"апоплексическим  ударом  от
злости". Ральф слышал, как позади него  плелся  Мак-Говерн.  "Не  трогай
меня, Билл, - мысленно попросил Ральф. - Не прикасайся  ко  мне,  потому
что если ты это сделаешь, я  могу  развернуться  и  врезать  тебе  между
глаз".
   - Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь  тебе?!  -  выкрикнул
Мак-Говерн. Почтальон на противоположной стороне улицы снова остановился
и взглянул на них, а около "Красного яблока" Карл, занятый по  утрам,  и
Сью, работающая днем, удивленно уставились на них. Карл держал  в  руках
пакет с гамбургерами. Да, в такие моменты замечаешь удивительные вещи...
Однако не настолько удивительные, как те, которые он видел утром.
   "Вещи,  которые,  как  тебе  казалось,  ты  видел,  Ральф",  -  мягко
прошептал предательский голос в его голове.
   - Прогулка, - с отчаянием пробормотал Ральф. - Всего лишь прогулка. -
Перед внутренним взором прокручивалась лента кино. Это  было  неприятное
кино. Ральф старался не ходить на такие фильмы, даже если весь репертуар
кинотеатра он уже просмотрел. Звуковая дорожка этого  мысленного  фильма
ужасов воспроизводила "Хлоп! Беги, ласка!"
   "Позволь мне кое-что сказать, Ральф, - в  твоем  возрасте  умственные
расстройства  -  вещь  распространенная.  В  твоем   возрасте   подобное
частенько происходит с людьми, так что СХОДИ К СВОЕМУ ВРАЧУ!"
   На веранде своего дома стояла миссис Бенниген, по-прежнему облаченная
в ярко-красное осеннее пальто.  Она  смотрела  на  них,  открыв  рот  от
удивления.
   - Ты слышишь меня, Ральф? Надеюсь, что слышишь! Надеюсь!
   Ральф зашагал  быстрее,  приподняв  плечи,  как  будто  сопротивлялся
сильным порывам ветра. "И что, если  он  будет  продолжать  кричать  все
громче и громче? А что, если  он  станет  плестись  за  мной  через  всю
улицу!"
   "Если он сделает это, люди подумают, что  это  он  сошел  с  ума",  -
сказал Ральф сам себе, но и эта мысль была бессильна  успокоить  его.  В
голове звучала мелодия детской песенки - казалось, кто-то  наигрывал  на
пианино - нет, не по-настоящему играл, а  спотыкался  на  каждом  такте,
словно мелодию подбирал  ребенок,  только  недавно  открывший  для  себя
прелести музыки:
   Вокруг малберибаш сплошной - 
"Эй, ласка, догоню, постой!"
   Мартышка думает, что это шутка.
   Хлоп! - Ласка! Убегай, малютка!
   Теперь перед мысленным  взором  Ральфа  проходили  пожилые  обитатели
Гаррис-авеню - те, кто покупает  страховку  в  компаниях,  рекламируемых
кабельным телевидением; те, кто страдает от камней в  желчном  пузыре  и
рака кожи; те, чья память сократилась, а простата увеличилась;  те,  кто
живет на одно пенсионное пособие и взирает на  мир  сквозь  утолщающуюся
катаракту,  а  не  через  розовые  очки.  Это  люди,  прочитывающие  всю
периодику  и  дотошно  изучающие  по  каталогу  в  супермаркете   состав
консервированных продуктов и замороженных обедов. Он видел их, одетых  в
гротескно  короткие  шорты  и  короткие  юбки,  кепки   и   футболки   с
изображением героев мультфильмов. Короче, он видел самых старых  в  мире
дошколят. Они маршировали вокруг двойного ряда стульев, в то  время  как
маленький лысоголовый человечишка наигрывал "Хлоп!
