- Я его не видела!
   - А он  тебя  заметил,  -  сказала  тетушка  Кэйд  с  удовлетворенной
улыбкой.
   Рассерженная  Иное  попыталась  сделать  вид,  что  поглощена   своим
вышиванием. Слова о прошлом вечере напомнили ей  о  ее  трагедии  -  она
потеряла рубиновую брошь  матери!  Она  не  могла  простить  себе  такую
небрежность. Иное была  уверена,  что  брошь  была  на  ней,  когда  она
вернулась к себе, и что она сняла ее и положила на туалетный столик.  Но
утром броши там не оказалось. Конечно, дверь ее комнаты была  заперта  -
тетушка Кэйд всегда настаивала на этом. Они подумали даже  о  воровстве,
но от подобного объяснения пришлось отказаться.  Даже  команда  цирковых
кошек  не  смогла  бы  залезть  в  окно  снаружи.  Из  всех   украшений,
доставшихся ей в наследство от матери, Иное больше всего  любила  именно
эту брошь, а вот  теперь  она  была  так  неосторожна,  так  глупа,  так
неблагодарна, что...
   Герцог! Она поспешно вскочила на ноги.
   - Лорд Андор, - представил незнакомца герцог  Анджилки.  -  Герцогиня
Кэйдолан Краснегарская.
   Молодой  человек  склонился  над   рукой   тетушки   Кэйд.   Да,   он
действительно неплох!  Конечно,  он  был  импом,  а  Иное  больше  всего
хотелось  сейчас  увидеть  высокую  светловолосую  фигуру,  просто   для
разнообразия, но он не бьи маленьким и смуглым. Волосы его, правда, были
черными, но кожа  была  покрыта  ровным  золотистым  загаром,  и  только
подбородок немного отливал синевой, что не позволяло идеально правильным
чертам казаться женственными. Очень привлекателен! Затем он  выпрямился,
повернулся к ней, и она увидела улыбающиеся темные глаза и ровные  белые
зубы. Да он не просто привлекателен!
   - И принцесса Иносолан, - продолжал их дородный хозяин. - Могу  ли  я
представить вашему высочеству моего друга лорда Андора? Лорд Андор,  это
племянница принцессы Кэйдолан.
   -  Я  навсегда  запомню  этот  день,  -   сказал   Андор,   -   когда
действительность превзошла все мои понятия о красоте и изяществе,  когда
все другие дамы померкли в моих глазах, когда все мои заветнейшие  мечты
и  надежды  лишились  всякого  смысла  при  одном  взгляде  на   женское
совершенство, воплощенное в божественном облике принцессы Иносолан!
   Он остановился, чтобы прикоснуться губами к ее  руке.  Иное  пыталась
придумать столь же цветистый ответ, но глаза их опять встретились, и она
вдруг поняла, что он смеется. Она так удивилась, что  сама  не  слышала,
что ответила, но, по-видимому, что-то приемлемое.
   - Так вы только что прибыли в Кинвэйл, лорд Андор? - спросила тетушка
Кэйд.
   - Два дня назад, мадам.
   - Я пытался уговорить его погостить у  нас  подольше,  -  пожаловался
герцог, - но он уверяет, что дела не ждут.
   - Я останусь на месяц! - сказал Андор. - У меня  очень  ответственные
дела, призывающие меня уехать, хотя я уже знаю, что сердце мое останется
здесь. Даже присутствие такой небесной красоты не может удержать меня.
   Иное опять  села,  слушая  последовавший  за  этим  обмен  цветистыми
фразами. Герцог и тетушка  Кэйд  произносили  их  вполне  серьезно,  что
касается Андора, Иное была уверена, что он воспринимает это как чепуху и
нелепицу и предлагает ей посмеяться. Как чудесно было убедиться, что она
не единственный нормальный человек в  мире.  Затем  герцог  извинился  и
двинулся дальше, иногда останавливаясь, чтобы поприветствовать знакомых.
Чувство откровенного неодобрения витало над обществом - было  ясно,  что
великолепный молодой Андор был приглашен сюда специально для  встречи  с
Иное, и все сочли это вопиющей несправедливостью.
   Тетушка Кэйд  почувствовала  это  и  пригласила  его  сесть.  Молодой
человек сел, глядя на нее с выражением удивления.
   - Ведь это ваш портрет висит здесь в галерее, - сказал он. - Я  сразу
его заметил. Он может посрамить всех остальных так называемых  красавиц,
но даже он не передает всей вашей красоты.
   Тетушка Кэйд кокетливо поправила волосы.
   - Он был написан много лет назад, - скромно проговорила она.
