, что  взрыв  женской
клиники будет  рассматриваться  скорее  как  террористический  акт,  чем
политическая акция протеста, и анонимно позвонил в местную полицию.
   - Отличная сделка. - Майк хмыкнул,  а  затем  скрестил  руки,  словно
стараясь удержать внутри остальные вспышки.
   - Да уж, - крякнул Лейдекер. - Вместо тюрьмы заботливый судья  послал
Чарли на шесть месяцев в Джунипер-Хилл для лечения, а там, должно  быть,
решили, что он здоров, потому что уже в июле Пикеринг снова  появился  в
городе.
   - Вот именно, - согласился  Майк.  -  Он  ежедневно  сшивается  возле
библиотеки.  Цепляется  к  каждому  посетителю,  убеждая,  что  женщина,
сделавшая аборт, захлебнется серой, а такие "штучки",  как  Сьюзен  Дэй,
будут вечно гореть в геенне огненной. Но я не  могу  понять,  почему  он
напал на вас, мистер Робертс.
   - Думаю, таково уж мое везение.
   - Как вы себя чувствуете, Ральф? - Лейдекер обеспокоенно посмотрел на
него. - Вы так бледны.
   - Нормально, - ответил Ральф, хотя чувствовал себя неважно:  его  все
время подташнивало.
   - Не уверен  в  вашем  хорошем  самочувствии,  но  вам  действительно
повезло. Хорошо, что женщины дали вам баллончик, и просто  здорово,  что
он оказался при вас, но лучше всего то, что этот Пикеринг  не  подкрался
сзади и не воткнул вам нож прямо в спину. Вы можете  сейчас  отправиться
со мной в участок и сделать официальное заявление, или... Ральф внезапно
вскочил со стула, промчался по комнате,  закрывая  левой  рукой  рот,  и
распахнул дверь в дальнем правом углу кабинета, моля Бога, чтобы за  ней
оказалась  не  кладовая,  иначе  он  наполнит   галоши   Майка   Хэнлона
полупереваренными сэндвичем с сыром и томатным супом.
   Оказалось, что это именно нужное помещение. Ральф опустился на колени
перед унитазом, закрыв глаза и прижав левую ладонь к ране. Его вырвало.
   Боль, когда мышцы живота сначала напряглись,  а  затем  расслабились,
попрежнему была невыносимой.
   - Я воспринимаю это как отрицательный ответ, -  произнес  сзади  него
Майк Хэнлон, а затем успокаивающе положил руку Ральфу на спину. - Все  в
порядке? Кровотечение не открылось?
   - Вроде нет. - Губы  явно  не  слушались  Ральфа.  Он  принялся  было
расстегивать рубашку, но,  прижав  ладонь  к  боку,  остановился,  когда
тошнота снова подкатила, а затем отступила. Он  отнял  руку  и  осмотрел
рубашку: слава Богу, не запачкалась. - Думаю, со мной все в порядке.
   - Вот и хорошо, - сказал подошедший Лейдекер. - Уже все?
   - Кажется, да. - Ральф, пристыженный, взглянул на  Майка.  -  Примите
мои извинения.
   - Не валяйте дурака. - Майк помог Ральфу подняться.
   - Пойдемте, - заботливо сказал Лейдекер. - Я подвезу вас домой.
   Завтра будет достаточно времени для официального заявления. А сегодня
вам просто необходимо хорошенько выспаться.
   - Это уж точно, - согласился Ральф. Они дошли до дверей  кабинета.  -
Не желаете ли отпустить мою руку, детектив  Лейдекер?  Мы  ведь  еще  не
обручены. Лейдекер непонимающе уставился на Ральфа, затем  отпустил  его
руку.
   Майк снова расхохотался:
   - "Еще не..." Отлично сказано, мистер Робертс!
   Лейдекер улыбнулся:
   - Конечно, не обручены, но, думаю, вы можете звать  меня  Джек,  если
хотите. Или Джон. Только не Джонни. С тех пор как умерла моя мать,  меня
так называет только профессор Мак-Говерн.
