ну  -  при  том,  как  все
складывалось между нами... - Она зарыдала в голос, уже не стесняясь слез.  -
А если мы и были близки, как прошлой ночью, когда я  старалась  вернуть  то,
что было прежде, что тогда? Ты даже не потрудился сказать: "Я  люблю  тебя",
или что там еще говорят в таких случаях? Ты заставил меня  чувствовать  себя
шлюхой, которая вынуждена спать с мужчиной, потому что он ее кормит!
   Она еще долго молча плакала. Потом,  по-видимому,  полученное  воспитание
взяло верх. Сердито высморкавшись,  Ольга  вытерла  слезы  краем  рубашки  и
встала.
   - Прости. Я не должна была говорить все это, жена не имеет на это  право.
Просто мне было очень обидно, я переволновалась, а теперь так  обрадовалась,
что ты жив, и забыла обо всем. Ты голоден?
   Латур молча стащил с себя ботинки. Он чувствовал себя последним подлецом,
понимал, что это он был виноват во всем, а вовсе  не  Ольга.  В  собственном
ослеплении обидой он видел ее  там,  где  ее  вовсе  не  было.  И  вдруг  он
почувствовал, как в его сердце шевельнулась гордость. Каждый мужчина в  этой
стране - да что там, в мире! - был бы счастлив  иметь  такую  жену!  Но  как
сказать ей об этом? Разве вычеркнешь из жизни прошедшие два года?
   - Нет, - прошептал он. - Не голоден...  Ольга,  казалось,  прочитала  его
мысли. Опустившись перед ним на колени, она стащила с него носки.
   - Но смертельно устал.
   Стащив с себя остатки одежды, Латур вытянулся на постели.
   - Держу пари, что могу проспать не меньше недели!
   - Не мудрено. После всего, что тебе  пришлось  пережить!  Латур  повернул
голову и взглянул на жену:
   - Куда ты?
   - В контору шерифа. - Ольга пожала плечами. - Подумала,  если  хорошенько
попросить мистера Муллена, он не откажется  мне  рассказать,  что  произошло
этой ночью.
   - Да ведь до города мили три, не меньше!
   - Да, я знаю.
   - И как ты собираешься туда добираться?
   - Так же, как в  те  дни,  когда  приносила  тебе  поесть.  Пешком!  Смею
напомнить, ноги у меня есть и ходить я умею.
   Латуру можно было и не напоминать об этом - он всегда был без ума  от  ее
ног.
   - Понятно, - только и пробурчал он, похлопав по  кровати  возле  себя.  -
Присядь-ка на минутку, милая.
   Он долго ломал себе голову,  стоит  ли  говорить  Ольге  о  том,  что  их
положение изменилось к лучшему. Потом решил, что с этим  можно  повременить.
Ему хватало того, что он услышал от нее.  Латур  был  счастлив  узнать,  что
деньги для нее не главное.
   - Знаешь что? - подмигнул он.
   - Что?
   - Я люблю тебя.
   Он вдруг даже испугался, что она снова  заплачет,  но  Ольга  сдержалась.
Радостно вскрикнув, она припала к его губам.
   - И я люблю тебя. Очень! Я так горжусь тобой. Горжусь, что у  меня  такой
муж.., и такой отец моего будущего ребенка!
   - Нашего! - поправил Латур.
   Кончиком языка Ольга коснулась едва заметных следов от побоев на его  шее
и смущенно вспыхнула.
   - Вот это да! - хмыкнул Латур. - Ты краснеешь? Да, а что это за разговоры
насчет будущего ребенка?
   Окончательно сконфузившись, Ольга опустила глаза:
   - У нас на родине - я хочу сказать, там, откуда  родом  мои  родители,  -
всегда говорят, что когда жена испытывает такое наслаждение, что не в  силах
сдержаться, и даже нечаянно кусает или царапает мужа, который ласкает ее, то
это знак свыше.
   - Что за знак? Скажи!
   Ольга смутилась окончательно:
   - Что Господь Бог решил благословить их обоих, послав им дитя, и  я  всем
сердцем надеюсь на это!
   Мысль о том, что Ольга подарит ему ребенка, согрела Латуру  сердце.  Само
собой это будет сын! Первый из четырех-пяти  ребятишек,  которым  он  теперь
сможет дать все, о чем  так  долго  мечтал.  Рука  его  инстинктивно  крепче
прижала к себе упругое податливое тело Ольги.
   Но она поняла его по-своему:
   - Похоже, ты не так уж и устал, а? Латуру удалось наконец потушить в душе
тот пожар, что мучительно сжигал его последние два года.
   - А то, что твой брат в тюрьме.., ты?.. И услышал то же, что и раньше.
   - У меня нет больше брата, - отрезала Ольга. - У меня есть муж!
   Латур прижал ее к себе. Страсти не было,  не  было  и  желания.  Все  это
придет позже. Щебетание птиц среди ветвей, даже далекое  урчание  ворота  на
нефтяных вышках - все было исполнено таинственного очарования этой минуты. У
него вдруг перехватило дыхание, как у  человека,  который  долго  продирался
сквозь непроходимую чащу и, наконец, выбрался на полянку и увидел над  собой
чистое небо.
   Сейчас для него самым важным было чувствовать,  как  ровно  бьется  возле
него ее сердце, вдыхать полной грудью аромат ее губ, ощущать жар ее  тела  и
исходившую от него благодать. Мир наконец снизошел в его душу.