жет быть, нам
даже не стоит пытаться. - Я уловила краем глаза усмешку Эдуарда. - Чему ты
улыбаешься?
  - Мне нравится твое учтивое и галантное обхождение с мужчинами.
  - Если от тебя нет помощи, то можешь идти.
  Он поставил чашку на стол.
  - Ухожу и оставляю вас вдвоем, голубки.
  - Эдуард!
  - Ухожу, ухожу.
  Я проводила его до двери.
  - Спасибо, что ты там оказался, даже если ты за мной следил.
  Он вытащил простую белую визитку с телефоном на обороте. И все - ни имени,
ни эмблемы фирмы.
  Но какая нужна эмблема? Окровавленный кинжал или дымящийся пистолет?
  - Если я буду нужен, позвони по этому телефону.
  До сих пор Эдуард никогда не давал мне телефона. Он был как призрак -
появлялся, когда хотел, и не появлялся, если не хотел. Номер можно
отследить. Он много мне доверял с этим номером. Может, он меня и не стал
бы убивать.
  - Спасибо, Эдуард.
  - Один совет. Из людей нашей профессии редко получаются хорошие спутники
жизни.
  - Знаю.
  - Чем он занимается?
  - Учитель в средней школе.
  Эдуард только покачал головой.
  - Что ж, желаю удачи.
  И удалился, пустив эту парфянскую стрелу.
  Я сунула карточку в карман платья и вернулась к Ричарду. Да, он
преподаватель естественных наук, но еще он сшивается возле монстров. Он
видел, сколько там грязи, и это его не очень смущает. А меня? Одно
свидание - и у меня уже куча проблем, которых могло бы и не быть. Может,
мы невзлюбим друг друга с первого вечера. Такое у меня уже бывало.
  Я глядела на голову Ричарда и думала, такие ли мягкие эти кудри, как
кажутся. Внезапная тяга. Неудобное чувство, но не такое уж незнакомое...
Ладно, мне лично незнакомое.
  Ногу пронзила внезапная боль. Ту самую ногу, которую укусила недоделанная
ламия. О Боже, нет! Я прислонилась к столу. Ричард озадаченно на меня
смотрел.
  Я отбросила подол платья. Нога распухала и багровела. Как я этого не
заметила?
  - Я тебе говорила, что сегодня меня укусила ламия?
  - Ты шутишь! - сказал он.
  Я покачала головой:
  - Кажется, тебе придется везти меня в больницу.
  Он встал и увидел мою ногу.
  - О Боже мой! Сядь!
  Меня бросило в пот. А в квартире жарко не было.
  Ричард помог мне добраться до дивана.
  - Анита, ламии вымерли уже двести лет назад. Противоядия не будет ни в
одной больнице.
  Я посмотрела на него пристально:
  - Кажется, наше свидание отменяется.
  - Нет, черт возьми! Я не буду тут сидеть спокойно и смотреть, как ты
погибаешь. Ликантропы к яду нечувствительны.
  - Ты предлагаешь мчаться к Стивену, чтобы он меня покусал?
  - Вроде того.
  - Я лучше погибну.
  Что-то мелькнуло в его глазах при этих словах, но я не разобрала, что
именно. Может быть, боль.
  - Ты серьезно?
  - Да. - Тошнота накатила на меня волной. - О Господи, тошнит!
  Я попыталась встать и добраться до ванной, но свалилась на белый ковер, и
меня стало рвать кровью, и рвало, пока я не опустела. Ричард поднял меня и
отнес на диван. Передо мной был узкий туннель света в темноте, и темнота
поглощала свет, и я не могла ее остановить. Я начинала куда-то уплывать, и
это не было больно. Даже страшно не было. Последнее, что я помню, был
голос Ричарда:
  - Я не дам тебе умереть!
  Отличная мысль.

