маршруту и даже в часы пик
сворачиваю в боковые  улицы.  Просил  бы  вас,  мистер  Гордон,  и  сейчас
свернуть в китайский квартал, через него мы быстрее достигнем цели, к тому
же я должен позвонить в редакцию.
   - С  удовольствием  выполню  вашу  просьбу,  но  думаю,  что  процессы,
происходящие в потоке, не зависят от скорости его движения.
   Томас Кейри пожал плечами. Его все больше и больше начинала  раздражать
странная и многословная философия профессора.
   Мистер Гордон стал молча  выбираться  из  потока,  выказывая  при  этом
недюжинные водительские навыки.
   Они въехали в узкую улицу и, будто  в  мгновение  ока  переплыв  океан,
очутились в Шанхае или Сингапуре. Здесь все было китайское -  архитектура,
своеобразный говор, шумы, запахи. По фронтонам домов  тянулись  вывески  с
загадочными для европейца иероглифами, свисали гигантские цветочные  кисти
из разноцветной бумаги.
   Томас Кейри сказал:
   - Вот  за  тем  самоваром,  что  свистит,  как  древний  паровоз,  есть
небольшая площадка для машин, в эту пору на ней может  оказаться  место  и
для нас.
   Действительно, на  крохотной  площадке  стояли  только  две  машины,  и
"понтиак" занял все остальное пространство.
   - Здесь стоянка - пять долларов в час, - сказал  репортер,  вылезая  из
машины, - но я заплачу.
   - Действуйте, мистер Кейри. Об оплате не беспокойтесь. Можем  заплатить
и мы с Кингом, можете и вы.
   - Нет, я! Плачу я! - крикнул Томас  Кейри,  исчезая  в  темном  дверном
проеме.
   Вернулся он через тридцать  минут  и,  не  скрывая  огорчения,  влез  в
машину.
   - В порт? - спросил профессор.
   - Ну конечно. Больше некуда. Здесь надо ехать до конца квартала,  затем
сворачивать к заливу.
   Когда они миновали китайский район, Томас Кейри спохватился:
   - Я не заплатил за стоянку!
   - Не беспокойтесь. Очень вежливый китаец уже взял с нас шесть долларов.
   - За тридцать пять минут?
   -  Да,  но  он  сказал,  что  наша  машина  вдвое  превосходит  обычные
автомобили. Очень славный китаец. Пожелал нам благополучия в течение всего
года. Это ли не стоит лишних трех долларов?
   - Жаль, у нас нет времени, я бы ему тоже кое-чего пожелал.  Деньги  эти
плачу я. Вот, пожалуйста, десять долларов.
   - У нас с Кингом нет сдачи. Будет за вами.
   - Ну хорошо. Сворачивайте вправо...  Ну  а  все  мои  разговоры  прошли
впустую. Я звонил своему главному редактору. Получил нагоняй  за  то,  что
пытаюсь всучить газете сомнительную сенсацию.
   - Все как должно быть. Ну а остальное время?
   - Пытался разыскать Джейн. Ничего  не  смог  добиться.  Чевер  поставил
непроницаемые заслоны. И что любопытно: мисс Брук  настырно  допытывалась,
откуда я звоню.
   - Надеюсь, вы не сообщили?
   - Конечно нет.
   - Не поставил ли вам этот джентльмен заслоны и на своем судне? Вот что,
мистер Кейри: не показывайте в порту своей репортерской карточки.  Вы  мой
провожатый.
   - Вполне резонно. Благодарю вас, мистер Гордон, за хорошую мысль. Я так
устал, что могу натворить массу глупостей.
   - Постарайтесь не делать их совсем. - Томас Кейри устало улыбнулся.
   - Постараюсь. Да! Но тогда  как  я  пробьюсь  к  капитану,  если  я  не
репортер?
   - Я проведу вас.
   - Вы?
