ый клюв и когти безжалостной птицы рвали его плоть. Он
упал  на  колени  и  застонал  от  боли.  Кровь   застилала   ему   глаза;
единственным, кого он перед собой видел,  был  Дэмьен  -  воплощение  зла:
выпрямившийся в полный рост, безжалостный и холодный.
     Клюв  птицы  разбил  череп  Марка.  Лицо  мальчика  побелело,   глаза
закатились. Он упал лицом в снег.
     Шум крыльев затих. Дэмьен взглянул вниз, на  мертвое  тело  Марка,  и
закричал. Его крик походил скорее на вой, в  нем  сквозили  одиночество  и
тоска.
     Снег вокруг Марка постепенно краснел от сочившейся крови.
     Дэмьен подбежал к Марку, упал на колени и попытался  поднять  хрупкое
безжизненное тело. Он стремился вернуть брата к жизни.
     Жуткий вопль Дэмьена донесся до Анны и Ричарда. Подбежав, они увидели
Дэмьена, склонившегося над безжизненным телом брата. Он всхлипывал: "Марк,
о Марк..."
     Услышав крик Анны, Дэмьен поднял глаза и мгновенно пришел в себя.  Он
отскочил от Марка.
     - Мы просто гуляли...  -  воскликнул  Дэмьен,  -  ...и  он  упал!  Он
только...
     - Возвращайся в дом! - завопил Ричард. Он подбежал к Анне, стоящей на
коленях возле тела Марка.
     Дэмьен пытался возразить:
     - Но я ничего не сделал!
     - Возвращайся домой, _ч_е_р_т_ т_е_б_я_ п_о_б_е_р_и_! - Ричард дрожал
от гнева.
     Дэмьен повернулся и бросился к дому. Слезы струились по его лицу.
     - Он упал! - бросил мальчик через плечо. - Я ему ничего не сделал!
     Ричард отвернулся  от  убегающего  Дэмьена  и  склонился  над  женой.
Обхватив ее за плечи, он приподнял Анну. Удостоверившись,  что  она  может
стоять на ногах,  Ричард  наклонился  и  подхватил  на  руки  тело  своего
мертвого сына.
     Потом распрямился и в упор взглянул на Анну. Глаза его обвиняли.
     Анна нервно дернула головой и, запинаясь, произнесла:
     - Нет-нет, это не Дэмьен. Он не...
     Но она так и  не  закончила  фразу.  Ричард  отвернулся  от  жены  и,
прижимаясь щекой к  окровавленному  лицу  своего  погибшего  сына,  побрел
прочь.



                                    12

     Фамильный склеп Торнов располагался на Северном берегу, неподалеку от
поместья. Тут вместе со своей женой  спал  вечным  сном  Реджинальд  Торн;
первая, жена Ричарда, Мэри, была похоронена здесь же;  да  и  тетя  Мэрион
обрела последний приют вблизи своего брата.
     Марка похоронили рядом с матерью.
     "Однажды, -  подумал  вдруг  Ричард  Торн,  обводя  невидящим  взором
собравшихся этим морозным и тоскливым  днем  вокруг  небольшой  могилы,  -
однажды я тоже окажусь здесь".
     Анна с Ричардом были облачены  в  черное.  Дэмьен,  стоящий  рядом  с
Анной, был одет просто - в синюю курсантскую форму с  черной  повязкой  на
рукаве.
     Поль Бухер представлял на похоронах компанию "Торн Индастриз".  Здесь
же находился и сержант Нефф, прибывший из Академии  с  небольшим  почетным
караулом. Когда гроб опускали в могилу, курсанты взяли под козырек, а один
из них выступил вперед и протрубил на горне сигнал,  которым  обычно  Марк
провожал всех ко сну.