   Беги, ласка!" на пианино. Второй  лысоголовый  убирал  один  стул,  и
когда музыка смолкала, все быстро усаживались, но одному  не  оставалось
места - в этот раз не повезло Мэй Лочер, а кто следующий -  не  окажется
ли им МакГоверн? Лишний обязан покинуть комнату.  И  Ральф  слышал  смех
МакCоверна.
   Билл смеялся, потому что ему снова досталось место. Мэй Лочер умерла,
Боб Полхерст умирает, Ральф Робертс теряет разум,  но  с  ним-то  все  в
порядке, Уильям Д. Мак-Говерн, эсквайр, как всегда в полнейшем  порядке,
как денди лондонский одет, не сгорблен и не сутул,  отлично  питается  и
по-прежнему в состоянии отыскать себе стул, когда обрывается музыка.
   Ральф зашагал еще быстрее, еще выше приподнял  плечи,  проигнорировав
еще один залп  советов  и  предостережений.  Он  подумал,  что  вряд  ли
МакГоверн последует за ним по  улице,  хотя  чем  черт  не  шутит.  Если
МакГоверн достаточно зол, с него станется - будет  убеждать,  уговаривая
перестать дурью маяться и сходить к врачу, напоминая  ему,  что  пианино
может замолчать в любой момент, что если он, Ральф, не найдет стул, пока
это еще возможно, удача отвернется от него навсегда.
   Однако выкриков больше не последовало. Ральф  хотел  было  обернуться
проверить, куда подевался Мак-Говерн, затем посчитал  это  лишним.  Если
Билл увидит, что Ральф оглянулся, он может начать все  сначала.  Поэтому
лучше продолжать идти. Ральф снова неосознанно направился  к  аэропорту.
Он  шагал,  опустив  голову,  пытаясь  не  слушать  неустанное  пианино,
стараясь не видеть старых детей, марширующих вокруг стульев,  силясь  не
замечать их испуганные взгляды под маской почти правдоподобных улыбок.
   И пока Ральф шел, он понял, что его надежды и молитвы отвергнуты.
   Его продолжало подталкивать к туннелю, а вокруг сгущалась темнота.
 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 
ТАЙНЫЙ ГОРОД 
 
   Пожилые обязаны быть исследователями.
   Т. С. Элиот "Четыре квартета"
 
Глава одиннадцатая 
 
1 
 
   Дерри Старых  Кляч  был  не  единственным  тайным  городом,  спокойно
существовавшим в месте, которое Ральф Робертс всегда считал своим домом;
выросший в Мэри-Мид, где сейчас расположены различные строения  ОлдКейп,
Ральф, будучи еще ребенком,  открыл  для  себя,  что  наравне  с  Дерри,
принадлежавшим взрослым, существует и тот, который предоставлен в полное
распоряжение детей. Рядом с  трамвайным  депо  на  Нейболт-стрит  стояло
заброшенное здание, в котором бродяги находили себе ночлег, здесь иногда
можно было  отыскать  полупустую  банку  томатного  супа  или  недопитую
бутылку пива; позади театра "Аладдин"  тянулась  аллея,  где  под  сенью
старых кленов закуривалась первая дешевая сигарета, а иногда распивалась
и бутылочка вина; над рекой склонился огромный вяз,  с  которого  ватаги
мальчишек и девчонок учились нырять.
   Эти  тайные  улицы  и  тропы  были  вне  досягаемости  взрослых,   и,
соответственно, они ничего не знали о тайном  городе...  Хотя  и  бывали
исключения. Одним из них являлся полицейский по имени Алоиз Нелл  мистер
Нелл для младшего поколения Дерри, - и только сейчас, уже приближаясь  к
площадке для пикников, Ральф  подумал,  что  Крис  Нелл,  возможно,  сын
старого мистера Нелла... Только вряд ли это так, потому что полицейский,
которого Ральф впервые увидел в компании Джона Лейдекера, слишком  молод
для сына старого мистера Нелла. Скорее всего, внук.
