тот  разговор  тоже  не  был
приятным событием.
   - А хорошая новость - та, что они едят  негров  и  мочатся  газолином,  -
сказал Бобби и разразился хохотом.
   Он хохотал довольно долго, прежде чем заметил, что смеялся в одиночестве.
Бадди смотрел на него в зеркало заднего  обзора,  его  взгляд  не  предвещал
ничего доброго. Стэнтон съежился и попытался замолчать.
   Сзади, приблизительно в трех милях от них, изредка вспыхивали две  желтые
искорки - крохотные, почти неразличимые в ночи.
   - Ты думаешь, это смешно? -  спросил  Бадди.  -  Ты  рассказал  дерьмовый
расистский анекдот и думаешь, что это смешно?  Знаешь,  кто  ты?  Ты  просто
поганый фанатик.
   У Бобби открылся рот:
   - Но ты сказал...
   - Я сказал, мне не нравится Бэйронк К остальным неграм я отношусь так же,
как к белым. - Бадди задумался. - Ну, почти так же.
   - Ох, - произнес Бобби испуганно. - Извини.
   - Дай мне бутылку и больше не разевай своего поганого рта.
   Бобби поспешно подал бутылку "Драйвера". У него тряслись руки.
   Бадди прикончил бутылку Они проехали  знак  с  надписью:  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ПАРК СКУАНТИК-ХИЛЛЗ 3 МИЛИ.

***

   С ноября по апрель парк был закрыт, но Бадди знал объездной путь, который
вел к парковым дорогам. Он любил колесить по ним в зимней темноте, потягивая
виски или пиво.
   Позади них две  искорки  выросли  в  желтые  круги  -  передние  фары  на
расстоянии не больше одной мили.
   - Дай мне еще один коктейль Молотова, поганый расист.
   Благоразумно промолчав, Бобби вручил ему новую бутылку "Драйвера".
   Бадди отхлебнул, рыгнул и передал бутылку Ричи.
   - Нет, спасибо.
   - Ты будешь пить или она будет торчать у тебя в заднице, как клизма.
   Ричи выпил.
   "Камаро" мчался вперед, разрезая фарами темноту.
   Бадди взглянул в зеркало и увидел вторую машину. Должно быть, она  делала
не меньше  семидесяти  миль  в  час.  Бадди  что-то  почувствовал  -  что-то
удивительно напоминающее его сон, который он не  мог  вспомнить.  Как  будто
чей-то холодный палец прикоснулся к его сердцу.
   Впереди дорога раздваивалась: 46-е шоссе уходило к Нью-Стайшн,  а  другая
часть развилки вела в Государственный парк Скуантик-Хиллз. Большой оранжевый
знак предупреждал: ЗАКРЫТО НА ЗИМНИЕ МЕСЯЦЫ.
   Немного сбавив ход, Бадди свернул на  дорогу,  поднимавшуюся  в  гору,  и
через некоторое время вновь  покосился  на  зеркальце,  ожидая,  что  второй
автомобиль проедет дальше по 46-му шоссе - редкий водитель поехал  бы  вслед
за ним, потому что впереди не было выездов на какую-нибудь магистраль, -  но
вместо этого он появился сзади так быстро, что Бадди  не  мог  не  удивиться
скорости, с которой тот сделал  поворот  на  заснеженной  дороге.  Его  фары
горели всего в четверти мили от них и освещали салон "камаро".
   Бобби и Ричи оглянулись.
   Но Бадди знал. Внезапно ему стало ясно.  Сзади  был  автомобиль,  который
сбил Шатуна Уэлча. Это был он. Псих, который размазал  по  асфальту  Шатуна,
был за рулем машины, преследовавшей их.
   Он  нажал  на  газ,  и  "камаро"  полетел  вперед.   Стрелка   спидометра
передвинулась к отметке 70, а потом медленно поползла к восьмидесяти  милям.
