- Да - с каждым разом все ярче и чаще. Именно поэтому  я  отправилась
на прием к этому ябеднику.  Ральф,  а  я  действительно  подстрелила  то
создание при помощи пальца? Чем больше времени проходит, тем  труднее  в
это верится. - Ты это сделала. Незадолго до нашей встречи я проделал  то
же самое. Ральф рассказал ей о своей стычке с доктором N3 и о  том,  как
он прогнал карлика... Хотя бы на время. Он поднял руку до уровня плеч, а
затем напряженно вытянул ее.
   - Вот и все, что  я  сделал  -  словно  мальчишка,  подражающий  Чаку
Норрису или Стивену Сигалу. Но таким образом я метнул в него  невероятно
яркий пучок света, и коротышка моментально убрался восвояси. И  как  раз
кстати, потому что больше я не мог повторить подобный  трюк.  Вообще  не
понимаю, как мне это удалось. Ты  можешь  еще  раз  пальнуть  из  своего
пальца?
   Луиза, хихикнув, повернулась к Ральфу и прицелилась в него:
   - Не терпится выяснить?
   - Не тыкайте в  меня  этой  штучкой,  мадам,  -  попросил  Ральф.  Он
улыбался, но был не вполне уверен, что это шутка.
   Луиза, опустив палец, повернулась к мойке. И под плеск воды она стала
задавать вопросы, которые Ральф тут же окрестил Великими Вопросами:
   - Откуда берется эта сила, Ральф? И для чего она? Покачав головой, он
поднялся из-за стола и подошел к мойке.
   - Не знаю и снова не знаю. А вот как насчет  помощника?  Где  у  тебя
посудное полотенце, Луиза?
   - Какая разница, где  мое  посудное  полотенце.  Садись.  Пожалуйста,
сейчас же скажи мне, Ральф, что ты не  из  племени  современных  мужчин,
тех, которые постоянно обнимаются и рыдают от умиления.
   Ральф рассмеялся, покачав головой:
   - Нет. Просто я прошел отличную школу.
   -  Ладно.  Только  если  не  начнешь   распространяться,   какой   ты
чувствительный и тонкий  человек.  Существуют  некоторые  вещи,  которые
женщина хочет выяснить сама.  -  Луиза  открыла  шкафчик  под  мойкой  и
вручила ему старенькое, но чистейшее посудное полотенце.
   - Вытри тарелки и поставь их на стол. Я сама уберу посуду на место. А
пока ты работаешь, можешь рассказать мне свою историю. Не кастрированную
версию.
   - Вот так сделка!
   Ральф еще не решил, с чего начать, когда рот его открылся, как бы  по
собственному желанию, и начал говорить за него.
   - Когда до меня наконец-то стало доходить, что  Кэролайн  умирает,  я
начал много гулять. Однажды, когда я дошел почти до самого аэропорта...
 
6 
 
   Он рассказал ей все, начиная со столкновения между Эдом и Толстяком в
кепке-бейсболке и заканчивая ссорой  с  Биллом,  сказавшим,  что  Ральфу
следовало бы проконсультироваться со своим доктором,  потому  что  в  их
возрасте умственные расстройства явление довольно  обычное.  Ральф  пару
раз возвращался  к  опущенным  подробностям  -  к  тому,  например,  как
появился старина Дор во время попыток Ральфа удержать  Эда  от  драки  с
водителем голубого "форда"-пикапа. Луиза  не  пыталась  прерывать  поток
откровений.
   Всеобъемлющее чувство, охватившее  Ральфа  по  мере  продвижения  его
рассказа к концу, явилось облегчением настолько глубоким, что напоминало
боль, словно некий волшебник замуровал его  сердце,  а  теперь  один  за
другим разбирал кирпичи.
   К тому  времени,  когда  Ральф  выговорился,  посуда  была  вымыта  и
расставлена по местам, и они предпочли кухне  гостиную  с  ее  несметным
количеством фотографий, главное место среди которых, несомненно, занимал
мистер Чесс, оккупировавший место на телевизоре.
   - Итак? - подытожил Ральф. - И чему из всего этого ты веришь?
   - Всему, конечно" - ответила Луиза и  либо  не  заметила  появившееся
выражение облегчения на его лице, либо  предпочла  проигнорировать  этот
факт.
   - После того, что мы видели сегодня утром - я уже не говорю  о  своей
невестке, - я не могу не верить. И в этом мое преимущество перед Биллом.
"И не единственное", - подумал, но не сказал Ральф.
   - Ведь это не простое совпадение, так? - спросила она.
   Ральф покачал головой:
   - Нет, не думаю.