     Услышав звуки горна, Анна разрыдалась, Торну же, как ни странно, этот
сигнал напомнил вдруг старую ковбойскую песенку. Давным-давно, когда он  и
его бра Роберт были еще детьми и учились  в  Академии,  они  собирались  с
другими курсантами вокруг костра и весело  горланили  эту  песенку.  Слезы
выступили у Ричарда от этого воспоминания, и он  заплакал.  Впервые  после
гибели сына.
     Когда священник приступил к проповеди,  Ричард  отвернулся.  Что  мог
сказать о Марке совершенно незнакомый человек?
     Священники  вынуждены  говорить  штампами,  а  Ричарду  меньше  всего
хотелось слышать сейчас какие-то банальности о Марке.
     Взгляд Ричарда упал на Дэмьена, и то, что он вдруг уловил,  привлекло
его внимание.  Мальчик  уставился  на  Неффа,  который,  в  свою  очередь,
пристально смотрел  на  Бухера.  Взгляд  же  Бухера  был  сосредоточен  на
Дэмьене. Четкий, маленький треугольник.
     Торн почувствовал, что его дернули за рукав. Он  обернулся  и  увидел
Анну. Ее лицо было залито  слезами,  а  глаза  молили  не  отвлекаться  от
церемонии.
     Ричард погладил руку жены и снова взглянул на могилу,  заставив  себя
вслушиваться в проповедь и отыскивая в ее словах хоть какой-нибудь  смысл.
Но вскоре опять мысленно перескочил к событиям последних лет.
     Память возвратила его к разговору,  состоявшемуся  после  вскрытия  в
кабинете доктора Фидлера.


     - Как это  могло  произойти?  -  спросил  Ричард  врача.  -  Ведь  вы
наблюдали его с момента рождения. Неужели же не было ни единого признака?
     Семейный врач грустно покачал головой.
     - К сожалению. Мне уже как-то приходилось сталкиваться с подобным,  -
начал он. - Совершенно здоровый мальчик или  мужчина,  но  эта  штука  уже
сидит  в  организме,  выжидая  своего  часа,   какого-то   непредвиденного
напряжения. У  него  была  очень  тонкая  артериальная  стенка.  Она-то  и
лопнула... - Врач широко развел руками - жест неизбежности и сострадания.
     Анна перебила его:
     - Значит, он был обречен с рождения?
     Доктор Фидлер кивнул.
     - Более чем вероятно, - мягко заверил он. - Я очень сожалею, очень.


     Похоронная церемония  закончилась,  и  траурная  процессия  двинулась
прочь от могилы. Начинался сильный ливень, и с последними словами утешения
все начали разбредаться но своим машинам.
     Ричард принял от собравшихся соболезнования,  ограничившиеся  скупыми
грустными улыбками и легкими прикосновениями рук, а затем рухнул на заднее
сиденье автомобиля рядом с Анной и  Дэмьеном.  Он  подал  знак  Мюррею,  и
лимузин медленно тронулся.


     В один из поздних вечеров на следующей неделе в доме  Торна  раздался
звонок.  Звонил  священник  из  Нью-Йорка  и  просил  Ричарда   немедленно
приехать. Он сообщал также, что доктор Чарльз Уоррен  находится  в  плохом
состоянии и не перестает звать Ричарда Торна.
     Несколько минут понадобилось Ричарду на сборы, он побросал в  чемодан
кое-какие вещи. Анна пыталась убедить мужа остаться хотя бы до утра, но он
и слышать не хотел об этом. Он должен был ехать немедленно.
     - Я не хочу ехать, - кричал он жене, - но я _в_ы_н_у_ж_д_е_н_!
     Анна опустилась  на  кровать  и  потянулась  за  сигаретой.  Ее  руки
дрожали.
     - Почему ты не можешь поговорить с Чарльзом по телефону?  -  спросила
она. - Зачем тебе ехать в Нью-Йорк? Чарльз в конце концов  не  самый  твой
близкий друг, чтобы сломя голову мчаться к нему на ночь глядя.
