к люди  будут
потом ему верить? Не знаю, не знаю...
   Арне Краг-Андерсен? Живость  воображения  Арне  общеизвестна,  он  всегда
обожал разыгрывать друзей, его  мотивом  может  быть  само  удовольствие  от
мистификации. Не говоря уж об определенной пользе, то есть прямой выгоде  от
подобной рекламы. Не будем забывать о его  деловых  интересах,  о  рекламной
статье в американской газете, о привлечении  туристов.  Блефовать  он  умеет
прекрасно - вспомним недавний  выигрыш  в  покер.  Но  есть  один  пункт,  о
который, пожалуй, разбиваются все подозрения - его твердое алиби. Не слишком
ли часто в тот самый момент, когда что-то  случалось,  Арне  сидел  со  мной
рядом?
   А Карстен Йерн? Он жил на Хайландете чуть ли не месяц  и,  следовательно,
был здесь в то время, когда с Арне приключились первые неприятности  в  этом
доме. Все происшествия причудливым образом укладывались в  канву  любого  из
его сочинений. Когда Арне впервые рассказал нам о своих планах устройства  в
"пиратском гнезде" летнего отеля, Йерн выступил с горячей отповедью и, между
прочим, недавно он вновь повторил свои  страшные  пророчества,  прозвучавшие
настоящей угрозой. Зачем? Ради собственной популярности? В конце концов, его
книги - тоже своего рода бизнес, и лишняя реклама писателю не  помешала  бы.
Однако придется признать, что у Карстена тоже есть алиби, во всяком  случае,
он был вместе с нами, когда убили собаку и когда передвигали комод.
   Рейн? Пале? Оба весьма и  весьма  подозрительны.  Избегающий  нас  рыбак,
несомненно, каким-то образом связан  с  некоторыми  "чудесами"  -  взять,  к
примеру,  его  загадочную  черную  кошку.  Кошка  являлась  в  дом"  и   где
доказательства,  что  она  приходила  одна,  без  хозяина?  А  Пале,  с  его
извращенным интересом к сатанизму? А "находки" с эстонского корабля, которые
он старательно скрывал? Между Пале и Рейном поддерживалась  тесная  связь  -
почему не предположить здесь какой-то злой умысел? Но какой?
   Я не знал. Пытаясь разобраться в "причинах, следствиях и целях", которыми
могла бы руководствоваться эта малоприятная парочка, я терялся  в  догадках.
Мой  здравый  смысл   категорически   восставал   против   признания   любых
потусторонних  сил.  Но  воображение  бушевало,  оно  рвалось  выйти  из-под
контроля, парализовать мою волю и наполнить душу самыми смутными и безумными
страхами. От этой мысли я неожиданно для себя рассердился, плюнул в  сердцах
на свечку и крепко заснул.
   А утро готовило новый сюрприз.
   Отправляясь на ночное дежурство в желтую комнату, Танкред настоял,  чтобы
мы опечатали дверь "по рецепту" Карстена  Йерна.  По  его  мнению,  это  был
превосходный способ контроля. Мы  так  и  сделали.  Надо  заметить,  Танкред
ничуть не нервничал, напротив, его глаза  сияли,  как  будто  он  предвкушал
самые приятные развлечения. Последнее, что  он  сказал,  пожелав  нам  около
половины двенадцатого спокойной ночи: "Сегодня я намерен вырвать  у  старого
пирата как минимум одну тайну!"
   Наутро мы вчетвером - Эбба, Моника, Арне и я - поднялись наверх в надежде
послушать его отчет. Наша печать на двери, как и накануне, была не тронута -
следовательно, никто не входил в эту дверь. Мы постучали -  ответа  нет.  Мы
отворили дверь, будучи, как нам казалось, готовыми ко  всему,  кроме  самого
невероятного факта - комната была пуста!