   - Да, я.  Мы  с  Дэвидом  Смитом  старые  знакомые.  Лечились  в  одном
санатории в Скалистых горах. В этом  одна  из  причин,  что  мы  с  Кингом
выбрали "Глорию".
   - Ну тогда другое дело.
   Они въехали на площадь перед морским вокзалом, заставленную  множеством
машин различных марок. Регулировщик, осведомившись, на каком из судов  они
отъезжают, показал им стоянку для пассажиров "Глории".
   Выйдя из машины, профессор с минуту  рассматривал  морской  вокзал.  От
одного из причалов буксиры  оттягивали  гигантское  пассажирское  судно  -
голубое,  с   золотой   лентой   вдоль   всего   борта.   Судно   казалось
неповоротливым, беспомощным,  неспособным  двигаться  самостоятельно,  без
помощи крохотных буксиров.
   - Грандиозно! - сказал профессор. - Я еще ни разу  не  был  на  морском
вокзале. Наблюдал только издали. С горы все это казалось легким,  изящным,
но это же именно грандиозно. Я думаю, что и на  Вильяма  Шекспира  вокзал,
суда, машины, эта толпа, электрические тележки с чемоданами  произвели  бы
сильное впечатление.
   - Что? Шекспир? При чем здесь Шекспир? - буркнул  Томас  Кейри  не  без
раздражения, глядя на борт "Глории", возвышавшийся над эстакадой  вокзала.
- Прошу извинить. Действительно, великий человек был бы, видимо, потрясен,
если бы увидел все это впервые. Но, извините, нам надо спешить, по крайней
мере мне, мистер Гордон.
   - Мне также. - Профессор захлопнул  дверцы  машины.  -  Идемте,  мистер
Кейри.
   К ним вразвалку подошел широкоплечий человек в белой униформе.
   - Вы на "Глорию"? - осведомился он. - Если на нее, то давайте  чемоданы
и что там еще, я сейчас подгоню автокар.
   Профессор, поблагодарив, сказал, что вещи уже отправил на судно.
   - А молодой человек?
   - Я провожатый.
   - Ну и собака, конечно, с вами, док?
   - Собака моя.
   - Отличный песик. Скажите, док, сколько ей лет?
   - Десять.
   - Не может быть! По виду ей полных семьдесят. Так, значит, она  едет  с
вами?
   - Да, со мной. У нее также есть билет.
   - Собачий люкс?
   - Билет довольно дорогой.
   - Значит, в люксе на верхней палубе. Там есть собачья площадка. Питание
четырехразовое. Ленч из трех блюд. Во жизнь!
   - Жаль, что Кинг поедет отдельно. Мы так привыкли друг к другу.
   - Будете видеться ежедневно, прогулки там и все прочее.
   - Благодарю вас...
   - Меня зовут Гарри Уилхем.
   - Благодарю, Гарри.
   - Рад познакомиться. Так как до отхода еще добрых два часа,  рекомендую
заглянуть в вокзальный ресторан. Кормят здесь как на приеме  у  английской
королевы. Были бы доллары. - Плутоватое лицо матроса расплылось в улыбке.
   Профессор спросил:
   - А вам часто приходилось бывать на королевских приемах?
   - Да как вам сказать? Когда прихожу в Лондон, лорд-канцлер  обязательно
присылает  приглашение.  Дескать,  уважаемый  мистер  Гарри   Уилхем!   Ее
высочество королева будет рада... и так  далее.  -  Матрос  с  профессором
дружно расхохотались.
   Томас Кейри чуть не застонал. Стиснув зубы, он в который  раз  подумал,
что профессор в лучшем случае слишком оригинален.
   "Ну конечно! Он дает этому плуту еще и на чай. Надо поскорее отделаться
от него, а не то "Глория" уйдет, а я так  и  останусь  торчать  на  берегу
из-за его причуд".
   - Кинг! Пожелай мистеру Уилхему всего наилучшего.
   Бульдог послушно зарычал.
   Матрос издал возглас, в котором прозвучали благодарность и неподдельное
восхищение талантом удивительной собаки.
