в парке Чатакуа, всего лишь в  четырех  милях  от  местоположения
Гарольда.
     - Повтори еще раз, Ральф.
     Снова раздался голос Ральфа. Похоже, Ральф орал изо всех  сил.  Может
быть, у него случится удар. Прекрасное событие, чтобы закончить день.
     - Здесь ее нет. Прежде чем стемнеет, я спускаюсь! Перехожу на прием.
     - Гарольд! - раздался голос Стью.  -  Вызываю  Гарольда  Лаудера!  Ты
слышишь, Гарольд?
     Гарольд поднялся, подошел к мотоциклу, нажал на телефоне переговорную
кнопку и произнес приятным голосом, в котором  сквозила  необходимая  нота
обескураженности:
     - Я здесь. Я спускался с дороги. Думал, что кто-то лежит в канаве. Но
это просто старая куртка. Перехожу на прием.
     - О'кей. Почему бы тебе не  приехать  в  Чатакуа,  Гарольд?  Подождем
вместе Ральфа.
     Любишь раздавать приказы, жополиз? У меня есть,  что  тебе  ответить.
Есть.
     - Гарольд, ты слышишь?
     - Да, извини, Стью. Я просто витал в облаках. Я могу быть  там  через
пятнадцать минут.
     - Ты слышишь нас, Ральф? - завопил Стью так, что Гарольд вздрогнул.
     - Оставайся в парке Чатакуа, - голос Ральфа пробивался сквозь  густые
помехи. - Я еду туда. Отбой.
     - Я тоже еду, - сказал Гарольд. - Отбой.
     Он выключил радиотелефон, сложил антенну и снова повесил его на руль.
На секунду он  застыл  на  "Хонде",  не  заводя  двигатель.  На  нем  была
армейская куртка. Теплая подкладка не помешает, когда едешь  на  мотоцикле
на высоте шести тысяч футов, даже  если  дело  происходит  в  августе.  Но
куртка служила и для другой цели. В ней было много карманов на молниях,  и
в одном  из  них  лежал  "Смит-Вессон"-.38.  Гарольд  достал  револьвер  и
повертел его в руках. Револьвер был заряжен.
     Сегодня?
     А почему бы и нет?
     Он затеял эту поездку потому, что у него мог возникнуть шанс остаться
со Стью  наедине  на  достаточно  долгий  срок.  Похоже,  такой  шанс  ему
представился. Но у поездки была и еще одна цель.
     Он  не  собирался  доезжать  до   Недерланда,   жалкого,   маленького
городишки, примостившегося рядом с Боулдером и известного только тем,  что
якобы там однажды останавливалась Патти Херст. Но по  мере  того,  как  он
ехал все дальше и дальше, что-то изменилось.
     Если положить магнит на один  конец  стола,  а  кусок  металла  -  на
другой, то ничего не произойдет. Но если слегка подталкивать кусок металла
к магниту, то в один  прекрасный  момент  он  станет  продвигаться  вперед
немного дальше,  чем  можно  было  бы  ожидать,  исходя  из  силы  толчка.
Подтолкните его еще пару раз, и равновесие  между  силой  трения  и  силой
притяжения магнита нарушится.
     Кошмарный, зачаровывающий процесс.
     По пути в Недерланд, на запад, Гарольд почувствовал, как точно  такой
же процесс начинается в нем самом.
     Было без десяти семь. К половине восьмого  он  сможет  прикончить  их
обоих. Фрэн не поднимет тревогу до десяти тридцати, а к  тому  времени  он
будет уже далеко. Но всего этого не случиться, если он  будет  сидеть  без
движения и терять время.
     "Хонда"  завелась  со  второй  попытки.  Хороший  мотоцикл.   Гарольд
усмехнулся. Гарольд излучал радостное веселье. Он поехал по направлению  к
парку Чатакуа.


