ть  из  Шимландока  до
мельницы. Этой пшенице сырость не предписана, значит,  не  предписана  и
ему: торговцы постараются из-за этого сбавить цену.
   Но сейчас его заботила не пшеница, а совсем другое - лошади замедлили
шаг и не бежали теперь, а шли медленно, нехотя. Разрази их гром! Повозка
качнулась. Он завопил и пустил в ход хлыст. Хлыст сломался.  Но  это  не
имело значения. Что-то напугало их, они сопротивлялись,  шаг  их  совсем
разладился. Упряжь скрипела и дергалась.  Он  резко  остановил  лошадей.
Игго дернулся вперед и, изрыгнув поток ругательств, проснулся.
   - Заткнись и доставай оружие! - закричал Улинаго.
   - Что такое?
   С добавлением немногих красноречивых замечаний, Улинаго объяснил, что
не знает точного ответа на этот вопрос. Упряжь больше не звенела. Лошади
стояли, по их спинам и шеям  текли  ручьи,  но,  кажется,  ничто  их  не
тревожило. Тихо. Что за чертовщина?
   Улинаго снова дернул поводья. Только уши дрогнули у лошадей, и больше
ничего. Бог Безумия!  Лошади  уставились  на  стоящие  впереди  деревья.
Улинаго  почувствовал,  как  по  спине  побежали  мурашки.  Что  это  за
разбойники с большой дороги,  которые  прельстились  грузом  пшеницы?  В
поясе у него, конечно, спрятаны восемнадцать золотых крон. Но даже  если
грабители охотятся за этими деньгами, почему  лошадки  встали  и  вперед
идти не хотят?
   Он поднялся и посмотрел поверх груза  -  голые  скалы,  блестящие  от
влаги, и покуда взгляд не терялся в туманной дали - никого и ничего. Эти
места ему не нравились: слишком близко к драконьей  стране.  Но  появись
здесь дракон, клячи были бы уже в Палдарне, их бы как ветром  сдуло.  Не
драконы, значит.
   Впереди из-за деревьев вышел человек и подошел к повозке.
   Улинаго в ярости зарычал и снова попытался пустить лошадей вперед,  и
снова безрезультатно. Выкрикивая  вперемежку  армейские  ругательства  и
кучерские команды, он стряхнул воду со шляпы, схватил меч и спрыгнул.  И
увидел всего лишь  эльфа.  Рука,  сжимавшая  оружие,  опустилась.  Уж  с
эльфом-то он справится. Только один эльф? Послышался  громкий  хлопок  -
это Игго спрыгнул с другой стороны повозки.
   Улинаго  разглядывал  эльфа.  Этот   точно   никакой   опасности   не
представляет, безоружный, почти мальчишка, в нарядном голубом с  зеленым
костюмчике, насквозь промокший и перепачканный травой. А может  быть,  и
не мальчишка, этих эльфов кто поймет? Идет пешком, а ведь  обычно  эльфы
ездят верхом. Странный эльф.
   Они встретились у передней пары, и Улинаго направил на  эльфа  острие
меча.
   - Какого лешего тебе нужно? Что ты сделал с моими лошадьми?
   - Искренне прошу за это прощения, - сказал  паренек,  глядя  на  него
блестящими глазами, в  которых,  под  цвет  одежды,  плясали  зеленые  и
голубые искорки. На меч он не обращал никакого внимания.
   - Прощения за что?
   - Вот за это.
   Лежа на спине, Улинаго  бездумно  разглядывал  дождь,  который  падал
прямо ему на лицо, небо, все в кружении древесных верхушек...  Пять  или
шесть секунд назад ему в  подбородок  врезалось  что-то  вроде  снаряда,
выпущенного из баллисты, это он помнил. В руке он все  еще  держал  меч.
Никто никогда не мог устоять против его меча. Ни один шлем.  Головой  он
упал на камни. О Бог Испытаний!
   Где-то завопил Игго. Потом - бряцанье  металла  на  дороге  и  глухой
удар.
   Эльф? Тщедушный,  голова-на-палке-ноги-на-качалке,  желтопузый  эльф?
Потом еще голоса... Вот оно что - эльф был не один. Похоже на джотуннов.
Улинаго попытался подняться, и тут все погрузилось во тьму.
   Немного позже он обнаружил, что лежит под повозкой, дождь на него  не
капает, головой на подстилке. А рядом храпит Игго.  А  разбойников  нет,
ушли.
   Интересно, почему джотунны послали вперед эльфа?
   До конца своих дней Улинаго так и не понял, почему они  взяли  только
трех коней,  а  не  всех  и  почему  вытащили  только  один  золотой  из
восемнадцати.