   Ральф узнал  о  другом  тайном  городе  -  том,  который  принадлежал
старикам, - когда  вышел  на  пенсию,  но  он  не  чувствовал  себя  его
равноправным гражданином, пока не умерла  Кэролайн.  То,  что  открылось
ему,  представлялось  потаенной  географией,  странно  напоминающей  ту,
которая была известна ему в детстве,  местом,  в  основном  игнорируемом
торопящимся на работу, спешащим на игру миром. На обочине  Дерри  Старых
Кляч существовал еще один тайный город - Дерри Проклятых, ужасное место,
населенное в основном пьяницами, бродягами и идиотами, которых не  нужно
держать взаперти.
   Именно на площадке для пикников Лафайет  Чепин  познакомил  Ральфа  с
одним из наиболее важных своих соображений... О том, как превращаешься в
bona fide  <Настоящий  (лат.).>  Старую  Клячу.  Это  соображение  имело
отношение к настоящей  жизни.  Разговор  возник,  когда  мужчины  только
познакомились.
   Ральф поинтересовался, чем занимался Фэй до того, как стал  приходить
на площадку для пикников. - Ну, в моей настоящей жизни я был плотником и
столяром, - ответил Чепин, обнажая в широкой улыбке оставшиеся  зубы,  -
но все закончилось почти десять лет назад. - Ральф  еще  подумал  тогда,
что выход на пенсию подобен укусу  вампира  -  он  отправляет  тех,  кто
пережил его, в страну мертвых. И  если  говорить  откровенно,  это  было
недалеко от истины.
 
2 
 
   Теперь, оставив Мак-Говерна позади (по крайней мере, надеясь на это),
Ральф прошел через несколько рядов дубов и кленов,  отделявших  площадку
для пикников от шоссе. После его утреннего визита на площадке  собралось
около десятка завсегдатаев, большинство прихватили с  собой  пакетики  с
ленчем. Две четы - Эберли и Зеллы - как раз разбрасывали колоду  старых,
затертых карт, хранимых тут же, в дупле старого дуба; Фэй и  док  Малер,
бывший  ветеринар,  сражались  в  шахматы;  непрошеные  советчики  парой
переходили от одного игрока к другому.
   В  играх  заключалось  значение  площадки  для  пикников  -  в   этом
заключалось значение большинства мест, принадлежащих городу Старых Кляч,
- но Ральф считал, что игры - так сказать, лишь каркас,  обрамление.  На
самом деле люди приходили сюда, чтобы доложить, убедить (хотя бы  только
себя), что они все еще живут хоть какой-то жизнью, настоящей или иной.
   Ральф сел на скамью рядом с ограждением,  бездумно  водя  пальцем  по
изрезанной поверхности -  имена,  инициалы,  бранные  слова,  -  и  стал
наблюдать, как почти через равные промежутки времени  садятся  самолеты.
Он рассеянно прислушивался к разговорам. То и дело упоминалось  имя  Мэй
Лочер.
   Некоторые из присутствующих  знали  ее,  и  общее  мнение,  казалось,
совпадало с мнением миссис Перрин - наконец-то Господь явил свою милость
и прекратил ее страдания. Однако в основном разговоры  кружились  вокруг
приближающегося  визита  Сьюзен   Дэй.   Как   правило.   Старых   Кляч,
предпочитающих рассуждать о  функционировании  кишечника  или  сердечных
приступах, не особенно интересовала политика, но даже здесь тема абортов
давала единственную возможность ощутить сопричастность к жизни.
   - Она выбрала неподходящий город  для  своего  визита  и,  что  самое
ужасное, вряд ли догадывается об этом, - произнес док Малер, внимательно
оглядывая шахматную доску,  когда  Фэй  Чепин  взял  штурмом  оставшуюся
защиту короля. - У нас постоянно  что-то  происходит.  Помнишь  пожар  в
БлэкСпот, Фэй?
   Фэй хмыкнул и срезал последнего слона Дока.