   - Когда мне было семнадцать,  -  рассказывала  женщина,  -  моя  мама
наняла парнишку - его звали Ричард Хендерсон - помогать нам по дому. Она
могла пригласить любого мальчишку, но наняла именно Ричи, потому что тот
ей нравился... Он нравился ей из-за меня, если ты понимаешь, что я  имею
в виду.
   - Понимаю, понимаю. Она подбирала тебе суженого.
   - По крайней мере, она делала  это  ненавязчиво.  Благодарение  Богу,
меня абсолютно не интересовал Ричи - особенно в этом  плане.  И  все  же
мама старалась изо всех сил. Если я учила уроки в кухне, она просила его
наносить дров, хотя на улице стоял май и  было  жарко.  Если  я  кормила
цыплят, то мама просила его подровнять стог сена. Она хотела,  чтобы  он
постоянно был у меня на глазах... Чтобы я привыкла к нему... И если  нам
будет приятно общение друг с другом и он пригласит меня потанцевать  или
съездить в город, то она не станет возражать. Она делала это  мягко.  Но
все равно это был толчок. И точно такое же  ощущение  у  меня  возникает
сейчас.
   -  Мне  эти  толчки  вовсе  не  кажутся  такими  уж   осторожными   и
деликатными, - возразил Ральф.  Рука  его  невольно  потянулась  к  тому
месту, в которое не так давно упиралось острие ножа Чарли Пикеринга.
   - Ну конечно. Ужасно, когда вот так человека протыкают ножом.
   Слава Богу, что при тебе оказался газовый баллончик. Ты считаешь, что
старина Дор тоже видит  ауры?  Что  некто  из  того  мира  приказал  ему
положить баллончик в карман твоей куртки?
   Ральф беспомощно пожал плечами. Подобная мысль уже  приходила  ему  в
голову, но через некоторое время земля начинала уходить  у  него  из-под
ног. Потому что если Дорренс поступил именно так, отсюда следовало,  что
некая (бытие) сила или существо знало, что  Ральфу  потребуется  помощь.
Этой силе - или  существу  -  также  должно  было  быть  известно,  что:
во-первых, Ральф  в  воскресенье  отправится  в  библиотеку;  во-вторых,
достаточно теплая погода изменится настолько,  что  потребуется  куртка;
в-третьих, какую именно куртку он предпочтет. Другими словами, речь  шла
о некой  силе,  обладающей  даром  предвидения.  Мысль,  что  его  могла
заметить такая сила, пугала до смерти. Ральф признавал, что в  случае  с
аэрозолем вмешательство, возможно, спасло ему жизнь, но страх все  равно
перевешивал.
   - Возможно, -  произнес  он.  -  Возможно,  это  нечто  действительно
использовало Дорренса как мальчика на побегушках. Но почему?
   - И что нам делать теперь? - добавила Луиза.
   Ральф мог только покачать головой.
   Луиза взглянула на часы, зажатые между фотографиями мужчины в  пальто
с енотовым воротником и  легкомысленного  вида  молодой  девушки,  затем
потянулась к телефону.
   - Почти половина четвертого! Боже мой!
   Ральф прикоснулся к ее руке:
   - Кому ты собираешься звонить?
   -  Симоне  Кастонья.  Сегодня  днем  я,  Симона  и  Мина   собирались
отправиться в Ладлоу поиграть  в  покер,  но  после  всего  случившегося
старушка-трусишка  рискует  проиграть  последние   трусишки.   -   Луиза
рассмеялась, а затем мило покраснела: - Просто фигура речи.
   Не успела женщина снять трубку, как Ральф, прикрыв ладонью  ее  руку,
произнес:
   - Отправляйся играть в покер, Луиза.
   - Правда? - Ее взгляд одновременно выражал сомнение и  разочарование.
- Да. - Ральф еще не совсем четко понимал происходящее,  но  чувствовал,
что положение скоро изменится. Луиза говорила, что  ее  подталкивают,  у
Ральфа же это  ощущение  ассоциировалось  с  течением,  так  река  несет
попавшего в беду в утлой лодчонке. Но  он  не  видел,  куда  его  несет;
берега затянуты черным туманом, и теперь, когда течение  ускорялось,  он
слышал гул порогов, поджидающих впереди.