     - Мне передали, что он в смертельной опасности и нуждается во мне,  -
перебил жену Ричард. Он окинул взглядом комнату, соображая,  не  забыл  ли
чего.
     - Здесь ты нам тоже нужен, - тихо проговорила Анна.
     Ричард повернулся и посмотрел на нее.
     - Я вернусь как можно быстрее. - Он наклонился и, чмокнув ее в  щеку,
направился к двери.
     - Что я завтра утром скажу Дэмьену? - спросила Анна.
     Стоя в дверях, Ричард на мгновение  заколебался.  Он  не  подумал  об
этом.
     - Скажи ему, - произнес Ричард, все еще соображая, - скажи,  что  мне
надо  помочь  Чарльзу  утрясти  кое-какие  таможенные  дела  в  Нью-Йорке.
Придумай что-нибудь. Только не говори ему  правду!  -  И  он  поспешил  из
комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
     Пока Ричард на цыпочках спускался по  лестнице  к  ожидавшему  его  в
лимузине шоферу, он,  конечно  же,  не  заметил,  как  приоткрылась  дверь
спальни Дэмьена. И взгляд желтых, как у кошки, глаз пронизал тьму.
     Сразу после того, как шасси самолета отделились от  взлетной  полосы,
Ричард  включил  над  головой  свет  и  вытащил  из   "дипломата"   письмо
Бугенгагена. Колоссальный объем информации, а времени в обрез. Торн глянул
на часы. Половина пятого утра. В Нью-Йорке он будет в семь  тридцать  или,
самое позднее, в восемь. Город в это время только начинает пробуждаться.
     Ричард снова посмотрел на странички и уже в четвертый или  пятый  раз
принялся читать:
     "И дано ему было вложить дух в  образ  зверя,  чтобы  образ  зверя  и
говорил  и  действовал  так,  чтобы  убиваем  был  всякий,  кто  не  будет
поклоняться образу зверя".
     Торн вздрогнул. За  последние  несколько  месяцев  произошло  столько
смертей  -  слишком  много  для  банального  совпадения.  Отдельные  части
начинали, наконец, складываться в единое целое.
     Первой в этой страшной цепочке оказалась  тетушка  Мэрион.  Ее  голос
вдруг зазвучал в мозгу Торна.
     "Дэмьен  оказывает  ужасное  влияние,  ты  разве  не   замечаешь?   -
спрашивала   тетушка   Мэрион.   -   Ты   хочешь,   чтобы   Марк    _б_ы_л
у_н_и_ч_т_о_ж_е_н_, _ч_т_о_б_ы _е_г_о _п_о_г_у_б_и_л_и_?"
     Потом эта журналистка Джоан Харт. Жуткая, жуткая гибель. Судя по  той
короткой газетной заметке, смерть была  мучительной.  И  кому  она  только
понадобилась?
     "Все вы в _с_м_е_р_т_е_л_ь_н_о_й _о_п_а_с_н_о_с_т_и_! - предупреждала
Джоан. - _У_в_е_р_у_й_т_е_ в _Х_р_и_с_т_а_!"
     И Ахертон. Еще одна невероятная, страшная потеря. А  он  кому  мешал?
Торн не мог этого  понять.  Смерть  Пасариана  тоже,  казалось,  не  имела
смысла.
     Ричард   подумал   о   своей   компании   -   одной   из   крупнейших
трансконтинентальных корпораций мира. О том,  как  однажды  ее  унаследует
Дэмьен. И тут все встало на свои места. Ахертон стоял на  пути  Бухера,  и
Ахертон исчез с лица земли. Бухер стал президентом компании,  и  его  план
уже начал осуществляться. Но не так гладко, как  тому  хотелось.  Возникли
кое-какие проблемы, и первым их обнаружил Пасариан. И... погиб.
     Когда-нибудь, если, конечно, все будет развиваться в  соответствии  с
планом Бухера, Дэмьен унаследует корпорацию, контролирующую питание  всего
земного населения.