   Окно, как обычно, было закрыто и заперто. Постель выглядела  так,  словно
Танкред внезапно вскочил: одеяло, отброшенное в спешке, свешивалось на  пол.
Пижама лежала на стуле.
   - Слава Богу, он хоть оделся, - провозгласила Эбба -  Значит,  во  всяком
случае, не простудится.
   - Практичная ты женщина, - прокомментировал Арне и подошел к  тумбочке  -
Револьвер на месте. Однако  он  снял  его  с  предохранителя,  как  я  вижу.
Вероятно, его что-то встревожило.
   - Посмотрите! Пропали капитанские сапоги! - воскликнул  я.  -  Вчера  они
стояли в этом углу!
   - Вот увидите: сапоги-то его и похитили, - неловко пошутил Арне,  но  его
замечание не прибавило нам бодрости. Он и сам был заметно бледен,  а  Моника
раздраженно прикрикнула:
   - Только избавь нас, пожалуйста, от своих нелепых шуток! Лично я не  вижу
ничего смешного! Если с Танкредом что-то случилось,  виноват  будешь  только
ты.
   - Спокойно, ребята! - сказал я. - Надо подумать. Тут  у  меня  неожиданно
закружилась голова. Стараясь сохранить безучастную мину, я осторожно  уселся
на стул.
   Но кто из нас действительно не утратил самообладания, так это Эбба.
   - Во всяком случае, надо что-то предпринять! Попытаемся выяснить, куда он
мог деться. Не так-то много у меня мужей, чтобы я  могла  спокойно  лишиться
одного. Верно, Моника? Давай-ка, попробуем обследовать это окно.
   Она подошла к окну - Моника послушно двинулась  за  ней  -  и  освободила
задвижку, потом попыталась распахнуть окно, но безуспешно.
   - Арне, окно заколочено? Там гвозди?
   - Нет, ничего подобного.  Оно,  наверное,  просто  присохло,  я  ведь  не
открывал его с тех пор, как поставил стекло. Я не хотел рисковать: если  это
стекло опять разобьется, то стекольщика в Лиллезунде мне  теперь  не  найти,
как. вы знаете. Хотя возможно, это кому-нибудь покажется нелепым.
   В голосе Арне звучала нескрываемая обида. Он достал сигарету и закурил, а
Эбба спокойно ответила:
   - Нет, почему же? Я все понимаю. Но сейчас я прошу твоего разрешения  его
открыть.
   - Пожалуйста! Конечно! Если сможешь.
   - Постараюсь, - сказала она и спросила: - У кого-нибудь есть нож?
   Я достал из кармана свой перочинный нож, открыл лезвие и хотел попытаться
сам, но Эбба решительно взяла дело в свои руки. Она забрала  у  меня  нож  и
принялась осторожно обрабатывать раму по  всему  периметру.  Наконец  старое
дерево затрещало, рама подалась,  и  окно  капитанской  спальни  с  жалобным
вздохом распахнулось.
   - Вот видите! - очень довольная собой, проговорила Эбба. - Из меня  вышел
бы неплохой грабитель.
   Она выглянула наружу и стала внимательно  осматривать  наружную  стену  и
угол дама. Потом она посмотрела вниз и вскрикнула.
   - Что там? - спросил я.
   Мы стояли позади нее, крайне заинтригованные.
   - Посмотри сам! - заявила она тоном триумфатора.
   Там, куда она указывала, был виден еще один небольшой причал, полускрытый
крупной скалой, выдающейся в море. На краю  мостков  стояла...  пара  сапог!
Неужто сапог" капитана?
   - Ну, кажется, я наконец кое-что поняла... Не такая  уж  жуткая  тайна...
Арне, тащи свой фонарь, я поведу вас в экспедицию!
   Мы вышли из комнаты и спустились вниз.  Эбба  с  усердием  юного  терьера
мчалась впереди. Ее личико светилось воодушевлением:  исчезновение  супруга,
кажется, вызвало у нее лишь новый прилив энергии.
