том, что было раньше, до  несчастного  случая.  Все  хорошее  и
плохое в вашей жизни. И радость,  и  печаль...  И  вы  сможете  испытать  их
теперь. - Лицо доктора застыло. - Потому что сейчас, если говорить честно, я
вижу перед собой человека, который полностью сдался.
   Тейлор оставил позвонок на прикроватном столике. Поначалу Райм  посчитал,
что он просто забыл его  там.  Но  затем  понял,  что  тут  все  было  тонко
рассчитано. В последние месяцы, когда Райм мучительно  рассуждал,  стоит  ли
ему убивать себя или нет, он частенько посматривал на этот костяной диск. Он
стал как бы символом теории Тейлора, которая провозглашала  свет  жизни.  Но
мало-помалу оптимизм Райма иссяк. Слова доктора, какую бы  ценность  они  ни
имели, не смогли заставить Линкольна преодолеть бремя  боли  и  изнеможения,
которые тот испытывал изо дня в день.
   Райм перевел взгляд от позвонка на Амелию Сакс.
   - Я хочу, чтобы ты снова вспомнила место преступления, - заявил он.
   - Я рассказала все, что увидела там.
   - Мне сейчас нужно не это. Я хочу знать, что ты там чувствовала.
   Райму вспомнились  бесчисленные  места  преступлений,  где  ему  пришлось
побывать. Иногда в такие минуты происходили  чудеса.  Он  просто  осматривал
помещение, и неожиданно ему в голову приходили  самые  разнообразные  мысли,
касающиеся подозреваемого. Он  и  сам  не  смог  бы  объяснить,  отчего  это
случается. Специалисты, занимающиеся  поведением  человека,  говорили  бы  в
таких  случаях  о  составлении  психологического  портрета  преступника.  Но
криминалисты занимаются этим вот уже несколько столетий. Ходи там, где ходил
он, найди то, что оставил он, думай так, как думает  он,  и  тогда,  покидая
место преступления, ты будешь иметь готовый портрет.
   - Расскажи мне, - настаивал Райм, - что ты тогда чувствовала?
   - Мне было неуютно и жарко. - Она пожала плечами. -  Что  я  чувствовала?
Наверное, напряжение. Не знаю. Вы уж меня простите...
   Если бы Райм мог двигаться, он сейчас соскочил бы с кровати,  схватил  бы
ее за плечи и  хорошенько  встряхнул,  крича  при  этом:  "Ты  же  прекрасно
понимаешь, о чем я сейчас  говорю!  Я  знаю  это!  Почему  ты  отказываешься
работать со мной?! Почему ты упорно игнорируешь меня?!"
   И в этот момент он кое-что понял... Что она побывала там, в душном  сыром
подвале. Что она видела изуродованное  мертвое  тело  Ти-Джей.  Ей  пришлось
нюхать  пропитанный  зловещим  запахом  воздух.  Он  увидел,  как  все   это
подействовало на Сакс. Поэтому ее ногти и обкусаны до крови. Поэтому  она  и
ведет себя искусственно вежливо. Амелия не  хотела  думать  о  том  страшном
подвале и теперь ненавидела Райма за то, что он напомнил ей об одной ужасной
вещи. Часть ее самой так и осталась навсегда в той котельной.
   - Итак, ты снова идешь по комнате, - настаивал Линкольн.
   - Не думаю, что это как-то могло бы помочь.
   - Попробуй, - повторил  Райм,  сдерживая  свою  раздраженность.  Он  даже
попытался улыбнуться. - Скажи мне, о чем ты там думала.
   Она вдруг замерла:
   - Это... просто мысли.  Впечатления,  которые  всегда  возникают  у  всех
людей.
   - Но ведь там была именно ты, а не "все люди". Расскажи нам.
   - Это было так страшно. Или еще что-то... - проговорила Амелия и  тут  же
мысленно отругала себя за непрофессиональное "что-то".
   - Я почувствовала...
   - Что кто-то наблюдает за тобой? - подсказал Райм.
   - Да, - удивленно кивнула Сакс. - Именно наблюдает. Сколько раз Линкольну
приходилось испытывать это чувство! Он ощущал его и тогда, три  с  половиной
года назад, когда, склонившись над разложившимся трупом  полицейского,  брал
для анализа волокна с его формы. Он был просто уверен, что кто-то  находится
совсем рядом. Но там не оказалось никого. Была просто дубовая балка, которая
выбрала именно тот момент, чтобы обрушиться на Линкольна Райма, сокрушая его
четвертый позвонок своим невероятным весом.
   - О чем еще ты тогда думала, Амелия?