   "Профессор Мак-Говерн, - подумал Ральф. - Как  странно  и  непривычно
звучит".
   - Хорошо, Джон. А вы оба можете звать  меня  Ральфом.  Насколько  мне
известно "Мистер Робертс" - бродвейская пьеса, в  которой  главную  роль
играл Генри Фонда.
   - Договорились, - сказал Майк Хэнлон. - Только поберегите себя.
   -  Постараюсь.  -  Ральф  остановился.   -   Послушайте,   я   должен
поблагодарить вас за кое-что еще, кроме помощи, оказанной  мне  сегодня.
Майк удивленно приподнял брови:
   - О?
   - Да. Вы приняли на работу Элен Дипно. Я очень хорошо отношусь к этой
женщине,  и  она  отчаянно  нуждалась  в  работе.  Поэтому  спасибо  вам
огромное. Майк, улыбнувшись, кивнул:
   - Я с радостью принял бы вашу благодарность, но это она  оказала  мне
честь. Элен действительно очень квалифицированный специалист, к тому же,
по-моему, ей не хочется уезжать из нашего города.
   - И я того же мнения, а вы сделали это возможным.  Еще  раз  спасибо.
Майк улыбнулся.
 
6 
 
   Уже у выхода из библиотеки Лейдекер неожиданно спросил Ральфа:
   - Должно быть, сотовый мед сотворил чудо, а?
   Сначала Ральф вообще не понял, о чем говорит инспектор, - с таким  же
успехом тот мог задать свой вопрос на эсперанто.
   - Я говорю о бессоннице, - терпеливо пояснил Лейдекер. - Она  прошла,
правильно? Наверняка, ведь вы выглядите в  биллион  раз  лучше,  чем  во
время нашей первой встречи.
   - В тот день я перенес нервное потрясение, - помялся Ральф.
   Это напоминало старую песенку Билли  Кристэла  о  Фернандо  -  ту,  в
которой пелось:
   "Послушай,  Дженни,  Не  надо  нервных  потрясений,  Не  говори,  что
чувствуешь себя паршиво, Когда ты, детка, так красива!
   Пускай там что-то и болит, Но у тебя ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВИД!"
   - А сегодня разве нет? Так расскажите - это все-таки сотовый мед?
   Ральф сделал вид, что размышляет, затем кивнул:
   - Да, думаю, именно он помог. - Фантастика! А что я  вам  говорил!  -
радостно воскликнул Лейдекер. И мужчины шагнули под осенний дождь.
 
7 
 
   Они остановились у перекрестка, ожидая, когда зажжется зеленый свет.
   Ральф повернулся к Лейдекеру и спросил, есть ли шансы на  привлечение
Эда к суду как соучастника Пикеринга.
   - Потому что именно Эд поручил ему это дело. Я уверен в этом так  же,
как и в том, что рядом находится Строуфорд-парк.
   - Возможно, вы и правы, - ответил Лейдекер, - однако не стоит  тешить
себя надеждой - обвинить Эда в соучастии нет  никаких  шансов.  Даже  не
будь окружной прокурор таким консерватором, как Дейл Кокс, у нас  ничего
бы не вышло.
   - Почему?
   - Во-первых, сомневаюсь, что нам  удалось  бы  доказать  связь  между
этими двумя. Во-вторых, парни, подобные Пикерингу, обычно очень  лояльны
к тем, кого они причисляют к своим "друзьям", а ведь таковых у них очень
мало их мир в основном состоит из врагов. И потом, я  сомневаюсь,  чтобы
на допросе Пикеринг повторил хоть что-нибудь из того,  что  он  изрекал,
втыкая охотничий нож вам под ребра. В-третьих, Эд Дипно далеко не дурак.
Сумасшедший, да - возможно, даже безумнее, чем Пикеринг,  -  но  глупцом
его не назовешь. Он станет все отрицать.
