ожет  отказать  кишечник,  и  тогда...  Тогда...  -  Он  замолчал,
сдерживая в горле рыдания, не желая плакать при мне опять.
   - Постарайся сделать все, что в твоих силах. Я  протянул  руку  через
стол и быстро пожал его бессильную, в веснушках руку. -  Делай  это  изо
дня в день, а остальное предоставь Господу. Больше ты,  пожалуй,  ничего
не можешь, так?
   - Пожалуй, да. Но это так тяжело, Пол. Я молю Бога, чтобы ты  никогда
не узнал, как это тяжело. Сделав над собой усилие, он взял себя в руки.
   - А теперь расскажи, что нового. Как вы там справляетесь  с  Вильямом
Уортоном? И как уживаетесь с Перси Уэтмором?
   Мы немного поговорили о работе, и на этом визит закончился. Позже всю
дорогу домой, когда  моя  жена  почти  все  время  сидела  рядом  молча,
задумчивая и с мокрыми глазами, в голове  у  меня  прыгали  слова  Коффи
(почти как Мистер Джинглз в камере у Делакруа): "Я ведь помог, правда?".
   - Это ужасно, - в какой-то момент печально произнесла моя жена,  -  И
никто ничем не может ей помочь.
   Я кивнул в знак согласия и подумал: "Я ведь помог, правда?". Но мысль
казалась безумной, и я постарался отогнать ее.
   Когда мы въезжали в свой двор, она заговорила во второй раз, но не  о
старом друге Мелинде, а о моей "мочевой" инфекции. Спросила,  совсем  ли
она прошла. Я ответил, что совсем.
   - Ну и отлично, - сказала она  и  поцеловала  в  заветное  место  над
бровью. - Может, нам стоит кое-чем заняться, если, конечно, у тебя  есть
время и желание.
   Поскольку последнего было много, да и первого хватало, я взял  ее  за
руку и отвел в спальню, раздел ее, а она гладила ту мою  часть,  которая
разбухла и пульсировала, но уже не болела.  И  когда  я  двигался  в  ее
сладких глубинах медленно, как она любила - как мы оба любили, - я опять
вспомнил слова Джона Коффи, что он помог, он  ведь  помог,  правда?  Как
мелодия песенки, не выходящая из ума, пока не вспомнится целиком.
   А еще позднее, по дороге в тюрьму, я стал думать о том, что уже очень
скоро нам придется начать репетицию казни Делакруа. Это привело к мысли,
что на сей раз Перси будет распорядителем, и я ощутил холодок страха.  Я
уговаривал себя, что нужно просто через это пройти, всего одна казнь - и
мы скорее всего освободимся  от  Перси...  Но  холодок  остался,  словно
инфекция,  от  которой  я  так  страдал,  не  прошла  вовсе,  а   просто
переместилась в другое место - из паха в затылок.
 
Глава 7 
 
   - Собирайся, пошли, - сказал Брут  Дэлу  на  следующий  вечер.  -  Мы
немного погуляем. Ты, я и Мистер Джинглз.  Делакруа  посмотрел  на  него
недоверчиво, а потом полез в коробку за  мышонком.  Он  посадил  его  на
ладошку и смотрел на Брута прищуренными глазами.
   - О чем ты говоришь? - спросил он.
   - Сегодня для тебя и Мистера Джинглза большой вечер,  -  сказал  Дин,
подходя вместе с Харри к Бруту. Синяк вокруг  шеи  Дина  стал  неприятно
желтым, но он уже мог опять говорить нормально, а не как пес, дающий  на
кота. - Как ты думаешь, Брут, нужны ему наручники?
   Брут слегка задумался.
   - Не-а, - произнес он наконец. - Он будет хороша себя вести,  правда,
Дэл? И ты, и твоя мышка. В конце концов, ты сегодня даешь  представление
для довольно высокой публики.