   - Кого я не понимаю, так этих платяных вшей,  -  сказала  Лиза  Зелл,
беря со стола газету и хлопая по  фотографии  ряженых,  стоящих  пикетом
возле Центра помощи женщинам. - Неужели они хотят вернуть те дни,  когда
женщины делали себе аборт при помощи спиц?
   - Именно этого они и  добиваются,  -  вступила  в  разговор  Cеоргина
Эберли. - Они знают, что,  если  женщина  побоится  умереть,  она  родит
ребенка.
   Похоже, им никогда не приходило в голову, что иногда  женщина  больше
боится родить ребенка, чем проткнуть себя спицей,  чтобы  избавиться  от
него.
   - А какое отношение ко всему этому имеет страх?  -  спросил  один  из
непрошеных  советчиков  -  старик  с  лопатообразным  лицом  по  фамилии
Педерсен.
   - Убийство есть убийство, находится ли ребенок  внутри  или  снаружи,
такова моя точка зрения на проблему. Даже когда они такие маленькие, что
рассмотреть их можно только под микроскопом,  это  все  равно  убийство.
Потому что они стали бы детьми, если бы их оставили в покое.
   - Думаю, именно это делает тебя Адольфом Эйхманом каждый  раз,  когда
ты дрочишь в кулачок, - заметил Фэй и передвинул свою королеву. - Шах.
   - Ла-фай-ет Че-пин! - воскликнула Лиза Зелл.
   - Играть с собой  -  совсем  другое  дело,  -  покраснев,  огрызнулся
Педерсен.
   - Неужели? Разве  не  наказал  Господь  одного  парня  из  Библии  за
излияние на землю? - спросил второй советчик.
   - Наверное, вы говорите об Онане, - прозвучал голос позади Ральфа.
   Удивившись, Ральф обернулся и увидел старину Дора. В руке тот  держал
книжку с большой цифрой "5" на мягкой обложке. "Откуда  же  ты  взялся?"
подумал Ральф. Он мог присягнуть, что еще минуту назад позади никого  не
было.
   - Онан, Шмонан, - произнес Педерсен. - Сперма - не то же  самое,  что
ребенок...
   - Неужели? -  деланно  изумился  Фэй.  -  Тогда  почему  католическая
церковь запрещает пользоваться презервативами? Объясни мне.
   - Это же просто невежество,  -  сказал  Педерсен.  -  И  если  ты  не
понимаешь...
   - Но Онана наказали не за  мастурбацию,  --  высоким,  проникновенным
старческим  голосом  произнес  Дорренс.  -  Он  был  наказан  за   отказ
оплодотворить жену своего умершего брата,  чтобы  продолжить  его  семя.
Аллен Гинзберг написал целую поэму...
   - Заткнись, старый дурак! - взвизгнул  Педерсен,  метнув  разъяренный
взгляд на Фэя Чепина. - И если ты  не  видишь  разницы  между  мужчиной,
играющим своей плотью,  и  женщиной,  выбрасывающей  в  туалет  ребенка,
которого Господь поместил в ее лоно, значит, ты такой же  дурак,  как  и
он.
   - Отвратительный разговор, - заметила  Лиза  Зелл,  однако,  судя  по
тону, ей было скорее любопытно, чем неприятно. Взглянув поверх ее плеча,
Ральф увидел, что в ограждении недостает нескольких планок, скорее всего
оторванных подростками, оккупирующими это  место  по  вечерам.  Это  все
из-за таинственности. Он не  заметил  Дорренса,  потому  что  старик  не
находился на площадке; он бродил вокруг. Ральфу пришла в  голову  мысль,
что ему  подвернулся  удачный  случай  отвести  Дорренса  в  сторонку  и
получить кое-какие  ответы...  Вот  только  в  результате  Ральфа  могло
ожидать  еще  большее  разочарование.  Старина  Дор   сильно   напоминал
Чеширского Кота из "Алисы в Стране Чудес" - скорее улыбка, чем сущность.
