ачал головой:
   - Нет - мы все уладим. Мне нравится Билл, но...
   - ...но с ним нужно следить за своими словами, - закончила Луиза.  -К
тому  же,  Ральф,  могу  добавить,  не  следует  воспринимать  его  речи
серьезно. На этот раз Ральф пожал ее руку.
   - Для тебя это  тоже  может  оказаться  хорошим  советом,  Луиза,  не
следует принимать близко к сердцу то, что произошло сегодня утром.
   Она вздохнула:
   - Может, и так, но  это  тяжело.  В  самом  конце  я  сказала  что-то
ужасное, Ральф. Ужасное. Эта ее противная улыбочка...  Радуга  понимания
внезапно зажглась в голове Ральфа. В ее свете  он  увидел  нечто  крайне
важное, казавшееся несомненным и предопределенным.
   Впервые с того момента, когда вернулись ауры...  Или  он  вернулся  к
ним.
   Ральф повернулся к Луизе. Та  сидела  в  капсуле  прозрачного  серого
цвета, яркого, как утренний  летний  туман,  вот-вот  готовый  озариться
первыми лучами солнца.  Именно  это  превращало  женщину,  которую  Билл
Мак-Говерн называл "наша Луиза", в существо огромного  достоинства...  И
красоты.
   "Она похожа на Эос, - подумал Ральф. -- Богиню утренней зари".
   Луиза поерзала на скамье:
   - Ральф? Почему ты так на меня смотришь? "Потому  что  ты  красива  и
потому что я влюбился в тебя, - восхищенно подумал Ральф. - Прямо сейчас
моя любовь так велика, что мне кажется, будто  я  тону,  и  мне  приятно
умереть".
   - Потому что ты должна вспомнить, что именно сказала.
   Женщина снова нервно затеребила замок своей сумочки.
   - Нет, я...
   - Сможешь. Ты сказала своей невестке, что она взяла серьги.
   Она сделала это потому, что видела, насколько тверда  твоя  решимость
не ехать с ними, а твоя невестка сходит с ума, когда не  получает  того,
чего хочет... От этого она становится ядерной. Она сделала  это,  потому
что ты заткнула ее за пояс. Разве не так?
   Луиза смотрела на него округлившимися от испуга глазами:
   - Откуда тебе это известно, Ральф? Откуда тебе все известно о ней?
   - Я знаю, потому что знаешь ты, а ты знаешь, потому что видела.
   - О нет, - прошептала Луиза. - Нет, я ничего не видела... Я все время
находилась в кухне вместе с Гарольдом.
   - Не тогда, не тогда, когда она это сделала, а когда вернулась.
   Ты видела это в ней и вокруг нее.
   Как и он сам видел теперь жену Гарольда Чесса в Луизе, будто женщина,
сидящая рядом с ним, превратилась в линзу.  Дженет  Чесс  была  высокой,
белолицей и  длинноногой.  Ее  щеки  пестрели  веснушками,  которые  она
усердно запудривала, а волосы переливались вспышками рыжего. Этим  утром
она приехала в Дерри, уложив свои великолепные волосы на одно плечо. Что
еще знал Ральф о женщине, которую никогда не видел?
   Все, абсолютно все.
   "Она затушевывает веснушки специальным карандашом, так  как  считает,
что они делают ее несолидной;  ведь  люди  не  воспринимают  веснушчатых
серьезно. У нее красивые ноги, и она это знает. На работу  она  ходит  в
юбкешортах, но сегодня, отправляясь проведать (старую суку) маму  Луизу,
надела кардиган и старые джинсы. Одежда для Дерри. У нее  задержка.  Она
уже достигла того возраста, когда месячные не  приходят  регулярно,  как
раньше, и во время двух-трехдневных менопауз, периода, когда все  вокруг
кажется  стеклянным,  а  окружающие  представляются  либо  тупыми,  либо
противными, она становится сумасбродной. Возможно, именно в этом кроется
настоящая причина ее поступка".