   Мы с Перси стояли около стола дежурного, наблюдая: Перси сложил  руки
на груди, и на его губах играла презрительная улыбка. Через  секунду  он
вынул свою роговую  расческу  и  стал  причесываться.  Джон  Коффи  тоже
смотрел, стоя в молчании у решетки своей камеры. Уортон лежал на  койке,
глядя в потолок и не обращая внимания на происходящее. Он все  еще  "вел
себя хорошо", хотя это "хорошо" врачи в Бриар Ридже назвали бы ступором.
И еще один человек присутствовал. Его не было видно  из-за  двери  моего
кабинета, но его тонкая тень падала из двери на Зеленую Милю.
   - Что происходит, вы что, с ума  сошли?  -  недовольно  спросил  Дал,
поджимая ноги на койке, когда Брут отпер оба замка его камеры  и  открыл
дверь. Его взгляд перебегал с одного охранника на другого.
   - Ну ладно, слушай, - сказал Брут. - Мистер Мурс  ушел  в  отпуск,  у
него  жена  умирает,  может,  ты  слышал.  Поэтому  его  заменит  мистер
Андерсон. Мистер Кэртис Андерсон.
   - Да? А я тут при чем?
   - При чем? - вступил в разговор Харри. - Босс Андерсон слышал о твоей
мыши, Дэл, и хочет увидеть ее трюки. Он и еще шестеро других сейчас ждут
твоего представления в административном корпусе.  И  не  только  обычные
охранники, говорят, среди них есть и большие шишки. Один из них  -  даже
политик из столицы штата.
   Делакруа заметно приосанился, и я не заметил ни тени сомнения  в  его
лице. Конечно, они хотят увидеть Мистера Джинглза, а кто ж не хочет?
   Он засуетился, залез сначала под койку, а потом под  подушку.  Достал
одну  из  больших  розовых  мятных  конфет   и   разноцветную   катушку.
Вопросительно взглянул на Брута, тот кивнул.
   - Да, наверное, они хотели посмотреть именно трюк с катушкой, но  то,
как он ест леденцы, тоже ужасно занятно. И не забудь  коробку.  Ты  ведь
понесешь его в ней, так?
   Делакруа взял коробку, положил в нее принадлежности Мистера Джинглза,
а самого посадил  на  плечо.  Когда  он  гордо  выходил  из  камеры,  то
посмотрел на Дина и Харри:
   - А вы, ребята, идете?
   - Нет, - ответил Дин. - У нас дела. Но ты им покажи, Дэл, покажи  им,
что бывает, когда парень из Луизианы кладет молоток и начинает  работать
понастоящему.
   - Ладно. - Улыбка озарила его лицо таким внезапным и полным счастьем,
что на секунду мне стало его жаль, несмотря на  совершенное  им  ужасное
преступление. В каком мире мы живем, в каком мире!
   Делакруа обернулся к Джону Коффи, с которым  у  них  возникло  что-то
вроде дружбы, как  часто  бывало  среди  сотни  других  приговоренных  к
смерти.
   - Давай, покажи им, Дэл, - сказал Коффи серьезно. - Покажи им все его
штучки.
   Делакруа кивнул и поднес руку к плечу. Мистер Джинглз сошел  на  нее,
словно на платформу, и Делакруа протянул  руку  к  камере  Коффи,  Коффи
просунул сквозь решетку огромный палец, и, будь я проклят, если  мышонок
не вытянул шею и не лизнул его кончик, как собака.
   - Пошли Дэл, хватит копаться, - поторопил Брут. - Эти ребята отложили
дома обед, чтобы посмотреть, как твоя мышь выкидывает  коленца.  -  Это,
конечно, была неправда, Андерсон пробудет в тюрьме до восьми  вечера,  а
охранники, которых он привел посмотреть "шоу" Делакруа, и того больше  -
до одиннадцати или двенадцати, смотря когда кончаются их смены. "Политик
из  столицы  штата"  скорее   всего   окажется   обычным   швейцаром   в
позаимствованном галстуке. Но Делакруа не должен об этом знать.