   Ральф кивнул. Он был того же мнения об Эде.
   - Даже если Пикеринг и скажет, что Дипно приказал ему найти  и  убить
вас - на основании признания вас одним из  детоубийц-центурионов,  -  Эд
будет улыбаться и согласно кивать головой, мол, он был уверен -  бедняга
Чарли поведает нам весь этот бред, возможно бедняга Чарли и сам  во  все
это верит, однако это не правда.
   Загорелся зеленый свет. Лейдекер проехал  перекресток  и  свернул  на
Гаррис-авеню. "Дворники" автомобиля усердно работали. Оставшийся  справа
Строуфорд-парк сквозь потоки дождя по стеклу напоминал размытый мираж.
   - И что мы на это ответим? - спросил Лейдекер. - Дело в  том,  что  у
Чарли Пикеринга длинная история, связанная с умственными отклонениями он
много  путешествовал  по   психушкам:   Джунипер-Хилл,   Акадиа-хоспитл,
Институт  психотерапии  в  Бангоре...  Если  есть  еще  заведения,   где
бесплатно лечат электрошоком и смирительными  рубашками,  скорее  всего,
Чарли побывал и там.
   В настоящее время его коньком стали аборты. В конце  шестидесятых  он
активно выступал против Маргарет Чейс Смит, рассылая доносы повсюду -  в
полицию Дерри, в службу окружного прокурора, даже в ФБР -  и  утверждая,
что она русская шпионка. Он писал, что у него имеются доказательства.
   - Это невероятно!
   - Конечно, но таков уж Чарли Пикеринг, и я могу спорить, что в каждом
захолустном городишке Соединенных Штатов найдется дюжина  ему  подобных.
Ральф ощупал прямоугольник повязки. Он никак не мог забыть  карие  глаза
Пикеринга - какими те были пугающими и одновременно исступленными. Он  и
так уже не слишком верил, что обладатель этих глаз чуть не убил  его,  и
теперь Ральф опасался, что завтра все  происходящее  покажется  ему  так
называемым смешением сна с объективной  реальностью,  о  чем  так  много
говорилось в книге Джеймса А. Холла.
   - Хуже всего, Ральф, то, что  одержимые,  подобные  Чарли  Пикерингу,
становятся послушными марионетками в руках парней типа Дипно. Но пока  у
нас нет никаких доказательств его причастности.
   Лейдекер свернул на подъездную дорожку у дома  Ральфа  и  остановился
позади огромного "олдсмобиля" с пятнами ржавчины на  багажнике  и  очень
старой наклейкой на бампере - "ДУКАКИС-88" <Майкл Дукакис баллотировался
на пост президента США от Демократическом партии в 1988 году>.
   - И кому же принадлежит этот бронтозавр? Профессору?
   - Нет. Это мой бронтозавр.
   Лейдекер недоверчиво посмотрел на Ральфа:
   - Если у вас есть машина, зачем тогда мокнуть под дождем  в  ожидании
автобуса? Она неисправна?
   - Машина на ходу, - нерешительно ответил Ральф, не  желая  объяснять,
что он не пользовался автомобилем уже более двух месяцев. -  К  тому  же
мне не приходится мокнуть  под  дождем;  на  автобусной  остановке  есть
навес. И  даже  скамья.  Правда,  там  нет  кабельного  телевидения,  но
подождем еще годик.
   -  И  все  же...  -  протянул   Лейдекер,   с   сомнением   оглядывая
"олдсмобиль".
   - Последние пятнадцать лет я просидел за рулем письменного стола,  но
когда-то работал коммивояжером. Целые двадцать пять лет  я  проезжал  по
восемьсот миль в неделю. Когда же я осел в  типографии,  меня  перестало
тянуть к баранке. А с тех пор, как умерла моя жена, вообще  не  осталось
причин садиться за руль. Меня вполне устраивает автобус.