   Ральф увидел женщину, выходящую из крошечной ванной. Увидел, как она,
метнув яростный взгляд на кухонную дверь - ив помине не было  приторного
выражения на ее плоском, напряженном лице, - схватила серьги с  блюда  и
сунула их в левый карман джинсов. Нет, Луиза не была свидетелем  подлого
воровства, но оно изменило цвет ауры Дженет Чесс  с  бледно-зеленого  на
сложный многослойный рисунок состоящий  из  коричневого  и  красного,  и
Луиза сразу увидела это и  поняла  -  возможно,  не  имея  ни  малейшего
представления, что происходит с ней на самом деле.
   - Да, она взяла серьги, - сказал Ральф. Он  видел,  как  серый  дымок
струится вдоль зрачков широко открытых глаз Луизы. Он мог бы смотреть на
них целый день.
   - Да, но...
   - Согласись ты поехать с  ними  на  назначенную  встречу  в  Ривервью
Эстейт, могу  поклясться,  что  ты  нашла  бы  их  после  ее  следующего
визита...  Или,  скорее  всего,  она  нашла  бы  их.  Просто  счастливая
случайность. "О, мама Луиза, посмотрите-ка, что я нашла!" Под раковиной,
или в шкафу, или в темном углу.
   -  Да.  -  Теперь  Луиза  зачарованно,  словно   загипнотизированная,
смотрела в лицо Ральфа. - Она, должно быть, ужасно себя  чувствует...  И
не осмелится принести их назад, ведь так? Только не после  того,  что  я
сказала. Ральф, откуда ты знаешь!
   - Оттуда же, откуда и ты. И давно ты видишь ауры, Луиза?
 
4 
 
   - Ауры? Понятия не имею, что ты имеешь в виду. - Только она прекрасно
понимала.
   - Литчфилд рассказал твоему сыну о бессоннице, но  сомневаюсь,  чтобы
только одно это толкнуло Литчфилда... Наябедничать. Другое дело то,  что
он назвал проблемой с восприятием. Я невероятно удивлен  предположением,
что кто-то мог посчитать тебя свихнувшейся, хотя и сам в последнее время
испытываю идентичные проблемы.
   - Ты!
   - Да, мэм. Затем, вспомни, пару минут назад ты  сказала  нечто  более
интересное. Ты  сказала,  что  стала  видеть  Дженет  забавным  образом.
Пугающим образом. Ты не можешь вспомнить, что именно сказала перед самым
их уходом, но ты отлично помнишь,  что  именно  чувствовала.  Ты  видишь
другую часть мира - остальную часть  мира.  Формы  вокруг  вещей,  формы
внутри них, звуки без звуков. Я называю это  миром  аур,  и  именно  это
наблюдаешь ты. Так, Луиза? Она молча смотрела на  него,  затем  спрятала
лицо в ладонях.
   - Я думала, что теряю разум, - сказала она, а затем повторила  снова:
- О, Ральф, я думала, что теряю разум.
 
5 
 
   Ральф прижал Луизу к себе, затем отпустил и приподнял пальцем ее лицо
за подбородок.
   - Только не надо больше слез, - сказал  он.  -  У  меня  нет  второго
платка.
   - Не надо больше слез, -  согласилась  женщина,  но  глаза  ее  опять
предательски заблестели. - Ральф, если бы ты только знал, как  это  было
ужасно...
   - Я знаю.
   Она ослепительно улыбнулась:
   - Да... Думаю, тебе известно.
   - То, что заставило этого идиота Литчфилда  решить,  что  ты  теряешь
разум - скорее всего, он подумал о  болезни  Альцгеймера,  -  не  просто
бессонница, а бессонница, сопровождаемая  чем-то  еще,  чем-то,  что  он
принял за галлюцинации. Правильно?
   - Наверное, только мне он ничего не сказал. Когда я рассказывала  ему
о вещах, которые я вижу - красках и обо всем  остальном,  -  он  казался
таким понимающим.
