одташнивать.
Он на секунду остановился, чтобы набраться смелости перед вторыми затянутыми
сукном дверями, затем попытался принять веселый вид и толкнул их. Лучше уж
предстать перед Сатаной беспечным, сказал он себе, поскольку достоинство в Аду
безумно.
   Гигантское помещение, нечто вроде картотеки. И снова Брафф испытал
облегчение, что пугающая встреча немного откладывается. Помещение было круглым,
как планетарий, и загроможденным огромной странной машиной, такой большой, что
Брафф не мог поверить своим глазам. Перед ее клавиатурой высилось пять этажей
лесов, по которым сновал маленький сухонький клерк в очках-бинокулярах,
молниеносно нажимавший на клавиши.
   Больше в качестве оправдания перед собой за оттягивание встречи с Папашей
Сатаной, Брафф остановился понаблюдать за сопящим клерком, суетящимся у своих
клавиш, нажимающим их так быстро, что они трещали, как сотня лодочных моторов.
Этот маленький старикашка, подумал Брафф, трудится над подсчетами суммы грехов,
смертей и всякой такой статистики. Он и сам выглядит суммой самого себя.
   - Эй, там! - сказал Брафф вслух.
   - Что? - без запинки ответил клерк. Голос у него был еще суше, чем кожа.
   - Не могут ли ваши подсчеты подождать секунду?
   - Простите, не могут.
   - Остановитесь на минутку! - заорал Брафф. - Я хочу видеть вашего босса!
   Клерк замер и обернулся, поправляя бинокулярные очки.
   - Благодарю вас, - сказал Брафф. - Теперь послушайте. Я хочу видеть Его
Черное Величество Папашу Сатану. Астарта сказала...
   - Это я, - произнес старичок.
   У Браффа сперло дыхание.
   На неуловимое мгновение по лицу старичка скользнула улыбка.
   - Да, это я, сын мой. Я Сатана.
   И вопреки всему своему живому воображению, Брафф поверил. Он опустился на
ступени, ведущие к лесам. Сатана тихонько хихикнул и тронул сцепление странной
гигантской машины. Загудели дополнительные механизмы и клавиши машины с тихим
кудахтаньем защелкали автоматически.
   Его Дьявольское Величество спустился по лестнице и сел рядом с Браффом. Он
достал излохмаченный шелковый платок и стал протирать очки. Он был всего лишь
приятным старичком, дружелюбно сидящим рядом с незнакомцем, готовый болтать с
ним о чем угодно.
   - Что у тебя за дело, сын мой? - спросил он, наконец.
   - Н-ну, Ваше Высочество, - начал Брафф.
   - Можешь звать меня Отче, мой мальчик.
   - Но почему? Я имею в виду... - Брафф в замешательстве замолчал.
   - Я полагаю, тебя немного беспокоят эти небесно-адские дела, да?
   Брафф кивнул.
   Сатана вздохнул и покачал головой.
   - Не знаю, что с этим и делать, - сказал он. - Фактически, сын мой, это одно
и то же. Естественно, я поддерживаю впечатлоение, что есть два разных места,
чтобы сохранять у людей определенные иллюзии. Но истина в том, что это не так.
Я являюсь всем, сын мой: Бог и Сатана, или Официальный Координатор, или
Природа - называй, как хочешь.
   С нахлынувшим добрым чувством к этому дружелюбному старичку, Брафф сказал:
   - Я бы назвал вас прекрасным старым человеком. Я был бы счастлив называть
вас Отче.
   - Очень приятно, сын мой. Рад, что вы чувствуете это. Вы, конечно,
понимаете, что мы никому не можем позволить увидеть меня таким. Может
возникнуть неуважение. Но с вами другое дело. Особое.
   - Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
   - Бог должен быть эффективным. Бог должен вселять в людей испуг, понимаешь?
Бога должны уважать. Нельзя вести дела без уважения.
   - Понимаю, сэр.
   - Бог должен быть эффективным. Нельзя же жить всю жизнь, все долгие дни, все
долгие годы, всю долгую вечность без эффективности. Но эффективности не бывает
без уважения.
   - Совершенно верно, сэр, - сказал Брафф, но в нем росла отвратительная
неопределенность. Это был приятный, но очень болтливый, несвязно бормочущий
старичок. Его Сатанинское Величество был скучным созданием, совсем не таким
умным, как Кристиан Брафф.
   - Я всегда говорю, - продолжал старичок, задумчиво потирая колено, - что
любовь, поклонение и все такое... всегда можно получить их. Они прекрасны, но в
ответ я всегда должен быть эффективным... Ну, а теперь, сын мой, что у тебя за
дело?
   Посредственность, с горечью подумал Брафф. Вслух он сказал:
   - Истина, Отче Сатана. Я ищу истину.
   - И что ты собираешься делать с истиной, Кристиан?
   - Я только хочу знать ее, Отче Сатана. Я ищу ее. Я хочу знать, почему мы
есть, почему мы живем, почему мучаемся. Я хочу знать все это.
   - Ну, тогда, - хихикнул старичок, - ты на правильном пути, сын мой. Да, сэр,
на совершенно правильном пути.
   - Вы можете сказать мне, Отче Сатана?
   - Минутку, Кристиан, минутку. Что ты хочешь знать в первую очередь?
   - Что внутри нас заставляет искать недостижимое? Что это за силы, которые
влекут и не дают нам покоя? Что у меня за личность, которая не дает мне отдыха,
которая точит меня сомнениями, а когда решение найдено, начинает терзать
