Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Воронин Андрей. Кровавые жернова -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -
ней и прикосновение губ. - Ты хочешь этого? - впился в сознание почти лишенный смысла вопрос. - Чего? - хотелось спросить Антону. - Чего я должен хотеть? - Ты очень этого хочешь? И помимо своей воли, не успев остановить мысль, Полуянов ответил: - Да. И тут же видения исчезли, он лежал на диване, глядя на уже рассыпающиеся угли осиновых поленьев. Комнату наполнял запах раскаленного камня, так пахнет в хорошо вытопленной бане. Ястребов провел ладонью перед глазами Антона, и тот вздрогнул, часто заморгал. Пошевелил пальцами. - Нормально себя чувствуете? - поинтересовался хозяин дома, помогая Полуянову сесть. Тот помотал головой: - Вроде бы немного ощущаю головокружение. - Это скоро пройдет. И только сейчас Антон заметил, что торс его перебинтован, белоснежный бинт пахнет чистым, только что выпавшим снегом. - Вот и все. Илья сидел в глубоком кожаном кресле, закинув ногу на ногу, скрестив на груди сильные руки. Перед ним стояли два стакана, до половины наполненные ромом. В янтарной жидкости плавали прозрачные кубики льда. - Теперь можно и выпить. Повязку снимете через семь дней и сожжете. Обязательно сожгите. Ром окончательно вернул Антона к жизни. Кожей спины он ощущал приятный холод, повязка хоть и была тугой, но дышать не мешала, она казалась частью его тела, как иногда перчатка кажется частью руки. - Что я вам должен? - аккуратно поставив пустой стакан на стол, спросил Полуянов. - Вы еще не уверены, помог я вам или нет. - Я уверен. - Мы еще встретимся. Вы сегодня намерены уехать? - буднично спросил хозяин дома. - Я собирался уехать вчера. Не всегда наши желания исполняются так, как нам того хочется. - Исполняются, непременно, - произнес Ястребов, легко вставая с кресла. - Жизнь часто поворачивается другой стороной, и мы видим ее изнанку. Изнанка всегда неприглядная - узелки, перепутанные нити, темные пятна. Как в вышивке, нельзя сделать одинаково красивой лицевую сторону и изнаночную. - Я с вами согласен. В горле Антона Полуянова пересохло, словно бы он проглотил горсть сухого песка. - Человек красив снаружи, а если подумать, что у него внутри, то иногда оторопь берет.. - Вы имеете в виду внутренности? - И внутренности тоже. Часть женского тела, к обладанию которой вы стремитесь, не жалея ни денег, ни сил, на поверку оказывается сморщенной неприглядной кишкой. Сходите как-нибудь в анатомический театр. Но самое страшное - это душа, мысли. Не у каждого хватает решимости сделать то, что он хочет. А хочется многого, очень многого - и мне, и вам, и малым детям, и древним старикам. И заметьте, хочется зачастую именно того, что запрещено. Одни боятся тюрьмы, другие огласки, третьи - своей совести. И как легко, если наши желания выполняет кто-то другой! Пространные речи Ястребова привели Полуянова в замешательство. Так не говорят на второй день знакомства, не лезут в душу. "Кто он мне? - подумал Антон. - Я вижу этого человека второй раз в жизни". Ястребов улыбнулся: - Вы думаете, я вас не знаю? Это не так. Бывает, достаточно одного взгляда на человека, чтобы понять, что творится у него внутри, увидеть его насквозь. Желания - как огонь, вспыхивают от случайной искорки. Пламя постепенно разгорается и кажется вечным, но проходит немного времени, и оно гаснет. Рассыпаются угли, - Ястребов бросил взгляд на камин, - они еще могут обжечь, но они уже ничто. Пройдет немного времени, и жалкие угли превратятся в серый безжизненный пепел, никому не нужный и бессмысленный. - Странно.., мне кажется, что вы местный, - признался Антон, - вы словно выросли здесь. И в то же время чужой. Лицо Ястребова вдруг сделалось мрачным, смуглые нос и скулы заострились, в глазах