ным мечом.
   - Шутишь, - сказал Мейерс. - Точно, шутишь. Ни разу не слышал,  чтобы
у коня был серебряный меч.
   Ла Тур продолжал счастливо ухмыляться. Денек точно удался. Встреча  с
ребятами - самое приятное событие за всю неделю. Ему нравились эти люди.
Он с ними  говорил  на  одном  языке.  Их  почти  двухлетнее  знакомство
началось сразу после того, как Мей  настояла  на  его  переезде  к  ней.
Поскольку, как она утверждала, она нужна ему, а он - все, что осталось у
нее от Джима.
   Однажды он шел себе по своим делам по  Золотому  берегу  в  два  часа
ночи, когда ослепительный свет пришпилил его к стене  здания  и  мужской
голос произнес:
   - Стой на месте, старина! Это полиция!
   Он замер. Из патрульной  машины  выбрались  четверо  больших  мужчин,
чисто выбритых, пахнущих лосьоном после бритья и хорошим  табаком.  Трое
держали пистолеты на изготовку, пока четвертый обыскивал  его  столь  же
ловко, сколь профессиональный вор-карманник  определяет  местонахождение
бумажника у раззявы.
   После того как они поняли, что он чист, и проверили его удостоверение
личности, они разговорились, и он рассказал им, что гуляет в такое время
ночи потому, что не может заснуть, а потом выложил все о Мей и Джиме,  и
они настояли на том, что отвезут его назад в старый многоквартирный  дом
из песчаника.
   С тех пор, когда им приходилось встречаться, они частенько пили  кофе
вместе или, если это случалось холодной ночью, а  их  обход  подходил  к
концу, иногда пили и  нечто  немного  покрепче  кофе.  Он  даже  получил
приглашение посетить  их  полицейский  участок  и  дважды  с  разрешения
командира выезжал с ними на дежурство, не на полное конечно.
   Ла Тур любил их всех. Но из всех четверых Элайджа нравился ему больше
всего,  возможно,  потому,  что   высокий   светловолосый   голубоглазый
лейтенант чем-то напоминал ему Джима.
   Однажды, за несколько месяцев до сегодняшнего  дня,  в  надежде,  что
Хэнсон и Мей смогли бы сойтись, он  даже  пригласил  его  к  себе  домой
выпить.
   К несчастью, ничего не произошло. Между ними не вспыхнула искра.  Они
всего лишь были вежливы друг с другом. Слегка поболтали. Если честно, то
на Элайджу гораздо большее впечатление произвела мисс Дейли,  когда  они
случайно встретили ее на лестнице.
   "Боже правый! Вот это мой  тип  девушек!  -  сказал  ему  по  секрету
Хэнсон. - Если только я когда-нибудь наложу на нее свою большую шведскую
руку, то оставлю ее босоногой и беременной. И знаешь что?  Мне  кажется,
ей это понравится!"
   - Ну, как вы думаете, ребята? -  Хэнсон  провел  опрос  у  сидящих  в
машине. - Каков ваш вердикт?
   - Виновен, - строго сказал Бротц.
   - Виновен, черт побери! - кивнул Гиннис.
   - Я придерживаюсь такого же мнения, - согласился Мейерс.
   Хэнсон протянул руку и открыл заднюю дверцу патрульной машины:
   - Порядок. Слышал, что говорят ребята, старикан? И мой  голос  делает
это решение единогласным. Тебя только что признали  виновным  в  попытке
наскочить на патрульную машину центрального  полицейского  управления  с
непредумышленной целью. Поэтому, если не хочешь, чтобы мы выложили  тебе
все пункты обвинения или не оставили стоять  на  жаре,  лучше  забирайся
сюда и раскошеливайся на пять чашек кофе и на пять плюшек.
   - Хорошо, - просиял Ла Тур, усаживаясь рядом с Гиннисом и Мейерсом. -
Я никогда не сомневался, что вы, ребята, берете взятки. Нисколько в этом
не сомневался! - Он блаженно прислонился к спинке сиденья. -  И  если  и
есть что-то, что мне нравится больше, чем  обманывать  деревенщину,  так
это давать взятки падким на наживу патрульным.
 
Глава 7 
 
   В 1965 г, было зарегистрировано  рождение  4  054  000  детей,  самое
маленькое число за год, начиная с 1955 г.