     Торн вспомнил похороны Марка  и  странную,  треугольную  связь  между
Дэмьеном, Бухером и Неффом. Но Нефф-то тут при чем? Ричард опять  вернулся
к страничкам письма, чтобы попытаться найти ключ к разгадке:
     "...и дивилась вся земля, следя за  зверем,  и  поклонились  дракону,
который дал власть зверю. И поклонились зверю, говоря: кто  подобен  зверю
сему? и кто может сразиться с ним?"
     Дракон.
     Может, Нефф как раз и являлся этим драконом? Военный  стратег,  чтобы
обучить и выпестовать...
     "И дано было ему вести войну со святыми, и _п_о_б_е_д_и_т_ь _и_х_:  и
дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем...
     И восстанет он против Царя Царей..."
     Торн не мог читать дальше. У него  заболели  глаза,  а  мысли  начали
путаться. Он уже был не в  состоянии  о  чем-нибудь  думать.  Ричарду  как
воздух были необходимы несколько часов сна.
     Его преследовала фраза Уоррена, брошенная Чарльзом в тот вечер, когда
ученый  демонстрировал  им  слайды  из  мест   раскопок:   ИМЕЕТСЯ   МНОГО
СВИДЕТЕЛЬСТВ О БЛИЗКОМ КОНЦЕ СВЕТА.
     Анна рассмеялась тогда, но Уоррен продолжал как ни в  чем  не  бывало
читать выдержки из библейских пророчеств. И что же? Все они осуществились,
и все сразу. Наводнения, голод, тьма, войны...
     Торн подумал вдруг о некоторых тревожных событиях в мире, происшедших
совсем недавно. Ситуация на Ближнем Востоке все еще  грозила  вылиться  во
всеобщую войну, в нее, возможно, будут вовлечены и все  другие  страны.  И
будет она называться Третья мировая война. Конечно, если останется в живых
хоть один человек, кто будет ее так называть.
     Ядерное  вооружение  распространяется  устрашающими  темпами.   Почти
каждая нация имеет уже доступ к атомной бомбе. И все что требуется  -  это
где-нибудь, пусть даже случайно, по самой дурацкой  причине  рвануть  хоть
одну бомбу. Тут-то и произойдет неизбежная и необратимая  цепная  реакция:
каждая нация будет стремиться  стереть  с  лица  земли  другую,  пока  та,
другая, не уничтожила ее саму.
     Нью-Йорк не являлся исключением из числа городов, перенесших  в  этом
году те или иные потрясения.  Лондон,  Париж,  Москва,  Токио  -  все  эти
столицы претерпевали мощные мистические  крушения.  Конечно,  здесь  можно
было подозревать и саботаж, но не было найдено  ни  одного  свидетельства,
подтверждающего эту версию. Везде грабежи, разбой, насилие и убийства, все
более жестокие и изощренные. И не оставалось уже на мировой карте  города,
где бы не происходили какие-нибудь катаклизмы.
     Похоже, человеческие  существа  постепенно  превращались  в  роботов,
орудующих без чувств и сострадания. В  этой  суматошной  жизни  у  них  не
оставалось  ни  минутны,  чтобы  остановиться   и   задуматься.   Стольким
разочарованиям и такому частому бессмысленному насилию подвергались  люди,
что рано или поздно замыкались  в  себе,  изолируя  свой  дом-крепость  от
окружающего мира.
     Да и в природе происходили весьма странные  и  необъяснимые  явления.
Снег сыпал там, где раньше его и в помине не было, засуха обрушивалась  на
области, прежде подверженные  ливням,  а  засушливые  земли  затапливались
водой. Ураганы, торнадо и землетрясения все  чаще  опустошали  и  разоряли
планету. Трудно сказать, на самом ли деле участились  подобные  проявления
стихии, или же мир просто получал большее количество  информации  об  этих
случаях. Но результат оставался тем же.  Казалось,  будто  этих  катастроф
стало больше.