   -  Но  серебряная  оправа  только  подчеркивает  красоту  драгоценных
камней, а ведь это единственное, что изменилось. Ваш цвет лица...
   Иное слышала немало беззастенчивой лести в последнее время, но  ничто
не могло сравниться с тем, что последовало за этим. Очень  быстро  Андор
вогнал тетушку Кэйд в багровый  румянец.  Матрона  расплылась  в  глупой
улыбке.  Столь  преувеличенные  славословия  не  могли,   казалось   бы,
восприниматься всерьез, но, умело преподнесенные, они  оказались  вполне
действенными.
   Затем он переключил внимание на Иное. Она ждала, до  каких  же  высот
лицемерия дойдет он сейчас, но  в  глазах  его  опять  зажегся  циничный
огонек, и Андор еще раз удивил ее.
   - Что касается вас, леди...  По  зрелом  размышлении  я  нахожу  вашу
внешность совсем неудовлетворительной!
   Иное  готовилась  скромно  улыбнуться.  Застигнутая   врасплох,   она
разинула рот. Тетушка Кэйд собиралась было возразить, но передумала.
   - Быть настолько близкой к  совершенству  и  не  достичь  его  -  это
преступление перед искусством! - продолжал Андор, склонив голову  набок,
как бы изучая Иное. -  Это  оскорбляет  чувства!  Менее  яркая  красота,
ограниченная в своих возможностях, не будет нести в себе такого ощущения
неудачи, нереализованных стремлений. - Он откинулся назад, чтобы получше
рассмотреть ее. - Чего здесь не хватает, это... да... что  здесь  просто
необходимо, это вспышка пламени. Тогда мы увидим божество!
   Он протянул раскрытую ладонь, в которой лежала брошка Иное. Онемев от
изумления, Иное взяла и осмотрела ее.
   Тетушка Кэйд выразила свое удовольствие и потребовала объяснений.
   - Очень  любопытная  история,  -  торжественно  проговорил  Андор.  -
Сегодня рано утром я скакал на лошади в  дальнем  конце  парка  и  вдруг
увидел птицу, несущую в клюве что-то блестящее...
   Если бы он рассказывал это серьезно, то Иное определенно поверила бы,
но каждый  раз,  когда  Кэйд  отворачивалась,  он  улыбался  Иное  такой
заговорщицкой улыбкой, что ей  все  труднее  становилось  удержаться  от
смеха.
   - Мне кажется, что отсюда даже можно увидеть  дерево,  где  находится
гнездо этих галок, - сказал Андор, поднимаясь и всматриваясь в  парк  за
озером. - Ну да, вот там... - Он указал рукой, и Иное  пришлось  встать,
чтобы увидеть, куда он показывает. - Нет, пожалуй, оно левее. -  Молодой
человек повел Иное за иву.
   Через несколько мгновений Иное, все еще  пытающаяся  увидеть  гнездо,
обнаружила, что они уже вне пределов слышимости тетушки Кэйд.
   По-прежнему указывая куда-то рукой, Андор спросил:
   - Вас не тошнит от здешней жизни?
   - Еще бы! - сказала Иное, старательно всматриваясь в даль,  чтобы  не
вызвать подозрений дам, наблюдающих за ними. - Можно просто с ума сойти!
А что, здесь правда есть гнездо?
   - Боже, конечно, нет! Вчера я нашел вашу  брошь  на  ковре.  Застежка
погнулась. Теперь ее починили. Вы любите ездить верхом? - Он смотрел  то
на нее, то на горизонт, и девушка послушно кивала, как будто  он  что-то
ей показывал.  -  А  рыбалку?  Катанье  на  лодках?  Стрельбу  из  лука?
Прекрасно!
   Андор отвел ее назад и укоризненно посмотрел на тетушку Кэйд.
   - Ваша племянница говорит, что до сих пор не видела водных пещер!
   - Ну, мы не так давно приехали в Кинвэйл, - возразила тетушка Кэйд.
   - Но сейчас лучшее время, чтобы их увидеть, пока вода  в  реке  стоит
низко. Разве вы не согласны?
   Он умело заставил матрону признать, что она была  в  этих  пещерах  в
юности. Поэтому она  уже  не  могла  возражать,  когда  Андор  предложил
организовать прогулку молодых дам и кавалеров, чтобы посмотреть  их.  Он
продолжал разговор о ежегодном нересте горбуши, когда вся река от берега
до берега была красной от рыбы размером с овцу, о выжимании виноградного
сока, о гигантских секвойях, о поисках сокровищ, об  игре  в  теннис,  о
водопадах  и  прогулках  на  лодках,  пикниках,  о  купании  в   горячих
источниках, о соколиной охоте, рыбалке и множестве других  увлекательных
занятий. Не было и речи, чтобы в  этих  развлечениях  участвовало  менее
дюжины человек, и Андор упоминал имена очень уважаемых людей,  предлагая
их общество. Он определенно  был  в  дружеских  отношениях  со  всеми  в
Кинвэйле,  а  кроме  того  прекрасно  знал  его  окрестности.  От  столь
захватывающих перспектив у Иное закружилась голова.
