Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
л - по-настоящему
не говорил - с Эрни, потому что в следующую субботу получил травму. В тот
день мы вновь встречались с "Медведями Ридж-Рока" и проиграли с поистине
зрелищным счетом 46:3. Однако конца матча я не застал. На, седьмой минуте
третьей четверти я оказался открытым, получил пас и уже приготовился бежать,
когда был сбит с ног сразу тремя защитниками "Медведей". Было мгновение
ужасной боли - яркая вспышка, как будто надо мной разорвался ядерный заряд.
Затем наступила кромешная темнота.
Во тьме все оставалось довольно долго, хотя мне так не казалось. Я не
приходил в сознание почти пятьдесят часов, а когда очнулся в понедельник
двадцать третьего октября, то находился в городской больнице Либертивилла.
Рядом были мои папа и мама. Вместе с ними была Элли, выглядевшая бледной и
напряженной. Помню, что меня особенно тронули темные круги под ее глазами; я
даже не заметил, что плакали все трое. Эрни с ними не было, но вскоре он
присоединился к моей семье; он и Ли встречали моих родителей в приемной. В
тот вечер к нам приехали мои тетя и дядя, и в течение всей недели не
кончался парад родственников и друзей - меня навестила вся футбольная
команда, включая тренера Пуффера, который выглядел постаревшим на двадцать
лет. По-моему, он понял, что есть вещи похуже, чем проигрышный сезон. Тренер
был первым, кто сказал мне, что я уже никогда не буду снова играть в футбол.
Не знаю, чего он ожидал от меня - слез счастья или истерики, - такое у него
было напряженное, натянутое выражение лица. Но я вообще никак не
прореагировал на это известие. Я радовался тому, что остался жив, и знал,
что постепенно начну ходить.
Если бы меня ударили только один раз, то я, вероятно, смог бы поправиться
и вернуться к тренировкам. Но человеческое тело не создано для того, чтобы
его превращали в кашу одновременно с трех сторон. Обе мои ноги были
переломаны, левая в двух местах. Правая рука оказалась вывернутой из
сустава. Но все это было только лишь верхушкой айсберга. Я получил травму
черепа и то, что мой врач назвал "слабым повреждением спинного мозга", а это
означало, что в момент падения я был в сантиметре от того, чтобы всю
оставшуюся жизнь провести в паралитическом состоянии.
У меня было много гостей, много цветов и много открыток и писем.
Но еще у меня было много бессонных ночей, когда я не мог заснуть от боли.
Мои загипсованные и перебинтованные рука и ноги лежали на специальных
подвешенных шинах, а на пояс был положен гипсовый слепок, который все время
давил на живот и спину. Еще я, конечно, получил перспективу длительного
пребывания в больнице и бесконечных поездок в комнату ужасов, невинно
именуемую Отделением Терапии.
Ох, и еще одна вещь - я получил много времени.
Я читал газеты, я задавал вопросы своим посетителям, и очень часто, когда
события стали развиваться дальше и у меня начали складываться кое-какие
подозрения, я спрашивал себя, не мог ли я потерять рассудок.
В больнице я находился вплоть до Рождества, и к тому времени, когда вновь
очутился дома, мои подозрения почти обрели свою окончательную форму. Мне
было все труднее отрицать их чудовищный смысл, и я дьявольски хорошо
понимал, что не потерял рассудок. В некоторых отношениях мне было бы гораздо
лучше - гораздо спокойнее и удобнее, - если бы я мог поверить в это. К тому
времени я был больше чем испуган и больше чем влюблен в девушку моего
лучшего друга.
У меня было время, чтобы думать.., слишком много времени.
Времени, чтобы найти себе сотни имен за то, что думал о Ли. Времени
смотреть в потолок моей комнаты и желать, чтобы я никогда в жизни не слышал
об Эрни Каннингейме.., или о Ли Кэйбот.., или о Кристине.
ЧАСТЬ 2
ЭРНИ - ПЕСЕНКИ ТИНЭЙДЖЕРОВ О ЛЮБВИ
20/ ВТОРАЯ ССОРА
Эрни Каннингейм получил официальное разрешение на эксплуатацию
"плимута-фурии" в полдень 1 ноября 1978 года. Так закончился процесс,
который на самом деле начался в вечер, когда Дэннис Гилдер помог Эрни
заменить спустившее колесо автомобиля. Эрни уплатил акцизный сбор, налог на
городские дороги и пошлину за регистрацию. В Бюро транспортных средств
Монроэвилла ему выдали номерной знак HY-6241-J.