Силуэты деревьев стали сливаться в одну сплошную темную полосу.  Огни  сзади
не отстали; наоборот, они увеличились. Фары превратились  в  огромные  белые
глаза.
   - Эй, помедленней! - воскликнул Ричи. Он схватился за пристежные ремни, у
него был явно испуганный вид. - Если мы не перевернемся на такой скорости...
   Бадди не ответил. Он  прижался  к  рулю,  попеременно  поглядывая  то  на
дорогу, то в боковое зеркальце, в котором все вырастали и вырастали те огни.
   - Впереди крутой поворот, - хрипло проговорил Бобби.  И  через  несколько
секунд закричал:
   - Бадди, поворот! Поворот!
   Бадди перевел рычаг скоростей на вторую передачу, и  "камаро"  взревел  в
знак протеста. Выстрелы газа прогремели под ним, как пулеметный огонь. Бадди
резко  крутанул  руль,  и  перед  машины  рванулся  вправо.  Задние   колеса
заскользили к краю дороги. В самый последний момент автомобиль выровнялся  и
с нажатым до  отказа  акселератором  помчался  вперед,  вписавшись  в  изгиб
трассы.
   - Ради Иисуса, Бадди! Сбавь обороты! - завопил Ричи.
   Бадди повис на руле, глядя в зеркало  налитыми  кровью  глазами.  Бутылка
из-под "Драйвера" перекатывалась под его ногами.
   -  Ну!  Ну  же,  сука,  убийца!  Посмотрим,  как  ты  сделаешь  это,   не
перевернувшись!
   Мгновением  позже  фары  снова  появились  -  ближе,  чем  прежде.  Бадди
почувствовал, как у него задрожали колени. Страх - настоящий страх - охватил
его.
   Бобби видел, как задняя машина вписалась в поворот, и  повернулся  к  ним
бледный и растерянный.
   - Ее даже не занесло, - проговорил он. - Но это невозможно! Это .
   - Бадди, кто это? - спросил Ричи.
   Он хотел дотронуться до локтя Бадди, ни его рука была отброшена  с  такой
силой, что костяшки пальцев ударились о стекло окна.
   - Не трогай меня, - прошипел Бадди. Перед  ним  была  опасная  заметенная
снегом дорога. "Ка-маро" летел по ней со скоростью  девяносто  миль  в  час,
дрожа крышей и антенной на правом крыле. - Не трогай меня. Не сейчас.
   - Это... - Ричи осекся и не смог продолжить. Бадди бросил на него взгляд,
и к горлу Ричи подступил ужас - липкий, как горячая смола.
   - Да, - сказал Бадди. - Я думаю, да. Вокруг не было ни одного  дома:  они
уже мчались по территории парка. По бокам не было ничего, кроме  занесенного
снегом обрыва и деревьев.
   - Он хочет столкнуть нас! - с заднего сиденья пропищал Бобби. У него  был
высокий, почти старушечий голос. Под ногами  у  него  в  полупустой  коробке
позвякивали оставшиеся бутылки "Драйвера". - Бадди, он хочет столкнуть нас!
   Автомобиль был уже в пяти футах от заднего бампера  "камаро".  При  свете
его фар можно было бы читать газету. Он приближался. В  следующее  мгновение
произошел удар. "Камаро" покачнулся, но устоял на дороге, а  машину  за  ним
немного отбросило назад; Бадди понял, что они висели на волоске от гибели  -
от заноса, после которого должны были перевернуться или врезаться  в  дерево
на полном ходу.
   Капля пота, горячая и едкая, как слеза, скатилась из его глаз. Он жал  на
газ.
   Стрелка спидометра перевалила за отметку 100.
   - О Господи, - бормотал Бобби, - о Господи,  пожалуйста,  не  делай  так,
чтобы меня убили, о до-ротой Господи, о Господи, дерьмо, дерьмо...