  42

  Сон начинался. Я сидела посередине огромной кровати под балдахином. Он был
из тяжелого синего бархата, цвета полночного неба. И бархатное покрывало
мягко поглощало мои руки. Я была одета в длинный белый капот с кружевами
на воротнике и рукавах. У меня никогда такого не было. И ни у кого в нашем
веке не было.
  Стены были в синих и золотых обоях. Горел огромный камин, и тени от него
танцевали по комнате. В углу комнаты стоял Жан-Клод, залитый оранжевыми и
черными тенями. Он был одет в ту же рубашку, что и в последний раз,
полупрозрачную на груди.
  Он подошел ко мне, и отблески огня танцевали в его волосах, на лице, сияли
в глазах.
  - Почему вы в этих снах никогда не наденете на меня нормальной одежды?
  Он остановился:
  - Вам не нравится этот капот?
  - Ни хрена он мне не нравится!
  Он чуть улыбнулся:
  - Вы всегда умеете выбирать выражения, ma petite.
  - Черт возьми, перестаньте меня так называть!
  - Как хотите, Анита.
  В том, как он это произнес, было что-то, что мне совсем не понравилось.
  - Что вы задумали, Жан-Клод?
  Он стоял рядом с кроватью и расстегивал верхнюю пуговицу у себя на рубашке.
  - Что вы делаете?
  Еще одна пуговица, еще одна, и он вытащил рубашку из штанов и сбросил на
пол. Его обнаженная грудь была лишь чуть белее моего одеяния. Соски у него
были бледные и твердые. Полоска черных волос, начинавшаяся у него на
животе и исчезавшая в штанах, меня зачаровывала.
  Он полез на кровать.
  Я отпрянула, прижимая к себе белый капот, как героиня плохого
викторианского романа.
  - Так меня не соблазнить!
  - Я чувствую ваше вожделение на вкус, Анита. Вы хотите узнать, каково
ощущать мою кожу обнаженным телом.
  Я сползла с кровати.
  - Оставьте меня в покое ко всем чертям! Я серьезно!
  - Это же просто сон, Анита. Неужели вы даже во сне не можете позволить
себе вожделеть?
  - С вами никогда не бывает просто сон.
  Вдруг он оказался передо мной, а я не видела, как он переместился. Его
руки сомкнулись у меня за спиной, и мы оказались на полу перед камином.
Отсветы пламени танцевали на его обнаженных плечах. Его кожа была белой,
гладкой, безупречной - и такой мягкой, что хотелось трогать ее вечно. Он
был на мне, его тяжесть давила сверху, прижимая меня к полу. Я ощущала
контуры его тела, сливающиеся с моими.
  - Один поцелуй, и я вас отпущу.
  Я глядела в его полуночно-синие глаза в паре дюймов от моих. И не могла
говорить. Я отвернулась, чтобы не видеть этой совершенной красоты.
  - Один поцелуй?
  - Мое слово, - шепнул он.
  Я повернулась к нему:
  - Ваше слово не стоит гроша ломаного!
  Его лицо было прямо над моим, губы почти соприкасались.
  - Один поцелуй.
  Мягкие, нежные губы. Он поцеловал меня в щеку, губы скользнули по ней,
коснулись шеи. Его волосы щекотали мне лицо. Я думала, что все кудрявые
волосы жесткие, но эти были мягкие, как у младенца, шелковые.
  - Один поцелуй, - шепнул он снова в кожу моего горла, пробуя языком пульс
у меня на шее.
  - Перестаньте!
  - Вы сами хотите.
  - Перестаньте немедленно!
  Он захватил ладонью мои волосы, отгибая мне шею назад. Губы его отъехали
назад, обнажив клыки. Глаза утонули в синеве, белков не осталось.
  - НЕТ!
  - Я возьму вас, ma petite, пусть даже для того, чтобы спасти вам жизнь.
  И его голова пошла вниз в ударе, подобном змеиному. Я проснулась под
потолком, которого не узнала.