   Прозвучало правдоподобно: Ральфу не хотелось добавлять,  что  он  все
больше не доверяет как быстроте своих реакций, так и остроте зрения. Год
назад, когда он возвращался из кино, мальчишка лет семи выбежал за мячом
на проезжую часть, и, хотя Ральф ехал со  скоростью  не  более  двадцати
миль в час, на протяжении двух ужасных секунд он был уверен, что  собьет
мальчугана. Конечно, этого не случилось, но с тех пор Ральф  садился  за
руль считанное число раз.
   Рассказывать это Джону не было необходимости.
   -  Ну  что  ж,  дело  ваше.  -  Лейдекер  махнул  рукой   в   сторону
"олдсмобиля".
   - Вы сможете зайти в участок завтра к часу дня,  Ральф?  Я  буду  там
около полудня, так что смогу помочь. И угощу вас кофе, если пожелаете.
   - Отлично. Спасибо, что подвезли.
   - Пустяки. И еще одно... Ральф, уже  открывший  дверцу,  обернулся  к
Лейдекеру, удивленно подняв брови.
   Лейдекер посмотрел на  свои  руки,  поерзал  за  рулем,  кашлянул  и,
наконец, снова взглянул на Ральфа.
   - Я просто хотел сказать, что вы держались молодцом, - произнес он.
   - Для многих парней, даже лет на сорок моложе  вас,  такое  небольшое
приключение закончилось бы на операционном столе или в морге.
   - Мне помогал мой ангел-хранитель, - улыбнулся Ральф, вспоминая  свое
удивление, когда понял, что  за  предмет  находится  у  него  в  кармане
куртки. - Вполне возможно, и все же на ночь проверьте, заперта  ли  ваша
дверь.
   Слышите?
   Ральф с улыбкой кивнул. Заботливость Лейдекера тронула его.
   - Обязательно, а если мне еще поможет и Мак-Говерн, все будет хорошо.
"К тому же, - подумал он, - я всегда смогу спуститься вниз  и  проверить
дверь еще раз, когда проснусь. Это произойдет через два с половиной часа
после того, как я засну".
   - Все обязательно будет хорошо, - сказал Лейдекер. -  Никто  из  моих
сотрудников не  обрадовался,  узнав,  что  Дипно  снюхался  с  "Друзьями
жизни", ведь он всегда производил приятное  впечатление.  Так  бы  мы  и
считали, не  позвони  вы  в  тот  день,  когда  Дипно  решил  размяться,
использовав свою жену в качестве боксерской груши.
   Ральф кивнул.
   - С другой стороны, мы и раньше  сталкивались  с  такими  парнями,  в
какой-то степени им присущ инстинкт саморазрушения. И этот  процесс  уже
начался в  Дипно.  Он  потерял  жену,  потерял  работу...  Вам  об  этом
известно? - Да. Мне сообщила Элен.
   - Теперь он теряет своих более умеренных последователей. Они отходят,
как боевые  истребители,  возвращающиеся  на  базу,  потому  что  у  них
кончилось горючее. Только не Эд - он пойдет дальше, несмотря ни на  что.
Думаю,  ему  удастся  удержать  некоторых  из   своих   сторонников   до
выступления Сьюзен Дэй, но после него, по-моему, Дипно окажется в полном
одиночестве.
   - Вам не приходила  в  голову  мысль,  что  он  планирует  что-то  на
пятницу?
   Что он может попробовать расправиться со Сьюзен Дэй?
   - Конечно, - ответил Лейдекер. - Мы обдумываем такую возможность.
 
8 
 
   Ральф был счастлив, что на этот раз входная дверь оказалась запертой.
   Он устало поднялся по лестнице, казавшейся сегодня длиннее и мрачнее,
чем когда-либо.