   "Его не было с нами, когда мы  расколошматили  машину  Прыщавой  Рожи,  -
подумал Бадди. - Он не знает, что сейчас происходит. Несчастный ублюдок". Он
не жалел Бобби и понимал, что этот безмозглый новичок был единственным, кого
можно было пожалеть. Справа от него сидел Ричи Трслани, бледный и пожиравший
глазами его лицо. Ричи знал, за что с ним хотят свести счеты. Хорошо знал.
   Автомобиль  медленно  приближался  к  ним,  его  фары  сияли  в   боковом
зеркальце.
   - Он не может играть с нами! - мысленно завопил Бадди. - Он не может!
   Но  автомобиль  на  самом  деле  играл  с  ними,  и  Бадди  ощущал   весь
обессиливающий ужас этой игры. Его мысли метались,  как  крысы,  запертые  в
клетке и ищущие выход, которого  не  было.  Бадди  проехал  мимо  той  узкой
дорожки слева, где можно было объехать ворота парка. Он упускал время.
   Последовал еще один мягкий толчок, и снова "камаро" ненадолго повело юзом
- теперь уже на скорости сто десять миль  в  час.  "Ты  пропал,  парень",  -
промелькнула у Бадди  фатальная  мысль.  Он  бросил  руль  и  обеими  руками
вцепился в пристежной ремень. Впервые в жизни он защелкнул его в замке.
   В ту же секунду Бобби Стэнтон завопил в экстазе страха и отчаяния:
   - Бадди, ворота! Иисус, это вор-р-о-о-о... "Камаро"  наскочил  на  крутой
холм. Перед самым входом в парк дорога раздваивалась. Под небольшим  склоном
между двумя ее рукавами стоял небольшой домик - летом  в  нем  сидела  леди,
взимавшая по доллару с каждой машины, въезжающей в ворота.
   Этот домик выскочил из темноты, охваченный лучами  четырех  автомобильных
фар. "Камаро" неудержимо заносило в его сторону.
   - Твою мать! - взвыл Бадди. -  Провались  ты,  Прыщавая  Рожа,  со  своей
дьявольской тачкой! - Он тщетно крутил руль, пытаясь выправить машину.
   Ричи Трелани закрыл лицо ладонями, лихорадочно  повторяя  свою  последнюю
мысль на Земле:
   "Берегись разбитого стекла, берегись разбитого стекла, берегись разбитого
стекла".
   "Камаро" развернуло задом наперед,  и  его  передние  фары  на  мгновение
осветили автомобиль, летевший прямо на него. Бадди снова взвыл,  потому  что
это была машина Прыщавой Рожи, решетку между ее фарами нельзя  было  спутать
ни с какой другой - казалось, что она была шириной в милю, вот только никого
не было за рулем. Машина была совершенно пустой.
   За секунду до столкновения передние фары Кристины отклонились  туда,  где
теперь для Бадди была левая сторона. "Фурия"  вихрем  пронеслась  по  самому
краю дороги, сворачивавшей в парк. В темноту  полетел  деревянный  поручень,
сбитый ею по пути.
   Пролетев несколько футов,  "камаро"  задом  врезался  в  бетонную  ограду
домика. Невысокая стена толщиной в восемь дюймов смела все,  что  находилось
под днищем, далеко отшвырнула искореженную выхлопную трубу и глушитель.  Вся
задняя часть "камаро" была сначала смята в  гармошку,  а  затем  раздавлена.
Вместе с ней был раздавлен и Бобби Стэнтон. Бадди смутно почувствовал, что в
его спину ударилось нечто, похожее на струю  теплой  воды.  Это  была  кровь
Бобби Стэнтона.
   "Камаро" перевернулся в воздухе и, перелетев через ограду,  грохнулся  об
землю правым передним крылом. Раздался чудовищный скрежет  и  звон  выбитого
стекла. Что-то оглушительно  лопнуло,  двигатель  сместился  и  своим  краем
расплющил нижнюю половину Ричи Трелани. Когда исковерканный корпус  "камаро"
опустился на задние колеса, то вновь громыхнуло железо, а  из  поврежденного
бензобака вырвались языки пламени.