  Мягким веером свисали с потолка черные и белые занавесы. Кровать была из
черного атласа со слишком большим количеством разбросанных по ней подушек.
Они тоже были все черные или белые. И на мне был черный халат с белыми
полосами. Он был шелковый на ощупь и как на меня шитый.
  В белом ковре на полу нога утопала по щиколотку. В дальнем углу комнаты
стояли лаковый туалетный столик и комод с ящиками. Я села и увидела себя в
зеркале. Кожа на шее была гладкой, без следов от укуса. Просто сон, просто
сон - но я знала, что это не так. На этой комнате был несомненный
отпечаток Жан-Клода.
  Я умирала от яда. Как я сюда попала? Где это я - в подземельях "Цирка
проклятых" или совсем в другом месте? И еще болит правое запястье. На нем
свежие бинты. Не помню, чтобы в пещере я его поранила.
  Я смотрела на себя в зеркало туалетного столика. В черном неглиже моя кожа
белела, а волосы были длинными и черными, как платье. Я рассмеялась. Я
очень соответствовала убранству. Этому чертовому убранству, так его
перетак!
  За белым занавесом открылась дверь. За драпировкой мелькнули каменные
стены. А он был одет только в шелковые штаны мужской пижамы. И он шел ко
мне босыми ногами. Обнаженная грудь была такой же, как в моем сне, только
вот крестообразного шрама во сне не было. Он портил мраморное
совершенство, но из-за него Жан-Клод почему-то выглядел более реальным.
  - Ад, - сказала я. - Определенно Ад.
  - Простите, что, ma petite?
  - Я думала, где я нахожусь. Раз вы здесь, это определенно Ад.
  Он улыбнулся. И был он слишком доволен, как хорошо пообедавший удав.
  - Как я сюда попала?
  - Вас привез Ричард.
  - Значит, я, в самом деле, была отравлена. Это не было во сне?
  Он сел на дальний край кровати, насколько мог далеко от меня. Другого
места, чтобы сесть, не было.
  - Боюсь, что яд был очень настоящим.
  - Я не жалуюсь, но как вышло, что я не умерла?
  Он обнял колени, прижав их к груди - неожиданный жест уязвимости.
  - Я вас спас.
  - Объясните это.
  - Вы знаете.
  Я покачала головой:
  - Скажите вслух.
  - Третья метка.
  - У меня же нет следов от укусов!
  - Но есть забинтованный порез на запястье.
  - Вы мерзавец!
  - Я спас вам жизнь.
  - Вы пили мою кровь, когда я была без сознания?
  Он едва заметно кивнул.
  - Вы сукин сын!
  Снова открылась дверь, и вошел Ричард.
  - Ты, мерзавец, как ты мог отдать меня ему?
  - Кажется, она нам не слишком благодарна, Ричард.
  - Ты сказала, что лучше умрешь, чем станешь ликантропом.
  - И лучше умру, чем стану вампиром.
  - Он тебя не укусил. Ты не будешь вампиром.
  - Я буду его рабой на целую вечность - ничего себе выбор!
  - Это только третья метка, Анита. Ты еще не стала его слугой.
  - Не в этом дело! - Я уставилась на него. - Ты не понимаешь? Лучше бы ты
дал мне умереть, чем сделал такое!
  - Вряд ли эта судьба хуже смерти, - сказал Жан-Клод.
  - У тебя кровь текла из носа и глаз. Ты истекала кровью у меня на руках, -
Ричард сделал несколько шагов к кровати и остановился. - Я не мог просто
так дать тебе умереть.
  И он беспомощно развел руками.
  Я встала в этом шелковом платье и посмотрела на них обоих.
  - Ладно, Ричард не знал, но вы знали, что я думаю по этому поводу,
Жан-Клод. У вас оправданий нет.
  - Может быть, я тоже не мог стоять и смотреть, как вы умираете. Вам такое
в голову не приходило?