   В комнатах, казалось, было невероятно тихо,  несмотря  на  барабанную
дробь дождя по крыше, а в воздухе словно застыл  запах.  Ральф  подвинул
стул к кухонному шкафу, вскарабкался на него и взглянул  наверх,  словно
ожидая обнаружить там еще одного "Телохранителя"
   - настоящий баллончик, тот, который он положил туда, проводив Элен  и
ее подружку Гретхен, - ив глубине души он  действительно  ожидал  именно
этого.
   Однако на шкафу ничего  не  оказалось,  кроме  сломанной  зубочистки,
старого предохранителя и толстого слоя пыли.
   Осторожно спустившись на пол, Ральф увидел грязные следы на  сиденье,
и куском бумажного полотенца протер его. Затем, поставив стул на  место,
прошел в гостиную. Он долго переводил взгляд с дивана на кресло,  оттуда
на старенький телевизор между двумя окнами, выходящими на Гаррис-аве-ню,
а  от  телевизора  -  в  дальний  угол  комнаты.  Придя   домой   вчера,
раздосадованный на Мак-Говерна за незапертую дверь,  он  принял  куртку,
висевшую  на  вешалке  в  том  углу,  за  незваного  гостя.   Не   стоит
выкручиваться; он решил, что это Эд Дипно вздумал посетить его.
   "Но ведь я никогда не вешаю куртку.  Это  одна  из  моих  привычек  -
надеюсь, одна из немногих, - которая всегда раздражала Кэролайн. И  если
уж мне не удалось избавиться от нее при  жизни  Кэролайн,  едва  ли  это
произошло после ее смерти. Нет, это не я повесил куртку".
   Ральф пересек гостиную, порылся в карманах  серой  кожаной  куртки  и
выложил все найденное на телевизор. Из левого  кармана  он  выудил  лишь
кошелек с мелочью, зато правый - даже  без  газового  баллончика  скорее
напоминал бюро находок. Там была лимонная конфета в обертке;
   смятая рекламка пиццерии; батарейка; маленькая  пустая  коробочка,  в
которой  когда-то  пребывал  яблочный  пирожок  из  "Макдональдса";  его
абонементная карточка из видеосалона Дэйва (карточка без  вести  пропала
недели две назад, Ральф был уверен, что  потерял  ее);  коробок  спичек;
смятые  конфетные  обертки...  И  свернутый  листок  голубой  линованной
бумаги.
   Ральф  развернул  листок   и   прочитал   единственное   предложение,
написанное дрожащим старческим почерком: "Я  тороплю  себя  ежесекундно,
ежечасно - успеть бы все свершить, что предначертано судьбой".
   Этой фразы оказалось вполне достаточно, чтобы убедить  разум  в  том,
что давно уже было известно его  сердцу:  Дорренс  Марстеллар  сидел  на
крыльце, когда Ральф вернулся из центра  с  вестернами,  но  он  кое-что
сделал, прежде  чем  усесться  и  ждать.  Он  поднялся  наверх,  снял  с
кухонного шкафа баллончик и положил его в правый карман  куртки  Ральфа:
Он  даже  оставил  свою  "визитную   карточку":   стихотворную   строку,
нацарапанную на листке из его записной  книжки  с  расписанием  движения
самолетов. Затем, вместо того чтобы положить куртку  на  обычное  место,
старина Дор аккуратно повесил ее на вешалку.
   Проделав это (готовую булочку  не  испечь  заново),  он  вернулся  на
крыльцо и стал поджидать Ральфа.
   Вчера вечером  Ральф  снова  выговаривал  Мак-Говерну  за  незапертую
дверь, и Билл воспринял взбучку так же спокойно, как сам Ральф  принимал
недовольное ворчание Кэролайн из-за куртки, вечно бросаемой куда попало,
но теперь он думал, что напрасно обвинял  Билла.  Старина  Дор  подобрал
ключ...   Или   открыл   дверь   посредством   колдовства.   В    данных
обстоятельствах больше подходила магия. Потому что...