   - Ну конечно, а как только ты вышла за  дверь,  он  тут  же  позвонил
твоему сыну и  сказал,  чтобы  тот  срочно  приезжал  в  Дерри  и  делал
чтонибудь со своей  старой  мамочкой,  которая  начинает  видеть  людей,
разгуливающих  в  разноцветных  "конвертах"  с  длинными  "веревочками",
тянущимися вверх от их макушек.
   - Ты тоже это видишь, Ральф? Ты тоже все это видишь!
   - Тоже, - ответил он и рассмеялся. Смех прозвучал безумно,  но  Ральф
не удивился.  Были  тысячи  вещей,  о  которых  он  хотел  ее  спросить;
казалось, он сходил с ума от  нетерпения.  Возникло  и  кое-что  другое,
настолько неожиданное, что поначалу он даже не сумел определить, что  же
это такое: возбуждение. Не просто желание, а именно возбуждение.
   Луиза снова плакала.  Слезы  ее  были  цвета  дымки,  стелющейся  над
поверхностью  тихого  озера,  и  от  слезинок  шел  дымок,   когда   они
скатывались по щекам.
   - Ральф... Это... Это... О Боже!
   - Грандиознее, чем Майкл Джексон, правда?
   Она тихо рассмеялась:
   - Ну... Может быть.
   - Есть название  тому,  что  происходит  с  нами,  Луиза,  и  это  не
бессонница, и не безумие, и не болезнь Альцгеймера. Это гиперреальность.
- Гиперреальность,  -  пробормотала  она.  -  Боже,  какое  экзотическое
название!
   - Да. Мне поведал об этом фармацевт из аптеки "Райт-Эйд"  по  фамилии
Уайзер. Джо Уайзер. Только в этом понятии больше смысла, чем он думает.
   Больше, чем могут догадаться все здравомыслящие недоумки.
   - Да, как телепатия... Если только это происходит на самом деле,  вот
в чем проблема. Ральф, а мы в своем уме?
   - Твоя невестка взяла сережки?
   - Я... Не... Она... Да. - Луиза выпрямилась. - Да, она взяла их.
   - Вне всяких сомнений?
   - Да.
   - Тогда ты ответила на свой вопрос. Мы в здравом уме... Но, думаю, ты
ошибаешься насчет телепатии. Мы же читаем не мысли, а ауры.
   Послушай, Луиза, мне нужно о многом расспросить тебя, но в  настоящий
момент я хочу знать только одно. Ты видела... - Внезапно Ральф замолчал,
размышляя, действительно ли он хочет сказать то, что вертится у него  на
языке.
   - Видела что?
   - Ладно. Это прозвучит безумнее всего, рассказанного тобой, но  я  не
сошел с ума. Ты мне веришь? А я вот нет.
   - Я верю тебе, - просто ответила женщина, и Ральф  почувствовал,  как
тяжелый камень упал с его груди. Луиза говорила правду.  В  этом  он  не
сомневался: ее вера сияла вокруг нее.
   - Тогда слушай. С тех пор, как с тобой стало происходить все это,  не
видела  ли  ты  людей,  которые  выглядят  так,  будто  не   принадлежат
Гаррисавеню? Людей, выглядящих так, словно  они  вообще  не  принадлежат
обычному миру?
   Луиза непонимающе смотрела на него.
   - Они лысоголовые, очень низенькие, носят белые халаты и больше всего
напоминают пришельцев из космоса,  какими  их  изображают  в  бульварных
газетенках, продающихся в "Красном  яблоке".  Ты  не  видела  их,  когда
переживала одну из атак гиперреальности?
   - Нет, ни одного.
   Ральф разочарованно стукнул кулаком по колену, поразмышлял,  а  затем
снова посмотрел на Луизу.
   - В понедельник утром, - сказал он. - До  того,  как  у  дома  миссис
Лочер появились полицейские... Ты видела меня?