  Я покачала головой:
  - Что означает третья метка? Какую дополнительную власть она вам надо мной
дает?
  - Я теперь могу шептать вам мысленно не только во сне. И вы тоже обрели
силу, ma petite. Теперь вас очень трудно убить. Яд вообще не подействует.
  Я все качала головой.
  - Не хочу этого слышать. Я вам этого никогда не прощу, Жан-Клод.
  - Я и не думал, что вы простите, - сказал он, и вид у него был печальный.
  - Мне нужна одежда и чтобы меня отвезли домой. Мне нужно сегодня работать.
  - Анита, ты же сегодня дважды чуть не погибла. Как ты можешь?
  - Оставь, Ричард. Мне нужно на работу. Мне нужно что-то, принадлежащее
мне, а не ему. А ты гад, который суется не в свое дело!
  - Найди для нее одежду и отвези ее домой, Ричард. Ей нужно время, чтобы
привыкнуть к новым переменам.
  Я пристально посмотрела на Жан-Клода, который все еще сидел, свернувшись,
в углу кровати. Он был восхитителен, и будь у меня пистолет, я бы
пристрелила его на месте. В животе у меня холодным и твердым комом
ворочался страх. Он собирается сделать меня своей слугой, хочу я того или
нет. Я могу вопить и отбиваться, а он будет игнорировать мои протесты.
  - Приблизьтесь ко мне еще раз, Жан-Клод, по любой причине, и я вас убью.
  - Три метки связали нас. Вам тоже будет очень больно.
  Я рассмеялась, и смех был горьким.
  - Вы серьезно думаете, что для меня это хоть что-то значит?
  Он смотрел на меня, лицо спокойное, непроницаемое, прекрасное.
  - Нет. - Он повернулся спиной к нам обоим и сказал: - Отвези ее домой,
Ричард. Хотя я не завидую твоей поездке. - Он глянул назад с легкой
улыбкой. - Когда она сердится, у нее бывает громкий голос.
  Я хотела плюнуть ему в лицо, но этого было бы мало. Убить его я не могла,
по крайней мере, здесь и сейчас, и потому оставила дело так. Вынужденная
вежливость. Я пошла за Ричардом к двери и ни разу не оглянулась. Не хотела
я видеть в трюмо его безупречный профиль.
  Считается, что у вампиров нет отражения и нет души. Первое у него есть. А
есть ли вторая? Но я решила, что это не имеет значения. Я собираюсь выдать
Жан-Клода Оливеру. Выдать Мастера города на убийство. Еще одна метка - и я
навеки в его власти. Ни за что! Сначала я увижу его смерть, даже если мне
придется умереть вместе с ним. Никто мне не навяжет ничего силой, даже
вечность.

  43

  В конце концов, я надела платье, у которого талия приходилась мне на
бедра. То, что оно было на три размера больше, роли не играло. Туфли -
любые, даже на высоких каблуках, лишь бы не босиком. Ричард включил в
салоне отопление, поскольку от его пальто я отказалась.
  Мы уже ссорились, и даже до первого свидания. Даже для меня это рекорд.
  - Ты осталась жива, - сказал он в семнадцатый раз.
  - Но какой ценой?
  - Я считаю, что любая жизнь бесценна. А ты?
  - Не надо философствовать, Ричард! Ты выдал меня монстрам, и они меня
использовали. Ты разве не понимаешь, что Жан-Клод только искал повода?
  - Он спас тебе жизнь.
  Кажется, на этом его аргументы истощились.
  - Но он это сделал не для того, чтобы меня спасти. Он это сделал, чтобы я
стала его рабыней.
  - Человек-слуга - не раб. Скорее почти наоборот. У него почти не будет над
тобой власти.
  - Но он может шептать в мое сознание, вторгаться в мои сны. - Я покачала
головой. - Ты даешь ему себя обмануть, Ричард.