   - Имейте в виду, что у моей племянницы много времени  занимают  уроки
музыки, - пыталась сопротивляться Кэйд.
   - Но мое пребывание здесь будет таким коротким, - убеждал ее Андор. -
Уверен, что недельный перерыв в занятиях не погубит ее  жизнь.  Конечно,
поездка в пещеры требует пары дней на подготовку, но завтра...
   Видимо,  другие  дамы  решили,  что  молодой  человек  слишком  долго
остается в обществе Кэйд и Иное, и его вежливо оттеснили  от  них.  Иное
глубоко вздохнула и улыбнулась своему забытому рукоделью.
   Неожиданно Кинвэйл перестал казаться тюрьмой. Если  этот  невероятный
молодой человек выполнит хоть малую часть  обещанного,  то  жизнь  здесь
будет удовольствием! Никто в  Краснегаре  не  мог  сравниться  с  ним  в
очаровании или красоте. В нем было что-то волнующее, чего  Иное  никогда
раньше не встречала и даже не подозревала, что такое может существовать.
   Она вдруг почувствовала, что молчание уж слишком затянулось.
   - Какой приятный молодой человек! - сказала она сдержанно.
   -  Действительно  приятно   видеть   что-то   хорошо   сделанное,   -
удовлетворенно согласилась тетушка  Кэйд.  Иное  не  очень  поняла,  что
означало ее замечание.
   - Кажется, что-то начнет происходить наконец! - заявила она.
   - Возможно, дорогая.  -  Тетушка  Кэйд  опять  вытянула  руку,  чтобы
рассмотреть свое вязание. - Но мое дело -  проследить,  чтобы  этого  не
произошло!

2

   Луна казалось серебряной ладьей, плывущей по  закатному  небу.  А  по
реке плыла лодка, в которой находились Иное и Андор...  ну  и  некоторые
другие.
   - Вы не визжали, ваше  высочество,  -  говорил  Андор,  и  его  глаза
блестели, как первые звезды, встающие на востоке. - А все остальные дамы
визжали.
   - Вам бы хотелось, чтобы я визжала?
   - Конечно! Мы, грубые  мужчины,  получаем  первобытное  удовольствие,
когда дамы визжат.
   - Я попрошу тетушку, чтобы она организовала для меня уроки визга.
   - Обязательно! А как вам водные пещеры?
   - Они некрасивые и скучные. Их нельзя увидеть, не промокнув до нитки.
   - Вы совершенно правы, леди.
   - Вот почему моя тетка отказалась ехать.
   - Как вам кажется, мы могли бы ездить туда  почаще?  Он  засмеялся  и
налег на шест, его глаза и зубы сверкали в сумерках.
   - Я думаю, что это может сработать только один раз. Но есть и  другие
возможности!

***

   Луна походила на гигантскую тыкву, льющую  на  мир  золотистый  свет,
когда гуляющие вернулись на телеге с сеном с Праздника сбора ягод...
   Луна шла на убыль, когда изумленные жители Кинвэйла были разбужены на
рассвете  звуками  струн  маленького  частного  оркестра,  играющего  на
террасе под руководством лорда Андора в  честь  дня  рождения  принцессы
Иносолан...

***

   И луны совсем не было  видно,  когда  Андор  повел  Иное  на  балкон.
Тяжелые  драпировки  сомкнулись  за  ними,   приглушая   звуки   музыки,
доносящиеся из бального зала. Звезды ярко сияли на  ночном  небе,  но  в
воздухе  чувствовался  аромат  осени,   и   ветер   показался   холодным
разгоряченной девушке.
   Очень осторожно Андор обнял ее и повернул лицом к себе.  И  сразу  же
сердце  Иное  затанцевало  гораздо  быстрее  самых   быстрых   танцоров,
кружащихся по залу.
   - Иное...
   Молодой  человек  остановился.  Принцесса  гадала,  решится   ли   он
поцеловать ее и как она отзовется на  это.  Им  редко  удавалось  побыть
наедине, но она чувствовала, что сейчас это бьшо не для пустой болтовни.