   - Идемте, мистер Кейри. Славный малый этот Уилхем. Люблю веселых людей.
Он мне напомнил могильщика в "Гамлете". Не правда ли, очень похож?
   - Нам только не хватало могильщика, мистер Гордон.
   - А я в восторге и от вежливого китайца.
   - Который взял с нас три лишних доллара?
   - Он должен был это сделать.
   - Не понимаю почему?
   - По воли режиссера...
   - Какого еще режиссера?
   - Вы все еще не убедились, что играете в жизненной пьесе?
   - Ах вы опять об этом! Нам по левому эскалатору. Не знаю, не  знаю.  Но
мне хотелось бы самому вести роль в этой, как вы говорите, пьесе.
   - Вы и будете играть. В известных рамках отведенного вам амплуа.
   - Ну хорошо, хорошо. Предъявите билет контролеру. И простите, на палубе
я должен вас оставить...
   На борт судна  они  поднялись  по  широкому  трапу,  покрытому  зеленой
дорожкой, и очутились в просторном помещении овальной  формы,  похожем  на
холл в дорогом отеле. Сходство дополняла лестница с перилами  из  красного
дерева,  застланная  красным  ковром.  Ступеньки   плавными   полукружиями
поднимались к следующей палубе. Здесь их  встретил  контролер  в  парадной
форме  с  золотыми  пуговицами,  шевронами,  аксельбантами,  в  фуражке  с
огромным "крабом" и целая толпа коридорных, похожих на дипломатов.
   Профессор стиснул руку Томаса Кейри:
   - Вперед! Желаю удачи, хотя ваш успех может  сорвать  мое  путешествие.
Еще минуту. Пока вы разговаривали по телефону  в  китайском  ресторане,  я
также  звонил  своему  адвокату  и  отдал  распоряжение  на  время   моего
путешествия передать вам свой автомобиль. Так что пользуйтесь им до  моего
возвращения. В машине все документы, адрес гаража и все прочее.
   - Но позвольте, я не привык...
   - Знаю. Но с сегодняшнего дня вы мой друг, и на  правах  друга  я  хочу
оказать вам небольшую услугу. Не забывайте  также,  что  не  все  действия
подчинены нашей воле. У нас есть общий режиссер - судьба. Я жду вас. Каюта
- 203.
   Томас Кейри не успел возразить, как профессор и бульдог в сопровождении
молодого человека в черном костюме скрылись  в  лифте.  Тогда  он  рискнул
назвать себя.
   Контролер сказал, возвращая репортерскую карточку:
   - Вам надо пройти к дежурному офицеру в салон на пятой палубе. Вас туда
проводит... - Он посмотрел на толпу коридорных. - Кто с пятой, возьмите-ка
мистера с "Вечернего Фриско".
   Вперед выступил один из "дипломатов".
   - Идемте. Хотите подняться в "корзине", то есть  в  лифте,  а  можно  и
пешком, по лестнице?
   - Идемте по лестнице. Я не могу ждать.
   В другое время Томас Кейри полюбовался  бы  и  роскошной  лестницей,  и
отделкой стен, и изысканными  светильниками,  и  хорошими  копиями  картин
Тернера и Айвазовского в пышных рамах, теперь  же  он  воспринял  всю  эту
роскошь мельком, подсознательно, весь поглощенный мыслями о своей  миссии.
Контролеру он не стал  говорить,  что  ему  безотлагательно  надо  увидеть
капитана. В этом ему поможет вахтенный офицер. Коридорный еле поспевал  за
ним, удивляясь, куда это так спешит репортер, когда до отхода  еще  больше
часа. Томас Кейри перевел дух лишь на площадке, поджидая  своего  гида,  и
увидел, что следом поднимаются два человека в надвинутых на глаза шляпах.