   - Потому что, - низким голосом произнес Ральф,  машинально  возвращая
на место всякую всячину, извлеченную из карманов. -  Потому  что  он  не
только знал, что мне понадобится газовый баллончик; он знал,  где  найти
его, и он знал, куда его положить.
   Мурашки поползли у Ральфа по спине при этой  мысли,  а  ум  попытался
отбросить идею целиком - назвав  ее  безумной,  нелогичной,  до  которой
способен додуматься только человек, страдающий бессонницей. Но  все  это
не объясняло появления записки.
   Ральф снова перечитал каракули на разлинованном  листке:  "Я  тороплю
себя ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить,  что  предначертано
судьбой". Это был не его почерк, так же как "Кладбищенские ночи" были не
его книгой.
   - Хотя сейчас книга принадлежит мне. Мне дал ее Дор, - произнес вслух
Ральф, и холодок снова пробежал у него по спине.
   "А какие еще могут быть объяснения? Ведь не  сам  же  этот  баллончик
залетел в твой карман. Как и листок".
   Снова вернулось ощущение, будто некая неведомая - и невидимая -  рука
подталкивает его к пасти темного туннеля. Словно во сне Ральф  прошел  в
кухню, по дороге машинально сняв серую куртку  и  бросив  ее  на  спинку
дивана.
   Он остановился в дверях, уставившись на календарь с изображением двух
смеющихся детишек, вырезающих отверстия для глаз, носа и рта в тыкве  ко
Дню Всех Святых. Ральф смотрел на завтрашнее число, обведенное  кружком.
"Отмени встречу с человеком, втыкающим иглы", - сказал  Дорренс;  такова
была суть послания, и сегодня человек, втыкающий ножи, более  или  менее
подтвердил ее. Черт, даже не просто подтвердил.
   Полистав телефонный справочник, Ральф набрал номер.
   - Вы звоните в приемную доктора Джеймса  Роя  Хонга,  проинформировал
приятный женский  голос.  -  В  данный  момент  поговорить  с  вами  нет
возможности,  поэтому  оставьте  свое  сообщение   после   сигнала.   Мы
перезвоним вам при первой же возможности.
   Загудел автоответчик.  Голосом,  удивившим  его  своим  спокойствием,
Ральф произнес:
   - Говорит Ральф Робертс. Мне назначен прием на десять утра завтра, но
я не смогу прийти. У меня  изменились  обстоятельства.  -  Помолчав,  он
добавил: - Естественно, я оплачу визит.
   Ральф прикрыл глаза и опустил трубку на рычаг. Затем прислонился лбом
к стене.
   "Что ты делаешь, Ральф, скажи на милость, о чем ты  только  думаешь?"
"Тернист и долог путь в Эдем, любимый..."
   "Ты же не можешь серьезно воспринимать подобные мысли...  Ведь  так?"
"...так стоит ли стенать по пустякам?.."
   "О чем же ты думаешь, Ральф?"
   Он не знал; не имел ни малейшего понятия. Скорее всего, о  роке  и  о
грядущей встрече в Самарии. Единственное он знал наверняка - волны  боли
расходятся от раны в левом боку, раны, нанесенной человеком с ножом.
   Служащий "скорой помощи" дал ему полдюжины обезболивающих таблеток, и
Ральф подумал, уж не стоит ли принять одну, только вот он слишком устал,
чтобы дойти до раковины и набрать стакан воды... А если  он  так  устал,
что даже не может преодолеть такое ничтожно малое расстояние, то как  же
ему удастся проделать весь утомительный путь возвращения в Эдем?
   Ральф не знал, потому что в настоящий момент его  это  не  волновало.
Ему просто хотелось стоять вот так, прижавшись лбом к стене, с закрытыми
глазами, чтобы вообще не видеть ничего.
 
Глава восьмая 
 
1 
 
   Пляж  представлял  собой  длинный  острый  мыс,  врезающийся,  словно
вставка из белого шелка, в ярко-синий простор моря, и