Сколько времени пройдет, пока тетушка Кэйд обнаружит их?  Потом  девушка
увидела, что он расстроен.
   - Андор?
   Казалось, молодой человек не может найти слов, и это было непохоже на
него. Неожиданно он оторвался от нее и с силой ударил кулаком по перилам
со словами:
   - Я не должен был сюда приезжать!
   - Что? Но...
   - Иное! Ваше высочество, я... я  сказал  вам,  когда  мы  первый  раз
встретились... сказал, что не могу остаться здесь надолго! Я рассчитывал
на месяц. Уже прошло пять недель.
   Сердце   Иносолан   перестало   танцевать.   Кажется,   оно    вообще
остановилось.
   - Вы уезжаете?
   Он оперся на мраморные перила и уставился в темноту.
   - Я должен! Это убивает меня, но я должен ехать. Я дал слово!
   Счастье треснуло, расколрлось, рассыпалось на миллион  осколков,  как
крошки льда. И глупая маленькая принцесса не  нашла  ничего  лучше,  чем
спросить:
   - Когда?
   - Сейчас! Немедленно! Моя лошадь будет готова к полуночи. Я  ждал  до
последней минуты. Я должен быть в Шал-докане к рассвету.
   Иное глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки и посмотреть на
вещи разумно. В конце концов, она была всего лишь ребенком,  а  Андор  -
взрослым мужчиной, обаятельным, образованным, много повидавшим...
   - У меня есть старший друг... - Андор замолчал.
   - Ради Богов! Детали меня не касаются.
   Это было неизбежно, ей следовало знать об этом. Да она  и  знала,  но
даже себе не хотела признаться  в  этом.  Просто,  навещая  друзей,  как
принято в Империи,  Андор  пожалел  одинокую  девочку.  Он  развлекался,
проводя с ней время. Для него это было приятной забавой. Он, наверное, и
не представлял, что для нее это было самой жизнью,  что  он  не  дал  ей
сойти с ума от скуки, что он показал ей,  какой  должна  быть  настоящая
жизнь, и если даже она доживет до ста лет...
   - Нет, они вас касаются. Я в большом долгу перед этим  человеком.  Он
уже слаб, а ему предстоит тяжелый путь. Я обещал сопровождать его, и вот
время пришло.
   В конце концов, Иное должна  быть  благодарна,  что  она  целых  пять
недель наслаждалась обществом Андора. А то, что остаток ее  жизни  будет
пустым и лишенным смысла...
   Молодой человек опять повернулся к ней и взял ее за руки.
   - Но клянусь, дорогая моя, я вернусь! Призываю Богов в свидетели, что
только данное мной слово отрывает меня от вас!
   Иное показалось, что она ослышалась. Дорогая?
   - Я не просил никаких обещаний, - продолжал Андор. Его  голос  звучал
напряженно. - И я не прошу их. Но поверьте, что только слово чести могло
сейчас, оторвать меня от вас и что одна лишь смерть может  помешать  мне
вернуться к вам при первой возможности.
   - Андор... О Андор! Это опасно?
   Он рассмеялся, отметая ее страхи. Немного помолчал. Затем вздохнул.
   - Да, возможно, это будет опасно. Я мог бы обманывать других  женщин,
но вы поняли бы, что я лгу. А вы заслуживаете  правды.  Если  бы  я  мог
переложить свою задачу на кого-либо другого, любовь  моя,  я  бы  так  и
сделал. Но это действительно сопряжено с риском.
   О Андор! Ему грозит опасность! И неужели он сказал "любовь"?
   - Я непременно вернусь! И когда я вернусь, моя обожаемая принцесса, я
стану на колени и буду смиренно просить позволения  служить  вам.  -  Он
притянул ее к себе, и мир вокруг как бы растворился. Существовал  только
Андор, его сильные руки, обнимающие ее так, как  еще  никто  никогда  не
обнимал, его крепкое мужское тело, прижатое к ней,  о  чем  Иное  иногда
мечтала. Его глаза глядели на нее, но вместо радости в них читались муки
расставания.
   - Служить, - мягко повторил Андор. - Отдать вам мою жизнь. Я  приехал
в Кинвэйл, чтобы провести несколько дней до того, как надо будет  помочь
старому другу нашей семьи. Вы потеряли брошь. Я нашел и  вернул  ее,  но
потерял свое сердце. Уже с первого дня я знал это. Вы не  похожи  ни  на
одну из знакомых мне женщин. Если вам нужен рыцарь, чтобы поражать ваших
врагов, то моя рука и моя кровь в вашем  распоряжении.  Если  вам  нужен
конюх, то я буду вашим конюхом. Вашим егерем, поэтом, гребцом... Я  буду
тем, кем вы пожелаете, ваше очаровательное высочество. Навсегда. А если,
пусть изредка, вы снизойдете, чтобы послать мне  улыбку,  то  это  будет
единственной наградой, которую я хотел бы получить.