2

   Был четвертый  час  ночи,  в  салуне  "Стальные  наручники"  все  уже
порядком разогрелись. Битбал различал угрожающие полутона в общем ровном
гуле голосов. Сквозь запах дрожжей и кухонный чад явственно чувствовался
запах злобы. Даже в свете тусклых ламп можно было увидеть, как  краснеют
и блестят капельки пота на разгоряченных  лицах.  Тогда  давало  о  себе
знать мурашками по коже какое-то первобытное ощущение близкого сражения.
Это значило - время настало. Он потрогал пряжку на  ремне.  Вон  сколько
белобрысых джотуннов - скольким он сегодня пустит кровь?
   Битбалу было двадцать два. Длинноволосый  парень,  огромный  даже  по
джотунновским меркам. Раньше он служил на корабле, а осел здесь, в Нуме,
с тех пор, как ему взбрело в голову, что вышибала - это  тоже  нескучная
работенка. Дерись хоть каждую ночь, да еще и платят за это. Для джотунна
работка - блеск. Через шесть месяцев он  уже  стал  еетераном.  Гордость
свою он упрятал подальше и теперь, когда шансы были не на  его  стороне,
выбрасывал белый флаг. Передняя часть штанов у него была теперь защищена
броней. Ему доставалось почти  ежедневно,  но  он  считал  своим  долгом
выбросить за дверь не меньше восьми дебоширов за  вечер,  даже  когда  у
него была сломана рука, а рекордом было тридцать семь человек. Он  любил
свою работу.
   Битбал решил, что у него как раз есть время продать еще поднос  пива.
Он подошел к сундуку и положил  туда  деньги,  вырученные  за  последнюю
партию, следя внимательно за тем, чтобы  не  перепутать  свой  горшок  с
чужими - а то ведь можно потом и не получить свою долю. Потом он повесил
на локоть дюжину колбас, нагрузил  полный  поднос  кружек  и  решительно
направился в гущу ревущей толпы. Наученный  горьким  опытом,  он  держал
поднос как можно выше больной левой рукой,  а  правой  раздавал  пиво  и
собирал деньги. Разговаривать в таком гвалте было невозможно.
   Он шел через зал, вглядываясь в лица, и откуда-то  снизу,  от  самого
пупка поднималась дрожь восторга.  Вечерок  задаст  работы  костоправам,
сразу видать. Сначала парочка импов для разминки, а потом и джотунны для
хорошей тренировки. Тех, кого называют  "тяжелый  случай",  он  научился
узнавать с первого взгляда. Сегодня таких было немало. Как  ни  странно,
они  не  были  силачами,  какие  поднимают  якорь,  скорее  их   спасала
выносливость.  Этих  нужно  было  выдворять  после  остальных,   но   не
дожидаться, пока они  примутся  за  мебель.  Мебель  была  старинная,  с
бронзой, привинченная намертво к полу. Но морякам это что красная тряпка
- трудности их вдохновляют.
   Поднос опустел, и он направился к двери. Крат и Бирг уже стояли  там.
От двери можно было в относительной безопасности наблюдать за  развитием
событий и  скорейшим  образом  реагировать.  Бог  Сражений!  Сколько  же
сегодня громил, все шкафы как на подбор. И все же... все же в животе  не
возникало ощущения сжимающегося комка, какой появлялся  еще  два  месяца
назад. Неужели можно просто устать от  драк?  Не  испугаться,  а  именно
устать? Может быть, стоит денек передохнуть? Или это тоска по морю?
   Битбал прислонился спиной к стене и, сложив руки на груди,  вздрогнул
от боли: задел разбитые костяшки пальцев. Это произошло два дня назад. И
звон в правом ухе... четыре дня назад или, может быть, пять?  Незаметно,
чтобы публика успокаивалась.
   В городе стояло китобойное судно и набирало команду.
   Он подмигнул Биргу и Крату, они в ответ подали  знак,  что  готовы  и
полны решимости действовать. В зале все ходуном  ходило,  как  шлюпка  в
северо-западных водах, - теперь  уже  недолго.  Откуда,  интересно,  все
начнется? Например, тот в заднем углу, джинн-полукровка,  уже  дошел  до
кондиции, вот-вот кому-нибудь вмажет.
   А потом дверь распахнулась. Вошли трое.
   О Всемирный Порядок!
   Один  из  них  -  исполин-джотунн,  больше   тролля,   средних   лет,
изуродованное лицо все  в  татуировках.  Чтобы  джотунн  носил  егерский
наряд? Кричащих расцветок, словно малокровный эльф?  Бог  Кровопролитий!
