и
ты закричишь, то уже не сможешь остановиться - будешь кричать,  пока  не
порвешь голосовые связки. Помни о Луизе, потому что теперь она  рядом  с
тобой. Помни о Луизе и не кричи".
   Да, но как трудно последовать этому совету, когда  жуки,  которые  во
сне выползали из головы Кэролайн, теперь извиваются  черным  потоком  из
ноздрей Розали.
   "Но это не жуки. Я не знаю, что это такое, только не жуки".
   Нет, не насекомые  -  просто  еще  один  вид  ауры.  Кошмарное  серое
вещество, не жидкость и не газ, выкачивалось из Розали с каждым выдохом.
   Оно не улетало прочь, а медленно окутывало ее отвратительной  пеленой
антисвета. Казалось, чернота вот-вот скроет собаку из вида. Ральф  видел
умоляющие, испуганные глаза животного, в то время как темнота  сгущалась
вокруг ее головы, начинала стекать вниз, обволакивая  туловище  и  лапы.
Это был саван, настоящий саван, и Ральф наблюдал, как Розали, у  которой
теперь  была  перерезана  "веревочка",  неумолимо  плетет  вокруг   себя
отравленный мешочек плаценты. Удивительная метаморфоза вызвала в  памяти
голос Эда Дипно, твердящего о Центурионах, крадущих зародышей  прямо  из
утроб матерей и увозящих их в крытых грузовиках.
   "Никогда не задумывался о том, что именно прячется под брезентом?"  -
спросил тогда Эд.
   Доктор N3,  ухмыляясь,  смотрел  на  Розали.  Затем,  освободив  узел
платка, повязал его вокруг своей шеи, соорудив  пышный  свободный  бант,
делавший платок похожим на галстук богемного художника. Покончив с этим,
он взглянул' на Ральфа и Луизу с выражением  отвратительного  благодушия
на лице. "Вот так! - говорили его глаза. - Все-таки я сделал свое  дело,
и вы не смогли мне помешать, правильно?"
   - Ну сделай же хоть что-нибудь, Ральф! Умоляю! Останови его!  Слишком
поздно, однако можно задать ему жару, прежде  чем  коротышка  насладится
видом  умирающей  Розали.  Ральф  был  уверен,  что  Луиза   не   сможет
воспроизвести режущим ударом поток голубого света, как  это  сделал  он,
но, вполне возможно, она начнет действовать иначе.
   "Да - она сможет подстрелить его своим собственным способом".
   Ральф не знал, откуда появилась такая уверенность, просто он знал,  и
все. Он обхватил Луизу за плечи,  чтобы  та  взглянула  на  него,  затем
поднял правую руку. Он поджал пальцы, направляя  указательный  палец  на
лысоголового коротышку, похожего  на  мальчика-с-пальчика,  играющего  в
соловьевразбойников. Луиза ответила растерянным, непонимающим  взглядом.
Ральф ухватил ее за руку и снял перчатку.
   - Ты! Ты, Луиза!
   Она поняла и тут  же  подняла  руку,  вытянув  указательный  палец  в
детском жесте стрельбы: бах! бах!
   Две  компактные   ромбовидные   конфигурации   серо-голубого   цвета,
идентичного окраске ее ауры, но немного ярче, слетели с  кончика  пальца
Луизы и устремились к подножию холма.
   Доктор N3, визгливо вскрикнув, подпрыгнул,  держа  сжатые  кулаки  на
уровне плеч, каблуки его черных туфель врезались в ягодицы, когда первая
из "пуль" прошла под ним. Она ударилась о землю, подскочила, как плоский
камешек отскакивает от водной глади, и ударилась о  кабину  с  табличкой
"ЖЕНСКИЙ". На мгновение передняя часть  кабины  яростно  вспыхнула,  как
недавно произошло с окном прачечной "Буль-буль".
