расколовшийся дубовый брус
упал ему на  спину  в  тот  самый  момент,  когда  он,  сказав:  "Ага!",
склонился  над  трупом,  чтобы  поднять  с  него  ниточку,  похожую   на
золотистый ангельский волосок.
   Но и до несчастного случая криминалистический отдел полиции Нью-Йорка
уделял много внимания метрополитену. В свое время Райм  прилежно  изучал
систему  подземных  тоннелей:  поскольку  они  проходили   через   самые
различные  типы  грунтов,  поскольку  за  долгие  годы   менялись   типы
строительных материалов,  на  основании  одних  только  микроскопических
частиц, обнаруженных  на  одежде  и  обуви  подозреваемого,  можно  было
привязать его к какой-то конкретной линии метро, а то  и  к  району  или
даже к станции. Райм собирал образцы почв и других материалов из метро в
течение многих лет: самые древние из них  относились  к  прошлому  веку.
(Именно в конце 60-х годов XIX века Альфред Бич, издатель "Нью-Йорк Сан"
и "Сайнтифик Америкэн", решил применить принцип  пересылки  почты  через
тонкие трубы к транспортировке людей через трубы большого диаметра.)
   Приказав компьютеру набрать номер телефона,  Райм  через  минуту  уже
говорил с Сэмом Ходдлстоном, начальником транспортной полиции Нью-Йорка.
Ходдлстон знал Райма еще  по  прежним  временам.  По  непродолжительному
молчанию,  последовавшему  за  тем,  как  криминалист  представился,  он
определил работу мысли: Ходдлстон, как и большинство его бывших  коллег,
еще не знал, что Райм буквально воскрес из мертвых.
   - Быть может, стоит обесточить какие-то линии? - предложил Ходдлстон,
когда Райм вкратце рассказал ему про Танцора и его спутника. - Отправить
поисковые отряды?
   Услышав его вопрос, Селитто покачал головой.
   Райм согласился.
   - Нет, нам нельзя выдавать себя. В любом случае, на наш  взгляд,  они
находятся в заброшенной части.
   - Недействующих станций не так уж и много, - сказал Ходдлстон.  -  Но
под землей сотни пустынных тупиков, служебных  тоннелей,  шахт.  Слушай,
Линкольн, как твои дела? До меня...
   -  Замечательно,  Сэм,  просто  замечательно,  -  как  всегда  быстро
уклонился от вопроса о здоровье Райм. - Мы  тут  поговорили,  и  на  наш
взгляд,  эти  ребята  будут  предпочитать  ходить  пешком.   Постараются
держаться подальше от поездов. Так что мы считаем, они в  Манхэттене.  У
нас перед глазами план, но мы хотим, чтобы  ты  помог  нам  сузить  круг
поисков.
   - Помогу чем смогу, - ответил начальник  транспортной  полиции.  Райм
никак не мог вспомнить, как он выглядит. Судя по голосу,  Ходдлстон  был
атлетически сложенным крепышом, но с  другой  стороны,  и  самого  Райма
человек,  не  видящий  его  искалеченного  тела,  мог  бы   принять   за
олимпийского чемпиона.
   Криминалист осмотрел перечень улик, обнаруженных  Амелией  в  подвале
административного здания, оставленных спутником Танцора.
   - В почве высокое содержание влаги, - сказал он Ходдлстону. -  В  ней
присутствуют полевой шпат и кварцевый песок.
   - Помнится, Линкольн, ты всегда обожал копаться в грязи.
   - Это очень полезное занятие, - согласился Райм. -  Каменистых  пород
очень  мало;  известняк   и   слюдяной   сланец   Манхэттена   полностью
отсутствует. Так что мы смотрим на южную оконечность острова. А судя  по
количеству частиц старого дерева, на район канала.