по-новой? Что все это?
   - Вот, - сказал Сатана, показывая на свою странную машину, - вот эта
штуковина. Она работает всегда.
   - Вот эта?
   - Ага.
   - Всегда работает?
   - Пока работаю я, а я работаю непрестанно. - Старичок снова хихикнул, затем
протянул бинокуляр. - Ты необычный мальчик, Кристиан. Ты нанес визит Папаше
Сатане... живым. Я окажу тебе любезность. Держи.
   Удивленный Брафф принял бинокуляр.
   - Надень, - сказал старичок, - и увидишь сам.
   И затем удивление смешалось. Когда Брафф надел очки, он оказался глядящим
глазами вселенной на всю вселенную. Странное устройство больше не было машиной
для подсчета общей суммы со сложениями и вычитаниями. Это был огромный комплекс
поперечин для марионеток, к которым тянулись бесчисленные, сверкающие серебром
нити.
   И всевидящими глазами через очки Папаши Сатаны Брафф увидел, что каждая
нить тянется к загривку существа, и каждое живое существо пляшет танец жизни по
приказу машины Сатаны. Брафф взобрался на первый этаж лесов и нагнулся к самому
нижнему ряду клавиш. Он нажал одну наугад, и на бледной планете кто-то оголодал
и убил. Нажал вторую - и убийца почувствовал раскаяние. Третью - и убийца забыл
о содеянном. Четвертую - и половина континента исчезла, потому что кто-то
проснулся на пять минут раньше и потянулась цепочка событий, что
аккумулировались в открытие и отвратительное наказание для убийцы.
   Брафф отшатнулся от странной машины и сдвинул очки на лоб. Машина продолжала
кудахтать. Почти рассеянно, без удивления, Брафф заметил, что огромный
хронометр, висящий на вершине купола, отсчитал три месяца.
   Это, подумал Брафф, призрачный ответ, жестокий ответ, и Существо в убежище
было право. Истина - это ад. Мы марионетки. Мы немногим лучше, чем мертвые
куклы на ниточках, притворяющиеся живыми. Наверху старичок, приятный, но не
очень-то умный, нажимает клавиши, а внизу мы называем это свободой воли,
судьбой, кармой, эволюцией, природой - тысячами фальшивых названий. Это
грустное открытие. Почему истина должна быть такой дрянной?
   Он глянул вниз. Старый Папаша Сатана все еще сидел на ступеньках, голова его
слегка склонилась на бок, глаза были полузакрыты и он тихонько бормотал о
работе и отдыхе, которого всегда недостаточно.
   - Отче Сатана...
   Старичок слегка вздрогнул.
   - Да, мой мальчик?
   - Это правда? Все мы пляшем по нажатию ваших клавиш?
   - Все, мой мальчик, все... - Он сделал долгий зевок. - Все вы думаете, что
свободны, Кристиан, но все танцуете под мою игру.
   - Тогда, Отче, скажите мне одну вещь... совсем маленькую штуку. В одном
уголке вашей небесной империи, на крошечной планете, незаметной точке, которую
мы называем Землей...
   - Земля?.. Земля?.. Не припомню так сразу, но могу поискать...
   - Нет, не утруждайтесь, сэр. Она есть. Я знаю это, потому что пришел оттуда.
Окажите мне любезность: порвите нити, что тянутся к ней. Дайте Земле свободу.
   - Ты добрый мальчик, Кристиан, но глупый. Ты должен бы знать, что я не могу
этого сделать.
   - Во всем вашем царствии, - умолял Брафф, - столько душ, что и счесть
невозможно. У вас столько солнц и планет, что ничем не измерить. Наверняка,
одна крошечная пылинка... для вас, владеющего столь многим, не играет роли...
   - Нет, мой мальчик, это невозможно. Извини уж.
   - Вы, единственный знающий свободу... Неужели вы откажете в ней немногим
другим?
   Но Управляющий Всем задремал.
   Брафф снова надвинул очки на глаза. Тогда пусть он спит, пока Брафф - врио
Сатаны - работает. О, мы отплатим за это разочарование. У нас будет
головокружительная возможность писать романы во плоти и крови. И возможно, если
мы сумеем найти нить, тянущуюся к моей шее, и отыскать нужную клавишу, мы
сумеем что-нибудь сделать, чтобы освободить Кристиана Браффа. Да, это вызов
недостижимому, которое может быть достигнуто и ведет к новому вызову.
   Он быстро оглянулся через плечо посмотреть, не проснулся ли Папаша Сатана.
Нет, спит. Брафф замер, пригвожденный к месту, пока глаза его изучали сложное
Управление Всем. Его взгляд метался вверх, вниз и снова вверх. И вдруг
затряслись пальцы, затем руки, потом все тело забила неуправляемая дрожь.
Впервые в жизни он засмеялся. Это был гениальный смех, не тот смех, который он
часто подделывал в прошлом. Взрывы хохота неслись под куполом помещения и
многократным эхом отражались от него.
   Папаша Сатана вздрогнул, проснулся и закричал:
   - Кристиан! Что с тобой, мой мальчик?
   Смех от крушения планов? Смех облегчения? Адский смех? Брафф не мог выдавить
ни слова, так был потрясен видом серебряной нити, ведущей к загривку Сатаны и
превращающей его тоже в марионетку... Нити, что тянулась, тянулась и тянулась
на громадную высоту к другой, еще более огромной машине, управляемой другой,
еще более огромной марионеткой, скрытой в неизвестных просторах космоса...
   Да будь благословен неизвестный космос!