   Бадди был жив. Осколки стекла поранили  его  в  нескольких  местах  -  от
левого  уха,  срезанного  с  хирургической  аккуратностью,  осталось  только
красное отверстие над шеей, - и у него была сломана нога, но он был жив. Его
спасли пристежные ремни. Он нащупал  замок  и  освободил  их.  Сзади  трещал
огонь, и он затылком ощущал его жар.
   Он попытался открыть дверь, но ее заклинило.
   Хрипло дыша, он потянулся к зияющей дыре на месте ветрового стекла...
   ...и там была Кристина.
   Она стояла в сорока ярдах от него, слегка накренившись на склоне  дороги.
Передние фары сияли, как глаза, а выхлопные газы  стелились  по  земле,  как
пар, выдыхаемый каким-то большим зверем.
   Бадди плотно сжал губы. Слева в груди пульсировала тупая боль.  Там  тоже
было что-то сломано. Ребра.
   Двигатель Кристины ревел то громче,  то  тише.  Смутно,  как  в  каком-то
лунатическом бреду, он  услышал  Элвиса  Пресли,  певшего  "Рок  в  тюремной
камере".
   Оранжевые отблески огня  на  снегу.  Гул  пламени.  Сейчас  будет  взрыв.
Сейчас...
   Грянул взрыв. Бензобак отбросило в  сторону.  Бадди  почувствовал  грубый
толчок в спину и вылетел вперед. Его куртка полыхала огнем. Он покатился  по
снегу, сбрасывая ее с себя. Затем попытался встать на колени.  Позади  пылал
"камаро", огромный погребальный костер в ночи.
   Двигатель Кристины завывал на холостом ходу.
   -  Послушай,  -  пролепетал  Бадди,  едва  понимая,  что  делает.  -  Эй,
послушай...
   Двигатель Кристины взревел еще раз,  и  она,  покачиваясь,  двинулась  на
Бадди. Ее покореженный капот открывался и закрывался, как пасть зверя.
   Бадди застыл, стоя на четвереньках. В машине никого не  было,  но  она  с
ускорением приближалась к нему. Человек,  обладающий  большим  воображением,
уже сошел бы с ума.
   В последнюю секунду он покатился влево, извиваясь и вопя  от  невыносимой
боли в сломанной ноге. Что-то теплое и стремительное пронеслось в нескольких
дюймах от него, а затем его обдало струей выхлопных газов.
   Кристина промчалась мимо, развернулась и снова двинулась на него.
   - Нет! - Бадди стонал. Он почувствовал запах паленой кожи и  корчился  от
боли во всем теле. - Нет! Нет! Н...
   Машина  затормозила  и  остановилась,  левой  передней  покрышкой   почти
коснувшись его  ботинка.  Белый  дым  вырывался  из  ее  выхлопных  труб.  В
нескольких футах сбоку "камаро" выбрасывал  языки  пламени  в  черное  небо.
Порывы ледяного ветра раздували их.
   "Играет со мной, - подумал Бадди. - Играет со мной, вот что  она  делает.
Как кошка с мышкой".
   - Пожалуйста, - прохрипел он.  Ее  фары  слепили  его  глаза.  Язык  едва
шевелился в окровавленном рту. - Пожалуйста.., я.., я извинюсь перед  ним..,
я подползу к нему на своих поганых коленях, если ему так захочется.., только
пожалуйста.., пожа...
   Двигатель взревел. С раздавленной второй ногой он отлетел к откосу у края
дороги.  Там  был  его  последний  шанс,  и  Бадди,  превозмогая  боль,   на
четвереньках пополз к покатым сугробам снега. В следующее мгновение он  упал
ничком, сбитый бампером Кристины.
   Пока она разворачивалась  невдалеке,  он  почти  не  ощущая  боли,  успел
забраться на новую кучу сугроба, наметенного  перед  откосом;  на  скорости,
машина врезалась в снег на один фут ниже того места, где находился Бадди. От
удара ее капот погнулся еще больше, но Бадди остался не  задетым.  Она  дала
задний ход и, осыпав его  комьями  снега,  стала  возвращаться  на  исходную
позицию.