   Вторая  серо-голубая  пулька,  ударившись   о   бедро   лысоголевого,
рикошетом отскочила  в  небо.  Он  завопил  -  высокий,  бьющийся  звук,
казалось, червем извивался в голове Ральфа. Ральф  заткнул  уши  руками,
хотя знал, что это не поможет, и увидел, что Луиза делает то  же  самое.
Он  был  уверен,  что  если  вскоре  визг  не  прекратится,  его  голова
расколется на части. Доктор N3 упал на ковер из сосновых иголок рядом  с
Розали и стал кататься из стороны в сторону, завывая и держась за бедро,
как делают маленькие дети, получив ушиб. Через  несколько  секунд  крики
начали смолкать,  и  коротышка  поднялся  на  ноги.  Глаза  его  яростно
сверкали из-под белых бровей. Панама Билла съехала назад, а  левая  пола
халата стала черной и дымилась.
   Я доберусь до вас! Я доберусь до вас  обоих!  Проклятые  Смертные!  Я
ДОБЕРУСЬ ДО ВАС ОБОИХ!
   Он развернулся и побежал по тропинке, ведущей к площадке для игр и  к
теннисным кортам, его скачки напоминали бег  астронавта  по  поверхности
Луны.
   Судя  по  скорости,  вряд  ли  Луиза   нанесла   ему   чувствительное
повреждение. Луиза ухватилась за плечо Ральфа и тряхнула его. Ауры снова
начали тускнеть.
   - Дети! Оно направляется к детям!
   Фигура женщины бледнела, растворяясь в воздухе, и это привело  Ральфа
в чувство. Он увидел, что Луиза вовсе не говорит, а неотрывно смотрит на
него темными глазами.
   - Я тебя не слышу! - крикнул он. - Луиза, я не слышу тебя!
   - Ты что, оглох? Оно направляется к площадке для игр! К детям! Мы  не
можем позволить, чтобы пострадали дети!
   Ральф тяжело вздохнул:
   - Они не пострадают.
   - Откуда такая уверенность?
   - Не знаю. Просто уверен.
   - Я подстрелила его. - Она  поднесла  палец  к  виску,  как  актриса,
играющая роль самоубийцы. - Я подстрелила его из собственного пальца!
   - Вот-вот. Еще и обожгла. Судя по его поведению, достаточно сильно. -
Я больше не вижу красок, Ральф.
   Он кивнул:
   - Они приходят и уходят, как волны ночной радиостанции.
   - Я не знаю, что и думать... Даже не понимаю,  чего  мне  хочется,  -
Луиза всхлипнула, и Ральф обнял ее. Независимо от того, что  происходило
в его жизни прямо сейчас,  один  факт  фиксировался  четко  и  ясно:  он
означал - " держать в объятиях женщину.
   - Успокойся, - произнес Ральф, прижимаясь  щекой  к  ее  макушке.  От
волос исходил  восхитительный  аромат  без  примеси  запаха  фиксаторов,
применяемых в парикмахерских, запаха, который был неотъемлем от  аромата
волос Кэролайн на  протяжении  последних  десяти  -  пятнадцати  лет  их
совместной жизни. -Давай на время забудем об этом.
   Луиза взглянула на него. Ральф больше не мог видеть дымок, струящийся
вокруг ее лица, но он знал, что дымок по-прежнему здесь. К тому же глаза
Луизы были прекрасны и без такого дополнительного украшения.
   - Для чего это, Ральф? Ты  знаешь,  для  чего  все  это?  Он  покачал
головой. В голове у него кружились обрывки головоломки -  шляпы,  врачи,
жуки,  лозунги  протеста,  куклы,  которые,  разбиваясь,   разбрызгивают
искусственную кровь, - не складывающиеся в единое целое. Но чаще всего с
каким-то неумолимым постоянством повторялась бессмысленная фраза старины
Дора: "Готовую булочку не испечь заново", И тут Ральфу пришла  в  голову
мысль, что это не что иное, как истина.
 
3 
 
   Ральф, услышав грустное повизгивание, посмотрел в сторону холма.