   Она больше не  сопротивлялась.  Губы  ее  расслабились,  глаза  бесцельно
бродили по наполовину свернутому плакату с изображением "Ночных ястребов"  -
одиноких и счастливых оттого, что никто их не беспокоит.
   - Ну, я помню, что тогда еще сказала себе: "Это очень старое здание". Оно
напоминает фильмы, где показывают фабрики начала  века  или  что-то  в  этом
духе. А еще...
   - Подожди-ка! - перебил ее Райм. - Давай  подумаем  над  этим.  Старинное
здание...
   Его взгляд остановился на  карте  Рандела.  Ведь  он  уже  заострял  свое
внимание на том, что преступнику  нравятся  исторические  районы  Нью-Йорка.
Здание, в котором погибла Ти-Джей Колфакс, тоже принадлежало к старинным.  И
тоннель рядом с железной дорогой, где впервые был обнаружен  труп.  Железная
дорога в Нью-Йорке обычно  проходит  по  поверхности  земли.  В  тех  местах
случалось так много несчастных случаев, что 11-я улица зарекомендовала  себя
как Улица смерти. Только из-за этого впоследствии были выстроены тоннели, по
которым частично проходил путь поездов.
   - И Перл-стрит, - бурчал себе под нос Райм, - считалась одной из  главных
магистралей в старом Нью-Йорке. Почему его так интересует все  старинное?  -
обратился он к Селитто. - Скажи-ка, а Терри Добинс еще работает?
   - Психолог? Да. Мы в прошлом году вместе расследовали  одно  дело.  Между
прочим, он интересовался твоей персоной. Говорил, что звонил тебе пару  раз,
но только ты...
   - Да-да, я помню, - оборвал его Райм. - Пусть приходит. Мне нужно,  чтобы
он высказал свое мнение по поводу нашего подозреваемого. Ну, Амелия,  о  чем
еще ты тогда подумала?
   Она пожала плечами, но было видно, что она чего-то недоговаривает:
   - Ни о чем.
   - Правда?
   "Где и почему она скрывает свои чувства?" - размышлял Райм. Ему почему-то
вспомнились слова Блэйн, которые она произнесла, увидев красотку, проходящую
по Пятой Авеню:
   "Чем прекрасней упаковка, тем сложнее ее развернуть".
   - Я не знаю... Ну хорошо, я вспомнила одну вещь, которая мне тогда пришла
в голову. Но это ни к чему не относится. Это не  из  серии  профессиональных
наблюдений.
   Профессиональных...
   "Когда ты сама устанавливаешь правила, то можешь стать совсем  несносной,
да, Амелия?" - подумал про себя Райм.
   - Хотелось бы тебя выслушать.
   - Помните, когда вы пожелали, чтобы я поверила в то,  что  он  -  это  я?
Тогда я еще нашла место, откуда он наблюдал за жертвой.
   - Продолжай.
   - Ну вот, я подумала... - На какое-то  мгновение  Райму  показалось,  что
сейчас из ее глаз брызнут слезы. Только теперь он заметил,  что  они  у  нее
ярко-голубые и светящиеся. Но она сумела справиться с собой за какую-то долю
секунды. - Я подумала о том, есть ли у нее собака. У Колфакс.
   - Собака? Почему тебе это пришло в голову?
   Она немного помолчала, прежде чем снова заговорить:
   - Один мой друг... Это было  несколько  лет  назад.  Мы  подумали,  а  не
завести ли нам собаку, если мы,  конечно,  будем  жить  вместе.  Мне  всегда
хотелось иметь собаку. Колли. Они такие  забавные!  И  моему  приятелю  тоже
импонировали колли. Даже когда мы еще не были знакомы.
   -  Собака...  -  Сердце  Райма  колотилось,  как  настойчивое  насекомое,
старающееся пробиться в комнату через сетчатую преграду на  окне.  -  И  что
же?
   - Я подумала, что эта женщина...
   - Ти-Джей, - снова подсказал Райм.
   - Ти-Джей, - подхватила Амелия, - так вот, я подумала, как это  печально,
если у нее дома было какое-нибудь  любимое  домашнее  животное,  которое  ее
ждет, а хозяйка уже никогда не вернется и не будет с ним играть...  Я  тогда
не подумала ни о ее муже, ни о друзьях. Я думала только о домашних животных.
   - Но почему? Собаки, домашние животные. Почему?
   - Сама не знаю.
   В комнате повисла тишина.
   Наконец, Сакс снова подала голос:
   - Наверное, когда я увидела ее там, прикованную и связанную...  И  еще  я
думала о том, как он стоит рядом и наблюдает. Там, в  углу,  между  бочками.
