илось:
   "Миссис Мэллоу, Талапалуза, штат Джорджия".
   Девушка смяла испорченный бланк и  швырнула  его  ч  корзину.  "Вот  еще:
Только этого не хватало. У  меня  в  семье  уже  был  один  дурачок,  правда
ирландец, а второго я не потерплю. Если кто-то и решил,  что  я  могу  выйти
замуж за того, кто способен говорить лишь  о  своих  чувствах  ко  мне  и  о
маленьком  самолетике,  который   собирается   купить,   чтобы   опрыскивать
ядохимикатами поля в районе этого вшивого городка под названием  Талапалуза,
то глубоко ошибается", - подумала она.

Глава 8

"ОТЕЛЬ ИНТЕРНЕШНЛ"

Номер 411

   Отец Динант помешал последним  кусочком  поджаренного  хлеба  в  чашке  с
теплым молоком, стоявшей на подносе, доставленным в его номер официантом,  и
мысленно поблагодарил того, кто так предусмотрительно добавил к  его  заказу
дополнительную порцию этих румяных сухариков  и  еще  одну  плошку  горячего
молока.
   По правде  сказать,  так  называемое  мясо  по-монастырски  не  оказалось
вкуснее тех блюд, которые ему уже довелось попробовать.  Самое  лучшее,  что
священнослужитель мог сказать о нем, так это то, что вкус у него лучше,  чем
у вяленой козлятины, маисовых лепешек и сырой рыбы, которыми он кормился  на
долгом пути из Леопольдвиля после того, как симбасы сожгли здание  церкви  и
убили отца Шарлероя,  сестер  Марию  Терезу  и  Анну  Кларису.  Отец  Динант
полагал, что полезнее для его здоровья будет  съесть  одно  это  блюдо,  чем
обильный завтрак, состоящий из гречневых лепешек,  кленового  сиропа,  куска
говядины, тарелки сваренных вкрутую яиц  и  нескольких  кусков  яблочного  и
вишневого пая, которым, будучи еще мальчиком, лакомился в Северном Мичигане.
   Во время последнего обследования врач заверил отца Динанта, что его  рука
и желудок идут на поправку и что через семь-десять дней он сможет есть  все,
что душа пожелает, и приступить к своим обязанностям священника.
   Отец Динант закурил первую из трех сигар в день - норма, которую  он  сам
себе установил, - и, заложив руки за спину, встал в  проеме  двери  балкона,
задумчиво глядя на океан. "Прав был Гамлет, сказав: "Вот в  чем  вопрос",  -
подумал он. - Всего немного южнее Майами и Майами-Бич находится на  западном
побережье Африки страна Конго, а как они все-таки далеки от меня".
   Хотел ли  святой  отец  вернуться  обратно?  Мог  ли  он  заставить  себя
вернуться в эту Африку? Имеет ли епископ моральное право снова  послать  его
туда? А если предложит, что он тогда ему ответит?
   Вынужденный отпуск, который он проводил,  остановившись  в  фешенебельном
отеле, уже подходил к  концу  и  был  полностью  оплачен  высокопоставленным
служителем протестантской церкви и двоими очень  богатыми  людьми,  один  из
которых владел шахтой, а другой -  металлургическим  заводом.  Оба  когда-то
промышленники, они  являлись  прихожанами  его  прихода  в  Аппер-Пенинсуле.
Роскошная жизнь для отца Динанта подходила к концу через несколько  дней,  и
он чувствовал необходимость бесповоротно решать вопрос - ехать ему обратно в
Африку или нет.
   Священник взял газету, которую каждое утро  подкладывали  под  дверь  его
номера, и, пустив облако табачного дыма, вышел с ней на балкон. Ему хотелось
ознакомиться с новостями и заодно погреть на солнце свою правую  руку.  "Что
ни говори, а мне все-таки сильно повезло - задень копье африканца  кость,  я
бы, скорее всего, правой руки лишился", - подумал отец Динант.
   Прищурив глаза, он уставился в газету. Судя по  заголовкам,  напечатанным
на первой полосе, ничего глобального в мире за прошедшую ночь не  произошло.
Как всегда, всюду творилась полная неразбериха.