     Сумерки  уже  начались  сгущаться,  когда  Стью  услышал,  как  мопед
Гарольда въехал в парк. Через  мгновение  он  увидел,  как  передняя  фара
"Хонды" замелькала между деревьями. Потом он увидел одетую в  шлем  голову
Гарольда, которая поворачивалась туда-сюда, высматривая его.
     Стью замахал руками и закричал. Гарольд увидел его, помахал в ответ и
перешел на вторую передачу.
     После сегодняшнего  дня  Стью  стал  думать  о  Гарольде  значительно
лучше... лучше, чем когда-либо. Идея  Гарольда  была  великолепной,  пусть
даже она и не принесла результатов. И Гарольд настоял на  том,  что  будет
искать по дороге на  Недерланд...  холодновато,  должно  быть,  там,  даже
несмотря на теплую куртку.  Когда  Гарольд  подъехал,  Стью  заметил,  что
вечная улыбка Гарольда стала теперь больше похожа  на  гримасу.  Лицо  его
было напряженным и слишком бледным. Разочарован, что затея не  удалась,  -
подумал Стью. Он почувствовал внезапный укол стыда за то, что они с Фрэнни
всегда считали, будто постоянная улыбка Гарольда и его слишком дружелюбное
обращение с людьми - всего лишь нечто вроде камуфляжа. Задумывались ли они
когда-нибудь о том, что парень  просто  пытается  начать  жизнь  с  чистой
страницы, и у него просто не все пока получается?
     - Совсем ничего? - спросил он Гарольда, поднимаясь с камня.
     - Ничего, - сказал Гарольд.  Улыбка  появилась  снова,  но  она  была
больше похожа на маску. Лицо его было смертельно бледным.  Руки  его  были
засунуты в карманы куртки.
     - Неважно. Это была отличная идея. Скорее всего, она уже вернулась  к
себе домой. А если нет, то мы можем продолжить поиски завтра.
     - Но это уже будет больше похоже на поиски трупа.
     Стью вздохнул.
     - Может  быть...  да,  может  быть.  Не  хочешь  ли  поехать  ко  мне
поужинать, Гарольд?
     - Что? - Стью показалось, что Гарольд слегка отшатнулся в сгущавшийся
под деревьями сумрак. Улыбка его стала еще напряженней.
     - Поужинать, - терпеливо повторил Стью.  -  Фрэнни  будет  рада  тебя
видеть. Честное слово. Она действительно будет рада.
     - Ну, может быть, - сказал Гарольд, по-прежнему выглядя неуверенно. -
Но я... ну, ты же знаешь, как я к ней отношусь. Может быть,  будет  лучше,
если мы... просто отложим это  ненадолго.  Ничего  личного.  Вы  двое  так
хорошо друг с другом ладите. Я знаю об этом.  -  На  губах  у  него  снова
засияла искренняя улыбка. Она  была  заразительной,  и  Стью  улыбнулся  в
ответ.
     - Тебе решать, Гарольд. Но дверь открыта, в любой момент.
     - Спасибо.
     - Да нет, это я должен благодарить тебя, - сказал серьезно Стью.
     - Меня?
     - За то, что ты поднял нас на поиски, когда остальные бросили все  на
произвол судьбы. Пусть даже нам и не удалось ее найти.  Разреши,  я  пожму
тебе руку. - Стью протянул руку для рукопожатия. Гарольд уставился на  нее
отсутствующим взглядом, и на мгновение Стью показалось, что  его  жест  не
будет принят.  Потом  Гарольд  вынул  правую  руку  из  кармана  куртки  -
казалось, она зацепилась за что-то, может быть, за молнию - и  пожал  руку
Стью. Рука Гарольда была теплой и немного потной.
     Стью посмотрел на дорогу.
     - Ральф уже должен  быть  здесь.  Надеюсь,  он  не  попал  в  аварию,
спускаясь с этой чертовой горы. Он... а вот и он.
     Стью вышел на обочину. Вдалеке засверкала фара и принялась  играть  в
прятки за деревьями.
     - Да, это он,  -  сказал  Гарольд  позади  Стью  странным  бесцветным
голосом.
     - И с ним кто-то едет.
     - Ч-что?
     - Вон там. - Стью показал на вторую фару, которая двигалась вслед  за
первой.
     - Аааа. - Опять этот странный голос. Стью обернулся.
     - С тобой все в порядке, Гарольд?
     - Просто устал.
     Второе транспортное средство принадлежало Глену Бэйтмену и  оказалось
малосильным мопедом. Рядом с ним мотороллер Надин  выглядел  как  "Харли".
Позади Ральфа ехал Ник Андрос. Ник пригласил  всех  отправиться  к  ним  с
Ральфом домой и выпить кофе и (или) бренди. Стью  согласился,  но  Гарольд
извинился и сказал, что не может.
     "Он так чертовски разочарован", - подумал Стью. Симпатия, которую  он
ощутил  к  Гарольду,  была  не  только  сильнее,  чем  когда-либо,  но   и
длительнее. Он  повторил  приглашение  Ника,  но  Гарольд  только  покачал
головой и сказал Стью, что он уже  вымотался  за  день,  и  что  ему  надо
поскорее лечь спать.