   "Где я их встречал?" - с тревогой подумал репортер и вспомнил, как  два
человека в шляпах напугали его, когда он,  ошеломленный  гибелью  Финчера,
вышел от секретарши Чевера. Тогда он не обратил внимания  на  их  костюмы,
его поразили только смуглые лица и шляпы, надвинутые на глаза.  Теперь  он
увидел, что один в коричневом, другой в синем костюме,  шляпы  у  обоих  -
серые. Кроме цвета костюмов, они, казалось, ничем не  отличаются  друг  от
друга: оба среднего роста, лица до странности похожи,  очень  смуглые,  до
синевы выбритые щеки, ниточки усов, будто наведенные гримом, черные глаза,
как у восковых  фигур,  пустые,  с  холодным  блеском.  Сейчас  они  рядом
взбегали по лестнице, одновременно ставя ноги на ступеньки.
   Коридорный,  видя,  с  каким   интересом   его   спутник   смотрит   на
приближающихся мужчин, шепнул:
   - Эти сидели в салоне, когда вы вошли. Похоже, что детективы.  Нам  еще
на один этаж. То есть на следующую палубу. Я все  путаю  судно  с  отелем.
Здесь почти все как на суше, только вот...
   Он не закончил фразу. Один из подошедших положил ему руку на плечо:
   - Давай вниз, приятель. Мы проводим мистера  Кейри.  Нам  тоже  надо  к
вахтенному офицеру.
   Теперь он узнал их и, цепенея, подумал: "Почему же они не ухлопали меня
там, а хотят сделать здесь? Но почему никого нет на лестнице?"  Коридорный
уже сбежал вниз. "Закричать? Позвать на помощь?" Вместо призыва  о  помощи
он спросил, пятясь к панели:
   - Что вам от меня нужно, джентльмены?
   - Да ничего. Думаем - покажем дорогу парню. Здесь легко заблудиться,  и
тогда придется ехать в круиз зайцем.
   - Мне не до шуток, джентльмены. Прошу пропустить меня!
   - Ты слышал, Энрико? - спросил человек в коричневом костюме.
   - Слышал, Риккардо, и мне стало очень смешно.
   Томас Кейри с надеждой прислушался: по лестнице кто-то спускался.
   Риккардо усмехнулся:
   - Тебе никто здесь не  поможет,  Том.  Могут  только  навредить.  -  Он
распахнул пиджак и кивнул на кобуру с торчащей  из  нее  черной  рукояткой
пистолета. - Теперь уразумел? Иди впереди нас и не вздумай улепетывать или
искать сочувствия у встречных. Ну! Да не вверх, а по коридору  прямо,  для
нас найдется место и на четвертой палубе.
   Томас Кейри шея по коридору, похожему на бесконечный туннель. Невидимые
светильники заливали коридор зеленоватым светом, под ноги стелился  мягкий
зеленый пол, стены были бархатистого фисташкового цвета, на  темно-зеленых
дверях кают белели овальные пластинки с черными цифрами.
   "Если бы на пути оказалась каюта профессора, то можно было бы рискнуть:
у него двери не должны быть  на  замке.  А  если  все  же  попробовать  на
счастье?  Может,  дверь  вот  этой,  307,  не  закрыта?  Успеют   ли   они
выстрелить?" Он оглянулся.
   Риккардо улыбнулся:
   - Иди, иди. Скоро придем. И особенно не дрейфь, нам ведено просто  тихо
вывести тебя с судна. Сейчас будет еще один трап, так что спускайся  смело
и выкинь глупости из головы. Никто тебе худого  не  желает.  Тихо  спустим
тебя на причал и вместе проводим судно.
   Энрико добавил:
   - А там выпьем по маленькой и разойдемся.
   - Я тоже так думаю, Энрико, - осклабился Риккардо.
   Впереди, метрах в двадцати, из лифта вышел толстый мужчина,  за  ним  -
высокая дама в  широкополой  шляпе  и  светлом  платье;  носильщики  стали
выносить из кабины вещи. Человек  в  черном  жестом  предложил  пассажирам
пройти к дверям каюты наискось от  лифта.  Распахнул  двери,  стал  сбоку,
приглашая пассажиров первыми переступить порог.