Из Монроэвилла он вернулся на машине, которую ему одолжил Уилл Дарнелл, а
из гаража выехал за рулем Кристины. Он вел ее домой.
Его отец и мать вернулись из университета на один час позже. Ссора
произошла почти сразу.
- Вы ее видели? - спросил Эрни, обращаясь больше к отцу, чем к матери. -
Сегодня я зарегистрировал ее.
Он гордился собой; у него были причины гордиться собой. Кристина была
тщательно вымыта и сияла в лучах осеннего солнца. На ней еще оставалось
довольно много ржавчины, но она выглядела в тысячу раз лучше, чем в день,
когда Эрни купил ее. Крылья, капот и заднее сиденье были новехонькими. Салон
был вычищен до блеска. Стекла и хромированные детали сверкали так, будто их
натирали несколько дней подряд.
- Да, я... - начал Майкл.
- Разумеется, мы ее видели, - перебила его Регина. Она яростно
взбалтывала коктейль, плескавшийся в ручном миксере. - Мы чуть не наехали на
нее. Я не хочу, чтобы она стояла здесь. Наш участок выглядит, как место для
подержанных автомобилей.
- Мам! - вырвалось у ошеломленного и уязвленного Эрни.
Он посмотрел на Майкла, но Майкл встал и пошел в другую комнату -
возможно, он решил, что ему тоже нужно выпить.
- Она нам не подходит, - сказала Регина Каннингейм. Ее лицо было бледнее
обычного; пятна на щеках делали его похожим на клоунский грим. Она налила в
стакан половину порции джина с тоником, отпила и сморщилась так, будто
приняла горькое лекарство. - Отвези ее туда, где взял. Мне она не нравится,
и я не хочу, чтобы она стояла здесь. Все.
- Отвезти назад? - переспросил Эрни, теперь уже обозленный. - Там она
стоит мне двадцать баксов в неделю!
- Она обходится тебе гораздо дороже, - сказала Регина. Она допила
коктейль и поставила стакан на стол. - На днях я заглянула в твою банковскую
книжку...
- Что ты сделала? - У Эрни глаза полезли на лоб.
Она немного покраснела, но взгляда не отвела. Вернулся Майкл и с
несчастным видом остановился в дверях.
- Я хотела знать, сколько ты потратил на эту проклятую машину. Что здесь
такого странного? В следующем году тебе нужно поступать в колледж. Насколько
я знаю, в Пенсильвании не так просто получить бесплатное образование.
- Поэтому ты пошла в мою комнату и рылась в моих вещах до тех пор, пока
не нашла банковскую книжку? - тихо проговорил Эрни. Его серые глаза горели
злостью. - Может, еще ты искала наркотики. Или порнографические журналы. А
может быть, проверяла подтеки на простыне.
У Регины раскрылся рот. Она ожидала от него злости, но не ярости.
- Эрни! - заорал Майкл.
- А что, почему бы и нет? - в ответ закричал Эрни. - Я думал, что это мое
дело. Сколько раз вы твердили, что я несу ответственность за него?
Регина перевела дыхание.
- Я очень разочарована твоим поведением, Арнольд. Ты ведешь себя, как...
- Не говори мне, как я себя веду! Что еще я должен чувствовать? Два с
половиной месяца я работал над ней, а когда привез домой, то слышу, что
должен отвезти обратно! Мне, наверно, следует плакать от счастья?
- Это не повод, чтобы разговаривать с матерью в таком тоне, - сказал
Майкл. - И употреблять такие слова.
Регина протянула стакан мужу:
- Сделай мне еще что-нибудь выпить. Свежая бутылка джина стоит в шкафу.
Майкл Каннингейм посмотрел на жену, на сына, снова на жену. В обоих он
увидел непоколебимую решимость. Захватив пустой стакан, он вышел из кухни.
Регина мрачно оглядела сына. Она не хотела упускать шанса выбить тот
клин, который с самого лета засел в их отношениях.
- В июле у тебя в банке лежало почти четыре тысячи долларов, - сказала
она. - Приблизительно три четверти ты должен был потратить...