   У мостков была привязана небольшая лодочка, и пока я с  тупым  изумлением
таращился на сапоги - разумеется, это были знакомые нам капитанские сапоги -
Эбба спустилась в лодку.
   - Идите ко мне! - крикнула она. - Все на борт! И отвяжите канат.
   Арне озадаченно спросил:
   - Ты полагаешь, нам надо куда-то плыть?
   -  Непременно.  Прогулка  перед  завтраком  поднимает  аппетит.   Морские
гонки... на пять метров. Ну, залезай!
   Моника уже была  в  лодке,  мы  с  Арне  последовали  за  ней,  прихватив
причальный канат. Эбба устроилась на носу в необычной  позе:  она  легла  на
живот.
   - Пригнитесь! - скомандовала она. - В голубой грот!
   Полный вперед!
   Она ухватилась за одну из свай и направила лодку под причал. Пройдя  пару
метров под мостками, мы, к моему удивлению,  проникли  вглубь  скалы.  Стало
темно и гулко. Я выпрямился и поднял голову. В  лодке  свободно  можно  было
сидеть. Арне зажег фонарь. Мы находились в довольно просторной пещере.
   - Дай-ка мне лампу, - сказала Эбба.
   Арне повиновался. Эбба посветила вперед. Прямо по носу лодки  возвышалась
глухая скала. Мы подобрались к ней  поближе.  Эбба  внимательно  осматривала
поросшую водорослями поверхность скалы, держа фонарь то в одной, то в другой
руке, пока, наконец, не воскликнула: - Вот!
   Я и сам уже понял: скала не была сплошной, здесь был небольшой лаз, узкий
проход, задвинутый дощатой заслонкой. Заслонка  эта  была  покрыта  теми  же
водорослями, и если бы мы не подобрались к ней вплотную, заметить ее было бы
невозможно. Здесь же мы нашли и порожек, своего рода скальную ступень,  куда
мы и причалили.
   -  Недурно  замаскировано?   -   не   без   гордости   проговорила   наша
предводительница, как будто это было делом ее собственных рук, впрочем, Эбба
имела право гордиться собой. - Я полезу вперед, а вы за мной!
   Она  отодвинула  доску  и  аккуратно  поставила  ее  на  ступеньку,  едва
возвышавшуюся над водой. Перед нами открылась  глубокая,  совершенно  черная
нора. Отважная Эбба на четвереньках полезла вперед. За  ней  двинулся  Арне,
потом Моника и, замыкающим, я. Лодку я привязал  к  крюку,  который  мы  при
внимательном осмотре  обнаружили,  как  только  отодвинули  заслонку.  Через
семь-восемь метров Проход расширился - потолок резко пошел вверх. Здесь  уже
можно было встать на ноги. По-моему, тут основательно потрудились  киркой  и
лопатой, без сомнения, стены и свод уже были делом рук человеческих.
   Ступая следом за  Моникой,  я  вновь  ощутил  прилив  отчаянной,  щемящей
нежности. Вот она, совсем рядом... Но она меня  избегала:  возможно,  она  и
сама еще не разобралась в своих чувствах? О чем они говорили вчера  с  Арне?
Они долго были наедине. Боже мой! Злая,  тяжелая  ревность  зашевелилась  во
мне. Повинуясь внезапному импульсу, я протянул  руку  и  легонько  пожал  ее
холодные пальчики. Она повернула  ко  мне  лицо,  колеблющийся  свет  фонаря
осветил ее ласковую улыбку, и  легкое  ответное  рукопожатие  наполнило  мое
сердце сладкой надеждой. Нет, она не отказалась от меня ради Арне!
   Путь наш тем временем шел вверх, и вскоре  мы  оказались  перед  каменной
лестницей, очень крутой и узкой. Эбба осветила  фонариком  высокие  каменные
ступени, в ширину они были не более полуметра.
