда-то на Диком  Западе.
Здешняя труппа воссоздавала образы легендарных звезд вестернов  двадцатого
века - Гэри Купера, Джимми Стюарта, "Дюка" Уэйна, Марлен Дитрих, Мэй  Уэст
и  прочих.   Одежда   этих   знаменитостей   повторялась   до   мельчайших
подробностей,  актеры  длительными  тренировками   оттачивали   мастерство
владения револьвером, а актрисы не  менее  упорно  репетировали  канкан  и
приемы непритязательного - сиськой в морду - соблазнения мужчин. Скользкие
типы в шелковых цилиндрах и смокингах  доводили  до  совершенства  древнее
высокое искусство карточного мухлевания в  стиле  Джона  Каррадине,  Генри
Холла, Брайана Донлени и иже с ними.
     Этим вечером ставилась драка  в  баре  с  неизбежной  ломкой  мебели,
битьем стекол, кровавым мордобоем, швырянием бутылками,  а  на  закуску  -
перестрелкой. Убитых оказалось двое - Генри Фонда, на груди которого  была
шерифская звезда, и Джейн Рассел, на  груди  которой  -  ровно  как  и  на
остальном теле - не было вовсе ничего.
     - Потрясающе! - воскликнула Деми, восхищенно аплодируя. -  Ну  совсем
как по-взаправдашнему.
     - А тут, крошка, и есть все по-взаправдашнему.
     - Как? Так что, эти люди... их действительно били и убивали?
     - Ага, все без понта. Мочилово здесь всегда  на  полном  серьезе.  Да
этим ребятам гасить друг друга - самый кайф. Поэтому в СУКах каждый  вечер
под завязку.
     - А... а убивают тоже по-настоящему?
     - Нет, это бы уж полный был облом. Хрень  у  них  всякая,  бутафория.
Тратят  на  нее  такие  крутые  башли,  что  дешевле  было   бы   замочить
одного-другого. Ну и цены у них поэтому - чистый отпад. Увидишь свой  счет
- охренеешь. Герк Самсон - не пустозвон. Что на витрине, то и в магазине.
     - Может, уйдем отсюда?
     - Не в кайф это, крошка, тут еще линчевание будет.
     - Ну пожалуйста.
     - О'кей. А как насчет классного судебного процесса? Ни драк, ни собак
- чистый оттяг.
     Чистый  оттяг  имел  место  быть  в  борделе,  отделанном  по  лучшим
стандартам викторианской эпохи - красный бархат, резные зеркальные стекла,
мореный дуб, неверное  мерцание  газовых  фонарей.  Вышибалы  щеголяли  во
фраках  и  белых   накрахмаленных   манишках,   заколотых   бриллиантовыми
булавками. Вполне из  себя  викторианского  вида  гувернантка  строго,  но
справедливо опекала малолетних проституток.
     Сегодня подавалось, если можно так выразиться фирменное  блюдо  этого
заведения - восхищенная аудитория наблюдала судебное заседание  (точнее  -
представление).    Роль    зала    исполняла     ЛСД-гостиная     борделя.
Председательствовал вполне викторианский, в черной мантии и белом  парике,
судья; молотком ему служил деревянный,  гипертрофированных  размеров  член
Размещенный на галерее оркестр наяривал ударные номера из "Суда присяжных"
["Суд присяжных" - оперетта У.С.Гилберта и А.Салливана]. В  загородке  для
присяжных  сидели  двенадцать  проституток,  все  -   густо   напудренные,
накрашенные, в соблазнительно декольтированных  платьях  с  блестками.  На
скамье обвиняемых  сидела  еще  одна,  столь  же  гротескно  размалеванная
проститутка; она непрерывно  кривлялась,  пела,  визжала,  несла  какой-то
рифмованный, по всей видимости наркотический бред.
     - Подсудимый! - Голос судьи с  трудом  перекрывал  рев  зала.  -  Вам
предъявлено обвинение. Что вы можете сказать в свое оплевание?
     - А как это вышло, что _т_ы_ меня судишь? - отпарировала обвиняемая и
запела:

                 Не суди, мочалка, и не будешь ты судима,
                 и тебе не кинут палку, и не будешь ты долбима.
                 И не чмокнут тебя, и не чпокнут тебя,
                 ни в дыру - трах-трах,
                 ни в нору-трах-трах...

     Член с грохотом обрушился на конторку.
     - Неужели, подсудимая, вы сами этого не знаете?
     - Знаю, знаю, ты кому-то сунула взятку. Да что я мелю, не  сунула,  а
дала, сунули тебе.
     - Что сунули?
     - То, что суют, когда дают. А ты скажи, сколько ног имеет  Конь  Бляд
Апокасифилиса?
     - Четыре.
     - А если  отнять  три  ноги  у  четырех  Апокасептических  блядников,
сколько останется?
     - Девять.
     - А отнять еще шерсть, сколько будет?
     - Три.
     - У меня три ноги, значит - я блядник, значит я - Конь Бляд.
     - Чей конь, подсудимый?
     - Всехний Забери у меня две, что осталось?
     - Один.
     - Один-единственный, мой единственный, мой  единственный  конец,  мой
таинственный конец, наконец, наконец,  наконец  всему  конец.  Суди  меня,
присуди меня к испражнительным работам, к распердительным работам.
     - Подсудимая, встаньте. Я приговариваю вас к растраханью.
     - Как я рад, как я рад, капли в зад, капли в  зад.  Раздвиньте  меня,
задвиньте в меня, шарарахните меня, я - для всех людей,  кончайте  скорей,
кончайте, кончайте, все досуха выжимайте.
     Одежда полетела на пол и оказалось, что "подсудимая" - не женщина,  а
переодетый гомосексуалист; ту же  трансформацию  претерпели  и  с  криками
набросившиеся на него "присяжные".
     - Вот потому-то и вышиб себе  мозги  этот  посол,  -  сообщил  Самсон
окаменевшей от ужаса Деми.
     - Ч-чт-то?
     - Труйдж