   К северу от двадцать седьмой улицы каменистые породы выходят к  самой
поверхности. На юге же Манхэттена почвы песчаные и  глинистые,  и  очень
сырые. При прокладке тоннелей через песчаные линзы,  распространенные  в
районе канала их постоянно заливало грунтовыми  водами.  Дважды  в  день
работы приходилось прекращать,  чтобы  откачать  воду.  Стены  укрепляли
деревянными сваями, с годами сгнившими и смешавшимися с землей.
   Ответ  Ходдлстона  был  не  слишком  оптимистичным.  Хотя   сведения,
предоставленные Раймом, и сужали район поисков, в нем оставались десятки
служебных тоннелей, переходных платформ и самих  станций,  закрытых  уже
многие десятилетия. Некоторые из них, законсервированные и забытые, были
известны не больше подземных гробниц египетских  фараонов.  Через  много
лет после смерти Альфреда Бича строители,  прокладывавшие  новую  линию,
проломили стену и обнаружили часть старого тоннеля, давно  заброшенного,
и зал ожидания с настенными панно, роялем и аквариумом.
   -  Существует  ли  вероятность,  что  этот  бродяга  просто  спит  на
действующих станциях или в ответвлении от тоннеля? - спросил Ходдлстон.
   Селитто покачал головой.
   - Вряд ли. Мы имеем дело с наркоманом. Он наверняка трясется за  свой
притон.
   Райм сообщил о мозаичных плитках.
   - Линкольн, невозможно определить,  откуда  они.  Осыпавшиеся  плитки
постоянно меняют, так что пыль и осадок можно найти повсюду. Ваш  парень
мог подцепить их где угодно.
   - И все-таки назови цифру, - настаивал Райм. -  Сколько  таких  мест,
где надо искать?
   - Ну, двадцать, - послышался решительный голос  Ходдлстона.  -  Может
быть, чуть поменьше.
   - Ого, - пробормотал Райм. - Что  ж,  высылай  нам  по  факсу  список
наиболее вероятных.
   - Хорошо. Когда он тебе будет нужен?  -  но  прежде  чем  Райм  успел
что-то сказать, Ходдлстон поправился:
   - Извини, Линкольн. Я помню тебя по старым делам.  Список  был  нужен
тебе еще вчера.
   - На прошлой неделе, - буркнул Райм, недовольный тем,  что  Ходдлстон
шутит вместо того, чтобы писать.
   Через пять  минут  зажужжал  факс.  Том  показал  Райму  вылезший  из
аппарата лист  бумаги.  На  нем  были  перечислены  пятнадцать  наиболее
вероятных мест.
   - Ну, Сакс, за работу.
   Молодая женщина кивнула.  Селитто  связался  с  отрядами  Хауманна  и
Деллрея.
   - Амелия, ты будешь держаться сзади, хорошо? -  выразительно  добавил
Райм. - Ты должна только осматривать место преступления, помнишь? Только
осматриваешь место преступления.
 
*** 
 
   На   бордюрном   камне   в   центральной   части   Манхэттена   сидел
Леон-Зазывала.  Рядом  с  ним  примостился  Медвежонок,  прозванный  так
потому, что всегда катал перед  собой  тележку  с  плюшевыми  игрушками,
предположительно, предназначенными на продажу,  хотя  только  шизофреник
купил бы своему ребенку одного из этих истрепанных жалких зверьков.
   Леон и Медвежонок жили вместе, то есть делили между  собой  улицу  на
окраине  Китайского  квартала,  перебиваясь   сдачей   пустых   бутылок,
попрошайничеством и мелким безобидным воровством.
   - Точно говорю, он умирает, - сказал Леон.
   - Не-е, ему приснился кошмар, - ответил Медвежонок, покачивая тележку
так, словно хотел убаюкать сидящие в ней игрушки.
   - Надо бы не пожалеть гривенник и вызвать скорую помощь.
   Леон и Медвежонок смотрели на противоположный тротуар. Там лежал  еще
один бездомный, черный  болезненного  вида,  с  озлобленным  дергающимся
лицом без сознания. Одет он был в лохмотья.