   - Я готов, - сказал Делакруа просто, тоном звезды, чудом  сохранившей
демократизм. - Пошли. - И, пока Брут вел его по Зеленой  Миле  и  Мистер
Джинглз восседал у него на плече, Делакруа снова начал вещать.
   - Messieurs et mesdames? Bieavenue au  cirque  de  mousie!  "Месье  и
медам! Добро пожаловать в мышиный цирк!", - но даже уйдя с головой в мир
своих фантазий, он постарался подальше обойти Перси и посмотрел на  него
с недоверием.
   Харри и Дин остановились перед пустой камерой напротив Уортона  (этот
тип так и не шелохнулся).  Они  посмотрели,  как  Брут  открыл  дверь  в
прогулочный дворик, где их ожидали два других охранника, и вывел Дэла из
блока  давать  представление  перед  самыми  большими   и   влиятельными
манекенами в тюрьме "Холодная Гора".  Мы  подождали,  пока  дверь  снова
закроется, потом  я  посмотрел  в  сторону  своего  кабинета.  Тень  еще
виднелась на полу, узкая, похожая на женскую, и я был рад, что  Делакруа
в волнении ее не заметил.
   - Выходи, давай, - сказал я. - И по-быстрому, ребята. Я хочу, чтоб мы
прошли два раза, а времени у нас в обрез.
   Старик Тут-Тут, как всегда, с  ясными  глазами  и  лохматой  головой,
вышел из кабинета, направился к камере Делакруа и  прошел  внутрь  через
открытую дверь"
   - Сижу, - произнес он. - Я сижу, я  сижу,  я  сижу.  Я  подумал,  что
настоящий цирк как раз здесь, и  закрыл  на  секунду  глаза.  Да,  здесь
действительно цирк, а мы все - всего лишь стайка  дрессированных  мышей.
Потом я отбросил эту мысль, и мы начали репетировать.
 
Глава 8 
 
   Первая репетиция прошла  нормально,  вторая  тоже.  Перси  действовал
лучше, чем я мог  представить  в  самых  невообразимых  мечтах.  Это  не
означало, что все пройдет гладко, когда действительно настанет  час  для
французика пройти по Миле, но  шаг  в  нужном  направлении  сделан.  Мне
показалось, что все шло хорошо лишь потому, что Перси наконец делал  то,
что ему нравилось. Мне представлялось это подозрительным, но я  старался
не придавать этому значения. Зачем? Он наденет на Делакруа шлем, включит
ток - и все, оба исчезнут. Если это не счастливый финал, то что? И,  как
сказал Муре, Делакруа все равно  умрет,  неважно,  кто  будет  при  этом
распорядителем.
   И тем не менее Перси показал себя неплохо в новой  роли,  и  сам  это
понимал. Мы все понимали. Что  же  касается  меня,  то  чувствовал  себя
слишком хорошо, чтобы ненавидеть его сейчас. Похоже было, что  все  идет
как  надо.  Еще  большее  облегчение  я  испытал,  увидев,   что   Перси
действительно прислушивается к нашим  наставлениям  и  предостережениям.
Честно говоря, сегодня мы этим очень увлеклись, даже Дин, который обычно
старался держаться подальше от Перси  и  поменьше  думать  о  нем,  если
получалось. И неудивительно: я думаю, для большинства зрелых мужчин  нет
ничего  более  приятного  видеть,  что  молодой  и   неопытный   человек
прислушивается к их советам, и в этом смысле мы не были  исключением.  В
результате никто из нас, включая и меня, не  заметил,  что  Буйный  Билл
Уортон уже не глядит в потолок. Он смотрел на нас,  когда  мы  стояли  у
стола дежурного и наперебой давали советы Перси. Мы давали советы! А  он
делал вид, что слушает! Смешно,  особенно  если  учесть,  что  из  этого
вышло.
   Звук открывающегося замка в двери прогулочного дворика положил  конец
нашему послерепетиционному обсуждению. Дин предупреждающе  посмотрел  на
Перси.
   - Помни, ни слова, ни неверного взгляда, - сказал он. - Мы не  хотим,
чтобы  он  знал,  что  здесь  делается.   Это   для   них   плохо.   Они
расстраиваются. Перси кивнул и поднес палец к губам жестом, который,  он
думал, будет выглядеть смешным, но не получилось.  Дверь  в  прогулочный
двор открылась, и вошел Делакруа  в  сопровождении  Брута,  который  нес
коробку из-под сигар с разноцветной катушкой  внутри,  словно  ассистент
волшебника в водевильном шоу, уносящий принадлежности хозяина со сцены в
конце акта. Мистер Джинглз восседал на плече Делакруа. А  сам  Делакруа?
Уверяю вас, Лилли Лангтри не была счастливей после выступления  в  Белом
Доме.
   - Им понравился Мистер Джинглз! - объявил Делакруа. -  Они  смеялись,
кричали "браво" и хлопали в ладоши.
   -  Да,  это  классно.   -   Перси   произнес   это   снисходительным,
начальственным тоном, который совсем не напоминал прежнего Перси. -  Иди
в камеру, старожил!
   Делакруа бросил на него взгляд, полный недоверия, и тут прежний Перси
явился во всей красе. Он оскалил зубы в ухмылке и сделал вид, что  хочет
схватить Делакруа. Конечно, это была шутка. Перси был доволен  и  совсем
не собирался никого хватать, но Делакруа этого не знал. Он  отпрянул  со
страхом, и, споткнувшись о громадную ступню Брута, тяжело  упал,  сильно
ударившись затылком о линолеум. Мистер Джинглз успел вовремя  отскочить,
иначе бы его раздавило, и с писком  убежал  по  Зеленой  Миле  в  камеру
Делакруа.
   Делакруа поднялся на ноги,  смерил  усмехающегося  Перси  ненавидящим
взглядом и поплелся вслед за своим любимцем, зовя его по имени и потирая
затылок. Брут (не знавший, что Перси  проявил  признаки  сознательности)
презрительно взглянул на Перси и пошел за Дэлом, доставая ключи.
   То, что случилось потом, думаю,  произошло  именно  из-за  искреннего
желания Перси принести извинения.
   Я понимаю, в это трудно поверить, но в тот день он был в  необычайном
настроении. По правде,  это  лишний  раз  подтверждает  старую  циничную
пословицу, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Помните, я
рассказывал, как после погони за мышью, еще до прихода  Делакруа,  Перси
слишком близко подошел к камере Президента? Так  опасно  делать,  именно
поэтому Зеленая Миля такая широкая: когда идешь точно посередине,  ни  с
одной из сторон до тебя нельзя дотянуться.  Президент  тогда  ничего  не
сделал  Перси,  но  я,  помню,  подумал,  что  Арлен  Биттербак  мог  бы
что-нибудь выкинуть, если бы Перси  подошел  так  близко.  Просто  чтобы
проучить.
   Да, Президент и Вождь уже ушли, но на их месте оказался  Буйный  Билл
Уортон. Характер у него был во сто крат хуже, чем у Президента  и  Вождя
вместе взятых, и он смотрел весь  этот  маленький  спектакль  в  надежде
появиться  на  сцене  самому.  И  вот  благодаря  Перси  Уэтмору  случай
представился.
   - Эй, Дал! - позвал Перси, смеясь,  и  пустился  вслед  за  Брутом  и
Делакруа, не замечая, что опасно приблизился к решетке Уортона. - Эй,  я
не хотел тебя трогать! С тобой все в п... Уортон в мгновение ока вскочил
с койки и оказался у решетки камеры. За все время работы в охране  я  не
видел никого, кто двигался бы  так  быстро,  включая  и  тех  спортивных
ребят, с которыми мы с Брутом работали позже в колонии для мальчиков. Он
просунул руки за прутья и  схватил  Перси  сначала  за  плечи  форменной
блузы, а потом за горло. Уортон прижал его спиной к двери камеры.  Перси
визжал, как поросенок на бойне, и по  глазам  его  было  видно,  что  он
думал, будто сейчас умрет.
   - Какой славный, - прошептал Уортон. Одна рука оставила глотку  Перси
и взъерошила его волосы. - Мягкие, -  сказал  он  со  смехом.  -  Как  у
девушки. Я скорее трахнул бы  тебя  в  задницу,  чем  переспал  с  твоей
сестрой. - И он страстно поцеловал Перси в ухо.
   Я думаю, что Перси, который избил Делакруа на блоке лишь за  то,  что
тот случайно провел рукой по его промежности - помните? - точно понимал,
что происходит. Кровь отлила от его лица, и прыщи на  щеках  проступили,
словно родимые пятна. Глаза расширились и стали влажными. Слюна  стекала
из уголка перекошенного рта тонкой струйкой. Все произошло очень быстро,
секунд за десять, не больше.
   Мы с Харри вышли вперед, подняв  дубинки.  Дин  достал  пистолет.  Но
прежде чем  мы  успели  что-то  предпринять,  Уортон  отпустил  Перси  и
отступил назад, подняв руки к плечам и улыбаясь гнилыми зубами:
   - Я его отпустил, я просто поиграл и отпустил его, -  проговорил  он.
-С его прелестной головки и волосок не упал, так что не надо тащить меня
в эту проклятую комнату с мягкими стенками.
   Перси Уэтмор метнулся через Зеленую Милю и скорчился  у  зарешеченной
двери пустой камеры с противоположной стороны, дыша тяжело и так громко,
что было похоже  на  рыдания.  Он  наконец  получил  урок,  почему  надо
держаться ближе к центру  Зеленой  Мили  и  подальше  от  головорезов  с
кусающимися зубами и хватающими когтями. Я подумал,  что  этот  урок  он
запомнит намного дольше, чем  все  наши  советы.  На  лице  его  застыло
выражение животного ужаса, а его роскошные волосы впервые с тех пор, как
я его увидел, были в беспорядке. Он напоминал человека, чудом спасшегося
от изнасилования.
   На секунду воцарилась  полная  тишина,  нарушаемая  лишь  рыдающим  и
свистящим дыханием Перси. И  вдруг  раздался  смех,  внезапный  и  такой
безумный, что мы застыли в шоке. "Уортон" - была моя  первая  мысль,  но
это оказался не он" Смеялся Делакруа, стоявший в  открытой  двери  своей
камеры и показывая пальцем на Перси. Мышь снова сидела у него на  плече,
и Делакруа был  похож  на  маленького,  но  злобного  колдуна  со  своим
чертенком.
   - Смотрите, он в штаны намочил! - завопил Делакруа. -  Смотрите,  что
этот верзила наделал! Сначала бьет других палкой,  а  когда  его  самого
тронули, то написал в штаны, как маленький!
   Он смеялся и показывал пальцем, и весь его страх и ненависть к  Перси
звенели в этом ироническом смехе. Перси смотрел на  него,  словно  не  в
силах ни пошевелиться, ни  говорить.  Уортон  снова  подошел  к  решетке
камеры и улыбнулся, глядя,  как  на  брюках  Перси  расплывается  темное
пятно,  небольшое,  но  заметное,  и   никто   не   сомневался   в   его
происхождении.
   - Нужно купить крутому мальчику пеленочку, - бросил  он  и  вернулся,
смеясь, на свою койку.
   Брут подошел к камере Делакруа, но французик успел нырнуть  внутрь  и
улечься еще до прихода Брута.
   Я взял Перси за плечо.