   Бадди торжествующе заорал и покрутил в  воздухе  средним  пальцем  правой
руки.
   - На! Засунь себе в задницу!  На!  На!  -  Из  его  рта  брызнула  кровь,
смешанная со слюной С каждым вдохом режущая боль все  глубже  погружалась  в
левую сторону груди, парализуя тело.
   Кристина взревела и снова помчалась на него.
   - Прочь! Прочь отсюда, - закричал  Бадди.  -  Прочь  отсюда,  сумасшедшая
ШЛЮХА!
   Ее капот врезался в сугроб, и на него  обрушилась  большая  глыба  снега.
Тотчас заработали щетки на ветровом стекле.
   Она снова дала задний ход, и Бадди понял, что в следующий  раз  вместе  с
лавиной снега упадет на ее капот. Он бросился вниз с крутого откоса  и,  воя
от боли, скользил по нему, пока не достиг занесенного  снегом  дна.  Там  он
замер, лежа па спине и глядя в холодное черное небо. У него  начали  стучать
зубы. По телу пробегала дрожь.
   Кристина не появлялась, но он слышал рокот ее двигателя. Она выжидала.
   Он посмотрел  на  край  обрыва,  нависший  над  ним.  Зарево  полыхающего
"камаро" немного потускнело. Сколько времени  прошло  с  тех  пор,  как  они
перевернулись? Он не  знал.  Увидит  ли  кто-нибудь  пламя?  Спасет  ли  его
кто-нибудь? Этого он тоже не знал.
   Внезапно он ясно осознал сразу две вещи: что у него изо рта текла кровь -
ее поток был пугающе густым - и что ему было очень холодно. Он  замерзнет  и
умрет, если никто не придет к нему на помощь.
   Вновь охваченный страхом, он  напряг  все  силы,  чтобы  принять  сидячее
положение. Стараясь определить местонахождение машины, он еще  раз  взглянул
на край обрыва. У него перехватило дыхание.
   Там стоял человек.
   Только это был не совсем человек; это был труп. Полуразложившийся труп  в
зеленых брюках, Вместо рубашки на его почерневшем торсе виднелся  заляпанный
серой глиной бандаж для спины. Сквозь расползшуюся  кожу  лица  проглядывала
белая кость.
   - Вот и все, говнюк, - прошептало видение.
   Бадди потерял остатки самообладания и начал вопить истерическим  голосом.
Его глаза вылезли из орбит, кровь хлынула изо рта. Он  пытался  отползти  от
крутого откоса, нависшего над ним,  но  у  него  ничего  не  получалось.  На
верхнем краю этого  откоса  труп  Ролланда  Д.  Лебэя  протягивал  ему  свои
полуистлевшие руки.
   На дальнем краю Скуантик-Лэйк, приблизительно в  десяти  милях  от  этого
места, один молодой человек,  возвращавшийся  с  вечерней  лыжной  прогулки,
остановился и снял с головы спортивную шапочку, закрывавшую его уши.
   Внезапно у него по спине пробежали мурашки, хотя он знал, что это было на
другой стороне замерзшего озера - в первое мгновение  он  подумал,  что  там
проснулось какое-то доисторическое животное: огромный  волк  или  саблезубый
тигр.
   Однако странный звук, похожий на  завывание  большого  зверя,  больше  не
повторялся, и молодой человек продолжил свой путь.

36/ ДАРНЕЛЛ РАЗМЫШЛЯЕТ

   В  ту  ночь,  когда  в  Скуантик-Хиллз  Бадди  Реппертон  и  его   друзья
повстречались с Кристиной, Уилл Дарнелл был в своем гараже. Он  вернулся  на
Хемптон-стрит в половине десятого - приблизительно тогда  же  Бадди  заметил
две желтые искорки, появившиеся в зеркале его автомобиля.