     К тому времени, когда он добрался до дома, он так  дрожал,  что  едва
смог вставить ключ в замочную скважину. Когда он наконец открыл дверь,  он
ринулся внутрь, словно за ним по пятам гнался маньяк. Он захлопнул  дверь,
повернул ключ и задвинул засов. Потом он на мгновение прислонился к  двери
с откинутой головой и с закрытыми глазами, находясь на грани  истерических
рыданий. Когда он снова овладел собой, он пробрался из прихожей в гостиную
и зажег все три керосиновые лампы. В комнате стало светло.
     Он сел на свой любимый стул и закрыл глаза. Когда  сердце  его  стало
стучать медленнее, он подошел к  камину,  вынул  незакрепленный  кирпич  и
достал свой дневник. Потом он снова сел, перелистнул страницы на то место,
где он в последний  раз  остановился,  немного  помедлил  и  написал:  "14
августа 1990 г." Он писал почти полтора часа.
     Он убрал дневник и закрыл его кирпичом. Теперь он  был  спокоен.  Все
свои чувства он перенес на бумагу. Он передал страницам всю свою ненависть
и весь свой страх, но решение его осталось неизменным. Это хорошо.  Иногда
после того, как он писал в дневник,  им  овладевало  неспокойное,  нервное
чувство. Тогда он знал, что в чем-то  сфальшивил  или  писал  без  усилия,
которое необходимо для того, чтобы заточить тупой  край  правды  до  такой
степени, чтобы при прикосновении к нему выступила кровь. Но  этим  вечером
он положил на место свой дневник в состоянии покоя и безмятежности.
     Гарольд подошел к окну и посмотрел на пустынную  улицу.  Он  спокойно
размышлял о том, как близок он был  к  тому,  чтобы  достать  револьвер  и
попытаться уложить их всех. Но в последний  момент  какой-то  перетершийся
канат все-таки удержал его, вместо того, чтобы порваться.
     Теперь ему хотелось спать. День был длинным и полным событий.
     Расстегивая рубашку, Гарольд потушил две из трех керосиновых ламп,  а
последнюю взял с собой в спальню. Когда он проходил  через  кухню,  взгляд
его упал на открытую дверь в подвал.
     Он замер.
     Потом он подошел к двери, высоко подняв лампу и спустился  по  первым
трем ступенькам. Спокойствие в его сердце уступило место страху.
     - Кто там? - крикнул он. Ответа не  последовало.  В  свете  лампы  он
видел плакаты на стенах. Он спустился еще на три ступеньки. -  Здесь  есть
кто-нибудь?
     Нет. Он почувствовал, что там никого не было. Но его страх  от  этого
не стал меньше.
     Потом он спустился вниз и внимательно осмотрел пол.  Под  окном  было
просыпано немного засохшей земли. Гарольд опустил лампу  вниз.  На  земле,
четкий,  как  отпечаток  пальца,  был  след  от  теннисной   туфли...   не
пересекающиеся под прямым углом полосы и не  зигзаги,  а  набор  кругов  и
линий. Он уставился на след, выжигая его в своем  мозгу,  а  потом  ударом
ноги превратил его в небольшое облачко.
     - Ты заплатишь! - тихо крикнул Гарольд.  -  Кто  бы  ты  ни  был,  ты
заплатишь за это!
     Он поднялся по лестнице и долго ходил по дому, отыскивая другие знаки
непрошеного вторжения. Он ничего не нашел. В конце концов  он  оказался  в
гостиной, и спать ему совсем не хотелось. Он уже  внутренне  соглашался  с
мыслью о том, что кто-то - возможно, ребенок  -  влез  к  нему  просто  из
любопытства, когда мысль  о  дневнике  взорвалась  у  него  в  мозгу,  как
сигнальная ракета в полночном небе. Мотив вторжения был  таким  очевидным,
таким ужасным, что он чуть было его не просмотрел.
     Он подбежал к камину, поднял кирпич и схватил дневник. В  первый  раз
он по-настоящему понял, насколько же опасна эта тетрадь.  Если  кто-нибудь
найдет ее, то все будет кончено. Кому, как не ему знать об этом? Разве для
него все не началось с дневника Фрэн?
     Он взял дневник с собой в спальню и положил его под подушку вместе со
"Смит-Вессоном", думая о том, что надо сжечь его, но прекрасно  зная,  что
никогда не сможет этого сделать.