   Очень медленно Луиза кивнула головой. Ее аура слегка потемнела, а  по
диагонали замелькали тоненькие, как иглы, алые спирали.
   - Ты прекрасно знаешь, кто позвонил в полицию, - произнес Ральф.
   - Ведь так?
   - Я знаю, что это сделал ты, - прошептала Луиза. -  Раньше  я  только
подозревала, но теперь уверена. Когда увидела... Ты же знаешь, по  твоим
краскам.
   "По моим краскам", - подумал Ральф. Именно так называл это Эд  Дипно.
- Но ты не видела двух маленьких  версий  мистера  Клина,  выходящих  из
дверей ее дома?
   - Нет, - ответила Луиза, - но это ничего  не  значит.  Из  окна  моей
спальни  не  видно  даже  дома  миссис  Лочер.  Его  загораживает  крыша
"Красного яблока".
   Ральф обхватил голову руками. Ну конечно, еж должен был догадаться. -
Причина, по которой я подумала, будто это ты позвонил в полицию, в  том,
что я, собираясь в  ванную,  увидела,  как  ты  разглядываешь  что-то  в
бинокль. Ты не делал этого прежде,  но  я  посчитала,  что  тебе  просто
хочется получше рассмотреть бродячего  пса,  регулярно  делающего  обход
мусорных бачков Гаррис-авеню по четвергам. - Она показала рукой вниз.  -
Его.
   Ральф усмехнулся:
   - Это не он, это великолепная Розали.
   - О! В любом случае, я пробыла  в  ванной  очень  долго,  потому  что
нанесла на волосы специальный бальзам. Не краску, - резко уточнила  она,
как будто Ральф обвинял ее в этом, - протеины и  что-то  еще  для  того,
чтобы волосы выглядели пышнее. Когда я  вышла,  вокруг  уже  было  полно
полицейских.
   Я взглянула на твое окно, но тебя не увидела. Либо ты ушел  в  другую
комнату, либо откинулся назад в своем кресле.  Иногда  ты  так  делаешь.
Ральф тряхнул головой, как бы желая прояснить ее. Значит, все  эти  ночи
он пребывал не в пустом театре;  кое-кто  находился  рядом.  Просто  они
сидели в разных ложах.
   - Луиза, мы поссорились с Биллом  вовсе  не  из-за  шахмат.  Мы...  У
подножия холма Розали резко залаяла и стала подниматься на лапы.
   Ральф взглянул в том направлении, и у него похолодело в  груди.  Хотя
они сидели здесь больше получаса и никто  не  проходил  мимо  в  туалет,
пластиковая дверь с табличкой "МУЖСКОЙ" начала медленно открываться.
   Из  дверей  появился  доктор  N3.  Панама  Мак-Говерна  с  откусанным
полумесяцем полей  была  сбита  набекрень,  делая  существо  похожим  на
МакГоверна в тот день, когда Ральф впервые  увидел  Билла  в  коричневой
Федоре - тот напоминал щеголеватого  репортера  из  детективного  фильма
сороковых годов. В руке пришелец держал ржавый скальпель.
 
Глава тринадцатая 
 
1 
 
   - Луиза? - Ральфу собственный  голос  показался  эхом,  отдающимся  в
глубоком каньоне. - Луиза, ты видишь?
   - Я не... - Голос Луизы дрогнул. - Это ветер открыл дверь туалета?
   Нет? Внутри кто-то есть? Именно поэтому залаяла собака?
   Розали медленно попятилась  от  лысоголового  человечка,  рваные  уши
собаки плотно прижались  к  голове,  морда  искривилась  в  таком  диком
оскале,  что  обнажились  испорченные  зубы,  которыми  уже   невозможно
разгрызть кость.
   Она хрипло залаяла, а затем в безнадежном отчаянии завыла.
   - Да! Ты видишь его, Луиза? Посмотри! Он же совсем рядом!
   Ральф поднялся на ноги. Луиза последовала  его  примеру,  держа  руку
козырьком у глаз. Женщина внимательно вглядывалась.
