Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Воронин Андрей. Кровавые жернова -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -
оны, старый, ржавый, с большой шляпкой, торчащий из деревянной колонны, то поверить в случившееся было бы невозможно. Из храма народ уходил тихо, переговариваясь и обсуждая пережитое. Все выглядели угнетенными. Лишь малые дети беззаботно бегали по лужам на проселочной дороге, рвали цветы и радовались жизни. А вот старые люди, уже пожившие на свете, были удручены. Словно они возвращались с похорон, на которых предали земле тело кого-то из близких. - Веревка там, наверное, гнилая была. Вот когда гром ударил, церковь вздрогнула, веревочка и порвалась. Икона и упала на пол. - Но раньше же не падала! А крест? - Бывает и такое. Говорят, после революции церковь горела и тоже ее вроде молния зажгла. Правда, никто не видел, ночью церковь загорелась. Но вся не сгорела, дождь погасил пожар. Потом ее отремонтировали, а большевики закрыть хотели. - Но не закрыли ведь! - Но хотели же! - А откуда в церкви эта икона? - Говорят, она по реке приплыла и к берегу ее прибило. - Так то другая икона, нет ее больше, в войну пропала! А Казанской Божьей матери откуда взялась? - Может, и она. Никто уже не помнит, книги-то церковные сгорели. *** Вечером матушка Зинаида вместе с детьми молилась дома. А затем, уложив детей спать, долго сидела с мужем, разговаривая о том, что произошло днем. Посреди ночи женщина вскочила с кровати. В соседней комнате плакал ребенок. Она в ночной рубашке поспешила к детям. Младшенький Илья сидел свесив с кровати ноги и горько плакал, закрыв лицо ладонями. - Ты чего, сынок? Что-нибудь плохое привиделось? - Не знаю, мама, страшно мне. - Чего тебе страшно? Ложись, я с тобой посижу. - Темно, страшно... - сквозь слезы бормотал девятилетний Илья. Он был в семье любимцем, самым веселым и разговорчивым. Как водится во многих семьях, младший ребенок всегда самый любимый, самый желанный. Илью и старшие браться баловали, и родители в нем души не чаяли. Матушка Зинаида забеспокоилась. - Ну расскажи, - обняв сына, попросила она, - что ты видел? - Огонь, - наконец осмелев, сказал ребенок. - Большой костер горел. - Ну и что из того? Мало ли костров жгут? - Он был жаркий-жаркий, даже смотреть на него больно. Я хотел убежать, а ноги к земле приклеились, словно привязали меня, мама. - Бывает, - поглаживая сына по голове, прошептала попадья. - Не бойся, Илюшка, ложись. Я тебе сейчас воды принесу. Она потрогала лоб, немного успокоилась. Температуры у ребенка не было. Долго сидела мать с сыном, поглаживая его руку. Наконец младший уснул. И женщина отправилась в спальню. - Ну что там? - спросил муж. - Да Илья что-то во сне увидел. Огонь какой-то, костер.., вот и вскочил среди ночи. Священник перекрестился. Матушка зажгла тонкую свечу перед иконами, опустилась на колени и принялась молиться, прося у Богородицы заступничества. Но сердце сжалось в комок, и боль то и дело пронизывала его, словно кто-то невидимый прокалывал его острой иглой. В конце концов попадья взяла таблетку валидола. Сердце успокоилось, может, от таблетки, а может, от молитв. Она легла на постель и постепенно уснула. На следующий день ближе к полудню на телеге, запряженной черной кобылой, приехали к церкви трое местных мужчин. На возе лежали доски, бруски, веревки, молотки, гвозди, проволока - в общем, все то, что могло понадобиться для ремонта сбитого молнией креста. Батюшка, волнуясь, стоял у ворот. - Ничего, отец Павел, не беспокойтесь. Мы это дело мигом наладим, - после приветствия уверил один из мужчин, сбрасывая пиджак и закатывая рукава рубашки. Длинная лестница висела на стене церкви. Мужчины довольно долго обсуждали, как лучше укрепить крест и кто полезет наверх. Вызвался