Битбал пересмотрел свое мнение о том, откуда начнется действие. Волосы у
него на затылке встали дыбом, и он пожалел, что стоит так близко к этому
месту. Вошедшие остановились рядом с ним, в круге яркого света.  На  них
постепенно переключалось все внимание  завсегдатаев,  и  шум  в  комнате
начал стихать.
   А второй джотунн, с седыми моряцкими  усами,  рядом  с  Биргом,  тоже
вырядился не пойми как. Это что - массовое самоубийство? У него же  вид,
словно он вошел первый раз в порт и ему все нипочем, драться готов с кем
угодно.
   Крики почти смолкли. Публика в задних  рядах  привстала  со  стульев,
чтобы получше  видеть.  Пьяницы  протирали  глаза.  Те,  кто  уже  успел
вцепиться  друг  дружке  в  глотку,  обменялись   улыбками,   предвкушая
развлечение поинтереснее. Теперь любая искра... Битбал начал  обдумывать
план отступления. Вкус победы, конечно, сладок, но ведь могут и насмерть
затоптать, а это не так приятно.
   Один из троих повернулся к нему и улыбнулся.
   Битбал думал, что за шесть месяцев  беспорочной  службы  в  "Стальных
наручниках" он повидал все, но эльф был новостью. Трехсторонний  договор
насчет самоубийства, не иначе. Оставалось  только  выяснить,  эльфийская
кровь на полу засыхает такими же темно-коричневыми  пятнами  или  как-то
по-другому.
   - Простите, - прозвенел эльф, - я полагаю, что  в  это  время  лавки,
торгующие одеждой, уже закрыты, не так ли?
   Так, значит, разноцветные платьица запачкались и  красотулька  желает
купить новые, получше и поярче? От него так  и  несло  лошадиным  потом,
различимым даже среди вони кабака.
   - Наверняка.
   Странно... обычно при виде эльфов с их кудряшками у Битбала  чесались
кулаки. Но у этого паренька  была  какая-то  обезоруживающая  кривоватая
ухмылка.
   - Просто мои друзья хотели бы одеться во что-нибудь менее вызывающее.
   - Сынок, если хочешь совета...
   - Да, хочу. В  любом  случае  не  думаю,  чтобы  у  портного  нашлись
подходящие размеры. - Эльф нахмурился. - Об этом хорошо бы подумать. Ну,
а вообще-то я ищу салун для эльфов.
   - Салун для эльфов? - Должно быть, из-за звона в ушах Битбал  чего-то
не расслышал. - Ты что сказал - "салун для эльфов"?
   - Я хотел сказать - найдется здесь какое-нибудь заведение, где  эльфу
можно выпить?
   - Только не здесь, - пробормотал Битбал.  Вокруг  было  тихо,  как  в
склепе. Полный идиотизм: мало того, что он беседует с  эльфом,  так  еще
все это видят. Слышно, как сжимаются кулаки, слышно, как стучит в  жилах
кровь. - Никогда не встречал эльфов рядом с доками.
   - Тогда где же?
   - Не знаю. Там, где театры, может быть?
   - Ну, говори, где это... да поживее!
   Морской зеленью и  небесно-голубым  сверкнули  глаза  эльфа.  Золотом
отливали в свете лампы его волосы, выбивавшиеся из-под шапочки.
   - Не знаю, - тупо пробубнил Битбал.
   Он весь взмок. Сейчас "Стальные наручники" взорвутся, и начнется куча
мала. Он чуял: вот-вот. Этот малыш-эльф поднес запал к пушке,  а  Битбал
ему помогает. Ну почему, почему он просто  не  взял  этого  выскочку  за
шкирку и не вышвырнул его за дверь? А Крат и Бирг справились бы с  двумя
джотуннами. Вместо этого он простонал:
   - Сынок, для твоей же пользы - уходи отсюда, пожалуйста. Скорее.
   - Сначала скажи, где салун для эльфов?
   Битбал и представить себе не мог салун для эльфов.
   - На запад до площади, потом северо-запад, там на развилке ложись  на
правый борт и вперед, потом снова  возьми  запад  и  дойдешь  до  башни,
оттуда другим галсом - возьмешь севернее - и примерно три кабельтовых до
театра. Вот и все, чем могу помочь, сударь.
   С каких это пор он называет эльфов "сударями"?
   - Спасибо. Пошли, парни.
   Эльф повернулся. Его товарищи последовали за ним.
   Сзади кто-то свистнул.
   Двое джотуннов обернулись, чтобы поглядеть, кто там свистит.
   Свист, а потом...
   ...на самом деле Битбал по-настоящему не видел, что произошло  потом.