   "Вооруженный мужчина убил нового  премьер-министра  Бурунди,  второго  за
этот год".. "Реактивные самолеты и катера совершили рейд в  глубь  Северного
Вьетнама"...  "Атеист-заключенный  выступил  против  совершения   в   тюрьме
церковных  обрядов"...  "Генеральный  секретарь  ООН  У  Тан  вновь  призвал
страны-участницы  погасить  задолженность  по  членским  взносам"...   "Двое
брошенных детей обнаружены в автомобиле  на  Флаглер-авеню"...  "Малайзия  и
Индонезия обвиняют друг друга в  нарушении  границы"...  "Послу  Соединенных
Штатов приказано покинуть Дар-эс-Салам"...
   Отец Динант перевернул страницу, но и  там  оказалось  не  лучше:  "Насер
вновь пообещал Соединенным  Штатам,  что  их  солдаты  "нахлебаются  морской
воды".
   "А между  тем,  -  подумал  святой  отец,  -  египтяне  со  своей  слабой
экономикой надеются на нашу помощь".
   "Главы правительств Кении,  Уганды  и  Танзании  проводят  совещание,  на
котором  обсуждается,  как  увеличить  помощь  конголезским   повстанцам"...
"Отношения между Францией и  Великобританией  достигли  самого  низкого"....
"Россия подала формальный протест против воздушного  моста,  организованного
союзниками для Западного Берлина"... "В нарушение резолюции ООН  на  границе
между Израилем и Иорданией возникла двухчасовая  перестрелка,  повлекшая  за
собой многочисленные  жертвы  с  обеих  сторон"...  "На  Холавер-Бич  группа
молодых хулиганов напала на девочку-подростка  и  изнасиловала  ее"...  "Еще
одна двенадцатилетняя девочка ушла из дому и не вернулась"...
   Отец Динант стряхнул с сигары пепел. Единственным сообщением, по  крайней
мере на первых страницах газеты, не имевшим отношения ни к убийствам,  ни  к
вооруженным конфликтам, ни к пропавшим  или  подброшенным  детям,  оказалась
совсем крохотная заметка, описывавшая банкет,  устроенный  в  Будапеште  для
советской делегации, состоявшей из высоких партийных боссов, с  лотереей,  в
которой разыгрывался швейцарский шоколад. "Наверное, - подумал отец  Динант,
- в качестве высококалорийного десерта".
   Он уже начал переворачивать очередную страницу газеты,  чтобы  посмотреть
турнирную таблицу баскетбольных команд высшей лиги, как из соседнего  номера
послышались громкие голоса.
   - Вон она опять появилась! - раздался голос мужчины. - Видишь? Смотри  на
вышку для прыжков. Видишь черноволосую красотку  в  белом  бикини?  Недурна.
Совсем недурна!
   - О, не знаю, - ответил женский голос. - По-моему, так ничего особенного.
Выглядит как и все остальные.
   - Ха! - воскликнул мужчина. - Ничего особенного? Да ты меня просто решила
завести. Как эта девушка может ничем не отличаться от других, если у  нее  в
носу огромный бриллиант? Да этот камушек потянет на десять тысяч долларов!
   Виня себя за излишнее любопытство, отец  Динанг  посмотрел  поверх  перил
туда, где должна была стоять та, которую так живо обсуждали  его  соседи,  и
увидел девушку, несомненно красивую, но по восточным меркам.  Как  и  сказал
парень из 409-го номера, в ее левой ноздре сверкала  серьга  с  бриллиантом.
Прокалывать ноздри и вдевать в них серьги было обычаем, которого до сих  пор
придерживались очень богатые  индусы  и  мусульмане.  Девушка,  стоявшая  на
подкидной доске и пожираемая глазами  собравшихся  внизу  мужчин,  поправила
бретельки и резинки на своем  очень  открытом  купальнике  и  посмотрела  на
небольшую группу людей, расположившихся  в  тени  кокосовой  пальмы.  Затем,
вытянув перед собой руки, она спружинила на подкидной доске и прыгнула вниз.
Прыжок был выполнен безукоризненно - брызг после того, как она вошла в воду,
почти не было. Вынырнув и сделав несколько  размеренных  гребков,  восточная
красавица достигла края бассейна.
   "Поскольку гости в "Отель Интернэшнл"  приезжают  со  всего  света,  это,
скорее  всего,  "куколка"  какого-нибудь  шейха  или  магараджи,  -  подумал
священник. - А возможно, и сама магарани, ведь девочки на Ближнем и  Среднем
Востоке рано выходят замуж, тем более такие красивые и с такими формами".
   Отец Динант снова попытался сконцентрировать свое внимание на газете,  но
голоса, долетавшие к нему через балконную дверь  из  соседнего  номера,  где
буквально по косточкам продолжали разбирать девушку с бриллиантовой  серьгой
в ноздре, очень мешали ему.