   - Я вижу колыхание. Так шевелится  воздух  около  печи  для  сжигания
мусора.
   - Я же сказал тебе оставить собаку в покое! - крикнул Ральф. - Уходи!
   Убирайся к черту!
   Лысый человечек взглянул на Ральфа, но теперь в его  глазах  не  было
удивления; в них застыло выражение  небрежного  спокойствия.  Он  поднял
большой палец правой руки в жесте  древнего  приветствия,  затем  и  сам
оскалил зубы - более острые и крепкие, чем  у  Розали,  -  в  беззвучном
смехе.
   Розали съежилась, когда  лысоголовый  в  грязном  халате  снова  стал
приближаться к ней, затем подняла лапу и  прикрыла  голову  -  картинный
жест, который должен был бы выглядеть  забавно,  но  вместо  этого  стал
выражением переполнившего собаку ужаса.
   - Чего я не могу видеть, Ральф? - простонала Луиза. - Я  вижу  нечто,
но...
   - Убирайся прочь от нее! - закричал  Ральф  и  занес  руку,  подражая
каратистам. Рука-испустившая ранее клинообразный пучок голубого света  -
попрежнему  ощущалась  незаряженным  оружием,   однако   на   этот   раз
лысоголовый это знал. Он взглянул на Ральфа и язвительно улыбнулся:
   О, перестань, Смертный, - отойди, заткнись  и  наслаждайся  зрелищем.
Создание, стоящее внизу холма, снова обратило свое внимание  на  Розали,
которая съежилась, прижавшись к  стволу  сосны.  Собака  залаяла,  и  из
трещин коры стали выбрасываться  струйки  зеленого  тумана.  Лысоголовый
докторишка склонился над Розали, протянув одну руку в жесте заботы,  что
плохо сочеталось со скальпелем, зажатым в другой руке.
   Розали заскулила... Затем потянулась вперед и покорно лизнула  ладонь
лысоголового создания.
   Ральф взглянул на свои руки, ощущая в них нечто - не ту прежнюю силу,
ничего подобного,  но  нечто.  Внезапно  под  ногами  заплясали  вспышки
чистобелого света, как будто его пальцы внезапно  превратились  в  свечи
зажигания.
   Луиза неистово вцепилась в Ральфа:
   - Что случилось с собакой? Ральф, что с ней происходит?
   Не раздумывая, что он делает и  почему,  Ральф  прикрыл  глаза  Луизы
своими руками, будто играл в  "Угадай  -  кто"  с  любимой.  Его  пальцы
вспыхнули с такой  силой,  что  белый  свет  стал  почти  ослепительным.
"Именно так рекламируют моющие средства по телевизору", - подумал Ральф.
   Луиза вскрикнула. Ее руки впились в  запястье  Ральфа,  затем  хватка
ослабела.
   - Боже мой, Ральф, что ты со мной сделал?
   Он отнял руки и увидел светящуюся восьмерку, окружающую ее глаза.
   Она только что сняла защитные очки, посыпанные сахарной пудрой.
   Белизна почти сразу же стала испаряться...
   "Она не испаряется, - подумал он. - Она просачивается внутрь".
   - Потом, - отрезал Ральф. - А сейчас смотри.
   Расширившиеся зрачки глаз Луизы сказали ему все, что он хотел знать.
   Доктор N3,  абсолютно  нетронутый  отчаянной  попыткой  Розали  стать
друзьями, рукой, держащей скальпель, отпихнул ее морду в сторону. Второй
рукой он  ухватился  за  платок,  повязанный  вокруг  шеи  животного,  и
вздернул ее морду вверх. Розали  жалобно  заскулила.  Из  пасти  потекла
слюна. Лысоголовый скабрезно  захихикал,  отчего  у  Ральфа  внутри  все
сжалось.
   - Эй! Отойди! Прекрати мучить животное!