   Розали, лежавшая возле  огромной  сосны,  пыталась  подняться.  Ральф
больше не мог видеть черный саван, окружавший собаку, но  был  уверен  в
его присутствии.
   - Бедняжка! Мы можем ей помочь, Ральф?
   Они ничего не могли сделать для собаки. Ральф был уверен в  этом.  Он
взял ладонь Луизы в свои  руки,  ожидая,  что  животное  сейчас  рухнет,
испустив последний вздох. Но собака сделала отчаянный рывок и  вскочила.
Она замерла, так низко склонив голову, что нос почти упирался в землю, а
затем несколько раз чихнула. Потом  Розали  отряхнулась,  посмотрела  на
Ральфа и Луизу  и  коротко  тявкнула,  как  бы  сообщая,  что  не  стоит
волноваться. Собака развернулась и потрусила через подлесок к выходу  из
парка. До того как  Ральф  потерял  ее  из  вида,  Розали  приобрела  ту
прихрамывающую, но независимую иноходь, которая и была ее  отличительной
чертой. Подбитая лапа не стала здоровой, но после вмешательства  доктора
N3 ее состояние и не ухудшилось. Явно старая, но, очевидно, еще  далекая
от смерти (как и остальные Старые Клячи Гаррис-авеню),  собака  скрылась
за деревьями.
   - Я считала, что отвратительное создание убьет ее, - заметила  Луиза.
- В общем-то, я думала, что оно уже убило собаку.
   - Я тоже.
   - Ральф, неужели все это произошло на самом деле?
   - Да.
   - Эти веревочки от шариков... Ты думаешь, это жизненные нити?
   Он медленно кивнул:
   - Да. Нечто наподобие пуповины. И Розали... Его мысли вновь вернулись
к первому опыту настоящего видения аур, когда он стоял возле  "РайтЭйд",
прислонившись спиной к почтовому ящику. Из  шестидесяти  или  семидесяти
человек, увиденных Ральфом, прежде чем видение исчезло, только несколько
были в окружении темных "конвертов", которые сейчас он  считал  саваном,
но "конверт", только  что  сплетенный  Розали,  казался  гораздо  темнее
любого из виденных им прежде.  Люди,  чьи  ауры  отливали  мрачно-темным
цветом, выглядели больными... Как и Розали, чья аура имела  цвет  старых
заскорузлых носков еще до появления доктора N3.
   "Возможно, он лишь ускорил то, что иначе  случилось  бы  естественным
образом", - подумал Ральф.
   - Ральф? - окликнула его Луиза. - А как же Розали?
   - Думаю, моя  старая  приятельница  Розали  теперь  живет  взаймы,  -
ответил Ральф.
   Луиза размышляла, глядя на солнечно-пыльную рощу, в  которой  исчезла
Розали. Наконец она снова повернулась к Ральфу.
   - Этот карлик один из тех, кого  ты  видел  выходящими  из  дома  Мэй
Лочер?
   - Нет. Там были двое других.
   - А еще ты видел кого-нибудь из их компании?
   - Нет.
   - Ты считаешь, что есть и другие?
   - Не знаю.
   Ральфу показалось, что сейчас она спросит, заметил ли он панаму Билла
на голове существа, но Луиза не задала такого вопроса. Слишком уж  много
необычного; кроме того, когда в  последний  раз  она  видела  панаму  на
Билле, никто еще не обкусал ее поля.
   "Учитель истории, ушедший на  покой,  вряд  ли  относится  к  разряду
шляпожующих", - отметил про себя Ральф и усмехнулся.
   - Вот так утро, Ральф. - Луиза посмотрела ему прямо в глаза. - Думаю,
нам о многом стоит  поговорить.  Мне  обязательно  нужно  разобраться  в
происходящем.