   -  Мы  находимся  внутри  дома,  -  сказала  она  тоном,  не  допускающим
возражений. - Вот наружная стена!  (в  самом  деле,  круг  света  от  фонаря
скользил по отвесной каменной кладке) Ступайте осторожно! А вот перила...
   Лестница завершалась небольшой площадкой - дальше шла стена.  Эбба  нашла
на ней некое подобие ручки и надавила. Открылась дверь и мгновение спустя мы
оказались в желтой комнате.
   Потайная дверь находилась как раз за зеркалом, которое было привинчено  к
ней с таким расчетом, чтобы полностью скрыть. А еще  через  несколько  минут
Эбба обнаружила  механизм,  позволяющий  открывать  дверь  изнутри;  он  был
закреплен в раму, в самом верхнем левом углу кусок рамы  выдвигался  вперед,
словно маленький ящик. Здесь ясно виднелись  свежие  царапины,  следы  ножа,
которым совсем недавно освобождали ящичек с механизмом и повредили краску.
   - Еще вчера краска была  нетронута,  -  уверенно  сказала  Эбба.  -  Это,
конечно, мой муж потрудился сегодня ночью... Но краска старая, она полностью
покрывала все щелочки. Наверно, наш  старый  пират  хотел  как  можно  лучше
скрыть эту дверь. И это ему  удалось.  До  сегодняшней  ночи,  видимо,  этим
механизмом никто не пользовался...
   - Но как же так? - возразил я. - Как они, по-твоему, выходили?
   - Элементарно! Наш неизвестный гость, или гости, входили  отсюда,  делали
свои дела и выходили - держа дверь открытой! Зачем им было запираться?
   - Да, - сказал Арне, - вот это и  впрямь  сюрприз!  Хотя  теперь  кажется
совершенно естественным: здесь, в этой комнате, и именно  за  этим  дурацким
зеркалом должен быть потайной ход!  Всего-навсего.  И  сейчас  все  получает
логическое объяснение. Эбба, прими мои уверения в глубочайшем почтении!  Все
эти Эркюли Пуаро тебе в подметки не годятся! Объясни мне, пожалуйста, только
одно: каким образом ты догадалась?  Почему  ты  вдруг  повела  нас  к  этому
причалу? И почему ты решила, что там должен быть выход?
   - Именно потому,  что  Танкред  поставил  туда  сапоги!  Я,  слава  Богу,
немножко знаю своего мужа. Он был уверен, что тут есть ход. Раз Танкреда нет
в комнате, значит, ему удалось этот ход обнаружить. Не мог  же  он  отказать
себе в удовольствии поиграть с нами в  прятки!  Он  хотел  бросить  вызов  -
прежде всего, конечно, мне, чтобы я не слишком задавалась. Ну,  а  поскольку
он человек благородный, он все-таки оставил подсказку: сапоги на причале.  Я
сразу поняла, что это его указатель.
   - Потрясающе! - от всего сердца восхитился я. -  Как  вы  понимаете  друг
друга! И,  видимо,  если  судить  по  вашей  чете,  удачный  брак  развивает
интеллектуальные способности.
   - Я думаю, Пауль, ты совершенно  прав!  -  сказала  наша  мудрая  Эбба  и
закурила сигарету. - Но, к сожалению, в данном случае ни Танкред,  ни  я  не
блеснули интеллектом. Хуже того! Мы  чуть  не  провалили  все  дело!  Просто
позор, что мы не нашли эту дверь в день приезда! Значит, мы плохо  осмотрели
дом. Арне сказал, это северная торцевая стена дома, и мы поверили на слово.
   - Клянусь, я и сам так думал!