   Оно составило одну пятую среднегодового прироста населения и упало до
21,2 на каждую 1000 человек. Несмотря на  увеличение  (1,5%)  количества
женщин детородного  возраста  от  15  до  44  лет,  число  новорожденных
составило лишь 105,5 на каждую 1000 женщин по сравнению с 121,2  в  1957
г.
   - Из статистических данных Министерства здравоохранения и  социальных
служб США
 
   Вражда между жителями Северного побережья, владеющими  собственностью
на озере, и купальщиками, а  также  группками  подростков  и  хулиганов,
ищущих чуть более пустынный кусочек песка, где можно  было  бы  провести
пляжную   вечеринку,   велась   годами.   Федеральный   закон   запрещал
строительство заборов до линии воды или заходящих в нее. Но  по  причине
сильных ветров, дующих с озера, огораживание пляжного  участка  было  бы
просто непрактичным. Однако большинство домовладельцев, которым  повезло
лицезреть озеро из окон,  считали  песок  перед  своим  жилищем  частной
собственностью и возводили указатели,  информирующие  гуляющую  публику,
что проход по частному пляжу воспрещается.
   Но от этих указателей пользы было немного. Каждое лето домовладельцам
приходилось бессчетное количество раз  напоминать  всяким  пришлым,  что
указатель означает именно то, что на нем написано. В большинстве случаев
с  явной  неохотой  отдыхающие  в   одиночку   или   группами   покидали
негостеприимное место. Однако случалось, и не раз, что  перевозбужденные
от выпитых банок пива, которые были непременным атрибутом пикника,  одна
или парочка групп отказывались разойтись, и тогда  приходилось  вызывать
полицию.
   Бывали даже случаи, когда воодушевленные  более  крепкими  напитками,
чем пиво, молодые упрямцы и их не менее упрямые  и  аморальные  подружки
устраивали домовладельцам веселую  жизнь.  В  таких  случаях  наконец-то
приезжавшая полиция была вынуждена сажать  их  под  арест  за  нанесение
телесных  повреждений,  публичную  брань  и  демонстрацию   на   одеяле,
расстеленном на пляже, биологического факта того, что,  несмотря  на  то
что юнцы слишком молоды  для  того,  чтобы  голосовать,  они  достаточно
взрослые, чтобы добавить один или несколько голодных ртов к спискам лиц,
требующих социальной поддержки.
   Терри чувствовала себя немного виноватой, когда выезжала  на  Уилмет.
Ей нравилась мисс Дейли. Она выделяла ее из  трех  школьных  учительниц,
которые жили вместе в соседней квартире. Возможно, ей  не  следовало  бы
говорить мисс  Дейли,  что  она  собирается  поехать  на  Оук-стрит  или
Кларендон. До определенной  степени  это  была  ложь.  Она  вовсе  и  не
собиралась ехать туда. Терри успокаивала свою совесть, вспоминая, что же
она действительно сказала мисс Дейли.
   "И если и там и там будет слишком много  народу,  я  отыщу  спокойное
местечко и слегка позагораю".
   На что мисс Дейли ответила:
   "Сегодня утром непросто найти спокойное местечко".
   Терри хихикнула. Это говорит о том, как мало осведомлена ее соседка о
жизни, несмотря на всю  свою  ученость.  Они  с  Полом  нашли  спокойное
местечко в первый же день, стоило только поискать. Конечно,  она  ничего
не говорила мисс Дейли о Поле. Боже правый, конечно нет! Она  даже  отцу
ничего не сказала. Можно представить, как у них глаза вылезут на лоб  от
удивления, когда все они встретятся и она  скажет:  "Мисс  Дейли,  папа,
позвольте вам представить Пола Забадоса, моего мужа".
   Пол  умный.  Это  Пол  предложил  поискать  таблички  "Продается"  на
лужайках перед домами прямо у озера. И уже у третьего дома  не  было  ни
сторожа,  ни  охранника.  Припарковав  автомобиль"  Пола  на  подъездной
дорожке, постучав в дверь и окликнув хозяев несколько раз для  верности,
они поняли, что дом  нежилой.  Им  оставалось  лишь  пройти  за  дом  по
устланной мокрой листвой дорожке, спуститься  по  прогнившим  деревянным
ступеням - и вот у них теперь есть собственный частный пляж.
   Уединеннее не бывает. С обеих сторон на расстоянии полквартала  домов
не было - одни только деревья и заросли кустарника.  Небольшая  поросшая
деревьями скала вдавалась в озеро с одной стороны, а с другой  находился
заросший лесом кусок земли. Если только вы не были там раньше или видели
берег только с озера, вы никогда не догадались бы, что там есть пляж.
