Реквель Велч более всего потому, что она стояла на  великолепном  побережье.
Вид просто изумительный, помнишь? Где-то в окрестностях Мехико, милое, тихое
местечко,  где  можно  побыть  наедине  с  природой.  Разве  ты  никогда  не
чувствовал всего этого, когда глядел на картинки, Ред? Нечувствовал, что  ты
можешь шагнуть туда? Я признался, что никогда над  этим  не  задумывался.  -
Однажды ты узнаешь, что я имею в виду. - Задумчиво ответил Энди,  и  он  был
прав. Спустя годы я понял, что он имел  ввиду,  и  первое,  о  чем  я  тогда
вспомнил, был Норманден, и как он жаловался  на  сквозняки  в  камере  Энди.
Скверное происшествие случилось с Энди в конце марта или начале апреля  1963
года. Я уже говорил, что было в этом человеке что-то, что  отличало  его  от
большинства  заключенных,  включая  меня.   Можно   назвать   это   свойство
уравновешенностью, или внутренней гармонией, или верой  в  то,  что  однажды
этот долгий кошмар непременно закончится. Как бы вы  это  ни  назвали,  Энди
Дюфресн резко отличался от всех нас. В нем не было того  мрачного  отчаянья,
которое угнетает большинство остальных,  и  никогда  он  не  терял  надежды.
Никогда - пока не наступила та зима 1963 года. К  тому  времени  у  нас  был
новый комендант, Самуэль Нортон. Насколько я знаю, никто  никогда  не  видел
этого  человека  улыбающимся.  Он  носил  почетный  значок   тридцатилетнего
членства в баптистской церкви Элиста. Его  главное  нововведение  как  главы
тюремной администрации было убедиться, что каждый  заключенный  имеет  Новый
Завет. На его столе была небольшая табличка из тикового дерева, где золотыми
буквами было выдавлено: "Христос - мой спаситель". На  стене  висел  вышитый
руками его жены лозунг: "Грядет пришествие Его". При виде этой  сентенции  у
большинства из нас пробегал мороз по коже. Мы чувствовали  себя  так,  будто
пришествие уже началось, и не будет нам спасения, и возопим мы к небесам,  и
будем искать смерти, но не найдем ее. У мистера  Нортона  на  каждый  случай
имелась цитата  из  Библии,  и  если  вы  когда-нибудь  встретите  человека,
похожего на него, мой вам совет: обходите его десятой дорогой.  Насколько  я
знаю, захоронения в лесу, случавшиеся при  Греде  Стэмосе,  прекратились.  И
вряд ли кому-нибудь ломали кости и выбивали глаза. Но  это  не  значит,  что
Нортон трогательно заботился о благополучии вверенных ему людей. Карцер  был
все также популярен, и люди теряли зубы не  под  ударами  охранников,  а  от
частого пребывания в одиночке на хлебе и воде. Это  стали  называть  "диетой
Нортона". Этот человек был самым грязным ханжой, которого я когда-либо видел
в  правящей  верхушке.  Мошенничество,  о  котором  я  рассказывал   раньше,
продолжало процветать, и Сэм Нортон даже прибавил кое-что от себя. Энди  был
в курсе всех его дел, и поскольку к тому времени мы стали верными  друзьями,
о многом мне рассказывал. При этом на его лице  появлялось  чуть  брезгливое
выражение, как будто он  описывал  мне  какое-то  уродливое,  отвратительное
насекомое, все действия которого из-за его  омерзительности  скорее  смешны,
чем ужасны. Это был именно Нортон, кто придумал знаменитую программу "Путь к
искуплению", о которой вы могли читать или слышать  лет  шестнадцать  назад.