   - Так значит, разница? - наступал Фэй на Педерсена.
   - Да! - Красные пятна пылали на пухлых щеках Педерсена.
   Док Малер беспокойно заерзал на скамье:
   - Послушайте, давайте оставим эту тему и  спокойно  доиграем  партию.
Фэй и ухом не повел; все его внимание было сосредоточено на Педерсене.
   - Возможно, тебе следует подумать о  всех  маленьких  сперматозоидах,
умерших у тебя на руке, пока ты, сидя на унитазе, мечтаешь  о  том,  как
было бы здорово, возьми Мэрилин Монро твой... Педерсен резким  движением
смахнул оставшиеся фигуры с шахматной доски.
   Док Малер отшатнулся назад, губы его дрожали, а широко открытые глаза
за очками в розовой  оправе,  скрепленной  в  двух  местах  проволочкой,
выражали испуг. - Великолепно! - крикнул Фэй. - Отличный аргумент!
   Педерсен поднял кулаки в карикатурной стойке Джона Л. Салливена.
   - Может, хочешь попробовать этого? - спросил он. - Давай!
   Фэй медленно поднялся. Он на целый  фут  возвышался  над  лопатолицым
Педерсеном, да и тяжелее был фунтов на пятьдесят.
   Ральф не верил своим глазам. Если здесь отрава проникла так  глубоко,
то что говорить об остальных жителях города? Ральф считал, что док Малер
прав; Сьюзен Дэй не имела ни малейшего представления, насколько неудачна
мысль избрать полем своей деятельности Дерри. В некотором  смысле  Дерри
не был похож на другие города.
   Ральф двинулся вперед, еще не вполне сознавая, что именно  собирается
делать, и успокоился, увидев, что Стэн  Эберли  поступает  так  же.  Они
обменялись взглядами, приблизились к двум старикам, стоящим нос к  носу,
и Стэн незаметно кивнул. Ральф обвил плечи Фэя рукой за секунду до того,
как Стэн схватил Педерсена за левую руку.
   - Не следует делать этого. - Стэн говорил прямо  в  оттопыренное  ухо
Педерсена. - Иначе дело кончится тем, что вас обоих увезут в больницу  с
сердечным приступом, а вряд ли это то, что вам нужно. У тебя,  Харли,  и
так уже было два. Или три?
   - Я не позволю ему шутить, когда  речь  идет  о  женщинах,  убивающих
детей! - закричал Педерсен, и Ральф увидел, что по щекам старика катятся
слезы. - Моя жена умерла, давая жизнь  нашей  второй  дочери!  Заражение
крови отправило ее на тот свет в  сорок  шестом!  Поэтому  я  не  выношу
разговоров о детоубийстве!
   - Боже! - изменившимся голосом произнес  Фэй.  -  Я  этого  не  знал,
Харли.
   Извини...
   - К черту твое извинение! - крикнул Педерсен и вырвался из рук  Стэна
Эберли. Он устремился к Фэю, поднявшему кулаки, но затем опустившему их,
когда Педерсен промчался мимо, даже не удостоив его взглядом. Он  прошел
по тропинке между деревьями и скрылся из вида. После его  ухода  повисла
тридцатисекундная гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом самолета.
 
3 
 
   - Господи, - в конце концов вымолвил Фэй. - Десять лет  почти  каждый
день встречаешься с парнем и начинаешь  считать,  что  тебе  все  о  нем
известно. Боже мой, Ральфи, я и не знал, от  чего  умерла  его  жена.  А
теперь вот чувствую себя круглым идиотом.
   - Не стоит так переживать, - произнес Стэн. - Возможно,  у  него  как
раз месячные.
   - Закрой рот, - оборвала его Георгина. - Достаточно пошлостей за одно
утро.
   - Скорее бы приехала и уехала эта штучка Дэй, тогда все снова  войдет
в свою колею, - высказался Фрэд Зелл.