   Ральф вспомнил сегодняшнее утро - казалось, прошли тысячелетия -  как
он возвращался с площадки для  пикников,  мысленно  просматривая  список
близких ему людей, пытаясь  решить,  перед  кем  же  ему  открыться.  Он
вычеркнул Луизу из мысленного списка на том  основании,  что  она  может
проболтаться, и теперь был удивлен этим неожиданным  суждением,  которое
строилось в основном  на  мнении  Мак-Говерна  о  Луизе,  а  не  на  его
собственном. Выяснилось, что единственным, с кем Луиза разговаривала  об
аурах до сегодняшнего дня, был человек,  который,  по  ее  мнению,  умел
хранить тайну.
   Ральф кивнул:
   - Ты права, нам необходимо поговорить.
   - Может быть, пойдем  ко  мне  и  немного  перекусим?  Я  приготовила
отличный ленч для старушки, которая не в состоянии отыскать свои серьги.
   - С удовольствием. Я расскажу тебе все, что знаю сам, но  это  займет
много времени. Когда сегодня утром я беседовал с Биллом Мак-Говерном, то
сообщил ему лишь "Ридерз дайджест"-версию.
   - Итак, - произнесла Луиза. - Спор возник не из-за шахмат, не так ли?
- Может быть, - улыбаясь, ответил Ральф. - Скорее всего, это походило на
спор, возникший у тебя с сыном и невесткой. А ведь я даже  не  рассказал
ему всех подробностей.
   - Но мне ты расскажешь?
   - Да, - вставая, ответил Ральф. - Клянусь,  ты  к  тому  же  отличная
повариха. Дело в том... - Внезапно Ральф замолчал и схватился  рукой  за
грудь. Он тяжело опустился на скамью, вытаращив глаза  и  широко  открыв
рот. - Ральф? Что с тобой?
   Встревоженный голос Луизы доносился из далеких глубин.
   Мысленным  взором  он  снова  видел  доктора   N3,   стоящего   между
"Буль-буль" и многоквартирным домом. Лысоголовый  N3  пытался  заставить
Розали перейти Гаррис-авеню, чтобы ему легче было отсечь ее "веревочку".
Тогда ему это не удалось, но он исполнил свою работу (я с ней  поиграю!)
еще до полудня.
   "Возможно, тот факт, что  Билл  Мак-Говерн  не  относился  к  разряду
шляпожующих, не единственная причина,  почему  Луиза  не  заметила,  чью
панаму носит карлик. Возможно, она не заметила,  потому  что  не  хотела
замечать.
   Возможно, все же есть парочка кусочков головоломки, которые  подходят
друг  к  другу,  и  если  их   правильно   расположить,   то   понимание
расширяется".
   - Ральф? Что с тобой?
   Он видел карлика,  откусывающего  кусок  от  панамы,  а  затем  снова
нахлобучивающего ее на голову. Слышал его голос, говорящий, что тогда он
вместо собаки поиграет с Ральфом.
   "Но не только со мной. Со мной и моими друзьями, сказал он. Со мной и
моими друзьями".
   Теперь, вспоминая, Ральф  увидел  кое-что  еще.  Увидел,  как  солнце
отбрасывает огненные блики от аккуратных мочек доктора N3,  когда  он  -
или оно - вцепился зубами в панаму.  Воспоминание  было  слишком  ярким,
чтобы его можно было отрицать, как и понимание.
   Расширяющееся понимание и сопричастность.
   "Не принимай все так близко  к  сердцу  -  ты  же  ничего  не  знаешь
наверняка, а психушка совсем рядом, дружок. Думаю, тебе стоит помнить об
этом. Неважно, видит все Луиза или нет. Другие люди в белых халатах,  не
лысоголовые коротышки, а мускулистые парни со смирительными рубашками  и
уколами торазина, могут объявиться в любое время. В любой момент". И все
же.
   Все же...
   - Ральф! Ради Бога, ответь мне! - Теперь Луиза трясла  его  изо  всех
сил, как жена, пытающаяся разбудить опаздывающего на работу мужа.