   Когда транспортный поток замедлил ход, а потом и  совсем  остановился
из-за несчастного случая  дальше  по  шоссе,  Терри  бросила  взгляд  на
циферблат часов, которые отец прислал ей за  примерное  поведение,  пока
находился в отъезде. Она ни за что не хочет опоздать! Пол  пока  еще  не
знает, но для них обоих это будет великим днем. Не каждый  день  девушка
говорит парню, что он будет отцом.
   Терри испытывала восторг от мысли, что в ее  теле  зарождается  новая
жизнь. С тех пор, как она в этом убедилась, она  пребывала  в  состоянии
восторженного экстаза. Ничего  столь  прекрасного  не  случалось  с  ней
прежде. В ожидании, пока транспорт возобновит движение, она вытащила  из
большой пляжной сумки книгу по медицине,  которую  прихватила  с  собой,
чтобы показать Полу,  и  перечитала  параграф,  относящийся  ко  второму
месяцу беременности:
   "В течение  первой  половины  второго  месяца  внешний  вид  эмбриона
изменяется. Голова на туловище выпрямляется, хвост  пропадает.  Особенно
быстро развиваются конечности. Во второй половине второго месяца эмбрион
по размеру соответствует голубиному яйцу, а его длина  составляет  около
2,5 см, или 1 дюйм. Околоплодный пузырь наполнен жидкостью. Сейчас,  как
никогда, эмбрион похож на маленького заснувшего  зверька.  Но  его  лицо
опровергает такое сравнение - это  человеческое  лицо,  хотя  части  его
очень непропорциональны".
   Блондинка заметила, что автомобильный поток снова пришел в  движение,
а мужчина в фургоне с платформой позади ее машины давит на гудок.
   - Не волнуйтесь, не волнуйтесь, - бросила она через плечо,  укладывая
книжку назад в пляжную сумку. - Я тороплюсь не меньше вас, мистер. Что я
могу сделать, если какой-то болван не умеет водить  машину  или  у  него
кончился бензин?
   Она двинулась в потоке машин, самоуверенно улыбаясь. Ее отец поднимет
адский шум, если узнает, что она на втором месяце. Старому Ковбою  будет
о чем проповедовать. От его  горячих  речей  краска  на  кафедре  пойдет
пузырями. И если  бы  она  забеременела  от  какого-нибудь  прежнего  ее
мальчика, то у него были бы все права излить на нее свою ярость.
   Но с Полом все по-другому. Они собираются пожениться.
   Остается лишь назначить дату и место. Конечно, Пол надеется  получить
стипендию за успехи в футболе. Но в колледжи поступают множество женатых
молодых людей с ребенком или даже с двумя. В  некоторых  колледжах  есть
даже специальные общежития для семейных пар. И если  только  ей  удастся
уговорить  отца  продолжать  выдавать  ей  еженедельное  содержание,  по
крайней мере пока ребенок не появится  на  свет,  они  прекрасно  смогут
прожить.
   Оттого, что транспортный  поток  снова  начал  продвигаться  довольно
быстро, а между шоссе и озером  не  было  никаких  зданий,  ветер  начал
играть с ее прической. И это после того, как она столько времени на  нее
потратила, стараясь хорошо выглядеть ради Пола! Терри подумала было,  уж
не съехать ли ей на обочину и не поднять верх машины, но решила, что это
будет напрасной тратой времени. Пол ее так любит, что, когда она  скажет
ему  радостную  новость,  первое,  что  он  наверняка  сделает,  -   это
пробежится своими длинными пальцами по ее волосам и растреплет их.
   Она  проехала  через  Уилмет  в  Кенилворт,  а  потом  в  Виннетку  в
автомобильной реке, размышляя, как у нее все здорово складывается и  как
здорово все еще будет, вспоминая, с чего все это началось.
   Терри стояла перед своим ящиком для  школьных  принадлежностей  между
кабинетом английского языка и  читальным  залом,  а  Пол  остановился  и
улыбнулся ей с высоты своего роста.
   - Привет, красотка, - сказал он. - Не думаю, что мы знакомы. Я только
что перевелся с Хэнсон-парк, и меня зовут Пол Забадос. А тебя?
   Вот так, взял быка за рога, не теряя напрасно времени.
   - Я Терри, - ответила она ему. - Терри Джоунс.