Фото нашего коменданта было помещено даже в "Ньюсвик".  В  прессе  программа
освещалась,  как  образец  истинной  заботы  о  реабилитации  заключенных  и
практическом использовании их  труда.  Она  включала  в  себя  использование
заключенных в разных видах деятельности: обработка древесины,  строительство
дорог,  овощехранилищ  и  прочего.  Нортон  назвал  эту  хреновину  в  своем
характерном патетическом стиле "Путь к  искуплению",  и  клубы  "Ротейри"  и
"Кайванис" в Новой Англии приглашали его  для  выступлений,  особенно  после
того, как фото Нортона было помещено в "Ньюсвик". Мы  называли  этот  проект
"Большая дорога", но что-то я не слышал, чтобы  кого-нибудь  из  заключенных
приглашали высказать свое мнение в клубе или газете. Нортон был тут  и  там,
успевал поприсутствовать на строительстве автомагистралей и рытье  канав  со
своими возвышенными речами и почетным значком  баптиста.  Есть  сотни  путей
осуществлять  все   эти   проекты   -   кадры,   материалы,   подбор   всего
необходимого...  однако,  Нортон  оказался  хитрее.   И   все   строительные
организации  округа  смертельно  боялись  его  программы,  потому  что  труд
заключенных - рабский труд, и вы не станете этого отрицать. Итак, Сэм Нортон
каждый день за время своего шестнадцатилетнего  правления  получал  изрядное
количество  заказов,  просто  заваливающих  его  стол  с  золотой  табличкой
"Христос мой спаситель". А потом он был волен ответить  заказчику,  что  все
его работники проходят "путь к искуплению" где-то в другом месте.  Для  меня
всегда оставалось чудом, почему Нортона не нашли однажды утром  в  канаве  с
дюжиной пуль в голове. В любом  случае,  права  старая  песенка,  в  которой
говорится: "Боже, как крутятся деньги".  Мистер  Нортон,  похоже,  разделяет
точку зрения старых  пуритан,  что  лучший  способ  проверить,  является  ли
человек избранником божьим - заглянуть в его банковский счет.  Энди  Дюфресн
был правой рукой коменданта, его  молчаливым  помощником.  Библиотека  много
значила для Энди, Нортон знал это и умело  использовал.  Энди  говорил,  что
один из любимых афоризмов Нортона: "Рука руку моет". Итак, Энди давал ценные
советы и вносил деловые предложения. Я не могу с уверенностью заявлять,  что
он продумал программу "Путь к искуплению", но  уверен,  что  он  сводил  все
счета, связанные с  этой  грязной  махинацией  и...  сукин  сын!  Библиотека
получила новый выпуск пособий по  авторемонту,  новое  издание  энциклопедии
Гройлера... и, конечно, новый Гарднер и Луи Амур. И я убежден, что  то,  что
произошло, должно было произойти, потому что Нортон не хотел лишаться  своей
правой руки. Скажем  больше:  он  боялся,  что  Энди  слишком  многое  может
рассказать о его делишках, если покинет  Шенк.  Я  узнавал  эту  историю  на
протяжении семи лет, немного здесь, немного там, кое-что от самого Энди,  но
далеко "е все. Он не любил говорить об этом периоде своей жизни, и я  его  в
этом не виню. Я собирал эту историю по частям из дюжины  разных  источников.
Заключенные, как я уже отмечал, не более  чем  рабы.  Возможно,  поэтому  им
присуща рабская манера любопытствовать и пронюхивать все. Теперь  я  излагаю
вам все последовательно, с начала до конца. И возможно, вы  поймете,  отчего
человек провел около десяти месяцев в жуткой депрессии. Я думаю, он не  знал
всей правды до 1963 года, пятнадцать лет после того,  как  он  попал  в  эту
забытую богом дыру. Я думаю, он не знал, как скверно  это  может  оказаться.
Томми Вильяме поступил в Шоушенк в  ноябре  1962  года.  Томми  считал  себя
уроженцем  Массачусетса,  но  за  свою  двадцатисемилетнюю   жизнь   вдоволь
попутешествовал по всей Новой Англии. Он был профессиональным  вором.  Томми
был женат, и жена навещала его каждую неделю. Она вбила себе в  голову,  что
Томми будет лучше - а уж ей и  трехлетнему  сынишке  и  подавно  -  если  он
получит аттестат. Она  уговорила  мужа,  и  Томми  Вильяме  начал  регулярно
посещать библиотеку. Для Энди все это было рутинным занятием. Он видел,  как
Томми набирал изрядное количество тестов высшей школы. Он хотел  освежить  в
памяти предметы, которые когда-то проходил - таковых было немного - а  затем
пройти тесты. Он  также  получил  по  почте  большое  количество  курсов  по
предметам, которые он провалил или просто пропустил без  внимания  в  школе.