   - Надо бы кого-нибудь позвать.
   - Давай взглянем поближе.
   Пугливые словно мыши, приятели перешли улицу.
   Негр был страшно исхудавшим, скорее  всего,  болен  СПИДом,  из  чего
следовало, что он, по всей видимости, наркоман, и ужасно  грязным.  Даже
Леон и Медвежонок время от времени мылись в фонтане в сквере  Вашингтона
или в пруду в Центральном парке,  распугивая  черепах.  На  черном  были
драные джинсы, заскорузлые носки и  рваная  грязная  куртка  с  надписью
"Мюзикл "Кошки"". Обуви у него не было.
   Приятели долго  и  внимательно  разглядывали  лежащего  на  тротуаре.
Наконец Леон осторожно прикоснулся к его ноге, и тот, вздрогнув, очнулся
и сел, осоловело оглядываясь вокруг.
   - Ты кто, мать твою?
   - Эй, парень, ты как?
   Приятели боязливо отступили назад. Незнакомец, поежившись,  схватился
за живот, разражаясь приступом кашля.
   - Знаешь, какой-то он злой, мать его, - шепнул Леон.  -  Вовсе  и  не
больной.
   - Да ну его. Пошли отсюда.
   Медвежонку захотелось вернуться к своей тележке с игрушками.
   - Помогите, - пробормотал оборванец. - Мне плохо.
   - Там за углом больница.
   - Какая  к  черту  больницей.  -  "Кошки"  рявкнул  так,  словно  его
оскорбили.
   Значит, у него нелады с законом. Раз человек, которому стало плохо на
улице, отказывается обращаться в больницу, У него серьезные  проблемы  с
законом. Вполне возможно, "Кошек" разыскивает полиция. Да от этого  типа
надо ждать одних неприятностей.
   - Мне нужно лекарство. У вас есть? Я заплачу. У меня есть деньги.
   Приятели ни за что бы не поверили в  это,  если  бы  "Кошки"  не  был
собирателем пустых банок.  Причем  чертовски  везучим,  как  они  смогли
заметить. Рядом с ним валялась огромная сумка, набитая жестянками из-под
пива и воды. Леон с завистью посмотрел на  нее.  Нужно  не  меньше  двух
дней, чтобы столько насобирать. Это добро стоит долларов тридцать-сорок.
   - У нас ничего нет. Мы этим не занимаемся.
   - Хочешь бутылку пива? У меня  есть  отличное  пиво,  да-да.  Поменяю
бутылку на твои банки...
   "Кошки" приподнялся на локте.
   - Мне не нужно пиво, мать вашу! Меня  избили  какие-то  подростки.  У
меня внутри что-то разорвалось. Мне плохо. Я должен  достать  лекарство.
Не крэк и не пиво, мать твою. Мне жутко больно. Дайте колеса!
   С трудом поднявшись на ноги, черный шатаясь направился к Медвежонку.
   - Парень, у нас ничего нет. Ничего!
   - Последний раз спрашиваю, дашь?
   Застонав, "Кошки" схватился за бок. Приятели  почувствовали,  что  он
очень силен, какими бывают некоторые наркоманы. И он просто огромен, ему
ничего не стоит согнуть пополам обоих.
   - Помнишь того типа? - шепнул Медвежонку Леон. Тот кивнул.  Это  было
чистым рефлексом на страх, ибо Медвежонок понятия не имел, о ком говорит
его приятель.
   - Ну, того типа, что пытался впарить нам  вчера  какое-то  дерьмо?  -
продолжал Леон. - Колеса.
   -  Да-да,  колеса,   -   поспешил   подхватить   Медвежонок,   словно
подтверждение рассказа Леона могло каким-то образом успокоить бродягу.
   - Ему было  наплевать,  видит  ли  его  кто-то.  Он  просто  торговал
колесами. Не крэком, не смэком, не "Джейн". Настоящим продуктом.