   5


   "В начале всего была тьма. Не было ни земли, ни моря, ни неба, ни кружащихся
звезд. Было ничто. Затем пришел Ялдаваоф и оторвал свет от тьмы. И тьму Он
собрал и превратил в ночь и небеса. И свет Он собрал и превратил в солнце и
звезды. Затем из плоти Своей плоти и из крови Своей крови создал Ялдаваоф Землю
и всех существ на ней.
   Но дети Ялдаваофа были новые, зеленые для жизни и необученные, и раса не
рожала плоды. И когда дети Ялдаваофа уменьшились в численности, закричали они
Господу своему: "Удели нам взгляд, Великий Боже, чтобы узнали мы, как плодиться
и размножаться! Удели нам внимание, Господи, чтобы Твоя добрая и могучая раса
не погибла на земле Твоей!"
   И так стало! Ялдаваоф отвратил лик Свой от назойливых людей и были они
раздраженные в сердце и, грешные, думали, что Господь их оставил их. И стали
пути их путями зла, пока не пришел провозвестник, чье имя Маарт. И собрал Маарт
детей Ялдаваофа вокруг себя и сказал им так: "Зло твой путь, о народ Ялдаваофа,
несомненно, Бога твоего. Для того ли явил Он тебе знамение?"
   И сказали они тогда: "Где это знамение?"
   И пошел Маарт на высокую гору, и было с ним великое число людей. Девять дней
и девять ночей шли они на вершину горы Синар. И у гребня горы Синар было им
знамение, и упали они на колени, крича: "Великий Боже! Велики слова Твои!"
   И так стало! И воспылала пред ними огненная завеса.
   КНИГА МААРТА; Х111: 29 - 37".


