под  этим  пальто.  Роберт  не
попытался подглядеть. Он застыл неподвижно,  только  вздрогнул,  когда  пола
пальто задела его по спине.
   Райна стояла, щеголяя безупречной формы икрами, почти касаясь Роберта. Он
не отодвинулся. Застыл, будто притворяясь, что его здесь нет  и  все  о  нем
забыли. Как ему хотелось бы.
   Она стояла так близко к Жан-Клоду, что их тела соприкасались.  Вроде  как
вклинилась между двумя вампирами. Я ждала, что Жан-Клод отступит, освобождая
ей место. Он не отступил.
   Она запустила пальцы ему  под  рубашку,  охватив  руками  с  двух  сторон
обнаженную талию. Напомаженный рот  Райны  раскрылся,  и  она  потянулась  и
поцеловала Жан-Клода в обнаженную грудь. Он стоял, как статуя, но не  послал
ее к черту.
   Что тут происходит?
   Райна подняла голову и объяснила:
   - Жан-Клод не хочет обижать Маркуса.  Ему  нужна  поддержка  стаи,  чтобы
держать город в руках. Правда, любимый?
   Он взял ее руками за талию и шагнул назад. Ее руки тянулись за ним,  пока
он не отступил так, что она уже не дотягивалась. Она же глядела на него, как
змея на птичку.  Голодными  глазами.  Не  надо  было  быть  вампиром,  чтобы
почувствовать ее вожделение. Очевидное - это еще мягко сказано.
   - У нас с Маркусом есть соглашение, - сказал Жан-Клод.
   - Что за соглашение? - спросила я.
   - Почему это вас интересует, ma petite? Вы собираетесь сегодня  увидеться
с мосье Зееманом. Мне  разве  не  разрешается  видеться  с  другими?  Я  вам
предложил моногамию, и вы это предложение отвергли.
   Об этом я не подумала. И мне это было неприятно.
   - Меня беспокоят не верность или неверность, Жан-Клод.
   Райна зашла ему за спину, провела по груди  длинными  крашеными  ногтями.
Руки ее согнулись, подбородок  лег  на  плечо  Жан-Клоду.  На  этот  раз  он
расслабился в ее руках, прогнулся назад, погладил бледными руками ее  плечи.
И при этом смотрел на меня.
   - Что же беспокоит вас, ma petite?
   - Ваш выбор партнеров.
   - Ревнуешь? - спросила Райна.
   - Нет.
   - Ну и врешь, - ответила она.
   Что я могла сказать? Что меня злит, как она на  нем  виснет?  Так  это  и
было. И это меня злило еще больше, чем то, что она его лапает.
   Я покачала головой:
   - Просто мне интересно, насколько далеко ты готова зайти  ради  интересов
стаи.
   - О, до самого конца, - сказала Райна и обогнула Жан-Клода,  встав  перед
ним. На каблуках она была выше него.
   - А сейчас мы с тобой  поиграем.  -  Она  поцеловала  его  одним  быстрым
движением и встала на колени, глядя вверх.
   Жан-Клод погладил ее по волосам. Бледные изящные руки охватили  ее  лицо,
приподняли. Он нагнулся и поцеловал ее, но смотрел при этом на меня.
   Чего он ждал - что я скажу ?прекратите?? Поначалу он вроде бы ее чуть  ли
не боялся, теперь же ему  было  вполне  нормально.  Я  знала,  что  он  меня
дразнит. Старается заставить ревновать. Что  ж,  до  некоторой  степени  это
получалось.
   Поцелуй был долгим и страстным. Жан-Клод поднял  лицо  с  мазками  губной
помады около губ.
   - И что вы думаете, ma petite?
   - Думаю, что вы упали в моем мнении, раз вы спите с Райной.
   Горячим, рокочущим смехом засмеялся Габриэль.
   - О нет, он с ней не спит - еще не  спит.  -  И  Габриэль  пошел  ко  мне
длинными скользящими шагами.