   - Недурна. Очень даже недурна! -  уже  в  который  раз  повторял  мужской
голос. - Нет, ты посмотри, какая у нее  упругая  грудь.  А  какие  ножки?  А
попка?
   Женщина за стенкой недовольно фыркнула:
   - Ну, не знаю. Думаю, что у меня фигура не хуже. Священник,  не  в  силах
более концентрировать свое внимание на газете, сложил ее, затянулся  сигарой
и подставил лицо ласковым лучам солнца. Похоже, что сегодняшнее  утро  будет
для него не самым приятным. Он взглянул на  часы.  "Обычно  парень  к  этому
времени уже исчезал",  -  подумал  священник.  Каждый  раз  после  завтрака,
принесенного  в  номер  официантом,  любовник  соседки  покидал  ее,   чтобы
приступить к исполнению своих более прозаичных обязанностей - охранять жизни
купающихся. Однако, судя по всему, сегодня у него был выходной.
   Отец Динант тяжело вздохнул. Если что и омрачало его настроение все время
отпуска, а он длился уже почти две недели, то это были две назойливые  мухи,
постоянно жужжащие в его номере, да эта парочка, проводившая каждую  ночь  в
любовных утехах. Соседку, по словам официанта Салли, звали миссис Филлипс, а
точнее, миссис Чарльз А. Филлипс, и прибыла она из местечка,  расположенного
неподалеку от Акрона, штат Огайо. Несколько раз, выходя на балкон, священник
видел ее в компании молодого человека, и надо сказать,  что  смотрелась  она
довольно привлекательно.
   Миссис  Филлипс  было  слегка  за  тридцать,  не  красавица,  но   весьма
сексапильна. Каждый раз, завидев на балконе своего соседа, она здоровалась с
ним и обращалась к нему не иначе как "отец". Динант втайне надеялся, что его
соседка не католичка, однако  если  она  ею  все  же  была,  то,  по  мнению
священника, остро нуждалась в исповеди и покаянии.
   И все потому, что ее неутомимый любовник, он же член бригады  спасателей,
мужем ей отнюдь не  доводился.  Скорее  всего,  мистер  Чарльз  А.  Филлипс,
привезя  сюда  супругу,  вернулся  обратно  домой,  чтобы  всецело  отдаться
бизнесу, заработать побольше денег и обеспечить своей жене достойный  отдых.
Та же,  положившись  на  доверчивость  мужа,  не  преминула  воспользоваться
случаем, чтобы наставить ему ветвистые рога.
   Добропорядочный  отец  Динант  задумчиво  посмотрел   на   кончик   своей
дымившейся сигары. За все двадцать пять лет, что он прослужил, первые десять
из которых в Верхнем Мичигане, городке шахтеров и металлургов, а последующие
пятнадцать - в Северной и Южной Африке,  а  также  на  берегах  реки  Конго,
священник убедился  в  том,  что  все  относительно  секса  и  способов  его
осуществления ему доподлинно известно.
   Однако особа из 409-го номера убедила его в обратном -  изобретательность
ее, казалось, не знала границ. В тех редких случаях, когда она  затруднялась
придумать что-то новое, ей на помощь приходил ее более молодой партнер. Отец
Динант не знал фамилии ее любовника, но слышал, как миссис Филлипс  называла
его Рене. Из ненароком  подслушанных  разговоров  священник  узнал,  что  их
любовная связь началась года два назад,  когда  парень  поступил  на  службу
охранником в новый загородный клуб, располагавшийся  неподалеку  от  Акрона.
Случилось так, что мистер Чарльз А. Филлипс и его супруга оказались  членами
этого клуба.
   Шумы и разговоры,  доносившиеся  из  соседнего  номера,  беспокоили  отца
Динанта, и он первое  время  даже  хотел  было  обратиться  в  администрацию
гостиницы с просьбой поменять ему номер. Однако мысль о том, что  его  новые
соседи могут оказаться похлеще старых, остановила святого отца.
   Священник решил оценить создавшуюся вокруг  обстановку  и  задумался  над
существом вопроса в целом. В том, что люди ведут половую  жизнь,  по  мнению
отца Динанта, ничего плохого не было. Он  спокойно  относился  к  тому,  что
плоть людская приходит в неистовство,  поскольку  это  гарантия  продолжения
человеческого рода. Сейчас такое время, когда  и  Святая  Церковь  сделалась
более  либеральной  и  стала  постепенно  отходить  от  постулата,  согласно
которому человек, зачатый во грехе, сам погряз в тяжких грехах,  а  святость
же Богоматери объяснялась тем, что зачатие  Христа  произошло  без  полового
акта.