появилась темнота. - Все люди - звенья одной цепи, у всех в жилах течет красная кровь, яркая, горячая. И неважно, где человек живет. Всегда можно найти точку соприкосновения. Две одинаковые точки сливаются. Это та искорка, о которой я говорил. - Та, из которой возникают пламенные желания? - спросил Антон. - Да, - коротко ответил Ястребов, легко вставая с кресла. Он ударил кочергой по еще хранившему форму, пышущему жаром полену, и то рассыпалось на мелкие угли. Всего на мгновение показались языки пламени и тут же осели, прячась в золу. - Идите и не оборачивайтесь, - уже у калитки предупредил Ястребов. И Полуянов пошел, чуть пошатываясь, чувствуя себя опустошенным, вывернутым наизнанку. "Чего только болезнь с человеком не сделает, - подумал он, - поверишь во что угодно. Не помогут доктора - поверишь в чудо, бросишься к знахарям, колдунам. Хотя какой он колдун? В доме компьютер, спутниковая антенна... Странный мужик. Загорел так, будто половину жизни прожил на Экваторе. Да и говорит по-русски правильно, но с каким-то странным акцентом. И все же он местный, есть в нем что-то неуловимое от здешней природы. Я же вижу. Взять, например, Краснова, чисто русский мужик, а в Погосте все равно чужой. И проживи он здесь тридцать лет, а своим никогда не станет. Да, будут с ним выпивать, разговоры разговаривать, но душу ему никто не откроет. А Ястребов, может, и не жил здесь никогда, может и слова тебе не сказать, но заглянет в глаза и увидит до самого дна". Марина и Краснов уже завтракали, устроившись возле вагончика, на железной бочке, поверх которой положили деревянный щит. - Смотри-ка, живой! - крикнул Краснов. - Я уж подумал, тебя до смерти залечили. Бледный ты какой-то. - Это после вчерашнего, - недовольно ответил Полуянов, ему не хотелось рассказывать Сергею о том, что происходило в доме мельника. Марина смотрела на Антона настороженно и немного испуганно. Она до сих пор чувствовала покалывание в пальце. Казалось, костяная игла обломилась и острие до сих пор в теле. Она сжала пальцы. Боли не прибавилось, не уменьшилось, она существовала сама по себе. "Я отдала ему каплю своей крови". - Ну, признавайся, - Сергей налил крепко заваренный кофе в граненый стакан и подвинул Антону. - С сахаром, как ты любишь. Лечил чем? Сушеными летучими мышами? Жабами? - Перевязал, - Полуянов расстегнул рубашку и продемонстрировал тугую повязку из бинтов. - Ничего себе! - изумился Сергей. - Еще бы гипс на тебя наложил. - Не болит? - поинтересовалась Марина и прикоснулась ладонью к плечу. - Нет, - честно ответил Полуянов, хотя ему хотелось, чтобы Марина его пожалела, чтобы в глазах появилось сострадание. Женщина, убрав руку с плеча Полуянова, посмотрела на розовую подушечку пальца. Ни следа от укола, ни боли больше не было. - Ты чего улыбаешься? - спросил Краснов у жены. - Просто хорошо. Опять все мы вместе. Эти слова почему-то покоробили Полуянова. "Надолго ли?" - пришла в голову мысль. - Мы всегда будем вместе, - ответил Краснов в пространство, - пока не умрем. Жили счастливо и умерли в один день. - Ты еще скажи, что нас в одной могиле похоронят! - Почему бы и нет? Можно на кладбище место купить и даже памятники заказать одинаковые. - Я хочу, чтобы меня похоронили здесь, - задумчиво произнес Антон Полуянов, наверное впервые за свою жизнь высказав сокровенное желание. Марина вдруг сделалась грустной. Она подумала: "А как же я?" Вариант, предложенный мужем, ее не устраивал. Она увидела четыре одинаковые могилы с черными лабродоритовыми памятниками и абсолютно глупыми фотографиями. На них четверо молодых улыбающихся друзей. Ей места не было. Вариант, предложенный Полуяновым, ее также не устраивал. Она не была против того, чтобы лежать рядом с Антоном, во всяком случае, сейчас ей казалось именно так. Только не на