   Я откинула полу пальто, показав браунинг.
   - Давайте не сходить с ума.
   Он расстегнул пояс пальто и поднял руки,  сдаваясь.  Рубашки  на  нем  не
было. В левом соске у него было  серебряное  кольцо,  и  в  край  пупа  было
продето такое же.
   Я от этого зрелища вздрогнула.
   - Я думала, что серебро раздражает ликантропа, как аллерген.
   - Оно жжет, - сказал он с какой-то хрипотцой.
   - И это хорошо? - спросила я.
   Габриэль медленно опустил руки и движением плеч сбросил пальто. При  этом
он медленно поворачивался, материя падала изящно,  как  в  стриптизе.  Когда
пальто соскользнуло с рук, Габриэль резко  извернулся  и  в  конце  поворота
метнул пальто в меня. Я отбила его в сторону, и в этом была моя ошибка.
   Он уже навалился на меня, прижимая телом к полу. У  меня  руки  оказались
прижаты к груди, спутанные тканью пальто. ?Файрстар?  оказался  под  животом
Габриэля. Я потянулась за браунингом, и рука Габриэля разорвала  ткань,  как
бумагу, и вырвала пистолет у меня прямо из-под  руки.  И  он  чуть  было  не
оторвал мне и кобуру вместе с рукой.  На  секунду  вся  левая  рука  у  меня
превратилась  в  полосу  боли.  Когда  к  ней  вернулась   чувствительность,
браунинга не было, и с  высоты  нескольких  дюймов  на  меня  смотрело  лицо
Габриэля.
   Он заерзал бедрами, вдавливая ?файрстар? в нас обоих. Ему это должно было
быть больнее, чем мне.
   - Больно? - спросила я, и голос у меня оказался неожиданно спокойный.
   - А я люблю боль, - ответил он, высунул язык и кончиком его  лизнул  меня
поперек рта, потом засмеялся. - Ты сопротивляйся, толкайся ручками.
   - Ты любишь боль? - спросила я.
   - Да.
   - Тогда тебе это понравится. - И я ткнула ножом ему под ложечку. Он издал
нечто среднее между уханьем и вздохом, по всему его телу  прошла  дрожь.  Он
вскинулся, прогнувшись в талии, нижней частью тела  прижимая  меня  к  полу,
будто выполнял облегченные отжимания.
   Я приподнялась за ним, вгоняя лезвие вверх сквозь рвущиеся мышцы.
   Габриэль рвал пальто в клочья, но не пытался  схватить  нож.  Он  охватил
меня руками с двух сторон, глядя на нож и мои окровавленные руки.
   Опустив лицо мне в волосы, он чуть обмяк, и я думала, он теряет сознание.
А он шепнул:
   - Глубже!
   - О Боже мой!
   Лезвие было почти у основания грудины. Еще  один  рывок  вверх  -  и  оно
пройдет в сердце.
   Я откинулась на пол, чтобы получить более удобный угол  для  смертельного
удара.
   - Не убивай его, - сказала Райна. - Он нам нужен.
   Нам?
   Нож был на пути к  сердцу,  когда  Габриэль  скатился  с  меня  неуловимо
быстрым движением и оказался на спине на полу чуть поодаль. Он  очень  часто
дышал, грудь его вздымалась и опадала. По голой коже текла кровь. Глаза были
закрыты, а губы кривились в полуулыбке.
   Будь он человеком, он бы умер в эту же ночь. А так -  лежал  на  ковре  и
улыбался. Потом повернул голову набок и открыл глаза. Их странный взгляд был
направлен на меня.
   - Это было чудесно.
   - Господи ты Боже мой, - произнесла я и встала, опираясь на кушетку. Меня
покрывала кровь Габриэля, а на ноже она запеклась коркой.
   Каспар  сидел  на  кушетке,  забившись  в  угол,  и   смотрел   на   меня
вытаращенными от страха глазами. Мне трудно было бы его осудить.