Томми явно не был хорошим учеником, и я не знаю, получил ли он свидетельства
об окончании высшей школы, да это и не важно для моего рассказа. Важно,  что
он очень привязался к Энди, как большинство людей, которые скольколибо долго
с ним общались. Пару раз он спрашивал Энди: "Что такой продувной парень, как
ты. забыл в тюряге?" - вопрос, который звучит как грубый эквивалент светской
любезности: "Что такая милая девушка, как Вы,  делает  в  таком  месте,  как
здесь?". Но Энди ничего не отвечал, только улыбался и переводил разговор  на
другую тему. Естественно, Томми  стал  спрашивать  окружающих,  и  когда  он
получил ответ, он был шокирован до глубины души. Человек, который  рассказал
ему, почему Энди  в  тюрьме,  был  его  партнером  на  гладильной  машине  в
прачечной. Мы называли эту машину мясорубкой, и вы можете себе  представить,
что случилось бы с человеком, работающем на ней, если  бы  он  ослабил  свою
бдительность.  Партнером  Томми  был  Чарли  Лафроб,  который  отбывал  свои
двенадцать лет за убийство. Он с  наслаждением  принялся  пересказывать  все
подробности истории Дюфресна; замечательным  развлечением  для  нас,  старых
обитателей тюрьмы, было введение новичков в курс всех наших дел. Чарли дошел
уже до того места, как присяжные, придя с обеда, объявили Энди виновным, как
вдруг послышался неожиданный свист, и мясорубка  остановилась.  В  тот  день
машина  обрабатывала  свежевыстиранные  сорочки  для   приюта   Элиот.   Они
выскакивали из машины сухими и выглаженными со скоростью  штука  в  секунду.
Томми  и  Чарли  должны  были  подхватывать  их  и  складывать  в   тележку,
выстеленную чистой бумагой. Но Томми Вильяме продолжал стоять, открыв рот  и
тупо уставившись на Чарли. Он был завален грудой рубашек, которые падали  на
липкий грязный пол пра чечной. В тот день за  прачечной  присматривал  Хомер
Джесуб, и он уже спешил к машине, громко ругаясь  на  ходу.  Томми  даже  не
повернулся к нему. Он спросил Чарли, будто старина Хомер,  который  проломил
за свою жизнь больше черепов, чем он мог сосчитать, и вовсе отсутствовал.  -
Как ты сказал, как звали того  инструктора  из  гольф-клуба?  -  Квентин,  -
произнес смущенный и почти  напуганный  Чарли.  Он  рассказывал  потом,  что
мальчишка был бледен, как полотно. - Кажется, Глен Квентин. Или что-то вроде
этого, точно не помню...  -  Эй,  немедленно!  -  прорычал  Хомер.  Шея  его
налилась кровью. - Бросьте рубашки в  холодную  воду!  Пошевеливайся,  урод!
Быстро, а то... - Глен Квентин, о боже, - произнес Томми Вильяме,  это  были
его последние слова, потому что Хомер Джесуб, этот образец  гуманности,  уже
опустил свою дубинку на череп бедного парня. Томми упал на пол  лицом  вниз,
при этом лишившись трех передних зубов. Очнулся он уже  в  одиночке,  где  и
провел всю следующую неделю на диете Нортона.  Плюс  черная  отметка  в  его
карточке. Было это в феврале 1963 года, и Томми  Вильяме  обошел  шесть  или
семь долгосрочников, и услышал в точность ту же историю, что и от  Чарли.  Я
знаю это, потому что был одним из них. Но когда я спросил Томми,  зачем  ему
это, вразумительного ответа не получил. И вот в один прекрасный  день  Томми
пришел в библиотеку  и  вывалил  Энди  разом  всю  информацию.  В  первый  и
последний раз, по крайней мере с тех пор, как он в смущении говорил со  мной
о Рите Хейворт, Энди потерял присущее ему самообладание...  Только  на  этот
раз в куда большей степени. Я видел его на следующий день, он  выглядел  как
человек, который наступил на грабли и получил хороший удар промеж глаз. Руки
Энди дрожали, и когда я заговорил с ним, он не  отвечал.  После  полудня  он
нашел Билли Хенлона, дежурного охранника, и договорился с ним об аудиенции у
коменданта на следующий день. Позже Энди рассказывал, что в ту  ночь  он  не
спал ни минуты. Он  прислушивался  к  завываниям  холодного  зимнего  ветра,
смотрел на длинные колеблющиеся тени на цементном полу  камеры,  которую  он
называл домом с тех пор, как Трумен стал президентом, и пытался все спокойно
обдумать. Он говорил, что Томми принес  ключ,  который  подходил  к  клетке,
находящейся где-то в глубине его  сознания.  К  такой  же  клетке,  как  его
собственная камера, только вместо человека в ней был  тигр.  Тигр  по  имени
надежда. Вильяме принес ключ, который открыл дверцу, и тигр вырвался на волю
разгуливать по его  сознанию.  Четырьмя  годами  раньше  Томми  Вильяме  был
арестован в районе Роуд  Айленд,  когда  он  вел  краденую  машину,  набитую
краденым товаром. Томми признался  в  своем  преступлении,  и  ему  смягчили
приговор: два с небольшим года лишения свободы. Прошло одиннадцать  месяцев,
и сокамерник Томми вышел на свободу, а его место занял  некий  Элвуд  Блейч.