сельском кладбище, где о памятник чесались бы коровы... - Все, отдых кончился. Пикник удался, хотя напиться так и не удалось, - хлопнув в ладоши, громко произнес Краснов. - Вернемся к делам. Петровичу заряда хватит на неделю, если что, то будет рыть руками и ведрами выносить. За бассейн я спокоен. К концу лета стройку закончим и перейдем к отделке. Не забывай, Антон, это ты строитель, еще две новые заправки возле Кольцевой на твоей совести. - Заказ, конечно, хороший, денежный, - Антон крутил в руках сорванную травинку. - Я готов хоть завтра начать стройку, но проблема, как всегда, в деньгах. Московских строителей нанимать дорого, украинцев с молдаванами я хоть сегодня поставить могу, но рассчитываться надо наличными. Послезавтра этот вопрос и решу. Краснов скептически усмехнулся. Он считал себя куда более расторопным, чем Полуянов. - Не успеешь отбить. - Я уже созвонился. Два дня убить придется. Помнишь нефтяников, мужиков из Ханты-Мансийска? У них свободная наличка сейчас есть, обещали в счет будущего контракта деньги сейчас дать. Выпить, правда, с ними придется немало, они же не так, как мы, пьют. Если сядут за стол, то два дня не поднимаются. - Что ж, сочувствую. Антон потер небритый подбородок. - А кому сейчас легко? - Я тоже этих мужиков помню, - задумчиво проговорил муж Марины, - когда они к тебе весной приезжали. - Завтра придется вылетать. Антон машинально хлопнул рукой по карману рубашки, где лежал паспорт. У него была привычка засовывать билет под обложку паспорта. - Хорошо хоть, не за границу лететь, иначе бы таможенники тебе бинты раскрутили, - засмеялся Краснов. Я прошлый раз летал, так таможенники на досмотр из очереди мужика потащили. Сам худой, а живот у него как бочка. Думали, контрабанду везет. А он просто пиво любит, весь полет сидел и ругался. Марина глядела на покрасневшее после вчерашней пьянки лицо мужа, на мешки под глазами. Вспомнился сегодняшний храп Сергея, не дававший заснуть до самого утра, и, вскинув голову, она произнесла: - Краснов, заправки-то твои потом будут. Что ты друга в Ханты-Мансийск гонишь? Куда ему, забинтованному? Еще как плохо в дороге станет, а он с деньгами. Сергей задумался. То, что Антон больной полетит за тысячи километров, его особо не волновало. Деньги легко не даются. Но мысль о том, что с собой у Полуянова окажется наличкой две сотни тысяч баксов, заставила сердце дрогнуть. - У тебя же спина болит, - сочувственно произнес Краснов. Ему вспомнилась давняя история, случившаяся еще на заре их экономической деятельности. Советские деньги стремительно падали в цене, возили их чемоданами, огромными баулами. Пачки, перетянутые аптечными резинка-. ми, сбрасывали в дорожные сумки, трамбовали коленом и задергивали молнию замка. Вот с такой сумкой, весившей килограммов восемьдесят, Краснов и оказался в Пулково. Деньги в тот же день надо было доставить из Питера в Москву. Когда молод, о здоровье не задумываешься. Краснов выволок сумку с помощью пожилого водителя из багажника такси и резко закинул на плечо. В глазах потемнело, посыпались искры. В спине над крестцом что-то хрустнуло. Краснов почувствовал, что даже пальцем ноги пошевелить не может от нестерпимой боли. Такси уехало, мимо сновали люди. Краснов стоял, как бронзовый монумент, не в силах пошевелиться. Сумку с бабками не бросишь и шага не сделаешь. И время тикает, посадка объявлена. Доверить кому-либо такую сумку не позволяли совесть и страх. И тащить ее в аэропорт не было здоровья. Этот кошмар преследовал Краснова несколько лет. Он боялся поднимать что-либо тяжелое, спину берег. Тогда он все-таки доволок деньги до самолета. В Москве, слава богу, встретили, деньги поехали по нужному адресу. Краснова на носилках из аэропорта отвезли прямо в больницу, где пришлось проваляться почти неделю, пока