   Томас Кейри весь подобрался.  Он  не  поверил,  что  его  хотят  просто
выпроводить с судна. Если бы дело заключалось только в этом, то они  могли
бы свести его на берег через контроль, тем более что  их  приняли  там  за
детективов.
   "Надо броситься в  двери.  Захлопнуть.  Вызвать  по  телефону  команду.
Поднять как можно больше шуму. Эти мафиози наверняка из шайки  Минотти.  А
что, если в лифт?"
   Томас Кейри стал незаметно, как ему  казалось,  приближаться  к  правой
стороне  коридора.  Этот  маневр  оправдывало  и  то  обстоятельство,  что
посредине громоздилась  гора  вещей,  а  из  лифта  появлялись  все  новые
чемоданы, коробки, свертки.
   "Лучше в лифт, - решил Томас Кейри. - В  лифте  я  сразу  поднимусь  на
последнюю палубу. Только  надо  быстрей,  рывком,  закрыть  двери,  нажать
кнопку..." Он находился в пяти шагах от  лифта,  когда  дверцы  его  мягко
сошлись посредине. Осталась каюта.
   - Вот что, парень, -  услышал  он  сипловатый  голос  Риккардо,  -  без
глупостей. За кого ты нас принимаешь? Так мы  и  позволим  тебе  нырять  в
каюту и поднимать шум на весь залив.
   Они стали по обеим сторонам  и  провели  его  мимо  распахнутых  дверей
каюты.
   - Жилье хоть куда, - сказал Энрико. - Неплохо бы  прокатиться  в  такой
хавире с девочкой. Ну вот, теперь иди один и помни, что мы  приставлены  к
тебе не мух отгонять.
   - Кем приставлены? И кто вам дал право?
   - Ты слышал, Энрико, - право! Ну и чудак!
   "Действительно, нашел с кем говорить о праве", - подумал Томас Кейри.
   Коридор  наполнялся  пассажирами,  носильщиками,  среди  них   мелькали
"дипломаты",  слышались  приглушенные  голоса,   смех;   детский   голосок
восторженно прозвенел:
   - Мама, здесь есть телевизор и унитаз!
   Энрико и Риккардо плотно блокировали Томаса Кейри, поспешно проводя его
через толпу. Тут он вдруг увидел Джейн. Она шла в сопровождении мисс  Брук
прямо на него.
   - Боже, Том!.. - Она остановилась.
   Его провели мимо нее, все же он успел сказать:
   - Джейн, не верь ничему, я не писал этих подлых писем.
   - Но, Том, куда же ты?
   - Я найду тебя. Все объясню.
   Риккардо так вывернул ему руку, что он застонал.
   Кто-то сказал:
   - Не беспокойся, милая, он теперь безопасен. Представь,  что  этот  тип
оказался бы с нами в рейсе?..
   Теперь его волокли не стесняясь. Риккардо говорил:
   - Дорогу, дорогу, джентльмены.
   Энрико пояснил перепуганной встречной женщине:
   - Бандит теперь не опасен, мэм.
   Они ступили  на  лестницу.  Собрав  все  силы,  Томас  Кейри  попытался
освободить руки и лишний раз убедился, что сделать это он не в состоянии.
   - Ты начинаешь глупеть,  -  сказал  Риккардо.  -  Потерпи,  теперь  уже
недалеко. Будь паинькой.
   - Или мы примем меры, - шепнул ему на ухо Энрико.
   Неожиданно руки мучителей Томаса Кейри ослабли. Он быстро  обернулся  и
увидел бледное лило знакомого  инспектора  дорожной  полиции.  За  спинами
Риккардо и Энрико стояли еще двое настоящих детективов, приставив к спинам
бандитов дула пистолетов.
   - Руки! Вы что, забыли, как  вести  себя?  -  сказал  инспектор,  ловко
обезоруживая Энрико и Риккардо.