   Лысоголовый резко обернулся. Ухмылка исчезла с его лица, и он зарычал
на Луизу, в некотором роде и сам уподобляясь собаке.
   Да пошла ты... Старая жирная сука! Собака моя, как я и говорил твоему
колченогому дружку!
   Лысоголовый выпустп из рук шейный платок, когда  Луиза  закричала  на
него, и теперь Розали снова съежилась от раболепного страха,  прижавшись
к стволу сосны, глаза ее закатились, пена клочьями свисала  по  сторонам
приоткрытой пасти. Никогда в жизни Ральф  не  видел  такого  запуганного
создания.
   - Нет! - крикнул Ральф. - Убегай!
   Казалось, собака его не слышала, и через мгновение Ральф  понял,  что
она не слушает его, потому что Розали не находится полностью здесь.
   Лысоголовый уже сделал с ней что-то -  он  частично  выдернул  ее  из
обыденной реальности, как фермер при  помощи  трактора  и  длинной  цепи
выкорчевывает пни.
   И все же Ральф попробовал еще один раз:
   - Нет, Розали! Убегай!
   Прижатые уши собаки навострились, а  голова  стала  поворачиваться  к
Ральфу. Он не знал,  послушается  ли  Розали  его  приказа,  потому  что
Лысоголовый ухватился за шейный платок еще до того,  как  собака  начала
двигаться. Он снова дернул ее за голову.
   - Он же убьет ее! - закричала Луиза. - Он  собирается  перерезать  ей
горло! Не позволяй ему, Ральф! Заставь его остановиться!
   - Я не могу, но, может быть, получится у тебя! Стреляй в него.
   Стреляй в него из руки!
   Женщина непонимающе посмотрела на Ральфа. Он неистово  махнул  рукой,
как бы срубив дерево, но прежде чем Луиза успела ответить, Розали издала
звук, от которого кровь застыла  в  жилах.  Лысоголовый  занес  руку  со
скальпелем вверх, затем опустил ее, но не перерезал ей горло.
   Он отсек "веревочку".
 
2 
 
   Из каждой ноздри Розали вилась ленточка, вздымающаяся вверх. Дюймах в
шести от ее морды ленточки объединялись,  образуя  деликатный  поросячий
хвостик, именно здесь и потрудился скальпель карлика. Ральф,  застыв  от
ужаса, наблюдал, как отсеченный хвостик поднимался в  воздух,  напоминая
веревочку выпущенного на свободу воздушного шарика. По мере  продвижения
вверх сплетенный хвостик раскручивался. Ральф подумал, уж  не  застрянет
ли тот в сосновых ветвях,  но  этого  не  произошло.  Когда  серповидная
"веревочка" действительно повстречала на своем пути одну из  веток,  она
просто прошла сквозь нее.
   "Конечно, - подумал Ральф. - Точно так же эти приятели прошли  сквозь
закрытую дверь дома Мэй Лочер, после того как они проделали с ней то  же
самое".
   За этим  последовала  мысль,  исполненная  такой  простой  и  мрачной
логики, что не поверить в нее не было никакой возможности: не  пришельцы
из космоса, не маленькие лысоголовые врачи, а Центурионы. Центурионы Эда
Дипно.  Они  не  похожи  на  римских  воинов,  какими  их  показывают  в
исторических фильмах типа "Спартак" или "Бен  Гур",  но  это  все  равно
Центурионы... Ведь так?
   В шестнадцати или семнадцати  футах  над  землей  "веревочкам  Розали
просто растворилась, превратившись в ничто.
   Ральф опустил глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как  карлик  снял
выцветший голубой платок  с  шеи  собаки,  а  затем  отпихнул  Розали  в
сторону.
   Ральф внимательнее присмотрелся к собаке и внутренне съежился. Ночной
кошмар о Кэролайн повторялся с настойчивой жестокостью, и Ральф  пытался
подавить в себе крик ужаса, рвущийся на свободу.
   "Правильно, Ральф, не кричи. Не следует этого делать, потому что есл