врачи вправили диск. - Наверное, ты права. - Сергей уперся локтями в щит и взглянул сначала на супругу, затем на Полуянова. Тот сидел с отрешенным лицом, и мысли его были где-то далеко. - Видишь, какая у меня жена? - не без гордости пробормотал Краснов. - О деле думает, а мужа ей не жалко. - А если случится, как тогда в Пулково? - Марина историю знала. - Я об этом и подумал. Везти-то тебе не восемьдесят килограммов, да и спина тебя уже не беспокоит. Но учти, мне там пить придется. - Если не у меня на глазах, пей хоть как свинья. - Значит, и гулять мне можно, когда ты не видишь? - Делай что хочешь, Краснов, лишь бы я не знала, - Марина поднялась и пошла в вагончик собирать вещи. - Давай услуга за услугу: если ты не передумал лететь вместо меня, я тебя в аэропорт завезу и с самолета встречу. Так будет спокойнее, - задумчиво произнес Полуянов, переворачивая граненый стакан с кофейной гущей на блюдце. Краснов наблюдал за приятелем со скептичным выражением лица, сузив глаза. - Что, суеверным стал? - От такого и слышу, - блюдце приклеилось к стакану, пришлось тряхнуть. - Ну, и что ты там увидел? - спросил Краснов. - Попробуй угадай, - отшутился Полуянов, вглядываясь в очертания. - Вот так вроде фига получается, к тебе пальцем повернутая, а если вот так, на слона смахивает. А вот так.., я показывать не буду, очень пикантно выглядит. Полуянов же видел совершенно другую картину. Пятно кофейной гущи казалось ему клубящейся грозовой тучей, в нескольких местах рассеченной ломаным зигзагом молнии. - Ерунда какая-то, - сказал он, указательным пальцем отталкивая блюдце. - Ты бы еще карту кинул. - Карты не кидают, кидают в картах. И еще кидают на бабках. - Вот ты, Полуянов, такой деревенский из себя, а такой смышленый. И где это ты всего нахватался? - Жизнь научила. - Мужика, который тебя к мельнику водил или как его там, та же жизнь учила, но что-то толку из него не вышло. Тебя послушать, вы с ним вместе одни университеты кончали, одни у вас преподаватели. - Гришка тоже кое-что умеет, чему ты, Сергей, не обучен. - К примеру? - На любом ветру прикурит, в дождь огонь разожжет и в лесу с голоду не сдохнет. Жена его, кстати, как огня боится. - Маринка меня тоже слушается. - Именно что слушается, а страха никакого, - Антона словно кто-то толкал локтем под бок, чтобы говорил о своей любовнице. - Зачем страх? - удивился Сергей. - Страх рождает ненависть, а не любовь. Я не хочу со страхом засыпать, думая, что жена мне во сне пьяному горло перережет. - А есть за что? - У каждого найдется, если хорошо покопаться. Краснов нетерпеливо посмотрел на дверь вагончика, мол, скоро ли жена появится, но гордость не позволяла ему самому заняться сборами. Сергей скорее бы сдох, чем помыл посуду или постирал рубашку. Весь мир для него четко делился на женскую и мужскую половину, и в этом он очень напоминал Григория Грушина. Правда, Сергей подводил под это научную базу, как человек образованный, а Гриша действовал по наитию, как его отец и дед. Собирать сумки было женской обязанностью, а носить их - мужской. - Сергей, - крикнула Марина. Краснов легко взбежал на крыльцо вагончика. Сумку взял за ручку осторожно, сперва испробовал, не тяжелая ли. Поднимал плавно, на плечо не забрасывал. - Счастливый ты, Антон, что из этой чудесной дыры выбрался. Сюда на день или на ночь приехать еще можно, а жить нужно в Москве. - Жить можно везде, - напомнил Полуянов. - Прозябать, - сквозь зубы буркнул Сергей, боясь обидеть друга. Он и так много неприятного наговорил про его родную деревню. Его удивляло, что Антон вовсе не комплексует по поводу своего сельского происхождения, даже умеет использовать себе во благо, иногда прикидываясь полным простаком и рубахой-парнем. Настоящую цену Полуянову Сергей знал. Тот уж если на что