- О, так ты давно все подсчитала? - перебил ее Эрни. Он сел на стул, не
спуская глаз с матери. В его голосе послышались презрительные нотки. - Мам,
а почему ты просто не перевела эти деньги на свой счет?
- Потому что до недавних пор ты сам знал, для чего предназначались эти
деньги. Но в последние два месяца твоя голова была занята только машиной, а
теперь еще и девочками. Ты как будто свихнулся на том и на другом.
- Благодарю. Это самое объективное мнение о моем образе жизни.
- В июле у тебя было почти четыре тысячи долларов. На твое образование,
Эрни. На твое образование. Сейчас у тебя осталось две тысячи восемьсот. За
два месяца ты потратил тысячу двести. Вот почему я не хочу видеть твоей
машины. Ты должен меня понять. По-моему...
- Послушай...
- ..ты не знаешь цену денег.
- Могу я сказать тебе пару вещей?
- Нет, не можешь, Эрни, - решительно отрезала она. - Я не хочу ничего
слушать.
Майкл вернулся со стаканом, наполовину наполненным джином. Он достал из
бара тоник, добавил в стакан и протянул Регине. Она выпила и снова
поморщилась. Эрни сидел на стуле рядом с телевизором и задумчиво смотрел на
нее.
- Ты учишь студентов? - спросил он. - Ты учишь студентов, и это твоя
позиция?
- Я сказала. Остальные могут заткнуться.
- Великолепно. Мне жаль твоих студентов.
- Следи за собой, Эрни, - проговорила она, указывая на него пальцем. -
Следи за собой.
- Могу я сказать тебе пару вещей или нет?
- Выкладывай. Но они не будут иметь никакого значения.
Майкл откашлялся.
- Я думаю, Эрни прав. Это едва ли конструктивная пози...
Она резко повернулась к нему:
- Ни слова от тебя, слышишь? Майкл потупился.
- Первое, - сказал Эрни, - если бы ты внимательней посмотрела в мою
банковскую книжку, то заметила бы, что в первую неделю сентября я потратил
две тысячи двести долларов. Мне нужно было купить новую переднюю часть для
Кристины.
- Ты говоришь так, как будто гордишься собой.
- Да, я горжусь собой. - Он спокойно выдержал ее взгляд. - Я сам поставил
ее, мне никто не помогал. И я хорошо сделал свою работу - она с виду ничем
не отличается от заводской. Но с тех пор мой счет увеличился на шестьсот
долларов. Уиллу Дарнеллу понравилось, как я работаю, и он платит мне по
шестьсот долларов в месяц. Если к этим сбережениям прибавить деньги, которые
он платит мне за ремонт старых автомобилей, то к концу учебного года у меня
будет уже четыре тысячи шестьсот долларов. А если я буду работать и
следующим летом, то ко времени поступления в колледж накоплю почти семь
тысяч долларов.
- Они тебе не помогут, если ты плохо окончишь школу, - возразила она,
решив перевести разговор на другую тему. - Ты стал получать неважные
отметки.
- Это не имеет значения.
- То есть как "не имеет значения"? У тебя отставание по дифференциальному
исчислению! На прошлой неделе мы получили красную карточку! Красные карточки
высылались родителям детей, чья успеваемость на студенческих курсах была
ниже допустимой.
- Это результат одного-единственного экзамена. Вы знаете, что в целом у
меня вполне приличная успеваемость...
- Она снизится! - резко сказала она и шагнула к нему. - Красная карточка
- это только начало, можешь поверить мне и твоему отцу.
Эрни встал со стула и улыбнулся; Регина враждебно посмотрела на него.
- Хорошо, - сказал он. - Пусть она стоит здесь до конца экзаменов. Если я
не наберу нужного количества баллов, то продам ее Дарнеллу. Он с
удовольствием купит машину, потому что сейчас она в хорошем состоянии. Со
временем она будет только улучшаться. - Эрни задумался. - Я даже больше
скажу. Я избавлюсь от машины в том случае, если в течение всего семестра не
буду иметь примерной успеваемости по исчислению.
- Нет, - незамедлительно ответила Регина. Она бросила на мужа
предупреждающий взгляд. Тот хотел было открыть рот, но промолчал.