   Я вытерла лезвие и руки о черное покрывало.
   - Спасибо за помощь, Жан-Клод.
   - Мне сказали, что вы теперь доминант, ma petite. В борьбу за  главенство
среди доминантов вмешиваться не полагается. - Он улыбнулся:
   - Кроме того, моя помощь вам не была нужна.
   Райна опустилась возле Габриэля, склонила лицо к его кровоточащей ране  и
стала лизать медленными, длинными проходами языка. И  горло  ее  вздрагивало
при каждом глотке.
   Нет, меня не стошнит! Не стошнит. Я поглядела на Каспара:
   - Вы-то что делаете с этими двумя?
   Райна подняла окровавленное лицо.
   - Каспар наш образец.
   - В каком смысле?
   - Он умеет перекидываться туда и  обратно  сколько  хочет,  не  впадая  в
забытье. И мы  используем  его  для  проверки  потенциальных  актеров  наших
фильмов. Проверяем, как кто реагирует на изменение в разгаре процесса.
   Нет, меня определенно стошнит.
   - Только не говори мне, что изменение во время полового акта используется
как экранная проба!
   Райна склонила голову набок, провела языком по губам, пролизав чистый  от
крови круг.
   - Ты знаешь про наш маленький кинобизнес?
   - Да.
   - Странно, что Ричард тебе сказал. Он наших развлечений не одобряет.
   - Вы участвуете в фильмах?
   - Каспар на экране не появляется, - сказала Райна, вставая  и  подходя  к
кушетке. - Маркус никого не заставляет. Но Каспар  помогает  нам  в  подборе
актеров. Правда, Каспар?
   Он кивнул. Глаза его не отрывались от ковра, чтобы не видеть Райны.
   - А почему вы пришли сюда? - спросила я.
   - Жан-Клод нам обещал несколько вампиров для следующего фильма.
   - Это правда? - спросила я.
   Лицо Жан-Клода было абсолютно спокойным - прекрасное, но непроницаемое.
   - Роберта надо наказать.
   При этом изменении темы я скривилась.
   - Гроб уже занят.
   - Всегда есть свободные гробы, Анита.
   Роберт пополз вперед.
   - Мастер, простите меня! Простите! - Он не касался Жан-Клода, но  подполз
вплотную. - Мастер, я не вынесу этого ящика! Умоляю вас, Мастер!
   - Вы сами боитесь Райны, Жан-Клод, так чего же вы хотите от Роберта?
   - Я не боюсь Райны.
   - Пусть так, но Роберт ей не противник, и вы это знаете.
   - Наверное, вы правы, ma petite.
   Роберт глянул вверх, на его красивом лице мелькнула надежда.
   - Спасибо вам, Мастер! - Он повернулся ко мне. - Анита, спасибо тебе.
   - Возьмите Роберта для своего следующего фильма, - сказал Жан-Клод.
   Роберт обхватил его ногу.
   - Мастер, я прошу...
   - Перестаньте, Жан-Клод, не отдавайте ей Роберта!
   Райна плюхнулась на кушетку между мной и Каспаром. Я встала.  Она  обняла
Каспара за плечи, и он сжался.
   - Он достаточно красив. А вампир может выдержать очень сильное наказание.
Нам более чем подходит, - сказала она.
   - Вы их видели только что, - сказала я. - Вы действительно поступите  так
со своим подданным?
   - Пусть Роберт сам решит, - сказал Жан-Клод. - Ящик или Райна?
   Роберт посмотрел на ликантропшу. Она улыбнулась ему окровавленным ртом.
   Опустив голову, Роберт кивнул.
   - Только не ящик. Все что угодно, только не ящик.
   - Я ухожу, - объявила я. Хватит с меня на сегодня  межпротивоестественной
политики.
   - Ты не хочешь посмотреть на представление? - спросила Райна.
   - Кажется, я его уже видела, - ответила я.
   Райна швырнула шляпу Каспара через всю комнату.