Это напоминало, как будто он смотрит на животное в загоне.
   Райм перевел взгляд на экран компьютера, подключенный к хроматографу.
   Животные...
   Азот...
   - Вот дерьмо! - внезапно выпалил он.
   Все головы разом повернулись в его сторону.
   - Дерьмо! - повторил Райм, пялясь на экран.
   - Ну, конечно же! - оживился Купер, нервно поправляя пряди волос. -  Весь
этот азот. Это же навоз! И, надо сказать, очень старый навоз.
   И тут перед мысленным взором Линкольна, как это бывало и  раньше,  возник
четкий зрительный образ. На сей раз это было стадо барашков.
   - Линкольн, с тобой все в порядке? - заволновался Селитто.
   Ягненок, медленно прохаживающийся по  улице.  Как  будто  он  смотрит  на
животное...
   - Том, - Лон повернулся к помощнику. - С ним все в порядке?
   ...в загоне.
   Райм почти видел этого беззаботного барашка с колокольчиком на шее, а  за
ним еще с десяток таких же невинных ягнят.
   - Линкольн, - обратился Том к Райму, - вы вспотели. Вам плохо?
   - Ш-ш-ш! - зашипел на него тот, призывая к полной тишине.
   Он почувствовал, как струйка пота  скатывается  по  его  лицу.  Внезапное
вдохновение и сердечный приступ имеют похожие симптомы. Думай, думай...
   Кости, дерево и навоз...
   - Есть! - прошептал он. - Иудейский агнец, ведущий стадо на бойню.
   - Скотный двор! - громко объявил он всем остальным. - Жертва находится на
скотном дворе.
 
Глава тринадцатая 
 
   - Но на Манхэттене нет никаких скотных дворов!
   - Прошлое, Лон, - напомнил Райм. - Мы говорим о минувшем времени, которое
так  увлекает  нашего  подозреваемого.  При  воспоминании  о  старине  у  он
развивает бурную деятельность. Значит, нам надо сейчас выяснять,  где  такие
дворы находились раньше. И чем они древнее, тем лучше.
   Работая над своей книгой, Райм наткнулся на один интересный случай. Некто
Оуни Мэдден, нью-йоркский гангстер, обвинялся в убийстве. Он якобы застрелил
своего конкурента-бутлегера рядом с его домом в районе Адовой Кухни.  Однако
Мэддена не осудили, во всяком случае именно за это преступление. На суде  он
своим мелодичным приятным голосом с явным британским акцентом  начал  читать
присутствующим лекцию о сущности предательства.
   "Все это дело было сфабриковано моими конкурентами и соперниками, которые
наговорили про меня всяческую не правду, очернив, таким образом, мое  доброе
имя, - заявил он. - Ваша честь,  вы  знаете,  кого  они  мне  напоминают?  В
районе, где я живу, в Адовой Кухне, когда-то проходили стада овец со скотных
дворов на бойню. Они шли по 42-й улице. И вы знаете, кто  их  вел  туда?  Не
собака, не человек. Один из их же племени. Иудейский агнец  с  колокольчиком
на  шее.  Он  доводил  все  стадо  до  нужного  места,  а   сам   при   этом
останавливался. Остальные же послушно шли дальше. Так вот, я и есть невинный
барашек, а свидетели, выступавшие против меня, - настоящие Иуды".
   - Позвони в библиотеку, Бэнкс, - продолжал Райм.  -  У  них  должен  быть
консультант-историк.
   Молодой детектив сразу же вынул свой  сотовый  телефон  и  набрал  нужный
номер. Во время разговора его голос звучал достаточно тихо. После того,  как
он объяснил, что ему требуется, Джерри замолчал и уставился на карту города.
   - Ну, что там? - нетерпеливо спросил Райм.
   - Сейчас его найдут... - Тут он замолчал,  услышав,  по  всей  видимости,
голос историка, и еще раз  повторил  свою  просьбу.  Через  пару  секунд  он
радостно закивал и, обращаясь к присутствующим в комнате, объявил:
   - Таких мест два... нет, три.
   - Кто это? - рявкнул Райм. - С кем ты разговариваешь?
   - С куратором городских архивов... Он говорит, что на Манхэттене было три
основных места, где располагались скотные дворы. Одно из них  на  западе,  в
районе 16-ой улицы... Другое находилось в Гарлеме в 30-х или 40-х  годах.  И
на востоке, в нижней части города, известное еще со времен революции.
   - Нам нужны адреса, Бэнкс! Точные адреса.
   Молчание.
   - Он не уверен, что знает их.
   - Что ему стоит посмотреть? Пусть взглянет! Скажи ему.
   - Он вас слышит, сэр, - ответил Бэнкс. - Он спрашивает,  где  искать  эти
адреса? Где посмотреть? Тогда еще не было Желтых Страниц. Сейчас он нашел их
в старой...
   - Демографической карте коммерческих районов, - проворчал Райм. - Там нет
названий улиц, я знаю. Ну, тогда, пусть представит себе современную карту.
   - Именно этим он сейчас и занимается.
   - Тогда пусть ускорит этот процесс.
   Бэнкс молча слушал все, что ему говорили в трубку, и кивал.
   - Ну, что там, что, что?!
   - В районе 16-й и 10-й улиц, - отозвался  молодой  детектив.  Через  пару
секунд он добавил:
   - На Лексингтон возле реки Гарлем... А  третье...  там,  где  расположена
ферма Деленси. Это рядом с Деленси-стрит?
   - Ну, разумеется. От Маленькой Италии до Восточной реки. Но это громадная
территория. Целые мили. Нельзя ли как-нибудь более конкретно определить  эти
места?
   - Возле Кэтрин-стрит. У Лафайета... Но он не уверен.
   - Возле здания суда, - подсказал Селитто и обратился к  Бэнксу.  -  Пусть
ребята Хауманна начинают действовать.  Разделите  их  на  три  группы,  надо
обыскать все три района.
   Молодой детектив выполнил и это поручение, а потом поднял глаза:
   - Теперь что?
   - Будем ждать, - коротко ответил Райм.
   - Как же я ненавижу ожидание! - застонал Селитто.
   - Можно мне позвонить? - спросила Сакс у  Райма.  Тот  кивнул  в  сторону
аппарата, стоявшего у кровати, но она еще колебалась:
   - Скажите, а там у вас телефон есть? - И она указала в сторону коридора.
   Линкольн снова кивнул.
   Она вышла из спальни идеальной походкой фотомодели, гордо подняв  голову.
Райму было видно ее отражение в зеркале, висевшем  в  коридоре.  Стройная  и
серьезная, сейчас она набирала драгоценное сочетание цифр. "Кому она звонит?
- ревниво думал Райм. - Приятелю? Мужу? В центр по уходу за  детьми?  Почему
она так долго мялась, прежде чем рассказать о своем дружке и их общей  мечте
купить колли? Здесь что-то скрывается". Теперь Райм в этом не сомневался.
   Но, кому бы она ни звонила, нужного ей человека на  месте  не  оказалось.
Линкольн заметил, как глаза женщины превратились  в  темно-синие  кристаллы,
когда она тщетно ждала ответа. Она взглянула в зеркало и увидела, что за ней
наблюдают. Амелия положила трубку на рычаг и немедленно вернулась в комнату.
   Минут пять в спальне  стояла  тишина.  У  Райма  отсутствовал  внутренний
механизм, который борется с лишним давлением. Когда он еще мог двигаться, то
в моменты волнения, не переставая, ходил по комнате взад-вперед, сводя с ума
своих коллег. Сейчас он судорожно изучал карту Рандела, перебегая глазами от
улицы к улице. Сакс запустила пальцы под свою  фирменную  фуражку  и  начала
скрести голову ногтями. И только  невидимый  Мел  Купер,  невозмутимый,  как
хирург   во   время    операции,    продолжал    заниматься    вещественными
доказательствами.
   Внезапно телефон Селитто издал  громкий  дребезжащий  звук.  Все,  кроме,
разумеется. Линкольна, буквально подскочили. Лон ответил на звонок. Его лицо
осветилось:
   - Есть! - коротко отрапортовал он.  Выяснилось,  что  офицеры  одного  из
отрядов Хауманна, прочесывающие подвалы между 11-й и 16-й улицами,  услышали
женский крик о помощи. Пока что они не могут точно сказать, откуда раздаются
вопли, но уже почти вплотную подошли к нужной двери.
   - Ну что ж, надевай кроссовки, готовься к старту, - приказал Райм Амелии.
   Он увидел, как вытянулось ее лицо. Она укоризненно посмотрела на телефон,
словно  сейчас  должен  был  раздаться  запоздалый  звонок  от  губернатора,
просящего за нее. Затем она взглянула  на  Селитто,  изучавшего  тактическую
полицейскую карту западного района города.
   - Амелия, мы уже потеряли одного человека, - напомнил Райм. -  Это  очень
печально, и мы не можем позволить себе потерять следующего.
   - Если бы вы видели ее, - прошептала она. - Если бы вы только видели, что
он с ней сотворил...
   - Я видывал и не такое, - ровным  голосом  ответил  Линкольн.  Его  глаза
светились безжалостным огнем. Было в них и что-то вызывающее. - Я знаю,  что
случилось с Ти-Джей и легко  могу  себе  это  представить.  Я  видел  трупы,
которые пролежали в запертых багажниках на жаре в течение  месяца.  Я  знаю,
что может сделать фунт взрывчатки С4 с руками, ногами и  лицами  людей.  Мне
приходилось работать на пожарищах. Ты помнишь, когда сгорел социальный  клуб
"Счастливая  Земля"?  Тогда   погибло   более   восьмидесяти   человек.   Мы
фотографировали лица жертв, вернее, то, что от них  осталось,  "Поляроидом",
чтобы родственники могли узнать своих близких. Потому что никто на свете  не
смог бы пройти между рядами обгоревших трупов и остаться в своем уме.  Кроме
нас. Просто потому, что у нас не было выбора. - Он глубоко вздохнул,  борясь
с болью, пронзающей мышцы  шеи.  -  Послушай,  Амелия,  если  уж  ты  решила
посвятить себя такому делу... Отдать ему всю  свою  жизнь...  тебе  придется
научиться забывать об умерших.
   Постепенно все  присутствующие  в  комнате  перестали  заниматься  своими
делами и теперь внимательно смотрели на эту пару.
   Амелия молчала. Никаких шутливых отговорок. Никаких вежливых кивков.  Она
на  какой-то  момент  попыталась  сделать  так,   чтобы   ее   взгляд   стал
непроницаемым, но это ей не удалось. Она неистовствовала, она была разъярена
на него, и это просвечивало и в ее взгляде, и в  мимике  лица,  и  в  каждом
жесте. Сакс отбросила назад прядь непослушных огненных волос и  схватила  со
стола  наушники.  Уже  возле  лестницы  она  задержалась  и  одарила   Райма
испепеляющим взглядом, словно напоминая ему, что нет на свете  ничего  более
холодного, чем ледяная улыбка красавицы.
   Райм  невольно  подумал  о  том,  что  он  уже  с  нетерпением  ждет   ее
возвращения.
 
*** 
 
   - Что у тебя есть? Какие-то вещи, история или фотографии? Шкура  сидел  в
баре в восточной части Манхэттена на Третьей авеню. Для города этот бар  был
примерно тем же, чем  вереницы  магазинов  для  жителей  пригорода.  В  этот
сомнительный кабак скоро должны были набиться современные яппи. Но пока  что
он  оставался  убежищем  для  местной  бедноты,  поедающей   подозрительного
качества рыбу с таким же неубедительным салатом.
   Худощавый мужчина с кожей  цвета  черного  дерева,  сегодня  вырядился  в
белоснежную рубашку и ярко-зеленый костюм. Он подался вперед, к Шкуре:
   - Так что у тебя имеется? Новости, секретные коды,  письма?  Может  быть,
наркотики? Хоть что-то есть?
   - Ну ты даешь! Ха!
   - То, что ты говоришь  "ха",  вовсе  не  означает,  что  ты  смеешься,  -
поучительно сказал Фред Деллрей. По-настоящему его фамилия звучала  д?Эллре,
но это было несколько поколений назад. Фред, довольно высокий мужчина, редко
улыбался,  несмотря  на  свою  бесконечную  добродушную  трепотню.   Деллрей
считался одним из лучших специальных агентов в манхэттенском филиале ФБР.
   - Я и не думал смеяться.
   - Так что ты имеешь? - Деллрей схватился за кончик сигареты,  торчащей  у
него за левым ухом.
   - На все требуется время, приятель, - Шкура, небольшой человечек, почесал
давно не мытую голову.
   - Но у тебя нет времени. Время  -  штука  драгоценная,  оно  летит  очень
быстро, и вот его-то у тебя как раз и нет.
   Деллрей сунул руку под столик, на котором кроме двух чашек кофе ничего не
было, и сжал бедро своего собеседника так, что тот завизжал от боли.
   Полгода назад этого тощего костлявого паренька  схватили  в  тот  момент,
когда он пытался продать две винтовки М-16 парочке крайне правых психопатов.
Впоследствии оказалось, что они тоже являются секретными агентами.
   Разумеется, федералам был нужен не сам  Шкура,  это  грязное  существо  с
обезумевшим взглядом. Им нужны были поставщики оружия. Но  команда  агентов,
которым было поручено это дело, так никого и  не  разыскала,  поэтому  Шкуру
передали под надзор Деллрея, который  считался  Номером  Один  по  делам  со
всякого род