     Стью вернулся в четверть десятого. Фрэн лежала, свернувшись калачиком
на двуспальной кровати. На ней была одна из его рубашек - она доходила  ей
почти до колен, - а в руках она держала  книгу  под  названием  "Пятьдесят
дружественных растений". Когда он вошел, она быстро встала.
     - Где же ты был? Я так беспокоилась!
     Стью объяснил, что у Гарольда возникла  идея  отправиться  на  поиски
Матушки Абагейл, чтобы хотя бы узнать, где она. О священных коровах он  не
упомянул.
     - Мы бы взяли тебя с собой, малышка, но тебя нигде нельзя было найти.
     - Я была в библиотеке, - сказала она, наблюдая за тем, как он снял  с
себя рубашку и положил ее в мешок для грязного белья.
     Гарольд читал ее дневник - теперь она была в этом уверена. Она ужасно
боялась, что Гарольд может заманить Стью в какое-нибудь  уединенное  место
и... ну, сделать с ним что-нибудь. Но почему сейчас,  сегодня,  когда  она
только  что  все  узнала?  Если  уж  Гарольд  столько  времени  ничего  не
предпринимал, то не логичнее ли было бы предположить, что он  так  никогда
ничего и не предпримет? И разве не возможно,  что,  прочитав  ее  дневник,
Гарольд увидел всю бессмысленность своих ухаживаний за ней?
     - Никаких следов, Стью?
     - Никаких.
     - Как выглядел Гарольд?
     - Очень изнуренным  и  расстроенным  из-за  того,  что  его  идея  не
принесла плодов. Я пригласил его на ужин в  любой  день.  Надеюсь,  ты  не
будешь против. Знаешь что, мне кажется,  что  этот  сосунок  начинает  мне
нравиться. Ничего, что я пригласил его?
     - Все в порядке, - ответила она после продолжительной  паузы.  -  Мне
хотелось бы поддерживать с Гарольдом хорошие отношения.
     - Если Матушка Абагейл к утру не появится, - сказал Стью, - наверное,
я предложу Гарольду снова отправиться на поиски.
     - Я тоже поеду, - быстро сказала Фрэн. -  Найдутся  и  еще  несколько
человек, которые не до конца уверены в том,  что  еду  ей  приносят  дикие
звери. Один из них - Дик Воллмен. Другой - Ларри Андервуд.
     - Прекрасно, - сказал он и лег рядом с  ней.  -  Скажи,  что  у  тебя
надето под этой рубашкой?
     - Такой большой и сильный мужчина, как ты, мог бы выяснить это и  без
посторонней помощи.
     Под рубашкой ничего не оказалось.


     Следующий день прошел в безрезультатных поисках. Спустя еще один день
Глен Бэйтмен ворвался в квартиру Фрэн и Стью без стука. Фрэн была в гостях
у Люси Сванн, где они пытались приготовить тесто для пирогов.  Стью  читал
вестерн Макса Брэнда. Он поднял глаза и увидел Глена, лицо  которого  было
бледным и испуганным. Книга выпала у него из рук.
     - Стью, - сказал Глен. - Ой, парень, как я рад, что ты дома.
     - Что случилось? - резко спросил он Глена. - Кто-то нашел ее?
     - Нет, - сказал Глен и сел так стремительно, словно ноги его внезапно
подкосились.
     - Так в чем дело?
     - Новости скорее хорошие, а не плохие. Но это очень  странно.  Коджак
пришел. Я дремал после ленча, а когда я проснулся и вышел за дверь, Коджак
крепко спал на веранде.
     - Ты хочешь сказать, _с_о_б_а_к_а_? _Т_о_т _с_а_м_ы_й_ Коджак?
     - Именно это я и хочу сказать.
     - Ты уверен?
     - Абсолютно. Он, правда, исхудал и не раз вступал в драки. Дик  Эллис
- Дик был страшно рад иметь дело с животным, ради разнообразия -  говорит,
что один глаз у  него  теперь  не  видит.  Он  дал  ему  успокоительное  и
забинтовал живот. Дик сказал, что Коджак дрался с волком, а может быть,  и
не с одним. Но бешенством он не болен. - Глен медленно покачал головой,  и
две слезы скатились по его щекам. - Этот чертов пес вернулся ко мне. Какой
я был мерзавец, что оставил его одного.
     - Но мы же не могли увезти его на мотоциклах, Глен.
     - Да, но... он _с_л_е_д_о_в_а_л_ за мной,  Стью.  О  таких  вещах  мы
читали в "Стар Уикли"... Преданная Собака Следовала за Своим Хозяином  Две
Тысячи Миль. Как он смог добраться сюда? Как?
     - Может быть, так же, как и мы. Ты  ведь  знаешь,  что  собакам  тоже
сняться сны.
     Глен ошеломленно покачал головой.
     - Ты хочешь сказать, что ему снилось?..
     - А что в этом такого удивительного?
     - Да нет, ничего. Хочешь пойти посмотреть на него?
     - Обязательно.