   - Да-да, настоящим продуктом.
   - У меня есть деньги, - порывшись в  кармане,  "Кошки"  вытащил  пару
мятых грязных двадцаток. - Видите? Где найти этого ублюдка, мать его?
   - У городской ратуши. На заброшенной станции метро.
   - Мне плохо... Меня избили. За что меня избили? Что я такого  сделал?
Я собираю пустые банки, и все. И смотрите, что  со  мной  сделали!  Мать
твою... Как его зовут?
   - Не знаю, - поспешно ответил Медвежонок, морща лоб, словно  стараясь
вспомнить. - Нет-нет, подожди. Он что-то говорил.
   - Не помню.
   - Вспомни. Он посмотрел на моих медведей и...
   - Точно, и что-то сказал. Да-да. Сказал, что его зовут Джо или что-то
в этом роде. Вспомнил! Джоди.
   - Ага, Джоди. Уверен в этом.
   - Джоди, - повторил "Кошки", вытирая мокрый от пота лоб.  -  Пойду  к
нему. Боже, мне нужно лекарство. Как же мне плохо! Мать твою, мне плохо.
И твою мать тоже.
   Стеная и бормоча себе под нос, "Кошки" побрел прочь, волоча за  собой
сумку с банками. Леон и Медвежонок вернулись на свое место. Леон  открыл
бутылку пива, и приятели сделали по глотку.
   - Напрасно мы его заложили, - сказал Леон.
   - Кого?
   - Этого Джоди или как там его.
   - Ты бы хотел, чтобы этот ублюдок торчал здесь? - спросил Медвежонок.
- Он опасен. Я его боюсь. Ты бы хотел, чтобы он остался здесь?
   - Конечно, не хочу. И все же...
   - Вот видишь.
   - Вижу. Дай бутылку.
 
Глава двадцать третья 
Час 25-й из 45 
 
   Сидя на матраце рядом с Джоди, Стивен прослушивал  телефоны  компании
"Гудзон-Вир".
   Он  прослушивал  телефон  Рона,  Рона  Тэлбота,   как   ему   удалось
установить. Стивен не знал точно, какую должность занимает Рон,  но  то,
что одну из руководящих, в этом  он  совершенно  не  сомневался.  Стивен
надеялся получить максимум информации о Жене и Друге, прослушивая именно
телефон Рона.
   Сейчас этот Рон спорил  с  каким-то  поставщиком  запасных  частей  к
реактивным двигателям.  Поскольку  сегодня  было  воскресенье,  возникли
сложности  с  доставкой  деталей,  необходимых  для  ремонта  двигателя,
противопожарного патрона и  какой-то  штуковины  под  названием  "кольцо
сопла".
   - Вы обещали нам доставить все к трем часам, - рычал в трубку Тэлбот.
- И они нужны мне к трем часам, и не секундой позже.
   После долгих пререканий и  ругани  поставщик  согласился  переправить
необходимые детали самолетом в Коннектикут. Затем их повезут на  машине.
"Гудзон-Эйр" получит их не позже трех часов дня. Разговор окончился.
   Стивен покрутил кассету дальше, но других звонков больше не было.
   Недовольный, он выключил магнитофон.
   Ему ничего не известно о том, где в настоящий момент находятся Жена и
Друг. Остались в охраняемом доме? Или их перевезли в другое место?
   О чем сейчас думает червь Линкольн? Насколько он хитер?
   И кто, черт побери, он такой? Стивен попытался представить его таким,
каким бы он увидел его в оптический прицел своей винтовки. Но  не  смог.
Перед глазами копошилось месиво червей и белело лицо,  следящее  за  ним
из-за грязного стекла.
   Вдруг до него дошло, что Джоди его о чем-то спрашивает.
   - Что?
   - Чем он занимался? Твой отчим?
   - Так, чем попало. В основном охотился и ловил рыбу.  Он  был  героем
войны во Вьетнаме. Ходил за вражеские позиции и  убил  пятьдесят  четыре
человека. Не только простых солдат, но и политиков и им подобных.