нацеливался, обязательно цели добивался. Подбирался к ней год, два, три, но непременно получал желаемое. По деревенской улице, распугивая кур и гусей, пронесся джип. Вновь мелькнула возле дома священника машина Холмогорова. Москва после берега реки показалась ужасно душной, задымленной, провонявшей бензином. - Это ж надо, какой мы гадостью дышим! - возмущался Краснов, подруливая к дому Антона Полуянова. - Ты домой хоть с утра позвонил? - Зачем? - пожал плечами Антон. - А я всегда так делаю. Скажи, Марина? Не то приеду, а у жены любовник. Зачем ей неприятности? - произнося это, Краснов весело смотрел на Антона. Тот вынужденно улыбнулся. Жены дома не оказалось. На столе лежала записка, ничего толком не проясняющая: "Скоро вернусь". То ли вчера положила, то ли сегодня, куда ушла, зачем? Ни даты, ни времени. Антон не любил оставаться один в квартире, он не умел находить себе занятие. Он подошел к иконе, висевшей над телевизором в углу. Икона была старая, Полуянов привез ее в Москву после смерти матери. Мать рассказывала, что икону купил еще дед перед своей свадьбой на ярмарке в Твери. Лик Богоматери покрывал слой копоти. Жена как-то хотела занести икону знакомому реставратору освежить лик, но Полуянов не дал. Пусть все будет как есть. Не грязь же, в конце концов, а копоть от лампады и свечей. Еще дед смотрел на нее. И Антон представил себе деда, которого помнил только старым. Ни одной старой фотографии не сохранилось, все сгорели в войну. "И почему он выбрал именно эту икону? Вот спросить бы. Наверное, дед ответил бы просто: "Приглянулась!"". Дед помнился ему старым, седым, с окладистой бородой. Но самого лица сразу не мог вспомнить, помнил лишь седую бороду и косматые брови. Лицо ушло навсегда, ушло из жизни и из памяти. "Удивительно! Кроме этой иконы, у меня из родительского дома ничего не осталось, если не считать воспоминаний, - и Полуянов ласково провел ладонью по гладкой поверхности иконы. - Сволочь я все-таки! Даже на могилу к матери, к деду не сходил. И не потому, что поленился, просто забыл. О кладбище вспомнил, себе место на нем купить хотел, а о них забыл". Что-то хрустнуло, зазвенело в столовой. "Может, жена? А если она спала? Тогда почему в столовой?" Антону стало страшно, как случалось в детстве, когда происходило что-нибудь непонятное, необъяснимое. Он почему-то на цыпочках прокрался в столовую и ничего подозрительного не услышал. Звон повторился. Звенели хрустальные подвески на люстре. "Сквозняк, что ли?" И только сейчас Антон разглядел взъерошенного воробья, нагло усевшегося на бронзовый рожок. Птица дрожала, вертела маленькой головкой. Полуянов распахнул окно и взмахнул рукой, сгоняя воробья с люстры. Испуганная птица метнулась к потолку, пронеслась над буфетом и с разгону ударилась в стекло - средняя часть окна не открывалась. Воробей упал на подоконник с распростертыми крыльями. "Глупая птица". Антон с опаской положил на ладонь неподвижного воробья. Почувствовал биение сердца птицы и принялся гладить по перьям. Воробей встрепенулся и сел на ладонь. Воробей преспокойно почистил перышки, затем, взмахнув крыльями, легко полетел в раскрытое окно. Полуянов, опершись на подоконник, проводил его взглядом, пока не потерял из виду. "Хоть одно доброе дело сделал за сегодняшний день". И только сейчас Полуянов изумился: "Как он сюда попал? Окно же было закрыто!" - Полуянов точно помнил, что и дверь в столовую тоже оставалась закрыта. Хрустнул в замке ключ, и Полуянов с улыбкой вышел в прихожую. Жена вернулась из магазина и не удивилась тому, что муж уже находится дома. Дежурное "привет", поцелуй в щеку. Антон взял корзину с покупками и понес на кухню. Супруга отправилась мыть руки, даже не спросив у мужа, где он был все это время. Г

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору