довала пауза. Если бы молчание нарушил я и начал  задавать  вопросы,
он направил бы разговор в нужное ему русло.., если наше  телефонное  общение
на тот момент можно было  считать  разговором.  И  я  воспользовался  опытом
Гарольда Обловски. Вот уж кто умел держать паузу. Я сидел тихо,  прижимая  к
уху трубку, и наблюдал за фейерверком. Красное сменялось золотым, золотое  -
зеленым.., невидимые женщины ходили  в  облаках  в  переливающихся  вечерних
платьях.
   - Как я понимаю, сегодня вы познакомились с моей невесткой, - не выдержал
он. В голосе слышалось раздражение.
   - Возможно. - Я  старался  не  выказать  изумления.  -  Позвольте  узнать
причину вашего звонка, мистер Дивоур?
   - Как я понимаю, едва не произошел несчастный случай.
   По небу плясали белые огни, словно взорвался космический  корабль.  Вновь
над озером загрохотало.
   Я раскрыл секрет путешествий по времени, подумал я. Это звуковой феномен.
   Моя рука слишком сильно сжимала трубку, поэтому я  заставил  пальцы  чуть
разжаться. Максуэлл Дивоур. Полмиллиарда долларов. И живет  он  вовсе  не  в
Палм-Спрингсе, как я предполагал, а здесь, в Тэ-Эр, если можно полагаться на
характерный треск помех в трубке.
   - Я тревожусь из-за моей внучки. - голос стал еще более скрипучим. В  нем
чувствовалась злость: этот человек не привык скрывать свои эмоции. -  Как  я
понимаю, моя  невестка  в  очередной  раз  пренебрегла  своими  материнскими
обязанностями. У нас это обычное дело.
   В небе расцвело полдюжины цветов, совсем как в диснеевских  мультфильмах.
Я без труда представил  себе  толпу,  собравшуюся  на  Касл-Вью.  Все  сидят
скрестив ноги на одеялах, едят мороженое, пьют пиво и одновременно  охают  и
ахают от восторга. Это общее оханье и аханье, по  моему  разумению,  и  есть
гласное свидетельство успеха того или иного зрелища.
   Ты боишься этого типа,  да?  спросила  Джо.  И  правильно,  у  тебя  есть
основания бояться его.  Человек,  который  считает  себя  в  праве  выказать
злость, если он ее испытывает.., такой человек опасен. И туг  же  я  услышал
голос Мэтти: Мистер Нунэн, я не такая уж  плохая  мать.  Такого  никогда  не
случалось.
   Разумеется, в подобной ситуации и самая плохая мать произнесла бы  именно
эти слова.., но я ей поверил.
   И, черт побери, номера моего  телефона  в  справочнике  нет!  Я  сижу  на
террасе, пью "пепси", любуюсь фейерверком,  никого  не  трогаю,  так  какого
черта этот...
   - Мистер Дивоур, я понятия не имею, о чем вы говорите...
   - Только вот этого не надо, при всем моем уважении к вам,  мистер  Нунэн,
не надо дурить мне голову. Вас видели, когда вы с ними разговаривали. - Так,
наверное, Джо Маккарти  наваливался  на  бедолаг,  которых  вызывали  в  его
комитет по подозрению в связях с коммунистами.
   Будь осторожен, Майк., предупредила Джо. Остерегайся серебряного  молотка
Максуэлла.
   - Утром я виделся и разговаривал  с  женщиной  и  маленькой  девочкой,  -
признал я. - Наверное, вы говорите именно о  них.  -  Нет,  вы  видели,  как
маленькая девочка шла по дороге одна, -  возразил  он.  -  А  потом  увидели
женщину, которая мчалась за ней. Мою невестку, в  той  старой  колымаге,  на
которой она ездит. Ребенок мог угодить под машину. Почему вы  защищаете  эту
молодую женщину, мистер Нунэн? Она вам что-нибудь пообещала?  Позвольте  вас
заверить, ребенку от этого пользы не будет.