   Через завесу к реальности? Нет смысла пытаться собраться с мыслями. Я не
могу, это так мучительно для меня - собраться с мыслями. Разве я могу, когда я
ничего не чувствую, когда ничего не трогает меня - взять то или это, выпить
кофе или чай, купить черное платье или серебристое, жениться на лорде Бакли или
сожительствовать с Фредди Визертоном. Позволить Финчли заниматься со мной
любовью или прервать с ним отношения. Нет... бессмысленно и пробовать.
   Как сияет завеса в дверном проеме! Точно радуга. Вот идет Сидра. Прошла
через нее, словно там ничего нет. Кажется, без всякого вреда. Это хорошо. Бог
знает, я могу вытерпеть все, что угодно, кроме боли. Никого не осталось, кроме
Боба и меня... И он, вроде бы, не торопится. Нет, еще Крис прячется в органной
нише. Полагаю, теперь мой черед. Что бы там ни было, но я не могу стоять здесь
вечно... Где?
   Нигде.
   Да, точно, нигде.
   В моем мире не было места для меня, именно для меня. Мир ничего не хотел от
меня, кроме моей красоты, а что внутри - им плевать. Я хочу быть полезной. Я
хочу принадлежать. Возможно, если я буду принадлежать... если в жизни окажется
для меня цель, растает лед в моем сердце. Я могу столько узнать, почувствовать,
стольким могу насладиться. Даже научиться влюбляться.
   Да, я иду в никуда.
   Пусть будет новая реальность, что нуждается во мне, хочет меня, может меня
использовать... Пусть эта реальность сама примет решение и призовет меня к
себе. Если я начну выбирать, то знаю, что выберу опять не то. А вдруг я не
нуждаюсь ни в чем и, пройдя через горящую завесу, буду вечно в черной пустоте
космоса?.. Уж лучше пусть выберут меня. Что я еще могу сделать?
   Возьмите меня, кто хочет и нуждается во мне!
   Как холодна завеса... как брызги холодной воды на коже...


   "И пока люди молились на коленях, громко закричал Маарт: "Встаньте, дети
Ялдаваофа, встаньте и смотрите!"
   И встали они, и замерли, и тряслись. И вышло из огненной завесы чудище, чей
вид заледенил сердца всех. Высотой в восемь кубитов, шло оно вперед, и кожа его
была белой и розовой. И волосы на его голове были желтыми, а тело длинным и
искривленным, как больное дерево. И все оно было покрыто свободными складками
белого меха.
   КНИГА МААРТА; Х111: 38 - 39".


   Боже милостивый!
   Неужели это та реальность, что призвала меня? Та реальность, что нуждается
во мне?
   Это солнце... так высоко... с бело-голубым злобным глазом... как у этого
итаьянского артиста... как его?.. Высокие горы. Они выглядят кучами грязи и
отбросов... Долины внизу - как гноящиеся раны... Ужасная вонь. Кругом гнилье и
развалины.
   А существа, толпящиеся вокруг... Словно обезьяны, сделанные из угля. Не
животные. Не люди. Словно человек сделал животное не слишком хорошо... Или
животное сделало людей еще хуже. У них знакомый вид. Пейзаж тоже выглядит
знакомым. Где-то я уже видела это. Когда-то я уже была здесь. Может быть, в
грезах о смерти?.. Возможно.
   Это реальность смерти, и она хочет меня? Нуждается во мне?


   "И снова толпа закричала: "Славен будь Ялдаваоф!" И при звуках святого имени
чудище повернулось к огненной завесе. Но завеса исчезла!
   КНИГА МААРТА; Х111: 40".


   Не уйти?
   Отсюда нет пути?
   Не вернуться к здравомыслию?
   Но завеса была позади меня секунду назад. Не убежать. Слушать звуки, которые
они издают - визг свиней. Неужели они думают, что поклоняются мне? Нет, это не
может быть реальностью! Нет такой ужасной реальности. Призрачное видение... как
то, что мы разыграли перед леди Саттон. Я нахожусь в убежище. Роберт Пил
разработал хитрый трюк, чем-то опоил нас... тайком. Я лежу на диване, вижу
галлюцинации и страдаю. Скоро я очнусь. Или преданный Диг разбудит меня...
прежде чем подойдут эти страшилища.
   Я должна очнуться!


   "С громкими криками чудище побежало через толпу. И пробежало оно мимо всех
людей и понеслось вниз по склону горы. И хриплые крики его усиливали страх, и в
криках этих билась гулкая медь.
   И когда вбежало оно под нависшие ветви горных деревьев, дети Ялдаваофа вновь
закричали в страхе, потому что чудище ужасным образом теряло белый мех свой за
собой. И клочки его шкуры повисли на ветках. И чудище мчалось все быстрее,
отвратительное бело-розовое предупреждение всем, забывшим Закон.
   КНИГА МААРТА; Х111: 41 - 43".



   Быстрей! Быстрей! Пробежать через толпу, пока они не коснулись меня своими
мерзкими лапами. Если это кошмар, бег поможет очнуться. Если это реальность...
Но это не может быть реальностью! Так жестоко поступить со мной! Нет! Или боги
завидуютя моей красоте? Нет, боги никогда не завидуют. Они - мужчины!
   Мое платье...
   Вперед!
   Нет времени возвращаться. Лучше бежать голой... Я слышу их вой... их дикие
вопли позади. Вниз! Вниз! Быстрей вниз по склону горы. Эта гнилая земля...
Воняет. Прилипает.
   О, боже! Они гонятся за мной.
   Они не поклоняются...
   Почему я не могу очнуться?
   Дыхание... режет горло, как ножом.
   Приближаются... Я слышу их. Все ближе, ближе и ближе!
   ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ОЧНУТЬСЯ?