   Док Малер, стоя на четвереньках, собирал шахматные фигурки.
   - Не хочешь доиграть, Фэй? - спросил он. -  Я  помню,  как  они  были
расставлены.
   - Нет, - ответил Фэй. Его голос, остававшийся ровным и  спокойным  во
время стычки с Педерсеном,  теперь  заметно  дрожал.  -  Думаю,  с  меня
достаточно. Может быть, Ральф поучит тебя играть.
   - Я пас, - отозвался Ральф. Он искал взглядом Дорренса. Старик  снова
воспользовался проломом в заборе и теперь, стоя по  колено  в  траве  на
обочине служебной дороги с неизменной книжкой  в  руках,  наблюдал,  как
самолет  выруливает  к  центральному  терминалу.  Ральф  вспомнил   Эда,
мчащегося по этой же дороге на стареньком "датсуне" и на чем свет  стоит
поносящего медлительные ворота.  Впервые  за  прошедший  год  ему  стало
интересно, чем занимался Эд на территории аэропорта.
   - ...чем раньше.
   - А? - Ральф с усилием сосредоточил внимание на Фэе.
   - Я сказал, что ты, должно  быть,  снова  хорошо  спишь,  потому  что
выглядишь намного лучше, чем раньше. Зато теперь со слухом туговато.
   - Наверное, - согласился Ральф,  пытаясь  улыбнуться.  -  Думаю,  мне
стоит перекусить. Пойдешь со мной, Фэй? Я угощаю.
   - Нет, я уже позавтракал, - ответил Фэй. - И сейчас,  честно  говоря,
еда камнем давит на желудок. Слушай, Ральф, этот старый хрыч плакал,  ты
видел?
   - Да, но на твоем месте я не стал бы на этом зацикливаться, -  сказал
Ральф. Он направился к дороге, широкоплечий Фэй побрел рядом с  ним.  Он
шел,  ссутулившись  и  опустив  голову,  напоминая  огромного   медведя,
наряженного в мужской костюм. - Парни нашего возраста могут  разреветься
из-за пустяка. Ты же знаешь.
   - Возможно. - Фэй благодарно улыбнулся Ральфу. - Все  равно  спасибо,
что остановил меня, не дал наделать глупостей. Ты  же  знаешь,  на  меня
иногда находит.
   "Жаль, что никого не оказалось рядом, когда подобное произошло  между
мной и Биллом", - подумал Ральф. Вслух же он произнес:
   - Мне было не трудно. Это я должен благодарить тебя.  Такой  поступок
добавит новый штрих к моему resume, когда я решу  обратиться  по  поводу
высокооплачиваемой работы в ООН.
   Фэй, довольно рассмеявшись, похлопал Ральфа по плечу:
   - Да! Генеральный секретарь! Миротворец Номер Один!  Ты  без  проблем
получишь эту работу!
   - Несомненно. Пока, Фэй.
   Ральф уже поворачивался, когда Фэй коснулся его руки:
   - Ты ведь примешь участие во Взлетно-посадочном Турнире на  следующей
неделе?
   Ральф не сразу понял, о чем идет речь, хотя это и составляло  главную
тему разговоров столяра на пенсии с того момента, как листья на деревьях
стали желтеть.  Фэй  организовывал  проведение  шахматных  турниров  под
названием "Взлетно-посадочный N3" начиная  с  1984  года,  именно  тогда
закончилась его "настоящая жизнь". Призом служил огромный  хромированный
кубок с короной и скипетром. Фэй, лучший  игрок  среди  Старых  Кляч  (в
западной части города, по крайней мере), награждал сам себя этим  кубком
в шести случаях из девяти, и у Ральфа возникло подозрение, что три  раза
Фэй проиграл намеренно для поддержания интереса у остальных  участников.
Нынешней осенью Ральфа не слишком интересовали шахматы; ему  и  без  ни