   Потом, увидев, что он член  спортивной  лиги  и  носит  свитер  с  ее
буквенным обозначением, она захотела  произвести  на  него  впечатление,
поэтому добавила:
   - Ты, наверно, слышал о моем отце. Он Ковбой Джоунс, евангелист.
   - Не смеши! - широко улыбнулся Пол. -  Ну,  вот  он  я,  стою  тут  и
нуждаюсь в искуплении грехов.
   Потом они оба смеялись, пока остальные ребята не  подумали,  что  они
спятили. После школы он принес ей пива и  спросил,  не  подвезти  ли  ее
домой. На него произвело впечатление, когда она сказала, что у нее  есть
собственная машина, и показала ему свой новенький "500 XL".
   Терри отбросила с глаз развевающиеся на  ветру  волосы.  После  этого
столько  всего  произошло,  и  так  быстро,  что,  когда  она   пытается
сортировать события  в  хронологическом  порядке,  они  имеют  тенденцию
путаться. Они ходили в кино и катались на автомобиле.  Они  танцевали  и
пытались проникнуть в ночной клуб, но швейцар не пустил их,  даже  когда
она соврала, что ей восемнадцать. Несколько  раз  после  того,  как  Пол
узнавал, что ее отца нет в городе, он предлагал провести день или  вечер
в ее квартире. Но она была против идеи проводить время наедине.
   Не потому, что ей не хотелось этого. Просто  она  боялась,  что  мисс
Дейли или досужая миссис Мейсон с  первого  этажа  могут  написать  отцу
письмо и сообщить, что она приводит домой мальчика, и тогда отец  станет
настаивать, чтобы она приехала и осталась с ним жить в Хуаресе.
   Когда они хотели побыть одни, то останавливались в ее или его  машине
где-нибудь в лесополосе или у озера. Но до тех пор, пока  они  не  нашли
свои частный пляж два месяца тому назад, она не позволяла ему  близости,
поскольку хотела, чтобы он ее уважал.
   Терри вспомнила, как получился ее ребеночек. Это произошло  во  время
неожиданного и несезонного теплого денька, выпавшего в конце марта.  Они
выехали с намерением прокатиться вдоль озера, возможно аж до  Кеноши,  а
потом назад, когда  Полу  ,пришла  в  голову  идея  разведать  не  столь
многолюдный пляж, которым они могли  бы  воспользоваться,  когда  станет
по-настоящему тепло.
   - Смотри, малышка, - сказал он. - Мы не понравились  вон  тем  людям.
Они думают, что если они богаты, то владеют, черт побери, всем пляжем  и
озером в придачу. И если попытаться  воспользоваться  их  песочком,  они
либо прогонят тебя, либо позвонят копам. Но если  нам  удастся  отыскать
пляжик перед домом, предназначенным для продажи, то в доме-то  никто  не
живет, значит, никто и не узнает!
   Несмотря на то что стояла ранняя весна, в  машине  Пола  с  открытыми
окошками было уютно. Но, подумав о ней, на случай, если  у  озера  будет
холодно, Пол предложил прихватить с собой одеяло; когда  они  спускались
по полусгнившим деревянным ступеням на свой частный пляж в  первый  раз,
он всегда возил его на заднем сиденье.
   Сначала они просто сидели  на  одеяле,  смотря  на  белопенные  волны
озера, держась за руки, и целовались,  говоря  друг  другу  о  том,  как
замечательно  иметь  собственный  пляж,  особенно  когда  погода  станет
по-настоящему теплой. Потом, поскольку ветер с озера был  холодным,  они
расстелили одеяло на  песке,  легли  на  одну  его  половину,  а  другой
прикрылись.
   И вот так, когда они лежали рядом друг с другом, целуясь  и  чувствуя
то, что они чувствовали друг к другу, все остальное, как  она  полагала,
стало просто неизбежным.
   Но даже тогда Пол был джентльменом. Он не торопился, не давил на нее,
не применял силу.
   - Можно? Пожалуйста, Терри, - умолял он. - Я так сильно тебя люблю!
   И поскольку она хотела его так же сильно, как и он ее, она сказала:
   - Конечно, дорогой.
   Терри до сих пор трепетала при воспоминании об этом.
   И когда Пол взял ее, это было так прекрасно и удивительно.