   Она пообещала пригласить меня в трейлер, а потом показать мне  мир,  едва
не ответил я. А еще обещала все время держать рот открытым, если я никому не
скажу ни слова.., вы это хотите услышать?
   Да, ввернула Джо. Скорее всего именно это он и хочет услышать. В  это  он
готов поверить. Не провоцируй его своим сарказмом, Майк.., потом  ты  можешь
об этом пожалеть.
   Действительно, а почему я защищал Мэтти Дивоур?  Я  не  знал.  Откровенно
говоря, тогда я и представить себе не мог, к чему все это приведет. Я только
знал, что выглядит она очень усталой, а ребенок - ухоженный, развитой  (даже
слишком), без единого синячка, не боится матери, наоборот, тянется к ней.
   - Автомобиль помню. Старый джип.
   -  Так-то  лучше,  -  в  голосе  слышалась  удовлетворенность.  И  жадное
любопытство. - Что...
   - Наверное, они вместе приехали на джипе. - Я  с  удовольствием  отметил,
что   способность   сочинять   осталась   при   мне.   Я   чувствовал   себя
ветераном-питчером <Питчер - в бейсболе игрок обороняющейся команды, который
вбрасывает мяч.>, который уже не выступает перед  переполненными  трибунами,
но у себя во дворе может сделать отменный бросок. - Вроде бы девочка держала
в руках маргаритки. - Все с  одной  стороны  ясно  и  понятно,  а  с  другой
присутствует определенная доля сомнения, словно я даю показания в суде, а не
сижу на собственной террасе. Гарольд  мог  бы  мною  гордится.  Ну  уж  нет.
Гарольд пришел бы в ужас, если б услышал наш разговор. -  У  меня  сложилось
впечатление, что они собирали цветы на лугу. Но, к  сожалению,  воспоминания
об этой  встрече  у  меня  смутные.  Я  писатель,  мистер  Дивоур,  и  часто
погружаюсь во внутренний мир...
   - Вы лжете! - Злость прорвалась наружу. Как я  и  подозревал,  социальным
приличиям этот господин значения не придавал.
   - Мистер Дивоур? Полагаю, тот самый компьютерный Дивоур?
   - Правильно полагаете.
   Чем сильнее сердилась Джо, тем холоднее  становился  ее  голос.  Я  решил
воспользоваться ее фирменным оружием. И получилось.
   - Мистер Дивоур, я не  привык  к  тому,  чтобы  по  вечерам  мне  звонили
незнакомые люди, и я не собираюсь продолжать разговор с  человеком,  который
назвал меня лжецом. Спокойной ночи, сэр.
   - Если все было нормально, почему вы остановились?
   - Я достаточно долго отсутствовал в Тэ-Эр и остановился, чтобы  спросить,
открыто ли "Деревенское кафе". Между прочим, я не знаю, где вы раздобыли мой
телефонный номер, но могу сказать, куда вы можете  его  засунуть.  Спокойной
ночи.
   Большим пальцем я нажал на кнопку отбоя, а потом уставился на  телефонную
трубку, словно  видел  ее  впервые.  Рука,  державшая  ее,  дрожала.  Сердце
учащенно билось. Я чувствовал его удары не только в груди, но и на шее  и  в
запястьях. Я гадал, посмел бы я порекомендовать Дивоуру засунуть мой телефон
себе в задницу, если бы на моем счету не лежало несколько миллионов.
   Битва титанов, дорогой, послышался бесстрастный голос Джо.  И  все  из-за
молоденькой девушки из трейлера. У которой и груди-то приличной нет Я громко
рассмеялся. Битва титанов? Едва ли. Еще кто-то из  баронов-разбойников  <Так
называют  основателей  промышленно-финансовых  империй,   сколотивших   свои
состояния в период первичного накопления капитала во второй половине  XIX  и
начале XX вв.>, промышлявших в начале столетия, сказал: "В эти дни человек с
миллионом долларов думает, что он богат".  Дивоур  наверняка  именно  так  и
относился ко мне. И по большому счету, правда была на  его  стороне.  Теперь
небо на западе окрасилось невероятным многоцветьем: то был финальный  аккорд
фейерверка.
