эту фамилию. - Он придвинулся ко мне ближе. - И я
скажу тебе кое-что еще, Дэннис. Дженкинс  был  первоклассным  водителем.  До
свадьбы он участвовал в гонках в Филли-Плэйнс, и у него была целая коллекция
медалей и вымпелов. Он ехал со скоростью сто двадцать миль, и у его  "доджа"
был форсированный двигатель. Если его кто-то догнал и сбил - а мы знаем, что
все так и было, - то этот кто-то был дьявольским асом.
   - Да, - проговорил я. - Он был дьявольским гонщиком.
   - Я пришел к тебе сам по себе, неофициально. У меня нет  ни  магнитофона,
ни радиопередатчика в кармане. То, что ты скажешь, не будет считаться твоими
показаниями. Все останется между нами. Но я должен знать все о смерти  Руди,
потому что мне часто приходится видеть его жену и детей. Понимаешь?
   Я обдумал его просьбу. Я думал долго - больше пяти  минут.  Он  не  мешал
мне. Наконец я кивнул.
   - О'кей. Но вы все равно не поверите.
   - Увидим, - произнес он.
   Я открыл рот, не зная, о чем буду говорить.
   - Знаете, он был рохля, - начал я. - В любой средней школе их  бывает  по
крайней мере двое - это как закон природы. Каждого стараются топтать ногами.
Только иногда.., иногда они находят что-нибудь помогающее  им  удержаться  и
выживают. У Эрни был я. А потом у него появилась Кристина.
   Я посмотрел на него. Он внимательно слушал.
   - Я только хотел, чтобы вы поняли это,  -  сказал  я,  а  затем  какой-то
вязкий комок подкатил к моему горлу, и  я  не  смог  выговорить  того,  что,
вероятно, должен был произнести: "Ли Кэйбот появилась позже".
   Я выпил еще один стакан воды. Я говорил в течение следующих двух часов.

***

   Вечером меня навестили отец и мама. Мое настроение уже улучшилось, потому
что как раз перед их приходом ко мне заходил доктор Арроуэй. Он сказал,  что
я потерял еще не все шансы когда-нибудь участвовать в марафонских забегах.
   - Что произошло? - спросил отец. - Ли рассказала своим родителям какую-то
сумасшедшую историю о  машинах,  которые  ездят  сами,  о  каких-то  умерших
девочках и не знаю, о чем еще. Это близко к помешательству.
   Я кивнул. У меня не было сил, но я хотел защитить Ли от ее родителей. Она
хотела помочь мне с Мерее, а я хотел помочь ей с ее отцом и матерью.
   - Ладно, - сказал я. - Придется вам кое-что рассказать. Элли не ждет  вас
в ближайшие два часа?
   - Нет, - ответил отец. - Она пошла на свидание. - Он усмехнулся, а  потом
добавил:
   - Такая долгая история?
   - Такая долгая.
   Отец посмотрел на меня.
   - О'кей, - сказал он.
   И я рассказал свою историю во второй раз. Сейчас я рассказал ее в  третий
раз; а третий счет, как говорят, платит за все.
   Покойся в мире, Эрни.
   Я люблю тебя, друг.