   Точно так, как она и ожидала, если девушка любит юношу, а  тот  любит
ее. Вовсе не так, как это бывало с любым другим мальчиком, которому  она
позволяла вступить с ней в интимные отношения. Это было так естественно,
так правильно. Они занимались  любовью  весь  оставшийся  день,  раз  за
разом, и каждый раз был еще более прекрасным, чем  предыдущий.  Они  так
любили друг друга и так нуждались друг в друге, что поднялись,  оправили
свою одежду и пошли рука об руку к машине  Пола,  лишь  когда  наступила
ночь и на небо высыпали звезды.
   Этот день всегда будет для нее самым дорогим воспоминанием.
   Терри облизала губы кончиком языка, сравнивая это с тем первым разом,
когда она вступила в интимные отношения с мальчиком.  Она  не  гордилась
тем случаем, но полагала, что всему бывает  первый  раз.  Это  произошло
четыре года назад, когда ей только что исполнилось двенадцать  лет  и  у
нее начались месячные. В Веуоке, штат Оклахома, пока  ее  отец  все  еще
проповедовал в большой палатке, а она переезжала вместе с ним.
   Терри припомнила, что тогда ее отец устроил хорошее представление. По
крайней мере, люди, которым он проповедовал, похоже, всегда получали  от
этого удовольствие. Конечно, он всегда выдавал  безошибочный  товар.  Он
проповедовал об Иисусе и Спасении души с большой буквы. Потом, ко  всему
прочему, в зависимости от штата, в котором он проводил свое  религиозное
бдение, он всегда доказывал, что евреи, или негры, или католики никак не
могут быть детьми Господа. Все в его проповедях было довольно  интересно
и вдохновляющее, и в некоторых случаях,  хотя  она  не  была  совершенно
уверена в  том,  что  такое  грех,  она  выходила  вперед  с  остальными
грешниками, чтобы получить благословение своего отца и очиститься кровью
Агнца.
   Держась за баранку одной рукой, Терри ощупью искала в  пляжной  сумке
пачку сигарет. В тот вечер ее  отец  был  особенно  хорош,  и  проклятые
католики  и  она  настолько  разгорячились,   наблюдая   за   процессией
палаточных мальчиков, одетых  в  морскую  форму  США  и  марширующих  по
центральному проходу, чтобы спасти монашку,  лежащую  в  гробу  на  двух
козлах для пилки дров перед  подиумом,  что  ей  пришлось  выйти,  чтобы
освежиться. И как-то незаметно для себя  она  разговорилась  с  приятным
местным мальчиком,  возможно  на  год-два  старше  ее,  точно  таким  же
разгоряченным, как и она сама.
   Потом  следующее,  что  она  помнит  (но  не  помнит,  как  они   там
оказались), - это что они сидят на траве под кустом сумаха в  нескольких
сотнях футов от палатки, а мальчик целует ее, обнимает и говорит о  том,
какая она красивая. Потом он умоляет позволить ему доказать, как  сильно
он ее любит. И к тому времени, принимая во внимание все поцелуи, объятия
и возбуждение, с которого все и началось, она подумала: "А почему  бы  и
нет?"
   Но после того как мальчик повалил ее на траву, задрал  ей  платье  до
груди и стянул с нее трусики, все  оказалось  вовсе  не  такой  любовью,
какую она себе представляла.
   Особой боли не было. Но все то время, пока мальчик тяжело дышал ей  в
лицо и прерывающимся шепотом  просил  ее  помочь  ему,  какой-то  острый
камень или ветка впивался ей в одну  ягодицу,  а  она  вдруг  до  смерти
перепугалась, что кто-нибудь, имеющий отношение к проповедям, заглянет в
кусты и увидит их. Что касается ее, то все это было довольно  неприятно,
а в конце - даже очень неприятно.
   "Однако мальчишка,  -  подумала  она  сухо,  -  неплохо  поразвлекся.
Мальчишкам всегда хорошо".
   И после того как он кончил, как  раз  в  тот  момент,  когда  люди  в
палатке запели последний гимн, он поцеловал ее  в  губы  и  погладил  ее
попку и сказал, что она -  горячая  маленькая  шлюшка,  что  очень  даже
неплохо  для   дочки   проповедника,   но   ей   требуется   еще   много
практиковаться.
   Потом, оставив ее там, где она лежала (а камень  или  ветка  все  еще
впивался в ее тело), выставив все свои  прелести  напоказ,  он  заправил
свою маленькую обвисшую штучку в штаны и ушел, посвистывая,  в  палатку,
чтобы заработать четверть доллара, которые ее отец всегда платил местным
мальчишкам за то, что они собирали сборники церков