   -  Это  он  научил  тебя,  да?  Всему  этому?   Действие   наркотиков
окончилось, и зеленые глаза Джоди снова стали прозрачными.
   - Практику я приобрел в Африке и Южной  Америке,  но  основы  заложил
отчим. Я называл его ВСМ. "Величайший солдат в мире". А он смеялся.
   В восемь, девять, десять лет Стивен ходил вместе с Лу в долгие походы
по горам Западной Вирджинии. Горячий пот стекал струйками по их лицам  и
скапливался в изгибах указательных  пальцев  правой  руки,  застывших  в
напряжении на спусковых крючках "Винчестеров" и  "Рюгеров".  Взрослый  и
мальчик часами совершенно неподвижно лежали в  траве.  Бритый  череп  Лу
блестел от пота. Оба выслеживали добычу.
   "Солдат, не щурь левый глаз".
   "Есть, сэр".
   Они охотились на белок, диких индеек, оленей, независимо от того, был
ли открыт сезон, медведей, если удавалось их найти, собак, когда  других
зверей не было.
   "Солдат, убивай их. Следи за мной".
   Бабах!  Толчок  в  плечо,  искаженный  от  боли   взгляд   умирающего
животного.
   А в августовскую жару они заряжали ружья для  пейнтбола,  раздевались
до трусов и охотились друг на друга. Кожа на груди,  бедрах  покрывалась
ссадинами от шариков размером с вишню, рассекавших воздух  со  скоростью
триста футов в секунду. Маленький Стивен кусал до крови губы,  чтобы  не
расплакаться от  острой  боли.  Шарики  бывали  с  краской  всевозможных
цветов, но Лу настаивал на том, чтобы использовать только красные. Цвета
крови.
   А ночами они сидели у костра во дворе, глядя  на  струящийся  к  небу
дым, а мать стояла у  открытого  окна,  оттирая  посуду  зубной  щеткой.
Низкорослый крепыш, в  пятнадцать  лет  Стивен  уже  догнал  ростом  Лу,
который потягивал из бутылки  "Джек  Дэниэлс"  и  говорил,  говорил,  не
обращая внимания, слушает ли его мальчик.
   Оранжевыми светлячками взлетали вверх искры.
   - Я хочу, чтобы завтра ты убил оленя одним ножом.
   - Но...
   - Солдат, ты сможешь?
   - Так точно, сэр, смогу.
   - Так,  слушай  внимательно.  -  Лу  приложился  к  бутылке.  -  Где,
по-твоему, находится шейная вена?
   - Я...
   - Не бойся сказать, что не знаешь. Хороший солдат признаётся в  своем
незнании. Но затем он обязательно исправляет этот недостаток.
   - Сэр, я не знаю, где находится шейная вена.
   - Сейчас я покажу, на тебе. Вот она.  Чувствуешь?  Прямо  вот  здесь.
Нашел?
   - Так точно, сэр. Нашел.
   - Итак, слушай, что ты сделаешь, когда найдешь семейство - олениху  и
ее малышей. Ты осторожно приблизишься к ним. Это самое сложное - подойти
близко. Для того чтобы убить олениху, необходимо создать угрозу  для  ее
детей. Нападай на олененка, и тогда  его  мать  никуда  не  убежит.  Она
пойдет прямо на тебя. А тогда - вжик! - перерезай ей шею. Не поперек,  а
углом. Солдат, ты понял? Галочкой. Уяснил? Ну  хорошо,  хорошо.  Что  ж,
малыш, мы отлично порезвились!
   После этого Лу заходил на кухню и проверял, как расставлены тарелки и
миски (они должны были стоять шеренгой на клетчатой скатерти,  ровно  на
четыре клетки от края). И иногда,  когда  какая-то  тарелка  оказывалась
всего в трех с половиной клетках от края, или  если  Лу  обнаруживал  на
ребре миски пятнышко жира, Стивен, лежа на спине у  костра  и  глядя  на
поднимающиеся к новой луне искры,  слушал  доносившиеся  с  кухни  звуки
пощечин и жалобные всхлипывания.