   Уилл не понимал, почему он разрешил  Эрни  Каннингейму  пользоваться  его
стоянкой, хотя инстинкт Уилла подсказывал ему, что надо было  избавиться  от
парня и его машины. Что-то происходило с  Каннингеймом  и  отремонтированным
"плимутом". Что-то необычное.
   Сегодня этого парня не было в гараже: вместе с шахматным  клубом  средней
школы Либертивилла он был в Филадельфии,  где  проходил  трехдневный  турнир
Северных Штатов. Каннингейм посмеивался над предстоящей поездкой: он уже  не
был тем прыщавым большеглазым  мальчиком,  которого  Уилл  когда-то  называл
амебой и маменькиным сынком.
   Во-первых, он стал циничным.
   Вчера в офисе, затягиваясь сигарой (у этого мальчика обнаружился  вкус  к
крепким сигарам:
   Дарнелл сомневался, что родителям были известны все пристрастия их сына),
он сказал Уиллу, что  пропустил  много  шахматных  игр  и  по  существующему
порядку мог быть исключен из шахматного клуба. Слоусон, руководитель секции,
терпел его поведение только потому, что впереди был осенний турнир  Северных
Штатов.
   - Значит, ты собираешься поехать в Филли? - спросил тогда  Уилл.  Он  был
разочарован: заменить Каннингейма в гараже мог только Джимми Сайке, а тот не
разбирался даже в самых простых делах, связанных с гаражом.
   - Конечно. Три дня отдыха мне не  помешают,  -  сказал  Эрни.  Он  увидел
унылое выражение на лице Дарнелла и усмехнулся. - Не  волнуйтесь.  Наступает
канун Рождества, и все  ваши  клиенты  покупают  игрушки  для  детей,  а  не
карбюраторы для машин. Это место будет пустовать до следующего года,  вы  же
знаете.
   В его словах была  правда,  но  он  не  нуждался  в  поучениях  сопливого
мальчишки.
   - После возвращения тебе придется кое-что сделать для меня, -  недовольно
проговорил Уилл. Эрни внимательно посмотрел на него.
   - Что именно?
   - Ты возьмешь мой "крайслер" и  съездишь  к  Генри  Бакку.  У  него  есть
четырнадцать почти не изношенных деталей к машинам, и он хочет избавиться от
них. Взгляни на них. Я дам тебе незаполненный чек. Если они будут в порядке,
то заплати, сколько нужно. Если нет, то пусть он засунет их себе в задницу.
   - Л что я повезу с собой? Уилл долго смотрел на него.
   - Испугался, Каннингейм?
   - Нет. - Эрни затушил наполовину выкуренную сигару.  -  Может,  я  просто
чувствую, что с каждым разом оказываюсь все в  более  невыгодном  положении.
Это кокаин?
   - Ладно. Я попрошу Джимми, - резко сказал Уилл.
   - Только скажите мне, и все.
   - Двести блоков "Винстона".
   - О'кей.
   - Ты уверен, что справишься? Эрни засмеялся:
   - Это будет отдыхом после шахмат.

***

   Уилл припарковал "крайслер" на ближайшей к офису стоянке.  Затем,  тяжело
дыша, вылез и захлопнул дверцу.
   Джимми Сайке с апатичным видом водил по полу большой щеткой.  Джимми  был
двадцать один год, но из-за позднего умственного развития он выглядел лет на
восемь моложе. Кроме него, в гараже никого не было.
   - Сегодня у нас полно народу, да, Джимми? - с присвистом проговорил Уилл.
Джимми огляделся.
   - Нет, мистер Дарнелл, здесь никого не было с тех пор, как пришел  мистер
Хэтч и забрал новые камеры.
   - Я просто  пошутил,  -  сказал  Уилл,  еще  раз  пожалев  об  отсутствии
Каннингейма. С Джимми можно было говорить только на правильном  литературном
языке - сообщать  что-нибудь  или