   Щелкнули наручники. Риккардо сказал, обращаясь к Томасу Кейри:
   - Ну и счастливчик же ты, парень! Надо же так ловко выкрутиться. А вам,
джентльмены, я заявляю протест. Снимите немедленно браслеты!
   - Заткнись! Не ломай комедии! Уведите их, ребята, - сказал инспектор. -
Ждите меня в машине.
   Энрико обернулся:
   - Мы шли с этим парнем в бар выпить по  случаю  отплытия.  Не  так  ли,
мистер Кейри?
   - Иди, иди,  малый,  ты  у  нас  попьешь  всласть,  -  сказал  один  из
детективов.
   Инспектор и репортер остались на лестничной площадке.
   Инспектор говорил:
   - По всему видно, что Тихий Спиро говорил правду. Теперь  они  охотятся
за вами. Принимают все меры, чтобы  вы  не  подняли  шум  и  не  задержали
"Глорию". Я заглянул сюда, как только узнал о случае с вашим "фордом".
   - Погиб мой товарищ.
   - Вот это-то и заставило меня попытаться найти вас,  предупредить,  что
дело принимает серьезный оборот. Вам надо на некоторое время уйти в  тень.
У них длинные руки. Сами убедились.
   - Спасибо, мистер Рей! Я обязан вам жизнью.
   - Возможно. Приятно сознавать, что не зря небо коптишь.
   Томас Кейри воскликнул с отчаянием в голосе:
   - Я еще ничего не смог предпринять! Вы оказались правы: мой редактор не
решается помешать отплытию "Глории". Последняя надежда только на капитана.
Он-то отвечает за судно и за людей. Как вы думаете?
   - Попытайтесь, чтобы потом не мучила совесть, что вы  не  сделали  все,
что могли. Не буду больше  вас  разубеждать  в  бесполезности  попыток.  Я
хорошо понимаю вас. Осталось двадцать минут. Надеюсь, что, кроме этих двух
мафиози, вас больше никто не опекал. Желаю удачи.
   Инспектор устало улыбнулся и стал спускаться по  лестнице.  Он,  как  и
репортер, не сомкнул глаз за всю ночь, в голове у него  стоял  гул,  виски
давило. И все же он не променял бы и бессонную ночь, и полный тревог  день
на безмятежный покой обывателя.
   Томас Кейри, шагая через две ступеньки, поднимался на пятую палубу.  Он
собрал все силы, превозмогая усталость. Оставалось всего пятнадцать  минут
до отплытия.
   Перед глазами у него стояло милое лицо Джейн, звучал ее  голос:  "Боже,
Том!" Нет, он добьется, чтобы отменили рейс,  проверили  всех  пассажиров,
команду, обыскали  все  каюты,  трюмы!  Теперь  у  него  уже  не  осталось
сомнений, что Тихий Спиро говорил о "Глории".  Судну  угрожает  гибель  от
человека, который, может быть, идет ему навстречу.  Нет,  у  этого  доброе
лицо отца семейства. Или эта молодая женщина. Или старик, что делает  вид,
будто рассматривает картину. Сейчас все ему кажутся  преступниками...  "Не
остается времени. Проклятые мафиози!"
   Лестница привела его в бар.
   У стойки много мужчин и женщин пьют за счастливое плавание. Три бармена
в белых сорочках, черных галстуках-бабочках составляют коктейли.
   Пьют за столиками.
   Смех.
   Говор.
   Музыка.
   Голос диктора:
   - Леди и  джентльмены!  До  отхода  судна  осталось  двенадцать  минут.
Убедительная просьба провожающим сойти на берег...
   Он бежал по другому, теперь серому, коридору, такому  же  бесконечному,
как и зеленый, сталкиваясь с встречными, бормоча извинения.
   Наконец желанная лестница.
   Он оказался возле бассейна с изумрудной водой. В лицо дул ветер,  густо
насыщенный бензиновой гарь