   - Перси, - начал я и дальше не знал, что сказать. Он вернулся к жизни
и стряхнул мою руку.  Потом  взглянул  на  свои  брюки,  увидел  на  них
расплывающееся пятно и густо-густо покраснел. Он поднял глаза  на  меня,
затем посмотрел на Харри и Дина, Я был рад,  что  старик  Тут-Тут  ушел.
Будь он здесь, история облетела бы всю тюрьму в один  день.  А  учитывая
фамилию Перси ,  особенно  неудачную  в
сегодняшнем контексте, эту историю смаковали  бы  еще  долгие  и  долгие
годы.
   - Только попробуйте кому-нибудь рассказать, вы все тут же окажетесь в
очередях за хлебом, - злобно прошипел он.  В  других  обстоятельствах  я
обязательно дал бы ему в морду,  но  сейчас  мне  стало  его  жалко.  И,
наверное, он увидел эту жалость, и  ему  стало  еще  хуже  -  словно  по
открытой ране хлестнули крапивой.
   - Что здесь происходит, здесь и остается, - тихо сказал Дин. - Можешь
не беспокоиться.
   Перси оглянулся через плечо на камеру Делакруа. Брут как раз закрывал
дверь на замки, а изнутри ясно доносилось хихиканье Делакруа. Перси стал
чернее тучи. Я хотел было сказать ему: в этой жизни что  посеешь,  то  и
пожнешь, а потом решил, что для назиданий момент не самый подходящий.
   - А его, - начал Перси, но не  закончил.  Вместо  этого  он,  опустив
голову, пошел в кладовку искать сухие брюки.
   - Он такой прелестный, - проговорил Уортон сонным голосом.
   Харри велел ему заткнуть хлебальник, пока  не  попал  в  смирительную
комнату просто из принципа. Уортон сложил руки на груди, закрыл глаза  и
притворился спящим.
 
Глава 9 
 
   Ночь накануне казни Делакруа оказалась более  жаркой  и  душной,  чем
когда-либо:  тридцать  три  градуса  по  термометру  на  окне   приемной
административного корпуса я видел, когда заступал на дежурство в  шесть.
Тридцать три - и это в конце октября, представляете, к тому же где-то на
западе рокотал гром - ну совсем как в июле. В тот  вечер  я  встретил  в
городе одного прихожанина из  моего  района,  и  он  на  полном  серьезе
спросил меня, не означает ли такая не по сезону погода  конца  света.  Я
ответил  с  уверенностью  отрицательно,  но  подумал,  что  конец  света
наступит для Делакруа. Так и есть.
   Билл Додж стоял в дверях в  прогулочный  дворик,  пил  кофе  и  курил
сигаретку. Он посмотрел на меня и сказал:
   - Смотрите, кто идет. Пол Эджкум, большой,  как  жизнь,  и  столь  же
неприглядный.
   - Как дела, Билл?
   - Нормально.
   - Как Делакруа?
   - Тоже в норме. Он вроде и понимает, что будет завтра, а вроде  бы  и
не понимает. Знаешь, какими они становятся,  когда  конец  действительно
уже близок.
   Я кивнул.
   - А как Уортон?
   Билл засмеялся:
   - Этот клоун? Он и Джека Бенни заставит говорить, как квакера. Сказал
Рольфу Веттермарку, что ел клубничное варенье из прелестей его жены.
   - И что ответил Рольф?
   - Что он не женат. Сказал, что Уортон, наверное,  имел  в  виду  свою
мать.
   Я расхохотался. Это действительно звучало смешно,  хотя  и  не  очень
тонко. И так приятно смеяться и  не  чувствовать,  что  кто-то  зажигает
спички внизу живота. Билл тоже смеялся, потом выплеснул остатки кофе  во
двор,  где  почти  никого  не  было,  кроме   нескольких   долгожителей,
большинство которых сидели здесь уже тысячу лет.
   Где-то далеко гремела гроза, и на горизонте н