   Ральф взглянул на  женщину  и  попытался  улыбнуться.  Внутренне  его
улыбка была фальшивой, но Луизе,  очевидно,  она  показалась  настоящей,
потому что женщина расслабилась. Хотя бы немного.
   - Извини, - произнес Ральф. - На меня что-то нашло.
   - Не пугай меня больше! Ты так схватился за грудь, Боже мой!
   - Со мной все хорошо, - успокоил ее Ральф, заставляя фальшивую улыбку
стать  еще  шире.  -  И  если  ты   еще   готовишь,   то   я   еще   ем.
"Восемь-девять-десять-стой!
   Все умрут, иди за мной!"
   Луиза, взглянув на него, облегченно вздохнула:
   - Отлично. Будет забавно. Я уже давно ни для кого не готовила,  кроме
Симоны и Мины - это мои подруги. - Она рассмеялась. - Хотя  это  не  то,
что я собиралась сказать. Вовсе не потому будет забавно.
   - А что ты хотела сказать?
   - Что я давным-давно не готовила для мужчины. Надеюсь, я  не  забыла,
как это делается.
   - А в тот день, когда мы с Биллом смотрели у тебя новости? Ты кормила
нас спагетти с чеддером. Отличная еда.
   Она досадливо улыбнулась:
   - Я ведь только разогревала. А это не одно и то же.
   "Царь велел меня повесить..."
   Улыбка шире, чем всегда. Скоро щеки лопнут.
   - Уверен, ты еще не разучилась, Луиза.
   - У мистера Чесса был отличный аппетит.  Но  когда  у  него  начались
проблемы  с  печенью  и...  -  Вздохнув,  она  взяла  Ральфа   за   руку
одновременно смущенно и значительно, и это полностью очаровало его.
   - Забудь, я устал от стенаний по прошлому. Оставим это Биллу. Пойдем.
Ральф встал, взял Луизу под руку и повел ее к выходу из парка.
   Луиза невидяще взглянула на юных  мамаш,  когда  они  проходили  мимо
площадки для игр. Ральф с  радостью  отвлекся.  Он  сколько  угодно  мог
уговаривать себя не спешить с выводами, мог сколько  угодно  напоминать,
что ему практически ничего не известно о том, что  происходит  с  ним  и
Луизой, чтобы тешить себя какими-то логическими выкладками, но все равно
не мог смириться. Он сердцем чувствовал правоту своих умозаключений, но,
проделав долгий путь туда и принятию мира аур, его чувства и знания были
близки к истине. "Не знаю, как двое других, но доктор N3 - безумец...  К
тому же он собирает сувениры. Собирает их подобно некоторым сумасшедшим,
коллекционировавшим во Вьетнаме отрезанные уши своих жертв".
   Он  ни  секунды  не  сомневался,  что   невестка   Луизы,   повинуясь
дьявольскому  импульсу,  схватила  бриллиантовые  серьги  с   китайского
фарфорового блюда и спрятала их в карман брюк. Но теперь они были уже не
у Дженет Чесс; сейчас она упрекает себя за то, что потеряла их, и горько
раскаивается, что вообще прикоснулась к серьгам.
   Ральф знал, что карлик со скальпелем в руке носил панаму  МакГоверна,
даже если Луиза и не узнала ее; вместе они видели, как пришелец  отобрал
у Розали шейный платок. Вставая со  скамьи,  Ральф  понял  значение  тех
отблесков света, отражавшихся от мочек лысого  существа:  это  означало,
что теперь серьги Луизы принадлежали доктору N3.
 
4 
 
   Кресло-качалка покойного мистера Чесса стояло на  вытертом  линолеуме
рядом с дверью черного хода. Луиза  подвела  к  нему  Ральфа  и  убедила
"подышать воздухом". Ральф подумал, что  он  вполне  справится  с  таким
предписанием. Яркий послеполуденный свет падал на его колени, пока Ральф
раскачивался,  раздумывая  над  тем,  как   быстро   промчалось   время.