     Дом Глена стоял на Спрюс Стрит, примерно в двух  кварталах  от  отеля
"Боулдерадо". Плющ, обвивавший решетку веранды, теперь весь засох. Засохли
почти все лужайки и цветы в Боулдере, так как водопровод не функционировал
и поливать их не было возможности.
     На веранде стоял небольшой круглый столик, на  котором  была  бутылка
джина и тоник.
     - Ну не омерзительный ли напиток без льда? - спросил Стью.
     - После третьей обычно бывает без разницы, - ответил Глен.
     Коджак лежал на веранде, и его потрепанная морда мирно  покоилась  на
передних лапах. Собака была тонка, как спичка, и сильно ободрана, но  Стью
сразу же ее узнал. Он присел на корточки и стал гладить Коджака по голове.
Коджак ухмыльнулся по-собачьи.
     - Хорошая псина, - сказал Стью,  чувствуя,  как  к  горлу  подступает
комок. - Хорошая псина, -  повторил  он,  и  Коджак  застучал  хвостом  по
дощатому полу.
     - Зайду на минутку в дом, - глухо сказал Глен. - Мне надо в туалет.
     - Да, - сказал Стью, не поднимая глаз. - Эй, Коджак, скажи, разве  ты
не классный парень?
     В знак согласия Коджак еще сильнее завилял хвостом.
     - Можешь перекатиться на спину? Умри, парень. Перекатись на спину.
     Коджак повиновался. Стью озабоченно посмотрел на повязку,  наложенную
Диком Эллисом. По краям он мог  видеть  глубокие  царапины,  которые,  без
сомнения, под повязкой были еще глубже.  Кто-то  напал  на  него,  и  этот
кто-то не был другой бродячей собакой. Собака вцепилась бы ему  в  глотку.
Может быть, это были волки? Но как он сумел от них  уйти?  Как  бы  то  ни
было, ему здорово повезло, что его внутренности остались при нем.
     Глен снова вышел на веранду.
     - Тот, кто напал на него, чуть не выпустил ему кишки, - сказал Стью.
     - Раны были глубокими, и он потерял много крови, - согласился Глен. -
Я не могу избавиться от мысли, что в этом есть и моя вина.
     - Так Дик говорит, это были волки?
     - Волки или койоты... но он считает, что койоты  вряд  ли  смогли  бы
нанести такие серьезные раны, и я согласен с ним.
     Стью похлопал Коджака по брюху, и Коджак перекатятся обратно.
     - Как это получилось, что все собаки подохли, а волки остались?
     - Мы этого никогда не узнаем, - сказал Глен. - Точно так  же,  как  и
то, почему эта чертова эпидемия убила всех людей, кроме нас. Я даже думать
об этом не хочу. Я хочу только заготовить  большой  запас  гейсбургеров  и
сытно его кормить.
     - Да.  Стью  посмотрел  на  Коджака.  -  Его  здорово  потрепали,  но
причиндалы его в полном порядке - я убедился в этом, когда он перевернулся
на спину. Надо нам смотреть, не появится ли где сука.
     - Пожалуй, - сказал Глен задумчиво. - Хочешь теплого джина с тоником.
Восточный Техас?
     - Ну уж нет. А пиво у тебя найдется?
     - Баночка где-то завалялась. Правда, тоже теплое.
     - Сойдет. - Он пошел за Гленом  в  дом,  но  остановился  у  двери  и
посмотрел на спящего пса. - Спи крепко, старина, - сказал он Коджаку. - Мы
рады, что ты пришел.
     Вслед за Гленом он ушел в дом.


     Коджаку, который по старой памяти иногда еще думал о себе, как о  Биг
Стиве (таково было его настоящее имя), снилась  Небраска.  Из  кукурузы  к
нему направлялись четыре волка. Во время сна он выпускал когти, и лапы его
подергивались.



                                    50

                     Выдержки из стенограммы собрания
                        Организационного Комитета,
                    состоявшегося 17 августа 1990 года

     "Собрание было проведено в  доме  Ларри  Андервуда  на  Сорок  Второй
улице. Присутствовали все члены комитета.
     Первым обсуждался вопрос о завтрашних  выборах  постоянного  комитета
Боулдера. Слово было предоставлено Фрэн Голдсмит.

     Фрэн: "И Стью, и  я  согласились  на  том,  что  лучший  способ  быть
избранным в постоянный комитет заключается в том,  чтобы  Матушка  Абагейл
поддержала весь наш список. Но теперь нам придется действовать иначе. Я не
собираюсь предлагать вам какие-нибудь  недемократические  средства,  но  я
хочу еще раз подчеркнуть, что  каждый  из  нас  должен  быть  уверен,  что
найд