   "И все же, Ральф, есть и тени. Тени во мгле". Верно.  К  тому  же  от
этого не становится спокойнее. Может быть, это просто  деревья,  похожие
на  когтистые  щупальца...  Но,  с  другой  стороны,  они  вполне  могут
оказаться и когтистыми щупальцами, притворяющимися, что они деревья.  До
тех пор, пока Ральф не знал ничего наверняка, ему хотелось, чтобы  Луиза
не оставалась в городе. У него возникло непреодолимое предчувствие  или,
возможно, всего лишь  надежда,  переродившаяся  в  предчувствие,  -  что
доктор N3 не сможет последовать за ней в Ладлоу.
   "Тебе не могут быть известны такие вещи, Ральф". Возможно, и так,  но
он чувствовал свою правоту и к тому же  был  убежден,  что  в  мире  аур
чувствовать и знать означало почти одно и то же.  Наверняка  Ральф  знал
только одно: доктор N3 еще не отсек "веревочку" Луизы; это  Ральф  видел
собственными  глазами,   как   и   радостное,   здоровое   свечение   ее
молочноголубой ауры. И все  же  Ральф  не  мог  избавиться  от  растущей
уверенности, что доктор  N3  -  безумец-док  -  намеревается  перерезать
"веревочку"  и,  несмотря  ни  на  что,  перерезание  этой  пуповины   -
смертельный,   убийственный   акт.   "Предположим,   ты   прав,   Ральф!
предположим, он не сможет сегодня добраться до нее в Ладлоу.  А  завтра?
Послезавтра? На следующей неделе? Где же  решение?  Пусть  она  позвонит
своему сыну и этой стерве-невестке и  сообщит,  что  изменила  мнение  о
Ривервью Эстейт и согласна перебраться туда?"
   Ральф не знал. Но ему требовалось время на размышление, и он понимал,
что конструктивное раздумье невозможно, если он не будет уверен в полной
безопасности Луизы, хотя бы временно.
   - Ральф? Опять у тебя растрепанный взгляд.
   - Какой взгляд?
   -  "Растрепанный".  -  Луиза  поправила  прическу.  -  Это  слово   я
использовала для описания мистера Чесса, когда он делал вид, что слушает
меня, а на самом деле думал о своей коллекции монет. Я безошибочно узнаю
этот взгляд, Ральф. О чем ты думаешь?
   - Луиза, когда ты собираешься вернуться с вечеринки с картами?
   - Ну, это зависит от ряда причин.
   - И каких же?
   - Зайдем мы или нет полакомиться шоколадными пирожными.
   Луиза говорила с видом человека, открывающего военную тайну.
   - Предположим, вы сразу отправитесь домой.
   - Тогда в семь. Или в семь тридцать.
   - Как только придешь домой, сразу же позвони мне. Ты это сделаешь?  -
Да. Ты хочешь, чтобы я уехала из города, правильно? Именно это на  самом
деле означает твой растрепанный взгляд?
   - Ну...
   - Ты считаешь, что это отвратительное лысое существо хочет  навредить
мне, так?
   - Я допускаю подобную мысль.
   - Он может навредить и тебе!
   - Да, но...
   "Насколько мне известно, Луиза, пока он еще не носит ни одной из моих
излюбленных вещиц".
   - Но что?
   - До твоего возвращения со мной ничего не  случится,  вот  и  все.  -
Ральф, вспомнив ее язвительное замечание по поводу  современных  мужчин,
попытался напустить на себя  строгость.  -  Поезжай  играть  в  карты  и
предоставь это дело мне. Это приказ.
   Кэролайн  бы  в  подобных  обстоятельствах  либо  рассмеялась,   либо
рассердилась от такого подражания требовательным, крутым главам семейств
из "мыльных опер". Луиза, принадлежавшая к абсолютно иной школе  женской
мысли, лишь кивнула и, по всей видимости, была довольна, предоставив ему
право думать и решать за нее.
   - Хорошо. - Она взглянула ему прямо в глаза. - Ральф, ты знаешь,  что
тебе делать?
   - Нет. Пока еще нет.
   - Хорошо, что ты признаешься хоть в  этом.  -  Положив  руку  ему  на
плечо, Луиза легонько поцеловала Ральфа в губы. В паху у него  разлилось
благодатное тепло. - Я поеду в Ладлоу и выиграю пять долларов в покер  у
глупых девчонок, а вечером мы поговорим о том, что нам делать дальше.
   Договорились?
   - Да.
   Мимолетная улыбка, промелькнувшая скорее в глазах, предполагала,  что
они смогут не только поговорить, если Ральф отважится... И в этот момент
Ральф ощутил себя отчаянным смельчаком. И даже  суровый  взгляд  мистера
Чесса не поколебал его решимость.