   - Не сомневаюсь, мой дорогой! Но мы не должны были принимать никаких слов
на веру. Ведь мы приехали помочь тебе разобраться, не так ли? Значит, и надо
было спокойно и основательно все проверить. Смотри, эта внутренняя стена, на
которой  зеркало,  очень   толстая,   поэтому   при   простукивании   ничего
подозрительного не слышно. Но мы должны были обратить внимание вот  на  что:
почему на всей северной "торцевой" стене нет ни одного окна? Это - первое. А
второе, и главное, непременно надо было открыть окошко! Вот,  посмотри  сам:
изнутри до стены близко, а  если  выглянешь  и  посмотришь  снаружи?  Совсем
другое дело, да? Ну, и зеркало тоже. Зеркало высотой  в  человеческий  рост,
привинченное прямо к стене  -  от  этого  же  на  версту  разит  "Парижскими
тайнами"! Само собой, надо было взять обыкновенный гаечный ключ и  отвинтить
это  зеркало.  Нет,  мы  с  моим  умным  мужем  выступили  весьма  и  весьма
посредственно. На три с минусом.
   Завершив свою маленькую лекцию,  Эбба,  тем  не  менее,  казалась  вполне
довольной собой и, я считаю, по праву. Арне высказал мою мысль:
   - Позволь, дорогая, с тобой не согласиться! Я уверен, ты заслужила приз -
самый  лучший  коктейль,  спец-продукт,  патентованное  блюдо,  эксклюзивный
напиток, приготовленный лично директором будущего летнего отеля! Я  тебе  от
души благодарен. Мне, знаешь ли, казалось, что чего-то тут не  хватает...  А
вот теперь у меня полный комплект: дом с привидениями должен иметь  потайную
дверцу и подземный ход! Ура! Теперь все на месте, и пиратское гнездо  готово
к превращению в аттракцион для туристов...
   * * *
   Час спустя появился и Танкред, голодный и  сияющий.  Он  подтвердил,  что
нашел этой ночью подземный ход, воспользовался им, чтобы выбраться наружу, и
отправился по своим делам в Лиллезунд.
   Он уселся завтракать, а я пошел навестить нашу лошадь. Я навел порядок  в
конюшне, выпустил лошадь постись и присоединился к Танкреду,  который  вышел
из дома покурить.
   - У меня впечатление, - сказал я, - будто ты еще что-то видел сегодняшней
ночью.
   Он уселся на ступеньках крыльца, облокотясь о перила:
   - Я мог  удостоиться  чести  лично  приветствовать  наше  привидение,  но
упустил свой шанс... Он стряхнул пепел.
   - Расскажи!
   - Я вообще сплю очень чутко и от малейшего шума просыпаюсь, так что  если
Эбба с годами начнет храпеть, это может нарушить гармонию нашего брака...
   - Постарайся к старости оглохнуть, и гармония вашего брака будет спасена,
- заметил я.
   - Один-ноль в твою пользу! - усмехнулся он.  -  Короче,  я  проснулся  от
какого-то шороха.  Было  около  трех.  Я  прислушался  и  явственно  услышал
какой-то шорох. На мышей или крыс не похоже. Мне показалось, звук  напоминал
шаркающие шаги. Я вообще не очень хорошо  могу  определить,  откуда  исходит
шум, но тут все было ясно: от наружной стены. Я был убежден: кто-то топчется
у наружной стены. Я достал револьвер и снял его с  предохранителя.  Потом  -
короткая пауза, и снова завозились прямо в стене, как мне теперь показалось,
у зеркала. Затем - металлический скрежет и скрип...
   При этих словах на крыльце появились Моника с Эббой,  за  ними  вышел  из
дома и Арне. Моника тут же спросила:
   - Так ты кого-нибудь видел?
   - Нет. Возможно я кого-то  спугнул.  Я,  понимаешь  ли,  резко  уселся  в
кровати, и она загремела, как старый  шарабан.  Мне  показалось,  меня  было
слышно на весь Хайландет. Я снова услышал топот и бросился к  зеркалу.  Тот,
снаружи, явно спускался по лестнице. Ну, а  потом  я  битый  час  возился  с
зеркалом. Нашел, наконец... Прошу у  тебя  прощения,  Арне,  я  там  немного
поцарапал, но это исключительно в научных целях.