Василий Марков, самый легкий и самый молодой из работников. Черную кобылу выпрягли из телеги, и лошадь пошла щипать сочную траву у церковной ограды. Мужчины принялись спорить, чертить прутиками на земле способы, какими можно справиться с задачей. В конце концов пришли к единому решению. Василий Марков, повесив на шею веревку, стал карабкаться по лестнице на крышу. Затем, сбросив конец веревки, поднял маленькую лестницу, принесенную из деревни, приложил ее к куполу, перевязал проволокой, укрепил. Стали поднимать крест. Снизу кричали, давая советы. Даже ругательства постоянно слетали с губ, несмотря на то что крест ставили. Время от времени бранные слова срывались то у Василия, стоявшего на коньке крыши с молотком в руке, то у его помощников, размахивающих внизу руками. Василий поставил кованый металлический крест и уже приготовился прихватить его веревкой, как тот вдруг качнулся и начал заваливаться. - Да держи ты его, мать твою! - послышалось с земли. Проволока, которой крест был прихвачен, медленно раскручивалась. Василий едва успел отскочить. Если бы не его проворство, то крест упал бы прямо на парня. Наверняка Василий, свалясь с крыши на землю, разбился бы насмерть. Но Бог миловал. Работник удачно уцепился за конек крыши, взобрался, сел на него. Вытащил из кармана рубашки мятую ярко-красную пачку "Примы". Закурил и лишь после того, как выкурил сигарету и немного успокоился, вновь взялся ставить крест. На этот раз Марков действовал расторопнее, крест прихватил в двух местах. И единственное, что упало на землю, так это его серая кепка, которая мешала закручивать болты на металлических полосах-стяжках. Кепка, как колесо, покатилась по крыше и упала к ногам отца Павла. Священник бережно поднял головной убор и положил на табурет у крыльца. Работа была закончена, крест укреплен. - Посмотри, что там, Вася, - закричал мужчина постарше. - Все ли ладно? Не упадет ли следующим разом? - Закрутил на совесть, аж четыре болта. Намертво сделал, еще сто лет стоять будет. Только красить надо, чтобы ржавчина металл не съела. Василий спустился с крыши. Мужчины сложили веревки, инструмент, отошли к церковной ограде полюбоваться на крест. Тут подошла матушка Зинаида с женщинами. Одна из подошедших, мать Василия Маркова, подозвала к себе сына, посмотрела на крест. - Что такое? Что-то не так? - молодцевато спросил парень, поправляя кепку. - Почему сразу не покрасили крест? Только тут все поняли ошибку. И даже отец Павел обреченно, словно птица с перебитым крылом, махнул рукой и отошел в сторону. - Да бес попутал, - сказал вместо отца Павла Василий. - И надо же было до такого простого дела не додуматься! - Краска же в притворе стоит, целая банка, - произнесла мать Зинаида. - И кисточка есть. - Давай, мужики, по новой! Василий, не возражая, приставил к церковной стене лестницу и уже с банкой краски, с кистью в зубах полез наверх. На кресте сидела ворона. Когда молодой человек, осторожно ступая по гулкой жести, подошел к куполу, птица, громко каркнув, взмахнула крыльями, но с креста не улетела. - Кыш! - закричал ей Василий. - Пошла вон! Птица встрепенулась, взлетела, и вместе с ней со всех старых лип поднялась в небо целая туча ворон. Птицы громко кричали и носились над церковью. От огромного количества галдящих птиц даже небо почернело. Василий же, не обращая на них внимания, принялся красить крест. Банка была привязана к поясу, работник макал кисть и аккуратно водил ею. Затем перебрался на вторую сторону, покрасил и там. - Ну как? - закричал он, обращаясь к стоящим на земле людям. Вороны яростно завопили, а затем облепили свежевыкрашенный крест. Глава 4 Секретарь Патриарха назначил встречу Андрею Холмогорову в Загорске. Андрей прибыл к десяти утра, и секретарь Святейшего обрадованно улыбнулся, когда