   - И что все это значило? - спросил я.
   Ответа не получил.  Только  где-то  закричала  гагара,  протестуя  против
непривычного грохота.
   Я поднялся, прошел в дом, положил трубку на подставку и подумал, что  жду
повторного звонка Дивоура со стандартным набором угроз, несчетное число  раз
звучавших с экрана телевизора: "Если ты попадешься  у  меня  на  пути,  а  я
настоятельно рекомендую тебе,  дружище,  не  попадайся,  пенять  ты  сможешь
только на себя".
   Телефон не зазвонил. Я вылил остатки "пепси" в горло, как  вы  понимаете,
достаточно пересохшее,  и  решил,  что  пора  спать.  По  крайней  мере  мое
пребывание на террасе обошлось без слез и рыданий: Дивоур  не  позволил  мне
нырнуть в прошлое. Мне даже захотелось поблагодарить его.
   Я прошел в северную спальню, разделся и лес Думал я о  маленькой  девочке
Кире и ее матери, которая скорее тянула  на  старшую  сестру.  Дивоур  Мэтти
терпеть не мое двух мнений тут быть не могло, хотя я  не  понимал,  чем  она
могла насолить ему.  А  если  уж  она  перешла  ему  дорогу,  то  что  могла
противопоставить, если в финансовом плане он и меня не держал за человека? С
этой не слишком приятной мыслью я и заснул.
   Через три часа  я  поднялся,  чтобы  освободиться  от  содержимого  банки
"пепси", которую столь легкомысленно опорожнил перед тем как лечь  спать.  И
когда я стоял над унитазом, приоткрыв  один  глаз,  чтобы  не  промахнуться,
услышал плач. Ребенок плакал где-то в темноте, потерявшийся, испуганный.., а
может, притворялся потерявшимся и испуганным.
   - Не надо. - Я голым стоял перед унитазом,  и  кожа  на  спине  покрылась
мурашками. - Пожалуйста, обойдемся без этого, я боюсь.
   Плач затих, медленно удалился, как и в прошлый раз, словно ребенка унесли
в тоннель. Я добрался до кровати, лег на бок, закрыл глаза.
   - Это был сон, - прошептал я. - Еще один мэндерлийский сон.
   Я знал, что это не так, но знал и другое: сейчас я  снова  засну,  а  это
куда как важнее. И засыпая, успел подумать: Она живая. "Сара" живая.
   При этом осознав кое-что еще: "Сара-Хохотушка" принадлежала мне. Я вернул
себе право владения. Пойдет мне это на благо или погубит; но мой дом, здесь.
Глава 9

   Наутро, в девять часов,  я  наполнил  пластиковую  бутылку  грейпфрутовым
соком и отправился в долгую прогулку по Улице, взяв курс на юг. В небе  ярко
сияло солнце, чувствовалось, что день будет жарким. На озере царила  тишина,
какая, пожалуй, бывает только после праздничной субботы.  Причин  тому  две:
умиротворенность  и  похмелье.  Я  видел  двух-трех  рыбаков,   устроившихся
довольно далеко от берега, но не услышал ни  урчания  лодочных  моторов,  ни
воплей барахтающихся в воде детей. Я  прошел  мимо  пяти  или  шести  летних
коттеджей. В это время года в них, безусловно, жили, но о присутствии  людей
говорили разве что купальные принадлежности, сохнущие на поручне,  обегающем
террасу Пассендейлов, да наполовину сдувшаяся резиновая лодка, привязанная к
минипристани Раймеров.