 
Глава четырнадцатая 
 
1 
 
   Было без четверти четыре, когда Ральф пересек Гаррис-авеню и  подошел
к своему дому. Усталость вновь возвращалась; Ральфу казалось, что он  не
спал целую вечность. И в то же  время  он  чувствовал  себя  лучше,  чем
раньше. Более собранным. Более самим собой.
   "А может, тебе просто хочется верить в это?  В  то,  что  человек  не
может испытывать таких страданий без какой-либо награды? Отличная мысль,
Ральф, но не слишком реалистичная".
   "Ладно, - подумал он. - В данный момент я несколько смущен".
   Так оно и было.  А  еще  он  ощущал  страх,  измотанность,  полнейшую
растерянность с примесью вожделения. Одна четкая мысль проходила красной
нитью сквозь эту мешанину эмоций, одно, что ему  необходимо  сделать  до
того, как он займется другими  проблемами:  помириться  с  Биллом.  Если
потребуются извинения, он пойдет и на это. В  конце  концов,  он  должен
извиниться. Ведь не Билл пришел к нему и сказал: "Старик,  ты  выглядишь
ужасно, расскажика мне, что происходит". Нет, это он пошел к  Биллу.  Он
ошибся, что, однако, ничего не меняет...
   "Господи, Ральф, ну что мне с тобой делать?"
   Удивленный голос Кэролайн, прозвучавший столь же четко, как бывало  в
первые  недели  после  ее  смерти,  когда  он  справлялся  с  приступами
отчаянной тоски, мысленно обсуждая с Кэролайн все проблемы... Иногда  он
разговаривал с ней вслух, если ему случалось оставаться одному в доме.
   "Именно Билл первым затеял  ссору,  а  не  ты.  Вижу,  ты  попрежнему
настроен крайне критически к себе, как было и при моей  жизни.  Кажется,
некоторые вещи никогда не меняются".
   Ральф  улыбнулся.  Что  ж,  возможно,  некоторые  вещи  действительно
никогда не меняются, и, возможно, в споре виноват именно Билл. Вопрос  в
том, хочет ли он  лишить  себя  общества  Билла  из-за  глупой  ссоры  и
мелочных разбирательств относительно того, кто из них прав, кто виноват.
Ральфу  этого  не  хотелось,  и  если   для   восстановления   отношений
потребуются извинения, не совсем заслуженные Биллом, что  тут  ужасного?
Насколько ему известно, язык не сломается от  трех  коротеньких  слогов:
"из-ви-ни". Кэролайн внутри него  ответила  на  эту  мысль  скептическим
молчанием. "Да ладно, - мысленно сообщил ей Ральф. - Я  сделаю  это  для
себя, а не для него. Или для тебя, если уж на то пошло".
   Ральф был удивлен, даже поражен, какое чувство  вины  вызвала  в  нем
последняя мысль - как будто он богохульствовал, надругался над святыней.
Но мысль не стала от этого менее правдивой.
   Ральф  остановился,  ища  в  кармане  ключи,  когда  увидел  записку,
прикрепленную к двери. Он поискал очки, но вспомнил, что оставил  их  на
кухонном столе. Ральф отклонил голову назад, пытаясь разобрать  каракули
Билла:
   "Дорогой Ральф/Луиза/Фэй/ кто угодно!
   Большую часть дня я, скорее всего, проведу в больнице Дерри.
   Позвонила племянница Боба  Полхерста  и  сообщила,  что  дело,  можно
сказать, решенное: бедняга почти закончил свое сражение. Палата  N313  в
городской больнице - последнее место  на  земле,  где  мне  хотелось  бы
провести этот чудесный октябрьский денек, но, думаю,  мне  лучше  пройти
через  все  до  самого  конца.  Ральф,  извини  за  доставленные   утром
неприятности. Ты пришел ко мне за помощью, а  я  вместо  этого  чуть  не
вцепился тебе в лицо.  Единственное,  что  я  могу  сказать  в  качестве
извинения - приближающаяся  смерть  Боба  Полхерста  порядочно  измотала
меня. Добро? Ужин за мной... Если  ты  еще  захочешь  провести  вечер  в
обществе мне подобных.
   Фэй, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, перестань доставать меня  со
своим шахматным турниром. Я пообещал тебе, что буду играть,  и  я  слово
сдержу.
   Прощай, жестокий мир.
   Билл"
   Ральф с чувством облегчения и благодарности выпрямился. Если  бы  все
остальное, происходящее с ним, можно было уладить с  такой  легкостью...
Он поднялся к себе наверх и уже набирал в чайник  воду,  когда  зазвонил
телефон. Звонил Джон Лейдекер.
   - Рад, что наконец-то застал вас дома, - сказал он.  -  Я  уже  начал
беспокоиться.