   Однако часть  священнослужителей-догматиков  до  сих  пор  полагают,  что
женщина, рожающая детей и ухаживающая за ними, достойна всяческого уважения,
но вместе с тем должна заслуживать и презрения, поскольку вступает в половой
контакт  с  мужчинами.   Большинство   же   священников   в   этом   вопросе
придерживаются более умеренных взглядов и, слушая исповеди молодых женщин, в
которых те признаются в своих пылких чувствах к возлюбленным, всегда  готовы
отпустить им этот маленький грешок. Тем не менее каждый святой отец,  честно
отрабатывающий свой хлеб, сделал бы  все,  чтобы  воспрепятствовать  половой
близости между мужчиной и женщиной.
   А в 409-м номере творилось что-то невообразимое, и со стороны можно  было
подумать, что там заперли разъяренного льва. Смежная стена буквально  ходила
ходуном и грозила обрушиться на  отца  Динанта,  у  которого  в  эти  минуты
складывалось такое впечатление, что розы в садах Иерихона завяли, а пальмы в
Эн-Гадди засохли.
   Неожиданно в памяти священника всплыла ужасная картина  нападения  на  их
приход опьяненных дурманом симбов.  Повстанцы  схватили  тогда  его  и  отца
Шарлероя, раздели донага и, приставив к их горлам острые  копья,  у  них  на
глазах зверски изнасиловали сестер Марию Терезу и Анну Кларису.  Симбы,  эти
полулюди, которые  с  удовольствием  поедали  некоторые  части  тела  белого
человека, полагали, что половой акт  с  белыми  монашками  возвысит  их  над
остальными и придаст им храбрости.
   Отец Динант вынул из кармана четки и, перебирая их, помолился за погибших
монахинь и своего старшего по званию товарища. Затем, как обычно,  когда  он
вспоминал свой последний день пребывания в Африке, священник прошел в ванную
и спустил в унитаз остатки завтрака. Умыв лицо холодной водой, он вернулся в
комнату и, усевшись за стол, достал авторучку, склонившись над листом  белой
бумаги.
   Окончательное решение у отца Динанга созрело внезапно. Да, выбора у  него
не оставались, по-другому поступить он просто не мог. Несмотря  на  то,  что
при воспоминании о том кошмарном дне внутри у святого отца все  холодело  от
страха, он решил, что должен вернуться обратно в  свой  разрушенный  симбами
приход и заново открыть церковную школу. Не сделав этого, он бы признал свое
поражение и не осуществил бы то, на что потратил  двадцать  пять  лет  своей
жизни.
   Собрав всю свою волю в кулак, священник заставил себя вывести  на  бумаге
три слова. "Мой дорогой епископ". Буквы получились у  него  жутко  корявыми,
почти неразборчивыми: ведь врач, лечивший ему  руку,  предупредил,  что  она
может не  полностью  восстановить  свои  функции.  "Надо  как  можно  скорее
научиться писать левой рукой, -  подумал  отец  Динант.  -  А  тем  временем
необходимо найти кого-нибудь, кто бы смог написать для меня это письмо".
   Знакомых в гостинице, к которым можно было обратиться за такой помощью, у
него не было - в "Отель Интернэшнл" останавливались только очень богатые,  а
значит,  и  высокомерные  люди.  Конечно,  можно   бы   попросить   написать
кого-нибудь из служащих гостиницы, например официанта-еврея, приносившего  в
его номер завтрак. К тому же этот официант был всегда так вежлив и приветлив
с ним. В первое же утро, когда этот парень принес ему завтрак,  отец  Динант
попытался дать ему чаевые, на что официант ответил: "Извините, святой  отец,
но я вынужден отказаться - я никогда не принимаю чаевых от  священников  или
раввинов. Почему? Боюсь, что это навлечет на меня беду. Может случиться так,
что лошадь подо мной вдруг споткнется, упадет, сломает ногу, а до ближайшего
телефона несколько миль. Однако, святой отец, если вам  что-то  понадобится,
позвоните в нашу службу, позовите Салли, и я  буду  рад  оказать  вам  любую
услугу".