   Но принадлежал  ли  Пассендейлам  маленький,  выкрашенный  серой  краской
пассендейловский коттедж?  И  оставались  ли  Бэтчелдеры  владельцами  этого
необычного круглого дома с панорамными окнами? Этого  я  знать  не  мог.  За
четыре года многое могло измениться.
   Я шагал и старался  не  думать  -  давний  мой  прием,  которым  я  часто
пользовался, когда еще  мог  писать  книги.  Пусть  работает  тело,  а  мозг
отдыхает: мальчики в подвале свою работу сделают. Я проходил мимо тех  мест,
куда нас с Джо приглашали выпить и поесть жаркое, иногда сыграть в карты,  я
впитывал тишину, словно губка, время от времени прикладывался  к  бутылке  с
грейпфрутовым соком, стирал пот со лба и ждал, какие же мысли придут ко  мне
в голову.
   Первая оказалась очень даже любопытной: плач ребенка в ночи представлялся
мне куда более реальным, чем вечерний звонок Макса Дивоура. Неужели в первый
вечер моего пребывания в Тэ-Эр мне действительно позвонил богатый и, похоже,
с несносным характером, технократ? И  в  какой-то  момент  нашего  разговора
обозвал меня лжецом (обозвал справедливо, учитывая рассказанную мною  байку,
но не об этом речь)? Я знал, что все это имело место, но с большей легкостью
поверил бы в существование Духа озера Темный След, который, по свидетельству
старожилов, давал о себе знать детским плачем. Вот и прозвали его Загадочный
плачущий ребенок.
   Вторая мысль, пришла она аккурат перед тем,  как  я  допил  грейпфрутовый
сок, состояла в том, что я должен позвонить  Мэтти  Дивоур  и  рассказать  о
вечернем звонке. Я решил, что желание это естественное, но идея  определенно
не из лучших. Я прожил на свете достаточно долго, чтобы знать, что не бывает
таких  простых   ситуаций,   когда   несчастная   девушка   одна-одинешенька
противостоит злобному отчиму.., или, как в нашем случае, свекру.  Я  приехал
на озеро, чтобы решать свои проблемы,  и  мне  не  хотелось  усложнять  себе
жизнь, вмешавшись в чреватый самыми непредсказуемыми последствиями  конфликт
между мистером Компьютером и миссис Трейлер.  Дивоур  погладил  меня  против
шерсти, прямо скажем, погладил энергично, но, возможно,  с  другими  он  вел
себя точно так же.  Такие  уж  у  него  манеры.  Черт,  некоторые  вон  рвут
бретельки бюстгальтеров. И теперь я жаждал его крови? Нет. Не жаждал. Я спас
маленькую мисс Красный Носок, я, пусть и  случайно,  пощупал  маленькую,  но
приятно-упругую грудь момми, я узнал, что девочке дали греческое  имя  Кира,
потому что  оно  звучит  благородно.  Хорошего  понемножку,  иначе  можно  и
зажраться.
   В этот момент я  остановился  -  перестал  двигать  ногами  и  думать,  -
осознав, что добрался до  "Уэррингтона",  большого,  смахивающего  на  сарай
сооружения,  которое  местные  жители  иногда  называли  загородным  клубом.
Наверное, правильно называли, учитывая наличие  поля  для  гольфа  на  шесть
лунок, конюшни, дорожек для верховой езды,  ресторана,  бара  и  комнат  для
проживания: трех десятков номеров в  главном  здании  и  восьми  или  девяти
отдельных  бунгало.  Была  в  "Уррингтоне"  даже  двухполосная  дорожка  для
боулинга, правда, ставить  кегли  каждой  команде  приходилось  по  очереди.
Построили клуб в тот год, когда в  Европе  началась  Первая  мировая  война.
"Сара-Хохотушка" появилась на берегу озера чуть раньше.