     Торн был уже не в состоянии бороться с дремотой. Веки  его  слипались
от усталости и вскоре закрылись. Он забылся неглубоким и беспокойным сном.



                                    13

     Было уже светло, когда  самый  маленький  самолет  компании  коснулся
посадочной полосы в аэропорту Ла Гардиа.
     Торн потянулся и, зевнув, взглянул на часы. Семь сорок пять.
     Вдруг Ричард почувствовал  себя  одураченным.  То,  что  он  пролетел
тысячу миль  -  и  все  из-за  какого-то  ночного  звонка  от  священника,
сообщавшего ему о состоянии Уоррена, - внезапно  показалось  Торну  чем-то
нереальным. К тому же последняя встреча Ричарда с Чарльзом вылилась  в  их
ссору, и Уоррен уехал. Торн был уверен, что им уже  не  доведется  обрести
былые дружеские отношения.
     Но сведения, которыми Уоррен пытался  поделиться  с  Ричардом  в  тот
вечер, как дамоклов меч зависли над самим Торном. Теперь и  Ричард  ощущал
жгучую потребность увидеть стену Игаэля собственными глазами и понять  все
до конца.
     Он был уверен, что Уоррен уже был у стены.
     Ричарда серьезно обеспокоил тот факт, что звонил священник, а не  сам
Чарльз. Возможно, таким образом Уоррен пытался заманить Торна в  Нью-Йорк.
Откуда  Ричард  мог  знать,  что  там  происходило?  Торн  пересек  здание
аэропорта,  взял  такси  и  назвал  адрес,  следуя  указаниям  священника,
полученным накануне ночью. Таксист, удивленно  взглянув  на  Торна,  пожал
плечами, и машина тронулась.
     Сидя в  такси,  Торн  задавал  себе  вопрос  по  поводу  происходящих
событий: кому это может быть выгодно? Вдруг  Ричард  понял,  что  все  эти
ужасные события были выгодны Дэмьену Торну.
     Только  два  человека  отделяли   сейчас   Дэмьена   от   возможности
контролировать могущественнейшую компанию: Ричард Торн и его жена.
     Торн знал наверняка, зачем Уоррен ищет с ним  встречи.  Чарльз  будет
просить его убить Дэмьена.
     Это уже было. Бугенгаген и Роберт Торн. Они намеревались сделать  это
семь лет назад, однако попытки эти привели их к гибели.
     "Опять меня понесло не туда, - подумал Торн.  -  Я  обязан  сохранять
спокойствие. И ясный ум. Слишком много поставлено нынче на карту".
     - Вы предпочитаете заплатить  сейчас?  Мне  подождать  вас  здесь?  -
Таксист прервал размышления Торна.
     Ричард пробормотал какие-то извинения и полез в карман за бумажником.
Проезд влетал ему уже в тридцать долларов. Торн сунул  таксисту  еще  пару
банкнот сверху, чтобы тот дождался его, вышел из  машины  и  огляделся  по
сторонам. Он находился у  старой,  разрушенной  церкви,  стоящей  рядом  с
железнодорожными путями. Рельсы тянулись сюда издалека  -  с  Центрального
вокзала.
     Церковь выглядела заброшенной. Ричард подошел к ней и толкнул  дверь.
Она легко распахнулась. Торн оглянулся на такси. Машина стояла на месте, у
обочины тротуара, тихо работал мотор.  Таксист  сдвинул  на  глаза  кепку,
похоже, он уже задремал. Торн повернулся и вошел в здание.
     Внутри церковь была такая же пыльная и обшарпанная,  как  и  снаружи.
Деревянные скамьи были сработаны из рук вон плохо,  они,  похоже,  вот-вот
развалятся. Окна были грязными, казалось, что  стекла  в  них  никогда  не
мылись, кое-где они были выбиты. И  лишь  почти  неуловимый  запах  ладана
говорил о том, что здесь время от времени проходят службы.