- Почему нет? - мягко спросил Эрни.
- Потому что это уловки, и ты сам прекрасно знаешь, что это уловки! -
внезапно закричала на него Регина, охваченная приступом неконтролируемой
ярости. - И я не собираюсь выслушивать твои дерзости! Я твоя мать, я.., я
меняла твои грязные пеленки! Я сказала, что она не будет стоять здесь, и ты
сделаешь так, чтобы я ее больше не видела! Все! Хватит!
- Пап, как ты себя чувствуешь? - спросил Эрни, переведя взгляд.
Майкл снова открыл рот и хотел что-то сказать.
- Он себя чувствует так же, как и я, - проговорила Регина.
Эрни опять посмотрел на нее. Их одинаково серые глаза встретились.
- То, что я говорю, не имеет значения, да?
- Думаю, дело зашло слишком да... Она хотела повернуться и уйти, но Эрни
схватил ее за локоть.
- Не имеет значения, да? Да? Когда ты что-то решила, то уже ничего не
видишь, не слышишь и ни о чем не думаешь.
- Эрни, остановись! - закричал на него Майкл. Эрни и Регина смотрели друг
на друга ледяными глазами.
- Я скажу, почему ты не хочешь меня слушать, - произнес Эрни все тем же
мягким голосом. - Не из-за денег, потому что автомобиль помогает мне
зарабатывать их. И не из-за отметок, потому что они не хуже, чем прежде. Ты
это и сама знаешь. Ты выходишь из себя, но не из-за этого, ты не выносишь
того, что не можешь держать меня под каблуком, как своих студентов, как его,
- он ткнул пальцем в сторону Майкла, - и как меня держала все время. - Эрни
покраснел. Его руки были сжаты в кулаки, которые он упер в бока. - У тебя на
языке только дерьмовые либеральные разглагольствования о том, как семья
вместе решает проблемы, вместе обсуждает дела, вместе находит ответы. Но на
самом деле ты одна решала, что мне одевать в школу, какие школьные ботинки я
должен был носить, с кем я мог играть, а с кем не мог, ты решала, куда нам
поехать на каникулы, ты говорила ему, когда продать машину и какую купить
взамен. Теперь эти дела тебе не удаются, и поэтому тебе так дерьмово, разве
нет?
Она наотмашь ударила его по лицу. Звук пощечины раздался, как пистолетный
выстрел в общей комнате. На улице уже почти стемнело. Кристина стояла на
асфальтовой дорожке Каннингеймов, повернутая передними фарами к дому, - она
холодно смотрела на эту безобразную семейную сцену.
Неожиданно Регина заплакала. Подобный феномен, сравнимый с дождем в
пустыне, Эрни наблюдал всего пять или шесть раз в жизни - и ни разу не был
причиной слез.
Ее слезы испугали Эрни - так позже говорил он Дэннису - уже тем, что
появились. Но еще больше он испугался оттого, что она сразу стала выглядеть
очень постаревшей и усталой, точно за несколько секунд успела прожить не
меньше двадцати лет. Ее серые глаза внезапно выцвели, по щекам поплыла
размытая косметика.
Она проковыляла к камину, чтобы выпить остатки джина с тоником, но стакан
выскользнул из ее пальцев. Он упал на пол и вдребезги разбился. Все трое
смотрели на осколки и молчали, пораженные тем, что дело зашло так далеко.
Затем она поговорила слабым голосом:
- Я не хочу, чтобы она стояла в нашем гараже или на дорожке, Арнольд. Он
холодно ответил:
- Я ее не оставлю здесь.
Он пошел к выходу. Остановившись на полпути, он повернулся и оглядел их
обоих:
- Спасибо. Спасибо за то, что вы меня так понимаете. Большое спасибо вам
обоим. Он ушел.
21/ ЭРНИ МАЙКЛ
Майкл догнал Эрни на асфальтовой дорожке, когда тот уже подходил к
Кристине. Он положил руку на плечо Эрни. Эрни стряхнул ее и пошел дальше,
вынимая ключи от машины.
- Эрни. Пожалуйста.
Эрни резко обернулся. Одно мгновение показалось, что он вот-вот ударит
своего отца. Затем он расслабился и оперся левой рукой на крыло машины,
точно хотел, чтобы ему передалась часть ее силы.