   Длинная  пристань  вела  к  зданию  поменьше,  которое  называлось   "Бар
заходящего солнца". Именно там постояльцы  "Уэррингтона"  собирались,  чтобы
пропустить по стаканчику в конце дня (кое-кто заглядывал  туда  и  утром  за
"Кровавой Мэри"). И посмотрев в сторону бара, я увидел, что мое  одиночество
нарушено. На крыльце, слева от раскрытой двери, стояла женщина и  пристально
разглядывала меня.
   От неожиданности я аж подпрыгнул. Нервы у меня тогда были ни к черту,  и,
возможно, причину следовало искать в этом.., но, думаю, я  подпрыгнул  бы  в
любом случае. Из-за того что стояла она как  статуя.  Из-за  ее  невероятной
худобы. А главное, из-за ее лица. Вы  когда-нибудь  видели  картину  Эдуарда
Манча "Крик"? Так вот,  представьте  себе  это  разодранное  криком  лицо  с
закрытым ртом и ничего не упускающими глазами, и  перед  вами  возникнет  та
самая женщина, что стояла в конце пристани, положив руку с длинными пальцами
на поручень. Хотя, признаюсь, прежде всего я подумал не  о  картине  Эдуарда
Манча, а о миссис Дэнверс.
   Выглядела она лет на семьдесят  и  поверх  черного  закрытого  купальника
надела черные же шорты. Сочетание выглядело очень строго, официально,  можно
сказать, вариант не теряющего популярности короткого черного платья, в каком
приходят на коктейль. Кремово-белую кожу над  плоской  грудью  и  на  плечах
покрывали большие  коричневые  старческие  бляшки.  Скулы  и  лоб  выступали
вперед, а глаза словно прятались в тени. Седые волосы свисали патлами.
   Господи, какая же она худая, подумал я. Прямо-таки мешок с...
   Вот тут меня тряхнуло. Сильно  тряхнуло,  будто  от  удара  электрическим
током. Я не хотел, чтобы она это заметила (хорошенькое начало  летнего  дня:
твой вид вызывает у мужчины такое отвращение, что  его  трясет),  поэтому  я
поднял руку, помахал. Попытался и улыбнуться. Привет,  старушка,  стоящая  у
бара над водой. Привет, мешок с костями, ты  испугала  меня  до  смерти,  но
нынче это просто, вот я тебя и прощаю. И  что  вообще  ты  там  делаешь?  Я,
правда, подумал, что моя улыбка показалась ей гримасой.
   В ответ она мне рукой не помахала.
   Чувствуя себя круглым идиотом  (ДЕРЕВЕНСКОГО  ИДИОТА  ЗДЕСЬ  НЕТ.  МЫ  ПО
ОЧЕРЕДИ ИСПОЛНЯЕМ ЕГО ОБЯЗАННОСТИ), я опустил руку  и  двинулся  в  обратный
путь. Через пять шагов оглянулся: меня не оставляло ощущение, что ее  взгляд
упирается мне между лопатками.
   Пристань опустела. Я прищурился, полагая,  что  она  просто  отступила  в
тень, отбрасываемую boozehaus <Винного  дома  (иск,  нем.).>,  но  нет,  она
исчезла. Словно призрак.
   Она просто зашла в бар, дорогой, вставила Джо. Ты это знаешь, не так  ли?
Я.., ты знаешь, да?
   - Да, да, - бормотал я" шагая по Улице  к  своему  дому.  -  Естественно,
знаю. Куда же еще она могла зайти?
   Да только мне казалось, что не успела бы она войти в бар.  А  если  бы  и
вошла, я бы услышал ее шаги, пусть она была и босиком. Утро  выдалось  очень
уж тихое.
   Может, походка у нее бесшумная. Опять Джо.
   - Да, - согласился я. "Если так будет продолжаться, - подумал я, -  то  к
концу лета я уже привыкну говорить вслух  сам  с  собой".  -  Да,  наверное.
Может, у нее бесшумная походка.
   Конечно. Как у миссис Дэнверс.