Блейч отбывал наказание за кражу со взломом. - Я никогда раньше не  встречал
настолько нервозного типа, - говорил мне Томми, - такой  человек  не  должен
быть взломщиком, особенно вооруженным. Малейший шум, и он подскочит  на  три
фута в воздух и начнет палить, не глядя во все стороны... Однажды  ночью  он
совершенно  меня  достал,  потому  что  какой-то  малый  в  нашем   коридоре
постукивал по прутьям своей решетки чашкой. Блейча это бесило.  Я  провел  с
ним семь месяцев, прежде чем меня выпустили.  Я  не  могу  сказать,  что  мы
беседовали с моим соседом. Вы не можете разговаривать с Элом Блейчем. Это он
разговаривает с вами. Треплется все время, и заткнуть его невозможно. А если
вы попытаетесь вставить хоть  слово,  он  грозит  своим  волосатым  кулаком,
вращает глазами. У меня мороз пробегал по коже, когда он так делал. Огромный
тип,  довольно  высокий,  почти  совершенно  лысый,  с  глубоко  посаженными
злобными зелеными глазками. Господи Иисусе, только бы никогда не увидеть его
опять. Каждую ночь  начинался  словесный  понос.  Я  был  вынужден  все  это
выслушивать. Где он вырос, как сбегал из приютов, чем зарабатывал на  жизнь,
какие делишки проворачивал и каких женщин трахал. Мне ничего не  оставалось,
как выслушивать весь этот треп. Возможно, моя физиономия и не покажется  вам
слишком красивой, но она мне дорога, и я очень  не  хотел,  чтобы  этот  тип
видоизменил ее в припадке ярости. Если ему верить, он взломал не менее  двух
сотен контор. Мне сложно поверить, что это  мог  проделать  такой  психопат,
который взвивается,  как  укушенный,  стоит  кому-то  рядом  пукнуть  громче
обычного. Но  он  клялся,  что  говорит  правду.  А  теперь...  слушай  меня
внимательно, Ред. Я знаю, что люди иногда выдают желаемое за действительное,
и что никогда не стоит доверять своей памяти... Но  прежде,  чем  я  услышал
впервые про парня по имени Квентин, я, помнится, думал: "Если бы старина  Эл
когда-нибудь ограбил мой дом, узнав это, я чувствовал бы себя  счастливейшим
из смертных, что остался жив". Можешь  себе  представить,  как  этот  тип  в
спальне какой-нибудь дамы роется в ее  шкатулке  с  драгоценностями,  а  она
переворачивается во сне на другой бок или кашляет? У меня  мурашки  по  коже
пробегают, стоит только подумать об этом, клянусь именем моей мамочки. И  он
говорил, что убивал людей, когда они его дергали. Так и  говорил,  и  я  ему
верил. Эл был похож на человека, который способен убивать. Боже, какой же он
был нервный! В точности как пистолет со взведенным  курком.  Знал  я  одного
парнишку, у которого был "Смит Энд Вессон" со взведенным  курком,  и  ничего
хорошего в этом я не видел. К тому же, спусковой крючок  на  этом  пистолете
нажимался так легко, что он мог прийти в движение просто от громкого  звука.
Вот такую штуковину напоминал мне Эл  Блейч,  и  я  не  сомневаюсь,  что  он
прирезал кого-нибудь из-за своих чертовых нервов. Однажды  ночью  я  спросил
его просто чтоб хоть  что-нибудь  сказать:  "Ну  и  кого  же  ты  убил?"  Он
рассмеялся и ответил: "Один тип сейчас на зоне в Майне. Мотает срок за  двух
людей, которых прикончил я. Его жена с одним козлом была в  домике,  куда  я
пробрался, так все и случилось".  Насколько  я  помню,  он  не  называл  имя
женщины. А может, я просто пропустил мимо ушей. Да и какая разница? В  Новой
Англии Дюфресны встречаются так же часто, как Смиты и  Джонсы  на  остальной
территории страны. Главное, что Эл назвал убитого им парня, он сказал, парня
звали Глен Квентин, и он был богатенький хер, тренер гольфа. Эл говорил, что
парень, по его предположению, держал дома тысяч пять долларов. А это по  тем
временам были деньги. И я спросил: "Когда это было?" Блейч сказал, что сразу
после войны. Он продолжал рассказывать эту байку: он вошел в домик, все  там
перерыл, а  парочка  проснулась,  и  тут  начались  неприятности.  Меня  это
достало, сказал Эл. "Возможно, парень начал храпеть,  и  тебя  достало  это?