   - Человек  обязательно  должен  быть  в  чем-нибудь  специалистом,  -
назидательно говорил Лу позже, когда его жена  уже  спала,  а  он  снова
сидел на улице с бутылкой  виски.  -  В  противном  случае  ему  незачем
коптить небо.
   Мастерство. Он говорил о мастерстве.
   - Так все же почему ты не попал в морскую пехоту? -  оторвал  Стивена
от воспоминаний голос Джоди. - Ты так и не рассказал.
   - Ну, из-за глупости, - помолчав, Стивен добавил:
   - Еще подростком я вляпался в одну историю. С тобой такое случалось?
   - Вляпываться в  историю?  Редко.  Я  всегда  был  трусом.  Я  боялся
воровать и тому подобное, потому что это могло рассердить  мою  мать.  И
что ты натворил?
   - В общем, я сделал большую глупость. У нас в городке жил один тип...
любитель побуянить. Так вот, как-то я увидел, что  он  выкручивает  руку
женщине. Она была больна, и вообще какое он имел  право  ее  мучить?  Ей
ведь больно. Я подошел к нему и сказал, что если он не оставит женщину в
покое, я его убью.
   - Так прямо и сказал?
   - Да. А еще отчим  научил  меня  одному  правилу.  Никогда  не  нужно
угрожать. Или ты убиваешь человека,  или  оставляешь  его  в  покое.  Но
угрожать бессмысленно. Так вот, этот тип никак не хотел угомониться, и я
решил преподать ему  урок.  Я  начал  его  бить,  и  потерял  над  собой
контроль. Схватив камень, я ударил его. Я не  понимал,  что  делаю.  Мне
дали  два  года  за  убийство.  Я  тогда  был  еще   несовершеннолетним.
Пятнадцать лет. И все-таки это была судимость. Ее хватило, чтобы меня не
взяли в морскую пехоту.
   - Кажется, я где-то читал, что даже с судимостью могут взять в армию.
Просто таких направляют в специальные лагеря подготовки.
   - Наверное, все дело в том, что на мне висело убийство. Джоди стиснул
Стивену плечо.
   - Это несправедливо. Страшно несправедливо.
   - Я так не думаю.
   - Я тебе сочувствую, - сказал Джоди.
   Стивен, никогда не стеснявшийся смотреть другому  человеку  в  глаза,
взглянув мельком на своего собеседника, тотчас  же  смущенно  потупился.
Откуда-то появилась причудливая картинка: они с Джоди живут в  маленьком
доме в глуши, вместе охотятся и ловят рыбу. Готовят на костре.
   - Что сталось с твоим отчимом?
   - Погиб. Несчастный случай. Сорвался со скалы во время охоты.
   - Наверное, именно такой смерти он желал для себя, - заметил Джоди.
   - Возможно, - после некоторого молчания согласился Стивен.
   Вдруг  он  ощутил  скользящее   прикосновение   ноги   Джоди.   Новый
электрический разряд.  Поспешно  встав,  Стивен  подошел  к  окну.  Мимо
медленно проехала полицейская машина, но сидящие в ней копы болтали друг
с другом, потягивая содовую.
   Улица была пустынной, если не считать  горстки  бездомных  -  пятерых
белых и одного негра.
   Стивен прищурился. Негр,  волочивший  большой  мешок  из-под  мусора,
набитый пустыми жестяными банками, предлагал свой мешок одному из белых.
Тот отказывался, решительно тряся головой. Глаза негра  горели  безумным
огнем;  белые,  похоже,  были  насмерть  перепуганы.  Стивен,  посмотрев
какое-то время на них, вернулся и сел рядом с Джоди.
   Он положил руку ему на плечо.
   - Я х