За странными посетителями закрылась дверь, и комната загудела насмешками
и издевками. Битбал посмотрел на  Крата,  который  хохотал,  держась  за
живот, и на белого как мел Бирга. Может быть,  Бирга  одолело  такое  же
наваждение, что и его самого?
   Чувствуя перемену настроения у  посетителей,  официанты  побежали  за
пивом, а Битбал так и не решился спросить у Крата, что же произошло.
   Ему казалось, что он увидел, как два джотунна подскочили и  бросились
на насмешников-свистунов. Вслед за тем... затем как будто тщедушный эльф
мгновенно перемахнул через залу и, нагнав на лету товарищей, схватил  их
за шиворот...
   И остановил их?..
   ...развернул кругом?
   ...и вытолкал за дверь?
   О Бог Безумия!
   Уложив на рассвете в кровать свои синяки, ушибы, кровоподтеки - иначе
тело было не назвать - Битбал обнаружил, что отчего-то не может заснуть.
Решил, что это из-за разбитого уха, что уху  досталось  больше,  чем  он
предполагал, и нужно дать ему чуточку  покоя  и  тишины,  иначе  оно  не
заживет.
   Он натянул ботинки, устроил больную  руку  на  перевязь  и  вышел  на
улицу. Он бродил по портовым кабакам, пока не  наткнулся  на  боцмана  с
китобоя. Боцман и  Битбал  пожали  друг  другу  руки.  Битбала  взяли  в
команду. Он расписался в судовом журнале,  и  с  первым  приливом  судно
вышло в море. Моряк Битбал много лет бороздил моря-океаны, но ни разу не
бросил якорь в Нуме. И ни разу с тех пор не знался с эльфами.

3

   Перед входом в "Заповедные лужайки", как и положено,  стояли,  словно
бронзовые статуи, два легионера. Облегченно вздохнув,  Арткуис  завернул
за угол и, неслышно ступая  на  цыпочках  по  богатому  ковру,  вернулся
обратно в вестибюль.
   Он боялся, что эти дубины могут улизнуть, пока он занят с  гостями  и
не смотрит.  Они  и  вправду  дубины  дубинами.  Пришли,  видите  ли,  в
нечищеных латах и сожрали по четыре порции, пока и без того  загруженные
служащие приводили их костюмы в порядок. Паразиты! Но, конечно, раз всех
здесь обслуживают, то они ожидали, что ласки и приветливости  достанется
и на их долю. Но, по крайней мере, не он тратил на них деньги.  Сенатор,
как часть своего вклада, отсчитал сколько положено на  охрану.  Большие,
выразительные типы, если вам по душе импы. Вот Арткуису, например, не по
душе. Но эти обезьяны являлись необходимой предосторожностью.
   Он взвизгнул от боли в животе. Предупреждали его доктора, чтобы он не
увлекался, но художник должен прочувствовать свое творение.
   Арткуис обвел любовным взглядом главный обеденный зал - открыт только
три дня назад, а уже занят каждый столик! В золотых  тарелках  отражался
свет люстр... в углу тихонько играл самый знаменитый эльфийский  оркестр
в Нуме. Разряженные дамы танцевали с толстыми богачами. Увы, в  основном
с импами. Как ужасно, что большинству эльфов его  цены  не  по  карману.
Запахи  самой  изысканной  во  всей  провинции  Южного   Питмота   кухни
смешивались с ароматами цветов. Прекрасная обивка, полированное  дерево,
на столах белые, как первый снег, камчатные скатерти.
   Всю жизнь Арткуис мечтал о собственном ресторане,  таком,  чтобы  там
все было царством вкуса и красоты. Как довольна была бы  мама,  если  бы
могла видеть, чего  он  достиг.  Сейчас,  после  окончания  спектакля  в
ближайшем театре, в зале не было ни одного свободного места.
   Его, конечно, заставили взять партнером импа. И у этой  перепачканной
чернилами неряхи бедных родственников  было  больше,  чем  у  муравьиной
королевы, но зато творцу  не  приходилось  забивать  себе  голову  такой
ерундой, как деньги. Точно так же задевало включение  сенатора  в  число
партнеров, хотя это было необходимо. Сенатор пришел в день  открытия,  и
потому сюда ходили все лучшие люди Нума.
   Будущее выглядело прекрасно. Сенатор обедал здесь каждый  раз,  когда
бывал в городе. Таково было условие, в общем, не  тягостное;  не  важно,
сколько  народу  сенатор  приводил  с  собой.   Качество   было   всегда
наивысочайшее - Арткуис сам следил за этим. Он сам изучил обычаи и вкусы
импов Хаба. Он обучался в Вальдолине и Вальдополе и даже  в  Вальдофине;
наставляла его в высоком поварском  искусстве,  сама  Лотфин.  Отец  его
рыдал бы от восторга, если бы заглянул в "Заповедные лужайки".