   - Раздевайся, - велела она.
   Я сунула нож в ножны и подобрала браунинг  с  ковра,  куда  его  отбросил
Габриэль. Я была вооружена, не важно, был ли от этого какой-либо толк.
   Каспар остался сидеть на  кушетке.  Его  белая  кожа  вспыхнула  розовыми
пятнами. Глаза заблестели - злобно, загнанно.
   - Еще когда ваши предки не открыли эту страну, я был принцем!
   Райна уперлась подбородком ему в плечо, не снимая руки.
   - Да знаем мы, какая у тебя голубая кровь. Ты был принцем,  и  был  таким
жадным и злым охотником, и таким злобным мальчишкой,  что  тебя  заколдовала
ведьма. Она тебя превратила в создание красивое и безвредное  -  думала,  ты
научишься быть добрым и мягким. - Райна лизнула его в ухо, запустила руки  в
пушистые волосы. - А ты не добрый и не мягкий. Сердце у тебя  все  такое  же
холодное, и гордыня неодолимая,  как  и  была  сотни  лет  назад.  А  теперь
раздевайся и превратись для нас в лебедя.
   - Вам не надо, чтобы я это делал для этого вампира.
   - Нет, сделай это для меня. Сделай, чтобы Анита  видела.  И  чтобы  мы  с
Габриэлем тебя не наказали.
   Голос ее стал ниже, каждое слово звучало отмеренно.
   - Вы не сможете меня убить даже серебром, - сказал он.
   - Но мы можем сделать так, чтобы ты мечтал о смерти, Каспар.
   Он вскрикнул - долгий, прерывистый вопль бессильной  злобы.  Потом  резко
встал и рванул на себе пальто. На ковер посыпались пуговицы.  Каспар  метнул
пальто в лицо Райне. Она рассмеялась.
   Я направилась к двери.
   - Не уходи, Анита! Каспар зануда, но он по-настоящему красив.
   Я оглянулась.
   Спортивный пиджак и галстук Каспара лежали на полу. Он быстрым и  злобным
движением расстегнул белую рубашку, и на его раскрытой груди мелькнули белые
перья. Мягкие и пушистые, как у пасхальной уточки.
   Я покачала головой и пошла дальше к двери. Не побежала. Не пошла  быстрее
обычного шага. И это был самый смелый мой поступок за всю эту ночь.

27

   Я поймала  такси  и  поехала  домой.  Стивен  остался:  то  ли  танцевать
стриптиз, то ли вылизывать сапоги Жан-Клода - я не знала и не хотела  знать.
Я проверила, что Стивену не грозят неприятности, и это было все, что я могла
для него сделать. В конце концов, он креатура Жан-Клода, а на сегодня с меня
хватит Мастера Города.
   Убить Гретхен - одно дело, а пытать ее - совсем другое. У меня в ушах все
еще стоял звук ее бешено колотящих рук. Хотелось бы мне верить, что он будет
держать ее во сне, но я  знала,  как  будет  на  самом  деле.  Он  -  Мастер
Вампиров, а они  правят  в  том  числе  и  с  помощью  страха.  ?Вызови  мое
неудовольствие, и вот что с тобой будет?. На меня это подействовало.
   Стоя уже возле дома, я вдруг сообразила, что  у  меня  нет  ключа.  Я  же
отдала ключи от машины Ричарду, а ключ от квартиры был на той же связке.
   Чувствуя себя  по-дурацки,  я  стояла  в  холле,  собираясь  постучать  в
собственную дверь,  но  она  открылась  сама.  В  дверях  стоял  Ричард.  Он
улыбнулся:
   - Привет!
   Я тоже улыбнулась неожиданно для себя.
   - Сам ты это слово.
   Он отступил в сторону, давая мне пройти. Он не пытался  меня  поцеловать,
как Оззи целует Гарриет, когда она приходит с работы. Это  меня  порадовало.