   - А то, что ты пропал, как похищенное дитя - это тоже в научных целях?  -
язвительно произнесла Моника. - Мы чуть от  страха  не  умерли!  Я  угрожала
бедному Арне прокурором! Мог бы хоть записку нам оставить.
   Танкред с изумлением уставился на нее - право, сама невинность!
   - Нечего хлопать глазами! - строго сказала Эбба. -  Тоже  мне,  маленький
лорд Фаунтлерой! Нет, это очень некрасиво с твоей стороны. Нужно  было  и  о
других подумать:  люди  ведь  не  привыкли  к  твоим  штучкам,  не  то,  что
закаленная, верная жена. - Моника, я в самом деле, как-то  не  подумал...  Я
прошу прощения. Но я  выставил  сапоги,  не  могли  же  вы  не  понять?  Мне
показалось, этого вполне достаточно. Еще раз прошу меня извинить.
   - Хорошо, - сказал я, - А как ты добрался к причалу без  лодки?  Или  она
ожидала тебя у выхода?
   - Нет, никакой лодки не было. Я выполз к  воде,  увидел  свет  впереди  и
подумал про эти сапоги. Я вернулся, забрал сапоги, влез в них, прямо в своих
туфлях - они большие - и прошел в них прямо по воде. Там мелко... Тогда я  и
увидел этот запрятанный за скалу причал и лодку.
   - А зачем тебе понадобилось в Лиллезунд? - спросил Арне.
   - Тут мне пока еще нечего рассказывать. Есть несколько  ниточек,  я  хочу
подождать, пока будет полная картина.
   - А как ты думаешь, - снова спросил Арне, - для чего нужен  был  капитану
Корпу этот подземный ход?
   Этот вопрос, откровенно говоря, показался мне слишком наивным  для  Арне.
Возможно, ему просто хотелось поболтать? Танкред, во всяком  случае,  охотно
пустился в рассуждения:
   -  Я  не  вижу  тут  ничего  удивительного.  Он  ведь  хотел   объегорить
правительство. Всячески скрывал истинные  размеры  награбленного,  не  хотел
платить налоги - как деловой человек ты должен его понимать. Разумеется, ему
приходилось  опасаться,  что  полиция  может  устроить  облаву.  Вот  он   и
оборудовал себе  этот  ход,  так  сказать,  обеспечил  пути  к  отступлению,
подстраховался. Чтобы улизнуть при серьезной  опасности  или  отсидеться  со
своими картинами и каким-то еще добром. Видимо,  он  и  торчал  постоянно  в
желтой комнате, готовый удрать...
   - А ты не думаешь, что туннель можно было использовать и в других  целях?
- сказала Эбба. - Он мог таким образом свозить в  дом  часть  награбленного,
так что никто не видел: своего рода, транспортный  канал?  И  кое-что  можно
было там просто спрятать...
   - Вполне возможно. По сути, из-за этого он запретил перестраивать дом. Он
еще не был стар, когда составлял завещание. Надеялся прожить еще долго  -  и
пользоваться своим домом так, чтобы другие не узнали его тайну. А  она  была
бы немедленно раскрыта, пожелай  его  наследники,  скажем,  заменить  старое
зеркало.
   - Все это так, - проговорил я. Но не кажется ли  вам  достойным  внимания
еще один факт: секрет этого дома известен, как минимум, еще одному  человеку
- нашему незнакомцу...
   - Верно! По сути, ему я обязан решением загадки. Без его помощи мы бы еще
неизвестно когда нашли эту дверь и  подземный  ход...  Ну,  ладно!  Так  или
иначе, можно теперь успокоиться хотя бы в отношении потусторонних