   Весь дизайн был выполнен в розовом и золоте. Оркестр закончил гавот и
заиграл менуэт.
   Пришло время хозяину ненавязчиво поговорить с гостями.
   С  улицы  послышался   звон   -   наверное,   какое-нибудь   дорожное
происшествие.
   Приглашенные ликтором возвращались на свои места. Нужно произвести на
них  хорошее  впечатление  -  не  послать  ли  им  пару   бутылочек   из
Вальдоквиффа? Или даже Вальдоцейля?
   Снова приглушенный звон...
   Арткуис почувствовал, как засосало под ложечкой, как холодок пробежал
вдоль позвоночника. Он повернулся и направился ко входу.
   Из-за угла вышел эльф. О Бог Деревьев!
   Арткуис заробел, как испуганный жеребенок, и шагнул навстречу гостю.
   - Могу быть вам полезен, господин?
   Эльф поднял бровь.
   - Вряд  ли.  -  Он  был  почти  мальчишкой,  и  одежда  на  нем  была
отвратительна!  От   него   воняло...   животными!   Кишечник   Арткуиса
взбунтовался.
   - У вас заказано место, господин?
   - Нет вообще-то, - хладнокровно  ответил  юнец,  разглядывая  публику
через плечо Арткуиса. - Но зато у меня имеются инструкции. Мне  кажется,
вот подходящее место.
   - Господин, очень сожалею, но сегодня у нас все занято. Если для  вас
не забронировано...
   Из-за угла вышел... джотунн!
   И другой! Великан! Чудовище!
   Живот обожгло горячими ножами боли. Арткуис почуял недоброе.  И  этот
металлический звук, который он слышал с улицы...
   - Это что, шантаж? - вскрикнул он.  -  Да  будет  вам  известно,  что
сейчас сам ликтор...
   Юноша широко улыбнулся, и Арткуис забыл, что хотел сказать.
   - Кто из присутствующих является самой важной персоной среди эльфов?
   - Для импов? - промямлил Арткуис.
   - Для эльфов. Мне нужен важный эльф. - Парень обвел глазами  комнату.
- Это кто?
   Арткуис нехотя обернулся, чтобы увидеть, на кого показывал палец.
   - Это лорд Фаэлнилс. С ним...
   - Он важная персона?
   - Лорд Фаэлнилс? Он поэт Империи!
   - Отлично. Извините меня.
   С необычайным проворством паренек  оказался  позади  Арткуиса,  и  не
успел тот сделать и шага,  как  в  плечо  знаменитому  повару  вцепилась
громадная лапа, походившая больше всего  на  пасть  аллигатора.  Джотунн
поменьше подвинул лицо к самому его уху и прошипел сквозь отвратительные
тюленьи усы: "Стой тихо".
   А вонючий эльфик в измызганной, как старый половик, одежде решительно
направлялся туда, где пировал среди свиты поклонников лорд Фаэлнилс.
   Это был какой-то кошмар.

4

   Никогда еще у Инос голова не болела так  сильно.  Может  быть,  из-за
яркого солнечного света, хотя она должна была привыкнуть к этому. К тому
же лицо затенял широкий кружевной капор. А может быть, так подействовала
тряска по булыжникам, потому что Скараш просто умолял  побыть  возничим,
хотя править умел только повозками с  одной  лошадью.  Но  скорее  всего
головную боль вызвала неопределенность.
   Кэйд снова скрылась в примерочной. Азак отправился что-то выведывать.
Чувствуя, что голова болит все больше, Инос попросила Скараша  проводить
ее на улицу на свежий воздух и показать достопримечательности. Гонки  на
колесницах ее больше не привлекали.
   Сегодня уже второй день в Алакарне,  и  Инос  раздирали  вопросы,  на
которые не находилось ответов. Нужно ли  пытаться  бежать  от  Элкараса?
Если верить его словам, он собирается отправить ее в Хаб, куда она и так
собиралась, чтобы подать прошение Четверке. Но  Элкарас,  без  сомнения,
искусный лжец, не важно, служит он Раше или Олибино. Ясно, что в Хабе ни
один из этой троицы не предоставит ей полной свободы действий.
   Как же ей спастись?  Даже  если  перехитрить  мага,  за  ней  повсюду
таскается Скараш. Хуже всего, что в Алакарне у нее не было ни друзей, ни
денег. У Азака забрали его золот