  - Ты ведешь себя неразумно, - сказал он.
  Это уже было слишком.
  - Это ведь на моей разрезанной руке кормился Мастер города! Ричард, он
сосал мою кровь!
  - Я знаю.
  В его голосе при этом что-то прозвучало необычное. До меня дошло.
  - Ты на это смотрел, сукин ты сын!
  - Нет, все было не так.
  - А как?
  Я сидела, скрестив руки на животе, и сердито смотрела на Ричарда. Вот,
значит, чем держит его Жан-Клод. Он маньяк, который любит подглядывать!
  - Я хотел быть уверен, что он сделает только то, что нужно для спасения
твоей жизни.
  - А что он еще мог сделать? Он же сосал мою кровь, черт возьми!
  Ричард вдруг стал пристально всматриваться в дорогу, чтобы не глядеть на
меня.
  - Он мог тебя изнасиловать.
  - Ты сам сказал, что у меня из носа и глаз текла кровь. По мне, это не
слишком эротично.
  - Его возбуждает любая кровь.
  - Ты серьезно? - выкатила я на него глаза.
  Он кивнул.
  У меня вдруг похолодели ноги.
  - Почему ты думаешь, что он собирался меня изнасиловать?
  - Ты проснулась на черном покрывале. Сначала было белое. Он тебя на него
положил и стал раздевать. Снял с тебя платье. Кровь была повсюду. Он мазал
ею свое лицо, пробовал на вкус. Другой вампир подал ему золотой нож.
  - Там еще были вампиры?
  - Это было как ритуал. Кажется, публика была его важной частью. Он вскрыл
тебе запястье и стал пить, но руками... Он трогал твою грудь. Я ему
сказал, что привез тебя, чтобы ты осталась жива, а не чтобы он тебя
насиловал.
  - Значит, это действительно далеко зашло?
  Ричард внезапно затих.
  - Как это было?
  Он затряс головой.
  - Расскажи мне, Ричард. Я требую!
  - Жан-Клод поднял лицо, залитое кровью, и сказал: "Я так долго ждал не для
того, чтобы взять силой то, что я прошу ее отдать по собственной воле. Это
искушение". Потом он посмотрел на тебя, Анита, и что-то было такое в его
лице... Страшное до чертиков. Он всерьез верит, что ты к нему придешь. Что
ты будешь его... любить.
  - Вампиры не знают любви.
  - Ты уверена?
  Я посмотрела на него и отвернулась. И смотрела в окно, где уже угасал день.
  - Вампиры не могут любить. Не умеют.
  - Откуда ты знаешь?
  - Жан-Клод не любит меня.
  - Может быть, любит, насколько это для него возможно.
  Я покачала головой:
  - Он купался в моей крови. Он взрезал мне руку. Это не то, что я назвала
бы любовью.
  - Может, он назвал бы.
  - Мне это полностью чуждо.
  - Отлично, но признай, что он тебя, быть может, любит, насколько это ему
доступно.
  - Нет.
  - Тебе страшно подумать, что он тебя любит?
  Я изо всех сил смотрела в окно. Мне не хотелось говорить на эту тему. И
весь этот проклятый день мне хотелось бы отмотать назад.
  - Или тебя пугает другое?
  - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
  - Понимаешь.
  И он говорил очень уверенно. Но он не мог знать столько, чтобы быть так
уверенным.
  - Скажи это вслух, Анита. Скажи, и это уже не будет так страшно.
  - Мне нечего говорить.
  - Ты хочешь сказать, что никакой частью своего существа его не хочешь? Что
никак не отвечаешь на его любовь?
  - Я его не люблю, и в этом я уверена.
  - Но?
  - Ты назойлив, - сказала я.
  - Да, назойлив, - ответил он.
  - Ладно, меня к нему тянет. Это ты и хотел услышать?
  - Насколько тянет?
  - А это не твое собачье дело.