Это слишком интимный ритуал. Если бы мы когда-нибудь сделали это всерьез, он
мог бы пристать ко мне прямо в дверях, но не - сегодня.
   Ричард закрыл за мной дверь, и я почти ждала, что он полезет принимать  у
меня пальто. У него хватило ума этого не сделать.
   Сняв пальто, я положила его поперек дивана, как  с  пальто  и  полагается
поступать. Квартиру заполнял запах готовящейся еды.
   - Ты здесь готовил? - спросила я, не так чтобы этим довольная.
   - Я думал, ты проголодаешься. К тому же мне нечего  было  делать,  только
ждать, так что я решил приготовить еду. Убить время.
   Это я могла понять. Хотя сама я могла готовить, только уж когда  деваться
некуда.
   Свет горел только в кухне. Из темной  гостиной  она  казалась  освещенной
пещерой. Если я не ошибаюсь, там свечи на столе.
   - Это что, свечи?
   Он засмеялся. Мне это чуть-чуть было не по душе.
   - А что, не гармонирует?
   - Там двухместный столик для завтрака.  Изысканный  ужин  ты  на  нем  не
сервируешь.
   - А я подумал, что разделочный столик мы используем как буфет, а на  стол
будем ставить только  тарелки.  Если  двигаться  осторожно,  даже  останется
место, куда девать локти.
   Он прошел в полосу света, в кухню, и стал что-то помешивать в кастрюльке.
   Я стояла и пялилась в собственную кухню, где мой возможный жених  готовил
мне ужин. Руки покрылись гусиной кожей и зачесались, я  не  могла  вздохнуть
полной грудью. Мне хотелось повернуться и уйти, прямо сейчас. Это было  куда
более интимно, чем поцелуй в дверях, - он сюда въехал и чувствует  себя  как
дома.
   Но я не ушла, и это был самый мой  мужественный  поступок  за  всю  ночь.
Автоматическим жестом я проверила дверной замок. Ричард его оставил открытым
- беспечность.
   Что теперь делать? Я привыкла, что мой дом - моя крепость. Я сюда прихожу
и отбрасываю весь внешний мир. Остаюсь одна. Я люблю  быть  одна.  Мне  надо
остыть, собраться и подумать, как  ему  сказать,  что  у  нас  с  Жан-Клодом
свидание.
   - Ужин не остынет, если я сначала отмоюсь?
   - Я смогу все разогреть, когда ты будешь готова.  Обед  спланирован  так,
чтобы не испортился, когда бы ты ни пришла.
   - Отлично. Тогда я пошла мыться.
   Он повернулся ко мне, обрамленный светом. Волосы он завязал назад, но они
спадали длинными волнистыми прядями.  Свитер  у  него  был  темно-оранжевый,
отчего кожа, казалось, подсвечена золотым солнцем. На  нем  был  передник  с
надписью ?Миссис Митпайз?. У меня своего передника нет, а если бы и  был,  я
бы точно не выбрала себе  передник  с  эмблемой  ?Суини  Тода?.  Мюзикл  про
каннибалов для кухонного передника... Да, конечно, но все же...
   - Так я пойду мыться.
   - Ты уже говорила.
   Я повернулась на каблуках и направилась в спальню. Не  бегом,  хотя  меня
сильно подмывало это сделать. Закрыв за собой дверь, я  прислонилась  к  ней
спиной. Спальня была нетронута. Никаких следов вторжения.
   Под единственным окном стояло широкое кресло. На нем толпились игрушечные
пингвины, некоторым из них не хватило места, и им пришлось  разместиться  на
полу. Эта коллекция грозила захватить половину пола,  как  ползучий  прилив.
Схватив ближайшего, я села на край кровати.  Пингвина  я  крепко  прижала  к
груди, ткнувшись лбом и глазами в пушистую голову.