   "И громко закричал Маарт: "Поймайте это чудище, посланное вам Господом
Ялдаваофом!"
   И тогда воспрянул народ смелостью и разогнул поясницу. С дубинками и камнями
побежали все за чудищем вниз по склону горы Синар, с великим страхом, но
распевая имя Господне.
   И в поле резко бросили камень и уронили на колени чудище, все еще кричащее
ужасным, нагоняющим страх голосом. Затем сильные воины ударили его много раз
дубинками, пока крики не прекратились, и замерло чудище. И из неподвижного тела
вышла ядовитая красная вода, от которой затошнило всех, кто видел ее.
   И отнесли чудище в Высокий Храм Ялдаваофа, и поместили в клетку пред
алтарем, и там оно снова закричало, оскверняя святые стены. И Верховные Жрецы
пришли в беспокойство и сказали: "Что за дьявол предложил поместить его пред
очами Ялдаваофа, Господа Бога нашего?"
   КНИГА МААРТА; Х111: 44 - 47".



   Больно...
   Все тело горит, как ошпаренное.
   Невозможно шевельнуться.
   Никакой сон не тянется так долго... Значит, это реальность. Это реальность?
Реальность. А я? Тоже реальна. Чужая в реальности грязи и мучений. За что? За
что? За что?!
   Все мысли смешались. Путаница. Толчея.
   Это мука, и где-то... в каком-то месте... я уже слышала это слово - мука.
Оно приятно звучит. Мучение? Нет, мука лучше. Звучит, как мадригал. Как
название лодки. Как титул принца. Принц Мука. Принц Мучение? Красотка и
принц...
   В голове все так перепуталось. Яркий свет и оглушительные звуки, которые
доходят до меня, но не имеют смысла.
   В одно прекрасное время красотка мучила человека... Так говорят... Вернее,
говорили.
   Имя этого человека?
   Принц Мучение? Нет, Финчли! Да, Дигби Финчли.
   Дигби Финчли, говорят они, - говорили - любил ледяную богиню по имени Феона
Дубидат.
   Розовую ледяную богиню.
   Где она теперь?


   "И пока чудище угрожающе стенало пред алтарем, синедрион Жрецов держал
совет, и сказал советник по имени Маарт: "О, Жрецы Ялдаваофа, поднимите голоса
свои во славу Господа нашего, потому что Он был разгневан и отвратил от нас лик
Свой. И так стало! И жертва была дана нам, дабы могли мы умилостивить Его и
помириться с Ним".
   И тогда заговорил Верховный Жрец и сказал: "Как так, Маарт? Где же сказано,
что это жертва для нашего Господа?"
   И ответил Маарт: "Да, это чудище из огня, и Ялдаваоф послал его нам чрез
огненную дыру, и оно пришло".
   И спросил Верховный Жрец: "Но прилично ли такое жертвоприношение во славу
нашего Господа?"
   И ответил Маарт: "Все сущее от Ялдаваофа. Следовательно, все существа
прилично приносить Ему в жертву. Может быть, чрез появление этого чудища
Ялдаваоф послал нам знамение, что Его народ не может исчезнуть с лика земли.
Чудище должно быть пожертвовано".
   И согласился синедрион, поскольку боялись Жрецы, как бы не осталось больше
детей Господа.
   КНИГА МААРТА; Х111: 48 - 54".


   Вижу глупые пляски обезьян.
   Они кружат, кружат и кружат.
   И рычат.
   Словно что-то пытаются сказать.
   Словно пытаются...
   Хоть бы перестало звенеть в голове. Как в те дни, когда Диг много работал, а
я принимала восточные позы и находилась в них часами с минутными перерывами.
Один раз закружилась голова, в ней зазвенело и я упала с возвышения. Диг
подбежал ко мне с большими, полными слез глазами.
   Мужчины не плачут, но я видела его слезы, потому что он любил меня, и я
хотела любить его или кого-то, но тогда я в этом не нуждалась. Я не нуждалась
ни в чем, кроме поисков себя. Кроме охоты за этим сокровищем... И теперь я
нашла. Это мое. Теперь у меня есть нужда и боль, и глубоко внутри одиночество и
тоска по Дигу, его большим печальным глазам.