   Я вновь остановился и оглянулся, но тропа следовала за небольшим  изгибом
берега, и я больше не увидел ни "Уэррингтона", ни "Бара заходящего  солнца".
И, честно признаюсь, нисколько об этом не пожалел.

***

   На обратном  пути  я  попытался  составить  список  странностей,  которые
предваряли   или   сопровождали   мое   возвращение   в    "Сару-Хохотушку":
повторяющиеся сны; подсолнечники; наклейка  радиостанции;  плач  в  ночи.  Я
предположил,  что  встречу  с  Мэтти  и  Кирой  плюс  последовавший  за  ней
телефонный  разговор  с  мистером  Пикселем  Излом   также   можно   считать
странными.., но они не становились в один ряд с детским  плачем,  который  я
слышал по ночам.
   А куда отнести тот факт, что то лето, когда умерла Джоанна, мы  проводили
в Дерри,  а  не  на  озере  Темный  След?  Можно  включить  его  в  перечень
странностей? Я не знал. Даже не смог вспомнить, почему мы остались в  Дерри.
Осенью 1993 года я писал рассказы и пытался сделать сценарий из  "Мужчины  в
красной рубашке". В феврале 1994-го засел за "Путь вниз с самого  верха".  А
кроме того, решение ехать на запад, к "Саре"...
   -  Этим  заведовала  Джо,  -  сообщил  я  озеру  и,  как  только  услышал
собственные  слова,  понял,  что  сказал  чистую  правду.  Мы   оба   любили
бревенчатый коттедж, но именно  на  Джо  лежала  обязанность  сказать:  "Эй,
Ирландец, давай оторвем наши задницы от дивана и смотаемся на несколько дней
в Тэ-Эр". Она мота произнести эти слова  в  любое  время..,  только  в  год,
предшествующий ее смерти, не произнесла ни разу. А у меня и в мыслях не было
произнести их за нее. Я  как-то  забыл  про  "Сару-Хохотушку",  несмотря  на
наступившее лето. Возможно ли так глубоко погрузиться в новый  роман?  Вроде
бы нет.., но где взять другое объяснение?
   Но общей картины  не  получалось,  а  почему  -  я  не  знал.  Что-то  не
складывалось.
   Почему-то на ум пришла Сара Тидуэлл и одна ее песня.  Она  так  ее  и  не
записала, но у меня была пластинка с записью этой песни в исполнении Слепого
Лимона Джефферсона <Джефферсон  Лимон  (1897  -  1929)  -  очень  популярный
исполнитель блюзов, в том  "теле  и  сельских.  С  раннего  детства  страдал
слепотой или очень сильной потерей зрения. В 1926 - 1929 г.г.,  уже  записал
более  90  пластинок.  Его  записи   продаются   и   сейчас,   но   уже   на
компакт-дисках.>, который, конечно,  несколько  поменял  слова,  подстраивая
песню под себя. Один куплет звучал так:

   Деревенские танцульки любим мы с подругой,
   Раз с прихлопом, два с притопом и еще по кругу!
   Вот сейчас я поцелую милку свою в губы,
   Парень я такой приятный и совсем не грубый!

   Конечно. Сара Тидуэлл спела бы ее не так, как этот трубадур с осипшим  от
виски голосом. Хотелось бы мне услышать Сару, но - увы!
   Я добрался до своего дома. Огляделся, в непосредственной близости  никого
не увидел (хотя где-то заурчал лодочный мотор), разделся  до  трусов,  вошел
воду и поплыл к плоту. Забираться на него не стал, полежал на воде,  держась
за перекладину лесенки, лениво перебирая ногами. Приятно,  конечно,  но  чем
занять остаток дня?
   Я решил навести порядок в моем кабинете на втором  этаже.  А  покончив  с
этим, заглянуть в студию Джо. Если, конечно, достанет мужества.
   Я поплыл назад, поднимая и опуская голову. Вода,  с