   Я говорила, что выйду за Ричарда, почему же  меня  так  достала  эта  его
внезапная деятельность в смысле домашнего уюта? Мы сменили  ?да?  на  ?может
быть?, но даже если бы  оставалось  ?да?,  мне  все  равно  было  бы  сейчас
неуютно. Брак. До меня как-то  не  доходили  все  связанные  с  этим  словом
последствия. Было неуместно задавать  такие  вопросы  тогда,  когда  он  был
полуголый и аппетитный. Если бы он упал на одно колено во время  изысканного
ужина в ресторане, я бы ответила по-другому? Может быть. Но ведь теперь  уже
никогда не узнать?
   Будь я одна, я вообще бы не стала есть. Полезла бы  в  душ,  натянула  бы
футболку на два размера больше и завалилась бы спать в  компании  нескольких
избранных пингвинов.
   А теперь мне предстояло есть изысканный ужин при дурацких свечах. Если бы
я сказала, что не голодна, обиделся бы Ричард? Надулся бы? Стал  бы  кричать
насчет  наплевательского  отношения  к  его  труду  и  голодающих  детях   в
Юго-Восточной Азии?
   - Б-блин! - сказала я тихо и с чувством. Да, черт побери, если мы  вообще
собираемся как-то жить под одной крышей, он должен  будет  знать  правду.  Я
необщительна, а еда - это то, что надо заглатывать, чтобы не умереть.
   И я решила сделать то, что сделала бы, если бы его здесь не было - что-то
вроде этого. Чувствовать неуют  в  собственном  доме  -  это  мне  точно  не
понравилось. Знала бы я, что у меня будет  такое  чувство,  я  бы  позвонила
Ронни, чтобы она меня будила каждый час. Чувствовала я себя  хорошо,  помощь
мне не нужна, но Ронни - это было бы куда спокойнее,  без  угрозы.  Конечно,
если Гретхен вылезет из своего ящика, я была уверена, что Ричард  выживет  в
ее нападении, а вот Ронни  -  не  уверена.  Одно  из  серьезных  преимуществ
Ричарда - его чертовски тяжело убить.
   Браунинг я переложила в кобуру, пристроенную к  кровати.  Содрав  с  себя
свитер, я уронила его на пол. Все равно  он  порван,  и  вообще  свитера  не
мнутся. ?Файрстар? я переложила на унитаз, потом разделась и  пошла  в  душ.
Дверь спальни я запирать не стала. Это было бы оскорбительно  -  как  будто,
если я не запру дверь, он будет ждать меня в кровати с розой в зубах,  когда
я вылезу из душа.
   А дверь ванной я закрыла. Так я поступала, когда  бывала  дома  с  отцом.
Теперь я так делала на случай, что если кто-нибудь будет высаживать дверь, я
успею схватить с крышки унитаза пистолет.
   Душ я сделала такой горячий, какой только могла вытерпеть, и  стояла  под
ним до тех пор, пока кожа на пальцах  не  сморщилась.  Отскреблась  дочиста,
растягивая время, как только могла.
   Потом протерла полотенцем запотевшее зеркало. На правой щеке у  меня  был
содран верхний слой кожи. Заживет, как на собаке, но до того личико  у  меня
будет аховое. Небольшие ссадины были на подбородке и на носу сбоку. Шишка на
лбу наливалась всеми цветами радуги.  Вид  такой,  будто  я  поцеловалась  с
поездом. Странно, что кто-то еще мог после этого хотеть меня целовать.
   Я выглянула в спальню. Меня там никто не ждал. Комната была пуста и полна
журчания обогревателя. Тихо, мирно, никаких звуков  из  кухни.  Я  испустила
долгий вздох. Одна, хоть ненадолго одна.
   У меня хватило суетности, чтобы не хотеть показываться Ричарду в  обычном
своем ночном уборе. Был у меня когда-то миленький  черный  домашний  халатик
под стать черной же комбинашке. Мне его подарил один  слишком  оптимистичный
кавалер. Только он меня ни разу в нем не видел - халатик  трагически  погиб,
покрытый кровью и другими телесн