ЭПИЛОГ

   Если бы эта история была выдумана, то я закончил бы ее словами о том, как
одна белокурая прекрасная леди  повергла  ниц  рыцаря  из  гаража  Дарнелла.
Однако на самом деле ничего подобного не случилось. Ли Кэйбот превратилась в
Ли Эккерман. Она и ее супруг, продавец компьютеров IBM, живут в Нью-Мексико;
у них две маленькие дочери-двойняшки.  Мое  чувство  к  прекрасной  леди  не
совсем угасло, мы  обмениваемся  почтовыми  карточками  на  Рождество,  и  я
посылаю ей открытку в ее день рождения, так же как она не забывает  о  моем.
Иногда мне кажется, что прошло гораздо больше времени, чем четыре года.
   Что произошло с нами? Я не знаю. Хотя, может быть, вот что: у нас  бывали
ночи, когда мы занимались любовью, а потом лежали в постели, и я чувствовал,
что нас разделяло только одно: лицо Ролланда Д. Лебэя.  Я  мог  целовать  ее
губы, грудь и живот, жаркие  от  страсти,  но  внезапно  слышал  его  голос:
"Пожалуй, это самый лучший запах в мире.., не считая запаха гнили". И у меня
пропадало желание обладать лучшей женщиной в мире.
   Бывало, что и в ее глазах я читал то же самое. Мне кажется, любовники  не
могут долго и счастливо жить с  такими  воспоминаниями,  даже  если  они  не
сделали ничего противоестественного, а только спасали  друг  друга  и  своих
близких.
   Через два года мы расстались. Ли окончила колледж и вышла замуж. Я был на
ее свадьбе. У нее замечательный супруг. Правда. Он хороший парень. Ездит  на
"хонде". С ним у нее нет никаких проблем.

***

   Остались ночные кошмары. Иногда я просыпаюсь посреди ночи  и,  поглаживая
больную ногу, вспоминаю, что видел Эрни. После этого я  не  могу  заснуть  и
ворочаюсь до утра, то и дело глотая подкатывающие к горлу слезы.
   Я был на  похоронах  Каннингеймов.  Гробы  были  закрыты.  Сам  вид  этих
выстроенных в ряд продолговатых деревянных ящиков больно и  холодно  поразил
меня. И почти военный порядок у меня каким-то образом связался с  памятью  о
муравьиных лагерях.
   После похорон я разговаривал с Ричардом Мерее и, уже расставаясь, спросил
его, что стало с грудой железа в гараже Дарнелла.
   - А, я сам ею занимался,  -  ответил  он.  Его  лицо  вдруг  стало  очень
серьезным. - Я велел двум парням из местной  полиции  положить  обломки  под
пресс на заднем дворе и сделать из них вот такой кубик металла. - Он  развел
ладони приблизительно на  два  фута.  -  У  одного  из  этих  ребят  остался
здоровенный шрам на руке. Он очень переживает из-за него.
   Мерее внезапно улыбнулся - самой  горькой  и  ледяной  улыбкой  из  всех,
которые я когда-либо видел.
   - Ему показалось, будто что-то ударило его.
   Затем он ушел по своим делам, а я присоединился к своей семье и  девушке,
поджидавшим меня.

***

   А знаете, почему я решился рассказать вам всю эту историю?
   Несколько недель назад я прочитал небольшую заметку в газете  -  одну  из
тех, что  вместе  составляют  колонку  курьезных  происшествий  и  не  очень
значительных новостей.
   В заметке сообщалось о трагическом и  нелепом  случае  с  неким  Сандиром
Галтоном, чье имя вполне могло быть искаженным Сэнди.
   Упомянутый Сандир Галтон был убит в  Калифорнии,  где  работал  механиком
кинотеатра. После окончания сеансов  он  закрылся  в  кафетерии  и  собрался
перекусить перед уходом. Какая-то машина  на  полной  скорости  врезалась  в
стену, проломила ее  и  настигла  Галтона,  когда  тот  пытался  скрыться  в
кинобудке. Полиция решила, что он хотел спрятаться,  поскольку  в  его  руке
были зажаты ключи от двери.  Я  прочитал  заметку,  озаглавленную  "Странное
убийство в Лос-Анджелесе", - и подумал о том, что говорил мне Мерее,  о  его
последних словах: ему показалось, будто что-то ударило его.
   Конечно, это было невозможно, но так же невозможна  была  и  вся  история
Кристины.
   Я не могу не думать о Джордже Лебэе в Огайо.
   О его сестре в Колорадо.
   О Ли в Нью-Мексико.
   Что, если все началось снова?
   Что, если сейчас она мчится на восток, чтобы завершить свое дело?
   Что, если она оставила меня напоследок?
   Такая неотступная в достижении своих простых целей.
   С ее неиссякающей яростью.