  - Жан-Клод предупредил меня, чтобы я держался от тебя подальше. И мне
хочется знать, чему я мешаю на самом деле. Если тебя к нему тянет, может
быть, мне стоит действительно отойти в сторону.
  - Ричард, он монстр. Ты его видел. Я не могу любить монстра.
  - А если бы он был человеком?
  - Он себялюбивый и расчетливый мерзавец.
  - Но если бы он был человеком?
  Я вздохнула:
  - Тогда бы, может быть, что-нибудь и вышло бы, но Жан-Клод и живой мог бы
быть жутким сукиным сыном. Нет, я не думаю, что это помогло бы.
  - Но ты даже не собираешься пробовать, потому что он монстр.
  - Он мертвец, Ричард, ходячий труп. Не важно, насколько он красив,
насколько он меня манит, он все равно мертвец. С трупами я не встречаюсь.
Должны же быть у девушки какие-то правила.
  - Значит, трупы исключаются.
  - Исключаются.
  - А ликантропы?
  - А что? Ты хочешь сосватать меня своему другу?
  - Просто интересуюсь твоими правилами.
  - Ликантропия - это болезнь. Последствия нападения. Нельзя же обвинять
жертву изнасилования.
  - То есть ты не отвергаешь возможность романа с оборотнем?
  - Никогда не было.
  - С кем ты еще не будешь встречаться?
  - С теми, что никогда не были людьми, - начнем с этого. А вообще я об этом
не думала. Откуда такой интерес?
  Он покачал головой:
  - Просто любопытствую.
  - И почему я на тебя еще не разозлилась?
  - Может быть, потому, что ты рада быть живой, какова бы ни была цена.
  Он заехал на стоянку перед моим домом. Машина Ларри урчала мотором на
стоянке.
  - Может, я и рада быть живой, но о цене поговорим, когда я узнаю, какова
она на самом деле.
  - Ты не веришь Жан-Клоду?
  - Я бы ему не поверила, если бы он сказал, что луна белая.
  Ричард улыбнулся:
  - Прости за неудачное свидание.
  - Может, попробуем как-нибудь в другой раз.
  - Мне это предложение нравится, - сказал он.
  Я открыла дверь и остановилась, дрожа на прохладном ветру.
  - Что бы ни было дальше, Ричард, я тебе благодарна, что позаботился обо
мне. И... - я не знала, как это сказать, - что бы ни держало тебя возле
Жан-Клода, разорви это. Уйди от него. При нем ты погибнешь.
  Он только кивнул:
  - Хороший совет.
  - Которому ты не собираешься следовать, - заключила я.
  - Последовал бы, если бы мог, Анита. Поверь мне.
  - Чем он тебя держит, Ричард?
  Он покачал головой:
  - Он приказал мне тебе не говорить.
  - Он еще приказывал тебе со мной не встречаться.
  Он только пожал плечами:
  - Тебе уже пора. А то на работу опоздаешь.
  Я улыбнулась:
  - К тому же у меня задница отмерзает.
  Он тоже улыбнулся:
  - Ты умеешь выбирать выражения.
  - Я слишком много времени провожу с копами.
  Он кивнул, я закрыла дверь. Ричард не хотел говорить о том, чем держит его
Жан-Клод. Что ж, нет правила, которое требовало бы честности на первом
свидании. А к тому же он был прав - я уже опаздывала на работу.
  Я постучала в окно Ларри:
  - Сейчас я переоденусь и тут же спущусь.
  - А кто это тебя привез?
  - Человек, с которым у меня было свидание.
  Такое объяснение было куда проще правды. К тому же это была почти правда.

  44

  Это единственная ночь в году, когда Берт разрешает нам надевать на работу
черное. В обычные рабочие часы он считает этот цвет слишком мрачным. У
меня есть черные джинсы и свитер для Хэллоуина с улыбающимися фонарями из
черепов на уровне живота. Я все это натянула вместе с паро