   При воспоминании о доброте официанта отец Динант улыбнулся и подумал, что
розы в садах Иерихона все еще благоухают, а пальмы  в  Эн-Гадди  по-прежнему
шумят своей кроной.
   Он убрал авторучку в карман и надел шляпу.  Затем,  опасаясь,  что  может
пойти дождь, священник подошел к стеклянной двери балкона, чтобы закрыть ее,
и тут из 409-го номера до него донеслись громкие возбужденные голоса.
   - Рене, ты шутишь! - произнесла миссис Филлипс; - По-другому  и  быть  не
должно. У всех женщин на этом месте волосы.
   - Да, а у нее их нет.
   - Откуда ты знаешь?
   - Вчера на дежурстве я  видел,  как  она  прыгала  с  восемнадцатифутовой
вышки. Один раз, когда девушка входила в воду, ее бикини сползло с  тела,  и
прежде, чем она вновь натянула его на себя, я успел разглядеть все, что  под
ним скрывалось. Так вот, на том месте, где у всех женщин волосики, у нее  их
не было. Ну прямо как на тушке кролика.
   - А ты, случайно, не ошибся?
   - Да ты что? Я стоял в десяти футах от вышки. Флип говорит, что у  них  в
стране такой обычай, и  заверил  меня,  что  большинство  восточных  женщин,
особенно молодых, либо их выщипывают, либо бреют. Они полагают, что в  таком
виде они больше возбуждают своих мужчин. Кстати, я в этом  и  сам  убедился.
Знаешь, как я завелся, когда увидел у нее эту часть бритой? Окажись рядом  с
ней в бассейне, я бы не Удержался и поцеловал бы ее в эту плешку.
   - Рене! - воскликнула женщина, и в ее голосе  отец  Динант  вновь  уловил
нотки возмущения.
   - Да?
   - А что ты скажешь, если и я выбрею себе это место? Станешь ты  от  этого
еще более темпераментным?
   - Очень даже возможно.
   -  Тогда  почему  бы  нам  не  попробовать?  Ты   можешь   побрить   меня
электрической бритвой? Ну той, что я брею себе ноги?
   - Отличная идея.
   - Ой, это будет так забавно!
   - А как ты объяснишь это мужу, когда вернешься домой?
   - Боже, кого это волнует? Не переживай, что-нибудь да придумаю.
   И молодой любовник миссис Филлипс решил сразу же приступить к делу.
   - Хорошо, - сказал он. - Принеси свою бритву.  Подключим  ее  к  розетке,
которая ближе  всего  к  кровати.  Как  знать,  может  быть,  исполняя  роль
парикмахера, я придумаю что-нибудь этакое...
   Отец Динант с грохотом сдвинул стеклянные двери и отпрянул от балкона. Он
окончательно убедился в том, что все человечество стоит на грани  морального
разложения и полного бесстыдства.
   "Боже, что же творится в мире?! Что произошло  с  честью  и  достоинством
людей?" - в ужасе подумал священник.
   И чем больше святой отец думал о том, что творится в соседнем номере, тем
сильнее он негодовал.
   Для кого же  тогда  возводить  новые  храмы?  Зачем  посылать  служителей
Церкви, монахинь, протестантских миссионеров с их женами и детьми  в  другие
страны, если там они могут быть ограблены, изнасилованы и убиты?
   Возможно, что пришло время, когда уже бесполезно противостоять тому,  что
неизбежно  должно  случиться?  Возможно,  что  Соединенные  Штаты  со  своей
программой построения "великого общества",  которую  выдвинул  президент  Л.
Джонсон, покажут развивающимся странам, по какому пути им лучше всего  идти.
Возможно, что новоиспеченные  государства  последуют  примеру  Китая  с  его
политикой  "большого  скачка"  или  Советского  Союза,  недавно   принявшего
пятилетний план развития народного хозяйства.  Возможно,  что  на  начальном
этапе им и будет сопутствовать успех, но продолжаться это долго не может - в
конце концов придет Страшный Суд, и большая часть населения планеты погибнет
в страшной битве.
   В своих рассуждениях о людской греховности отец Динант пошел еще  дальше.
Для того чтобы приблизить час Страшного Суда,  Соединенные  Штаты  могли  бы
обратиться в Организацию Объединенных Наций за разрешением поменять название
статуи,   возвышающейся   над   заливом   Нью-Йорка,   со    "свободы"    на
"вседозволенности", а вместо факела вложить в руки этой уже давно не  модной
деве каменный  фаллос,  созданный  скульптором-авангардистом,  а  под