- Ладно, - сказал он. - Что тебе нужно? Майкл открыл рот, но не знал, как
продолжить. На его лице застыло беспомощное выражение - оно было бы смешным,
если бы не было таким жалким. Как и Регина, он выглядел постаревшим на
несколько лет.
- Эрни, - с трудом выдавил он. - Эрни, прости меня.
- Ах, вот оно что. - Эрни вновь повернулся и открыл дверцу водителя.
Оттуда повеяло приятным запахом хорошо ухоженной машины. - Тебе проще
попросить прощения, чем заступиться за меня.
- Пожалуйста, - повторил Майкл. - Для меня это было действительно трудно.
Труднее, чем ты думаешь.
Что-то в его голосе заставило Эрни обернуться еще раз. В глазах его отца
замерли мольба и отчаяние.
- Я не говорил, что хотел заступиться за тебя, - сказал Майкл. - Я
понимаю ее так же, как и тебя. Ты толкнул ее, ты решил добиться своего любой
ценой....
У Эрни вырвался хриплый смешок:
- Иными словами, так же, как и она.
- У твоей матери сейчас происходит изменение в жизни, - спокойно произнес
Майкл. - Оно крайне сложно для нее.
Эрни уставился на него, подумав, что ослышался. Он не понял, каким
образом слова его отца могли относиться к их разговору.
- Ч-что?
- Изменение. Она боится, она слишком много пьет, а иногда ей физически
больно. Не часто, - сказал он, встретив встревоженный взгляд Эрни, - врачи
говорят, что это из-за эмоционального напряжения. Ты ее единственный сын, и
сейчас для нее самое главное, чтобы у тебя все было нормально - не важно,
какой ценой.
- Она хочет все делать по-своему. И в этом нет ничего нового. Она всегда
хотела все делать по-своему.
- Она бы ничего не сказала, если бы ты не захотел все делать по-своему, -
заметил Майкл. - Почему ты думаешь, что ты другой? Или лучше нее? Ты сейчас
старался подражать ей, она это видела. И я это видел.
- Она первая начала...
- Нет, начал ты, когда привез машину домой. Ты же знал, как она будет
себя чувствовать. И она права в другом. Ты изменился. Это началось в тот
день, когда ты пришел с Дэннисом и сказал, что купил машину. Ты думаешь, что
тогда не расстроил ее?
- Но, пап...
- Мы не видим тебя, ты либо работаешь с машиной, либо уходишь с Ли.
- Ты начинаешь говорить, как она. Майкл внезапно усмехнулся - но его
усмешка была грустной.
- Ты ошибаешься, как всегда. Это она говорит, как она, и ты говоришь, как
она, а я пытаюсь сохранять между вами нейтралитет, как миротворческие силы
ООН.
Эрни хмыкнул; его рука пощупала поверхность машины и стала ее
поглаживать.
- Хорошо, - сказал он. - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я не понимаю,
почему ты позволяешь так обращаться с собой.
Грустная усмешка на лице Майкла стала еще грустнее - он стал похожим на
собаку, у которой отняли любимую игрушку.
- Вероятно, некоторые вещи со временем становятся образом жизни. И может
быть, существуют другие вещи, которых ты не понимаешь, а я не могу
объяснить. Я.., я ведь люблю ее.
Эрни пожал плечами.
- Ну.., так что?
- Мы можем проехаться? Эрни сначала удивился, потом показался польщенным.
- Конечно. Садись, куда держим путь?
- В аэропорт.
У Эрни поднялись брови.
- В аэропорт? Зачем?
- По дороге объясню.
***
Эрни управлял машиной уверенно и легко. Новые передние фары Кристины
разрезали темноту двумя длинными яркими лучами света. Он проехал мимо дома
Гилдера, свернул на Элли-стрит и вырулил на Кеннеди-драйв. Вскоре они
мчались по шоссе 1-278, ведущему в аэропорт. Движение на дороге было слабым.
Глухо рокотал двигатель - старые выхлопные трубы были заменены новыми.
Циферблаты на приборной доске горели мифическим зеленым светом.
Эрни включил радиоприемник и поймал WDIL, средневолновую питсбургскую
станцию, которая передавала в эфир только старые записи. Звучала песня
"Герцог Эрл" в исполнении Джина Чандлера.
- Ходкая шт