увидел Холмогорова, входящего в кабинет. Они поприветствовали друг друга рукопожатием. Знакомы они были уже не первый год, и отношения между ними были теплыми, почти приятельскими. - Андрей Алексеевич, - спросил секретарь Патриарха, - а может, мы пойдем прогуляемся и заодно все обсудим? Кабинет не располагает к беседе. Холмогоров кивнул. Уже через пять минут они прогуливались у монастырской стены, где еще вовсю цвела сирень, распространяя свежий аромат. После ночного дождя все вокруг дышало спокойствием. По небу плыли легкие белые облака, гонимые теплым южным ветром. - Благодать-то какая! - взглянув на купола соборов, сверкающие кресты, вымытые ночным дождем, произнес секретарь. Он снял очки, и его лицо с маленькой аккуратной бородкой сразу же стало детским, наивным, а глаза почему-то увеличились в размере. Холмогоров усмехнулся и спрятал в усах улыбку. - Святейший ознакомился с вашим заключением, Андрей Алексеевич, - секретарь Патриарха тихо ступал по песку, которым была высыпана дорожка. - Очень доволен. Он сожалеет, что не сможет с вами встретиться лично. Занемог Святейший. - Что-нибудь серьезное? - озабоченно осведомился Холмогоров. - Все в руце Божьей, - ответил секретарь. - Я даже не ожидал, что он так быстро прочтет заключение, - секретарь наклонился, сорвал травинку, поднес ее к глазам, любуясь. - Экая красивая! Холмогоров не ответил, он наблюдал за голубями, воркующими у маленькой лужи, отражающей голубое небо с белыми облаками. - Чем вы сейчас заняты, Андрей Алексеевич? - Работаю в архиве, - коротко ответил Холмогоров. - Продолжаете свой труд? - Продолжаю, - сказал Холмогоров, - но так медленно все движется. Столько всего уничтожено, безвозвратно исчезло. - Вы имеете в виду... Холмогоров не дал договорить секретарю, кивнул. Они понимали друг друга с полуслова. Холмогоров был на пару лет старше секретаря, в свое время они вместе учились в академии. - Католики зашевелились, - вдруг сказал секретарь, - активизировались, словно весна на них подействовала. - Знаю, - ответил Андрей Алексеевич. - Папа предлагает Святейшему встретиться, но Святейший не желает встречаться. - Оно и понятно, - мягким певучим голосом произнес Холмогоров. - Я бы на его месте тоже повременил со встречей. Хотя это тянется уже не одно столетие. Когда-нибудь нужно посмотреть друг другу в глаза. - Слишком много вопросов, - сказал секретарь. - Я в курсе. - Святейший просил передать благодарность за проделанную работу. Он остался очень доволен, я давно не слыхал от него столь высоких похвал. - Я всего лишь делаю свое дело. - Не скромничайте, Андрей Алексеевич. То, чем вы занимаетесь, не под силу... - секретарь хотел сказать "никому", но замешкался, остановился у лужи. Голуби вспорхнули из-под ног и полетели к куполам. - То, что удается вам, Андрей Алексеевич, не знаю, кто бы еще смог сделать. - Спасибо за похвалу. Я работаю потому, что мне нравится моя работа. - Служба, - напомнил секретарь. - Я не рукоположен в сан, поэтому предпочитаю считать себя наемным работником. - Это смирение или гордыня? - усмехнулся секретарь и, не дождавшись ответа, продолжил: - Вам, наверное, придется поехать в Ватикан в середине лета. Святейший вас наверняка благословит на эту поездку. - Зачем? - сразу же задал вопрос Холмогоров. - Я не знаю, - пожал плечами секретарь. - Он не стал уточнять, а я... - Понимаю, не спросили. - Вот именно. Так что можете готовиться. - А что мне готовиться? - произнес Холмогоров. - Я свободен, дел у меня особых нет, только вот осталось закончить... - Наверное, вам придется отложить работу в архиве, Андрей Алексеевич. В руках секретаря появился аккуратный белый конверт. На нем виднелась скромная надпись от руки без подписи "Холмогорову Андрею Алексеевичу". Секретарь повертел в руках