Так?" - спросил я. А Эл, продолжая свой рассказ, упомянул юриста,  чья  жена
лежала в постели с Квентином. "Теперь этот юрист мотает срок в Шоушенке",  -
закончил Эл и загоготал. Боже, как я счастлив, что  больше  не  увижу  этого
гнусного типа.  Полагаю,  теперь  вы  можете  понять,  почему  Энди  скверно
чувствовал себя после того, как  Томми  рассказал  эту  историю,  почему  он
волновался и хотел срочно видеть коменданта.  Элвот  Блейч  был  осужден  на
шестилетний срок, когда Томми сидел с ним в камере. И теперь, в 1963, он мог
быть уже на свободе... Или же собираться выйти на свободу. Вот что волновало
Энди: с одной стороны, весьма вероятно, что Блейч все  еще  в  камере,  а  с
другой стороны, не менее вероятно, что он уже освобожден. И ищи теперь ветра
в поле. Конечно, в рассказе Томми были неувязки, но разве их нет в  реальной
жизни? Блейч упоминал о юристе,  а  Энди  был  банкиром,  но  необразованный
человек легко может перепутать эти две профессии. Не забывайте,  что  прошло
двенадцать лет с тех пор, как Блейч читал заголовки газет, кричащих  о  деле
Энди. Может показаться странным, что он сказал Томми, что полез за  деньгами
и действительно нашел тысячу  долларов,  а  полиция  не  обнаружила  никаких
следов  грабежа.  На  этот  счет  могу  выдвинуть  несколько  предположений.
Во-первых, если хозяин имущества мертв, вы ни за что не выясните, что у него
пропало, если кто-нибудь другой  вам  об  этом  не  скажет.  Во-вторых,  кто
сказал, что Блейч не солгал насчет этих тысяч долларов? Возможно, он  просто
не хотел признаваться в том, что ни за  что  убил  людей.  В-третьих,  следы
взлома и грабежа могли наличествовать, а полиция их проглядела: копы  бывают
на редкость дубоголовыми. Или даже, обнаружив эти  следы,  о  них  могли  не
упоминать,  чтобы  не  разрушать  версию  прокурора.   Прокурор,   как   уже
упоминалось, шел на повышение, а привлечь  внимание  центральных  органов  к
такому заурядному процессу, как кража, было бы сложнее. Из этих трех  версий
лично я склоняюсь ко второй. Видал я таких Элвудов за свою  долгую  жизнь  в
Шоушенке. Такого рода малые хотят, чтобы вы думали, будто  на  каждом  своем
деле они наваривали миллионы и не стали бы стараться за что-то меньшее,  чем
королевский бриллиант. Даже если в результате их поймали на десятидолларовой
мелочевке, за которую и посадили. Была одна деталь в рассказе Томми, которая
убедила Энди без тени сомнения. Блейч не  описывал  внешность  Квентина.  Он
назвал его "богатым хером" и упомянул, что парень был  инструктором  гольфа.
Когда-то давно Энди с женой выбирались в клуб  пообедать,  и  случалось  это
пару раз в неделю на протяжении  нескольких  лет,  а  затем  Энди  частенько
приходил туда напиться после того, как он узнал все о Линде. При клубе  была
дискотека, и в 1947 один из работавших там  жокеев  запомнился  Энди.  Он  в
точности соответствовал описанию Элвуда  Блейча.  Высокий  крепкий  мужчина,
почти совсем лысый,  с  глубоко  посаженными  зелеными  глазами.  Он  всегда
смотрел так, будто оценивает вас взглядом. Он не проработал  там  долго,  но
Энди запомнил этого человека: он обладал слишком примечательной  внешностью.
Энди явился к Нортону в дождливый ветреный день, когда большие серые  облака
ползли по небу над серыми стенами, в день, когда  с  полей,  лежащих  вокруг
тюрьмы, 54 сходил последний снег, обнажая  безжизненные  пожелтевшие  клочки
прошлогодней травы. У Нортона был солидных размеров офис в  административном
отделе тюрьмы, а прямо за его столом располагалась дверь, ведущая в  комнату
помощника коменданта. Помощник