   - Почему? - удивился Ральф. - Что случилось?
   - Может быть, и ничего, но... Все-таки Чарли Пикеринга выпустили  под
залог. - Но вы сказали, что этого не случится.
   - Я ошибся. - В голосе Лейдекера прозвучало раздражение. - К тому  же
я ошибся не только насчет этого. Я говорил, что судья определит залог  в
сумме около сорока тысяч долларов, но я  не  знал,  что  дело  Пикеринга
поручат судье Стэдмену, известному своей фразой, что он даже не верит  в
безумие. Стэдмен определил сумму залога  в  восемьдесят  грандов  . Назначенный  защитник  Пикеринга  выл,
как волк на луну, но это не помогло.
   Ральф отметил, что по-прежнему держит в руке чайник, и  поставил  его
на стол.
   - И он все же заплатил залог?
   - Да. Помните, как я вам говорил, что Эд Дипно вышвырнет его,  словно
нож со сломанным лезвием?
   - Да.
   - Что ж, засчитайте еще одно поражение Джону Лейдекеру. Сегодня утром
Эд явился в здание суда с портфелем, набитым деньгами.
   - С восемью тысячами долларов? - изумленно спросил Ральф.
   - Я же сказал, что с портфелем, а не с конвертом, - ответил Kейдекер.
   - И он принес не восемь,  а  восемьдесят.  Все  в  суде  до  сих  пор
обсуждают его появление. Об этом будут жужжать еще и после Рождества.
   Ральф попытался представить Эда  Дипно  в  одном  из  его  мешковатых
свитеров и вытертых вельветовых брюках -  Кэролайн  называла  их  "робой
ученого", - вытаскивающего из портфеля пачки двадцаток и сотенных, но не
смог. - По вашим словам я понял, что достаточно уплаты десяти процентов.
- Так оно и есть. Если человек может предъявить закладную - на  дом  или
на другую собственность, - так происходит в большинстве  случаев,  когда
задержанного выпускают под залог. Очевидно, Эд  не  мог  сделать  этого,
зато у него завалялась некая толика денег  под  матрацем.  А  может,  он
когонибудь ограбил?
   Ральф неожиданно вспомнил письмо, полученное от Элен  примерно  через
неделю после того, как молодая женщина вышла из больницы и  переехала  в
ХайРидж. Она упомянула о чеке, полученном от Эда,  -  семьсот  пятьдесят
долларов.  "Кажется,  это  должно  означать,  что   он   осознает   свою
ответственность", - писала она. Ральф подумал, осталась ли бы  Элен  при
том же мнении, узнай она, что Эд пришел в здание окружного суда с  таким
количеством денег, которых хватило бы  на  безбедное  существование  его
дочери лет на пятнадцать... И  внес  залог,  чтобы  освободить  безумца,
любящего поиграть ножичком.
   - Интересно, где он достал их? - спросил Ральф Лейдекера.
   - Понятия не имею.
   - И он не обязан был давать объяснения?
   - Абсолютно. Это свободная страна. Как я понял, он упоминал о какихто
акциях.
   Ральф вновь припомнил прежние времена - благословенные деньки  -  еще
до того, как заболела и умерла Кэролайн, а Эд взбесился. Вспомнил о том,
как два раза в месяц они обедали вместе, ели  пиццу  в  доме  Дипно  или
знаменитый пирог с курицей, который так мастерски готовила Кэролайн,  он
вспомнил, как однажды Эд пригрезился свозить  их  в  Бангор,  когда  его
акции достаточно поднимутся в цене. "Вот и  хорошо",  -  ответила  тогда
Элен, восхищенно глядя на Эда.  Она  уже  была  в  положении,  но  из-за
маленького срока походила на четырнадцатилетнюю девушку с  собранными  в
хвостик волосами и в просторном платье. "Как  ты  думаешь,  акции  какой
компании пойдут в рост в первую очередь, Эдвард?  Акции  на  две  тысячи
долларов  в  "Юнайтед  тоджем"  или  на  шесть  тысяч  в   "Амалгамейтед
сурболлс"?" А он рыкнул на жену, но его ворчание лишь развеселило  всех,
потому что у Эда Дипно и в мыслях не могло быть ничего плохого. Все, кто
знал Эда Дипно более двух недель, считали, что он и муху не в  состоянии
обидеть. Вот только Элен могла считать иначе - уже тогда Элен познала  и
обратную сторону медали, несмотря на ее влюбленные взгляды.
   - Ральф? - окликнул его Лейдекер. - Вы меня слышите?
   - У Эда не было никаких акци