   Иное не в силах была отвечать. Это было невероятно! Она  не  решалась
надеяться. Она подняла голову, ожидая поцелуя...
   Вдруг на балкон хлынул поток света. Тетушка Кэйд просунула  голову  в
дверь.
   - Иное, дорогая, им нужна еще одна пара для кадрили.

***

   Лето картинно угасало. Но когда первые краски осени  изящно  золотили
листья в парках Кинвэйла, легионы зимы  уже  вершили  свое  триумфальное
шествие  по  холмам  Краснегара.  Как  разбитая  и  отступающая   армия,
отступающая, чтобы перегруппироваться и дать  последний  отчаянный  бой,
крестьяне и пастухи перебрались в бараки на берегу. Холмы  были  белыми,
небо темным, и даже лужи соленой воды, остающиеся при отливе,  под  утро
затягивало льдом. Дикие  гуси,  будучи  мудрее  людей,  улетали  на  юг,
выкрикивая напоследок печальные предостережения.
   Теперь ночи длились столько же, сколько и дни. Проехать  по  дамбе  в
темноте можно было лишь в ясную  ночь,  когда  луна  светила  достаточно
ярко. Но только один отлив из двух давал такую возможность, а этого было
недостаточно, чтобы вывезти все грузы  с  материка.  Эти  две  последние
недели лета всегда были критическими. В какие-то годы луна  помогала,  в
какие-то нет. Не успевала еще вода отступить,  как  первая  повозка  уже
трогалась в путь по дамбе, и движение  продолжалось  даже  тогда,  когда
начинался прилив. Часто возницы не  тратили  время,  чтобы  подняться  к
замку. Нетерпеливые руки помогали им  сбросить  груз  прямо  на  причал,
после чего повозки катились обратно.  Люди  и  лошади  то  работали,  то
отдыхали.  Повозки  же  все  время  были  в  движении,  а  когда  прилив
перекрывал путь, они свозили грузы к началу дамбы и сваливали их там. Но
кучи неперевезенных грузов все равно пока росли, а не уменьшались.
   Однажды в поселке на берегу появился пастух  Рэп,  пригнавший  стада,
которые он ревностно охранял все лето, чтобы теперь они  могли  умереть.
Он прибыл сразу после заката.  В  воздухе  плавали  снежинки  -  еще  не
настоящий снегопад, а просто предупреждение от Бога Зимы.
   Рэп запер ворота загона и направился сквозь  сгущающуюся  темноту  на
поиски еды. Он был измучен и давно не мылся, его верхнюю губу  покрывала
щетина, но главное - его мучил голод.
   Люди на берегу копошились,  точно  муравьи.  Забивали  и  разделывали
скот, после чего мясо солилось в больших бочках, кости варились, а шкуры
зачищались и связывались в  тюки  для  последующей  обработки.  Кровь  и
потроха собирались, из них делалась колбаса. В пору забоя  скота  свежее
мясо  было  доступно  простым  краснегарцам,  и  Рэп   с   удовольствием
предвкушал редкое наслаждение.
   Пляшущие на ветру языки костра освещали высокие кучи  шкур,  торфа  и
сена. Поземка вихрилась по земле. Ветер  приносил  то  аппетитный  запах
готовящейся еды, то вонь скотобойни. Из загонов доносился рев  животных,
шумели волны, набегая на берег. Вокруг  в  разных  направлениях  спешили
люди, закутанные в меха,  сгорбившиеся  от  холода,  похожие  в  тяжелой
одежде на жалких неуклюжих медведей.
   Пробираясь между  горами  различной  продукции,  Рэп  гадал,  сколько
наберется повозок.  Интересно,  сколько  дней  еще  продержится  дорога.
Конечно, это были проблемы Форонода, а не его.  Королевский  управляющий
должен быть грамотным, так что Рэпа  могли  назначить  на  любой  другой
пост, но только не на этот. Юноша нашел  место,  где  раздавали  еду,  и
пристроился в конце очереди, замечая, что большинство  мужчин  и  женщин
выглядят такими же апатичными и неряшливыми, как он сам.
   - Привет, Рэп! А ты вырос! - сказала женщина перед ним.
   Эту симпатяжку звали Юфио, она была женой Верантора. Рэп улыбнулся  и
спросил, как поживает ее ребенок. Много недель Рэп  не  видел