"Возможно, я заснул, - подумал он. - Возможно, я до сих пор сплю и  вижу
все это во сне".
   Он наблюдал, как Луиза что-то доставала из шкафа, и  уже  через  пять
минут кухню стали наполнять вкусные запахи.
   - Я же говорила, что однажды приготовлю тебе  что-нибудь,  -  сказала
Луиза, добавляя в блюдо овощи и специи. - В тот день,  когда  я  кормила
вас с Биллом спагетти с сыром. Помнишь?
   - Конечно, - улыбаясь, ответил Ральф.
   - На веранде в коробке из-под молока есть свежий сидр -  сидр  всегда
лучше сохраняется на улице. Принесешь? Хорошие  бокалы  в  шкафчике  над
мойкой, мне приходится подставлять стул, чтобы достать их. А  ты  можешь
обойтись и без стула, ты такой высокий. Где-то шесть и два дюйма?
   - Шесть и три. Был таким; возможно, за последние десять лет я усох на
дюйм или два. Позвонки садятся или что-то в этом роде.  И  не  надо  так
хлопотать только из-за меня. Честно.
   Она в упор смотрела на него, уперев руки в бока; в  одной  руке  была
зажата ложка,  которой  Луиза  помешивала  еду.  Ее  показную  суровость
смягчала улыбка.
   - Я сказала хорошие бокалы, Ральф Робертс, а не самые лучшие.
   - Точно так, мэм, - усмехаясь, ответил он, затем добавил: -  Судя  по
запаху, ты прекрасно помнишь, как надо готовить для мужчин.
   - Посмотрим,  как  ты  будешь  есть,  -  ответила  Луиза,  но  Ральфу
показалось, что она и так очень довольна, снова принимаясь за работу.
 
5 
 
   Еда удалась на славу, и во время обеда они не проронили  ни  слова  о
случившемся в парке.
   Аппетит Ральфа стал неустойчивым, чаще отсутствовал, чем был,  с  тех
пор как бессонница по-настоящему стала кусаться,  но  сегодня  он  ел  с
большим  удовольствием,  запивая  пряное  жаркое  уже  третьим   бокалом
яблочного сидра (мучительно надеясь, что в оставшуюся часть дня дела  не
потребуют от него слишком далеко удаляться от туалета). Когда они поели,
Луиза  встала,  подошла  к  раковине  и  принялась  мыть   посуду.   Она
возобновила прежний разговор так легко, словно это  было  отложенное  на
время вязание.
   - Что ты сделал со мной? - спросила она. - Что ты  сделал  для  того,
чтобы вновь вернуть краски?
   - Не знаю.
   - У меня возникло ощущение, будто я стояла  на  краю  иного  мира,  а
когда ты прикрыл мне руками глаза, то втолкнул меня в него.
   Он кивнул, припоминая, как выглядела Луиза в первые  мгновенья  после
того, как он отнял руки, - будто она  только  что  сняла  солнцезащитные
очки, запачканные сахарной пудрой.
   - Повиновался чистому инстинкту. И ты права, это действительно похоже
на мир. Я сам думаю об этом как о мире аур.
   - Прекрасный мир, правда? Пугающий. Когда я впервые столкнулась с ним
- в конце июля или начале августа, - то подумала, что схожу  с  ума,  но
даже тогда он мне нравился. Я не могла не полюбить его.
   Ральф удивленно посмотрел на  женщину.  Неужели  он  когда-то  считал
Луизу болтушкой и сплетницей? Человеком, не способным хранить секреты?
   "Нет,  боюсь,  дело  обстояло  еще  хуже,  старина.  Ты   считал   ее
глуповатой.
   И вообще, ты смотрел на нее глазами Билла: "Наша Луиза". Не меньше...
Но и не больше".
   - Что? - явно обеспокоенная, спросила она. - Почему ты  так  на  меня
смотришь?
   - Ты видишь ауры начиная с лета! Так давно?