     Ричард направился к алтарю. Как только он подошел  к  поручню,  дверь
слева внезапно отворилась, и оттуда вышел невысокий горбатый священник.
     - Мистер Торн?
     Торн кивнул.
     Хромая, священник подошел к Ричарду и протянул для приветствия руку.
     - Я отец Уэстон. Спасибо, что пришли. - Он  пожал  протянутую  Торном
руку. - Доктор Уоррен ждет вас. - Священник жестом указал на боковую дверь
справа от алтаря и направился к ней.
     Ричард последовал за ним.
     - Спасибо, что позвонили, - прошептал он. - Что случилось с  доктором
Уорреном?
     - Он не хочет говорить со мной, я только  уверен,  что  этот  человек
обуреваем жутким страхом.
     Они подошли к небольшой боковой дверце, и священник легонько  стукнул
в нее один раз. Изнутри  донесся  хриплый  голос:  "Кто  это?"  Голос  был
какой-то чужой и совсем не походил на голос Уоррена.
     - Здесь мистер Торн, - объявил священник.
     Дверь  распахнулась,  и  на  пороге  появился  Уоррен.  Выглядел   он
чудовищно. Казалось, его подкосила какая-то внезапная и  ужасная  болезнь.
Глаза Чарльза покраснели, щеки впали, а кожа под трехдневной щетиной имела
неестественный  бледно-желтый  цвет.  Уоррен  трясущимися  руками   сжимал
распятие.
     - Ричард? - воскликнул он голосом, в котором сквозил ужас.
     - Это я, Чарльз.
     Уоррен ринулся вперед. Он схватил Торна за воротник плаща и втащил  в
комнату. Захлопнув за собой дверь, он запер ее на засов.
     Торн украдкой взглянул на Уоррена, почти уверенный, что тот  сошел  с
ума.
     - Чарльз, - осторожно начал Ричард ласковым голосом, - я вот сразу же
приехал, как только...
     Казалось, Уоррен не слышал его. Дикий взгляд  ученого  был  устремлен
сквозь Торна куда-то вдаль.
     - Зверь с нами, - прошептал он. - Это все  правда,  сущая  правда!  Я
видел стену...
     - Чарльз, пожалуйста, выслушай меня...
     - Я видел ее! Она кошмарна! - Уоррен вздрогнул и в ужасе  зажмурился.
- Она свела с ума и Джоан Харт, и Бугенгагена...
     Торн подскочил к Уоррену и схватил его за плечи.
     - Возьми же, наконец, себя в руки! - Ричард не  верил  своим  глазам.
Неужели перед ним стоял человек, который на протяжении многих лет управлял
его музеем и долгие годы был его лучшим и верным другом? Если во всем этом
и присутствовал Бог, то какое же нелегкое существование уготовил  Он  всем
тем, кто в Него верил!
     Внезапно Уоррен  перестал  дрожать.  Он  уставился  на  Торна,  будто
пытался прочесть на его лице разгадку.
     - Теперь ты веришь мне, Ричард, -  спросил  он,  -  или  до  сих  пор
считаешь, что я свихнулся?
     Ричард все еще держал Чарльза за плечи. Он пока  не  хотел  говорить,
что поверил Уоррену. Кто-то из  них  должен  по  крайней  мере  оставаться
спокойным и рассудительным. Но кое-что надо было сделать. Торн должен  был
увидеть стену Игаэля собственными глазами.
     - Где она? - наконец проговорил он. - Где стена Игаэля?


     Вслед за Уорреном, указывающим дорогу, Торн шагал по  железнодорожным
путям вдоль длинной линии  товарных  вагонов.  Уоррен  шел,  вцепившись  в
распятие; он казался еще более возбужденным, чем прежде. Время от  времени
Чарльз останавливался и поднимал глаза к небу.
     - Что ты там высматриваешь? - поинтересовался Торн.
     Но возбуждение Уоррена переходило уже все возмож