узкий конверт и отдал Холмогорову. - Это от него. Что внутри - я не знаю. Холмогоров опустил узкий конверт в карман серого плаща. - Так что вот такие дела, дорогой вы мой Андрей Алексеевич. - Хорошо. Секретарь развернулся: - Пойдемте. Я отдам ваше заключение с пометкой... - Двумя пометками, если мне не изменяет память. Там требуется уточнение, - Холмогоров улыбнулся, словно наперед знал, в каких местах стоят вопросительные знаки, поставленные рукой Патриарха. Через четверть часа Холмогоров с тонкой пластиковой папкой в руках подошел к машине, Секретарь Патриарха стоял у окна, провожая взглядом выезжающий со двора автомобиль. *** Младший сын священника Павла Посохова проснулся за полчаса до рассвета. Его разбудил не будильник, не свист приятеля, не удар камешка в окошко, а истошный крик петуха. Девятилетний Илья оторвал голову от подушки, Братья сладко спали. Илья протер глаза, сбросил с кровати ноги и решительно поднялся. Он быстро, даже не зажигая свет, оделся и, подойдя к окошку, выглянул во двор. Небо на востоке едва заметно розовело. "Хорошая погодка будет, - подумал мальчик. Открыл холодильник, вытащил трехлитровую банку с молоком. Налил себе полную чашку, быстро выпил молоко, заел хлебом. Отрезал почти полбуханки, положил в пластиковое ведерко. Мать услышала возню в кухне. Она появилась в двери и, придерживая рукой цветастую штору, посмотрела на младшего сына. - Доброе утро, мамочка, - сказал Илья. - Какое же утро, сынок, еще ночь. - Нет, уже не ночь, - тихо прошептал Илья. - Вот и петухи прокукарекали, что утро наступило. Я на рыбалку. - Один? - поинтересовалась Зинаида. - Нет, с Васькой Грушиным пойдем, он меня за огородом ждет. - А куда пойдете? - уточнила попадья. - На реку, - ответил Илья. - Ясно, что на реку. В какое место? Где тебя искать? - Мы еще не решили. Может, к мельнице пойдем, а может, к мосту. - Лучше к мосту, - посоветовала попадья. Мельничный омут пользовался дурной славой. Да и место было мрачноватое - низина, старые деревья, подмытые корни, черные сгнившие сваи, торчащие прямо из воды, похожие на источенные зубы во рту старика. - К мосту идите. - Хорошо, мамочка. Женщина подошла к столу, убрала в холодильник банку с молоком, чашку поставила в умывальник и, перекрестив сына, пошла в спальню досыпать. Илья вышел из дому, достал из-под крыльца консервную банку с червями, вынес из сарая ореховую удочку. Коробочка с крючками и грузилами лежала в нагрудном кармане куртки. Илья зашагал босиком по огороду среди цветущего картофеля. Земля после ночи была прохладной, и мальчик иногда вздрагивал. Минут десять он смотрел в сторону дома Васьки Грушина, но тот так и не появился. "Ладно, - подумал Илья, - пойду. Он меня на реке найдет". Васька никогда не подводил. Илья был довольно самостоятельным мальчишкой, как и большинство его сверстников. Окрестности знал прекрасно, без взрослых ходил в лес за грибами или ягодами и уже года два один ходил на рыбалку. До моста было километра два, а до мельничного омута - километр с небольшим. Илья постоял немного на развилке двух тропинок, переминаясь с ноги на ногу, затем положил удилище на плечо и зашагал через рожь к мельничному омуту. Во-первых, и Ваське Грушину в случае чего найти его будет проще, да и шансов поймать большую рыбу в омуте больше, чем у моста. Вихрастая голова мальчика с ореховым удилищем на плече плыла над полем. В низине стоял туман. И чем ближе к реке, тем туман становился гуще, плотнее. Но Илью это не пугало. Вскоре он уже подошел к реке, ощутив ее влажное дыхание, услышал шум воды, и его сердце радостно забилось в предвкушении рыбалки. Мальчишка остановился перед выбором: пойти направо или налево. Он подумал и решил: пойду направо. Вскоре из тумана возникли очертания высокого дощатого забора и силуэт крытой шифером крыши большого дома, который недавно купил приезжий незнакомец;, в считанные месяцы отремонтировал, огородил неприступным забором. Илья прошел рядом с забором по высокой, мокрой от росы траве, услыхал, как там, за забором, закричал петух. Но крик птицы показался ему не радостным, а, наоборот, тревожным и даже злым, словно петух сердился на солнце, которое никак не хочет появляться на небе, никак не выползет из-за горизонта. Однако тревожные мысли мгновенно исчезли, едва мальчик увидел воду и услышал плеск крупной рыбы. "Окунь, наверное, - решил он. - Подберусь тихонько и сразу же попробую на червя". Он на ходу заглянул в ведро, где в большой консервной банке, прикрытые мхом, ждали своего часа черви. На старом глубоком мельничном омуте часто попадалась крупная рыба, а вот у моста бралась только плотва, уклея, красноперка и подлещики. А на омуте можно было вытащить килограммового окуня, крупного голавля и, если повезет, огромного судака. Илья осторожно подобрался к берегу. Не доходя до воды несколько шагов, присел, размотал удочку. Насадил на крючок двух жирных червей, поднял поплавок повыше. Почти крадучись по высокой мокрой траве, он приблизился к срезу воды. Он осторожно забросил наживку, положил удилище на траву - так, что только кончик торчал над водой, - и замер, глядя на застывший в темно-коричневой воде белый поплавок из гусиного пера. Поплавок не долго оставался неподвижным. Он едва заметно вздрогнул. Илья положил руку на удилище. Поплавок вздрогнул еще раз, а затем вынырнул из воды и завалился на бок. - Ну же, ну, тяни! - шептал мальчик. И гусиное перо, а вернее, рыба, невидимая в темной воде, словно услышала слова Ильи и потащила наживку. Поплавок нырнул, скрылся под водой, кончик удилища изогнулся. Илья подсек, почувствовал рыбу и медленно начал выводить. Рыба билась, леска звенела, с нее сыпались капельки воды. И наконец мальчик смог поднять крупную серебристую рыбину к поверхности. "Язь!" - подумал он, медленно подводя рыбу к берегу, а затем резко выбрасывая ее в высокую мокрую траву. Рыба сорвалась с крючка уже на берегу. Мальчик бросился на нее, прижал руками к траве. Это был неплохой язь граммов на восемьсот. Илья сжимал его упругое тело, красноватый хвост затрепетал, рыба все время открывала рот. "Вот так, - подумал Илья. - Только пришел, первый заброс и на тебе, язь взялся! На рассвете всегда так". Он аккуратно зачерпнул воды, опустил рыбу в ведро и дрожащими пальцами принялся наживлять скользкого червя на крючок. Минут пятнадцать поплавок стоял неподвижно, даже стрекоза с капельками росы на крыльях уселась на него, как на веточку, торчащую из воды. Мальчишку поведение насекомого начало раздражать, и он, тронув удилище, пошевелил поплавком. Стрекоза сорвалась и унеслась к вершинам старых ив, под кронами которых и сидел юный рыболов. Поплавок дрогнул, качнулся и медленно стал тонуть. Мальчик подсек, почувствовал биение рыбы в глубине темной воды и принялся медленно выводить ее на поверхность. На крючке оказался окунь средних размеров. Он успел глубоко заглотить крючок, и Илья пару минут возился с бьющейся в руках рыбиной, выдирая крючок из пасти. Когда ему это удалось, он по старой рыбацкой привычке насадил нового червя, плюнул на него и аккуратно забросил в то же место, где случилась предыдущая поклевка. Но на этот раз то ли рыба ушла, то ли погода начала меняться, но четверть часа поплавок оставался неподвижным. "Может, стоит место поменять?" - подумал мальчишка. Илья осмотрелся. Что-то странное произошло в окружающем его мире. Вода словно застыла, сделалась стеклянной, даже водомерки перестали сновать по поверхности. Ветви деревьев, листва застыли, а синева неба сделалась глубокой

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору