Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
е на меня поручение?
- Я хочу помочь Кире Дивоур, если представится такая возможность.
- Очень хорошо. - Он кивнул, словно речь шла об одном и том же. - Тогда,
пожалуйста, скажите мне, о чем вы говорили с Максуэллом Дивоуром.
- Не могу вспомнить, - я поймал его взгляд. - Может, вы сможете освежить
мою память?
В конференц-зале повисла мертвая тишина, какая бывает за покерным столом,
где играют по-крупному, аккурат перед тем, как игроки вскрывают карты. Даже
пилот-истребитель затих, поверх маски глядя на Дарджина. А тот отодвинул от
себя кассетный магнитофон и продолжил задавать вопросы об утренних событиях
четвертого июля. О моем обеде с Мэтти и Кирой он даже не вспомнил и более не
упоминал о телефонном разговоре с Максом Дивоуром, том самом, в ходе
которого я сказал многое из того, чего говорить не следовало.
На вопросы я отвечал до половины двенадцатого, но, по существу, допрос
закончился в тот самый момент, когда Дарджин отодвинул от себя магнитофон. И
мы оба это знали.
***
- Майк! Майк! Сюда!
Мэтти махала мне рукой. Она сидела за одним из столиков в зоне для
пикников позади эстрады. Как мне показалось, веселая и счастливая. Я вскинул
руку, показывая, что сигнал принят, и направился к ней, лавируя между
детскими игрушками, огибая молоденькую парочку, целующуюся, и не только,
прямо на траве, у всех на глазах, пригибаясь, чтобы разминуться с фрисби
<летающая тарелка - пластмассовый диск для спортивной игры.>, которую тут
же, подпрыгнув, поймала пастью немецкая овчарка.
Рядом с ней сидел худощавый, рыжеволосый мужчина, но его я удостоил разве
что мимолетного взгляда. А Мэтти бросилась мне навстречу, обняла за шею и
поцеловала прямо в губы, с такой силой, что чуть ли не размазала их по моим
же зубам. Когда она подалась назад, и наши губы с громким чмоканием
разделились, ее глаза сияли от радости.
- Это ваш лучший поцелуй, не так ли?
- За последние четыре года - безусловно, лучший, - ответил я. -
Согласны?
И если б она не отступила на шаг, то ощутила бы наглядное доказательство
того, что поцелуй мне понравился.
- Придется соглашаться. - Она повернулась к рыжему и как-то разом сникла.
- Правильно я поступила?
- Скорее всего нет, но по крайней мере стариков из автомастерской здесь
нет. Майк, я - Джон Сторроу. Очень приятно познакомиться.
Мне он понравился сразу. Возможно, потому, что в момент нашей встречи он,
одетый в костюм-тройку, расставлял бумажные тарелки на пластмассовом столике
для пикника. Рыжие вьющиеся волосы, белоснежная, в веснушках, кожа, которая
никогда не коричневеет, только обгорает и слезает клочьями. Крепкая, но
больно уж костлявая рука. В свои тридцать с небольшим выглядел он не старше
Мэтти, а пятью годами раньше, чтобы получить порцию виски, ему наверняка
приходилось показывать бармену водительское удостоверение.
- Присядьте, - он указал на свободный стул. - Ленч у нас из пяти блюд,
спасибо "Касл-рокским деликатесам": "сандвичи героя" <длинная булка,
разрезанная вдоль, с начинкой из нескольких видов мяса, сыра с салатом и
приправами.>, почему-то названные "итальянскими".., сырные палочки..,
картофель, жаренный с чесноком... "Туинкиз" <Печенье с кремовой начинкой,
выпускается с 1930 г, по рецепту чикагского кондитера Дж. Дьюара.>.
- Я насчитал только четыре.
- Забыл про прохладительные напитки, - ответил Джон и достал из бумажного
пакета три высокие бутылки с безалкогольным пивом. - Давайте поедим. По
пятницам и субботам Мэтти с двух до восьми работает в библиотеке, и сейчас
ей никак нельзя опаздывать на работу.
- Как прошло вчерашнее заседание литературного кружка? - спросил я. -
Судя по всему, Линди Бриггс не съела вас живьем.
Мэтти рассмеялась, захлопала в ладоши:
- Я произвела фурор! Потрясла всех! Правда, не решилась сказать им, что
лучшие идеи почерпнула от вас...
- Возблагодарим Господа за дарованные им маленькие радости. - Сторроу уже
разворачивал свой сандвич, очень осторожно, кончиками пальцев.
- ..поэтому сослалась на пару книг, в которых, мол, и нашла подтверждение
некоторым моим мыслям.
- Хорошо.
- А где же Биссонетт? - спросил Сторроу. - Никогда не встречал человека
по имени Ромео.
- Он сказал, что должен возвращаться в Льюистон. Попросил передать его
извинения.
- Может и хорошо, что вначале мы не собираемся толпой. - Он откусил
кусочек сандвича и в удивлении посмотрел на меня:
- Вкусно, однако. Расскажите нам, как прошел допрос.
Я рассказывал, а они ели. Закончив свой рассказ, я тоже взялся за
сандвич. Действительно вкусно, пусть и не слишком полезно для здоровья.
- Очень интересно, - покивал Джон. - Действительно, очень интересно. - Он
достал из пакета сырную палочку, разломил и в притворном ужасе уставился на
белую сердцевину. - Здесь люди это едят?
- В Нью-Йорке люди едят рыбьи воздушные пузыри, - ответил я. - Сырыми.
- Есть и такое. - Он макнул сырную палочку в пластиковую баночку с соусом
для спагетти, и съел.
- Ну что?
- Неплохо. Лучше бы, конечно, их разогреть. Да, тут я не мог с ним не
согласиться. Горячая сырная палочки куда как вкуснее холодной.
- Если у Дарджина была магнитофонная запись, почему он не дал ее
прослушать? - спросила Мэтти. - Я не понимаю.
Джон вытянул руки, сцепил их, похрустел пальцами, отечески посмотрел на
Мэтти:
- Точного ответа мы никогда не узнаем. Сторроу полагал, что Дивоур
откажется от иска. Убежденность в этом читалась в каждом его движении, во
всех интонациях. Такой настрой внушал определенные надежды, но мне не
хотелось бы, чтобы его эйфория захватила и Мэтти. Пусть Сторроу выглядит
моложе своих лет и, возможно, лишь играет роль простака (на что я очень
надеялся), но все-таки он еще слишком молод. Опять же, ни он, ни Мэтти не
знали истории о снегокате Скутера Ларриби. И оба они не видели лица Билла
Дина, когда тот эту историю рассказывал.
- Хотите услышать мои предположения?
- Безусловно.
Джон положил сандвич на бумажную тарелку, вытер пальцы и тут же начал их
загибать.
- Во-первых, звонил он. А записанные на магнитофонную ленту разговоры в
такой ситуации имеют весьма сомнительную ценность. Во-вторых, этот разговор
выставляет его далеко не в лучшем свете, так?
- Так.
- И в-третьих, ваша ложь бросает тень исключительно на вас, Майк, но
отнюдь не на Мэтти. Между прочим, мне очень понравился этот эпизод с пеной,
которую Мэтти гнала Кире в лицо. Если это все, что есть у них за душой, они
могут прямо сейчас выбрасывать белый флаг. И последнее - я, кстати, думаю,
что именно здесь зарыта собака, - Дивоур скорее всего страдает болезнью
Никсона.
- Болезнью Никсона? - переспросила Мэтти.
- Пленка, оказавшаяся у Дарджина, далеко не единственная. И ваш свекор
боится, что мы можем затребовать все имеющиеся пленки, записанные
специальной аппаратурой в "Уэррингтоне", если он воспользуется хотя бы одной
из них. А я их затребую, можете не сомневаться.
На лице Мэтти отразилось недоумение.
- А что на них может быть? И потом, если эти пленки можно использовать
против него, почему он их не уничтожит?
- Наверное, не может, - ответил я. - Они нужны ему для чего-то еще.
- Это не важно, - вмешался Джон. - А вот то, что Дарджин блефовал, очень
даже важно. - Ребром ладони он ударил по столу - Я думаю, он откажется от
иска. Я в этом почти уверен.
- Рассчитывать на это еще нет оснований, - возразил я, но по сияющему
лицу Мэтти понял, что она склонна верить нашему адвокату - Расскажите ему о
том, что вы уже сделали, - попросила Мэри Джона, - а потом я поеду в
библиотеку.
- Ас кем вы оставляете Киру, когда работаете? - полюбопытствовал я.
- С миссис Каллум. Она живет в двух милях от Уэсп-Хилл-роуд. А в июле
Кира посещает Летнюю библейскую школу. Находится там с десяти до трех. Кире
нравится. Она с удовольствием поет и слушает истории о Ное и Моисее. Потом
автобус привозит девочку к Арлен, а в четверть девятого я забираю ее. - Она
улыбнулась. - К тому времени она обычно засыпает на диване.
Последующие десять минут я слушал Джона. Он только занялся этим делом, но
уже многое успел. -Частный детектив в Калифорнии собирал информацию о
Роджере Дивоуре и Моррисе Риддинге ("собирать информацию", разумеется, более
пристойный термин, чем "вынюхивать"). Джона особенно интересовали отношения
Роджера с отцом. Кроме того, он хотел как можно больше узнать о деятельности
Макса Дивоура в Тэ-Эр. И уже получил от Ромео Биссонетта фамилию надежного
местного частного детектива.
Рассказывая об этом, он пролистывал маленькую записную книжку, которую
извлек из внутреннего кармана пиджака, а мне вспомнились его слова о той
даме, что олицетворяет собой американское Правосудие, произнесенные им во
время нашего телефонного разговора: , наденьте на нее наручники, залепите
рот пластырем, изнасилуйте и вываляйте в грязи. Конечно, сильно сказано,
применительно к тому, чем мы сейчас занимались, но все-таки мы показывали
себя далеко не ангелами. Я представил себе бедного Роджера Дивоура, которого
выдернули из дома и заставили пролететь три тысячи миль, чтобы отвечать
перед судом на вопросы, касающиеся его сексуальной ориентации. И мне
пришлось напомнить себе, что источник возможных неприятностей Роджера - его
отец, а не Мэтти, не я и не Джон Сторроу - А как ваши успехи в организации
встречи с Дивоуром или его адвокатом?
- Пока похвастаться нечем. Удочка заброшена, предложение на столе, шайба
на льду, выбирайте любимую метафору.
- Мехи раздуты, - предложила Мэтти.
- Фигуры расставлены, - добавил я. Мы переглянулись и рассмеялись. Джон
окинул нас скорбным взглядом, вздохнул и вновь принялся за сандвич.
- Вы действительно должны встречаться с ним в присутствии его адвоката?
- А вы хотели бы выиграть процесс, чтобы потом узнать, что Дивоур может
вновь подать иск, основываясь на неэтичном поведении адвоката Мэри Дивоур?
- Давайте обойдемся без шуток! - воскликнула Мэтти.
- Я не шучу. Наша встреча должна проходить в присутствии его адвоката. Я
не уверен, что в этот раз у меня что-то получится. Я до сих пор не видел
этого старого пердуна, и, должен признать, сгораю от любопытства.
- Если уж вам так хочется посмотреть на него, приезжайте в следующий
вторник, и вы найдете его рядом с площадкой для софтбола, - откликнулась
Мэтти. - Он будет сидеть в суперсовременном кресле-каталке, смеяться,
хлопать в ладоши и каждые пятнадцать минут прикладываться к кислородной
маске.
- Идея недурна, - кивнул Джон. - На уикэнд я должен вернуться в Нью-Йорк,
уеду, пообщавшись с Осгудом, а во вторник, может, и вернусь. Даже захвачу с
собой бейсбольную перчатку. - Он начал собирать мусор, но Мэтти тут же
перехватила инициативу.
- Никто не ел "Туинкиз", - со вздохом отметила она.
- Возьмите их домой, угостите дочку, - предложил Джон.
- Никогда. Такого я ей есть не позволяю. Или вы тоже считаете меня плохой
матерью?
Мы вновь переглянулись и дружно расхохотались.
***
Мэтти запарковала свой "скаут" на пустыре неподалеку от военного
мемориала. В Касл-Роке поставили памятник солдату Первой мировой войны, и
птицы полагали, что лучшего туалета, чем его похожая на блюдо для пирога
каска, не сыскать. Рядом со "скаутом" стоял новенький "таурус" с наклейкой
"Хертца" <Одна из крупнейших фирм по прокату автомобилей.> на лобовом
стекле. Джон бросил брифкейс на заднее сидение.
- Если я смогу приехать во вторник, то позвоню вам, - сказал он Мэтти. -
Если через Осгуда мне удастся договориться о встрече с вашим свекром, я тоже
позвоню.
- Я куплю итальянские сандвичи, - пообещала Мэтти.
Он улыбнулся, затем взял нас за руки. Словно священник, который
собирается обвенчать первую в своей жизни пару.
- Вы можете говорить по телефону, если возникнет необходимость, но всегда
помните, что одна или обе линии могут прослушиваться. Если понадобится,
встречайтесь в супермаркете. Майк, у вас может возникнуть необходимость
заглянуть в библиотеку и взять какую-нибудь книгу.
- Только после того, как вы восстановите читательский билет. - Мэтти
одарила меня теплой улыбкой.
- И больше никаких визитов в трейлер Мэтти. Это понятно.
Я ответил, что да; Мэтти ответила, что да. Однако по выражению лица Джона
Сторроу чувствовалось, что мы его не убедили. Вот я и задался вопросом, а
что такого прочитал он в наших лицах или телах, если у него остались
сомнения?
- Они избрали линию поведения, которая, возможно, не принесет результата.
И мы не можем дать им шанс изменить направление атаки. Новым объектом могут
стать как ваши взаимоотношения, так и отношения Майка и Киры.
Ужас, написанный на лице Мэтти, превратил ее в двенадцатилетнюю
девочку-подростка.
- Майка и Киры? О чем вы?
- Если мы загоним их в угол, они попытаются вырваться, обвинив Майка в
растлении несовершеннолетней.
- Это нелепо, - вырвалось у Мэри. - И если мой свекор решится на такую
мерзость... Джон кивнул:
- Да, тогда нам придется наносить ответный удар. Газеты тут же подхватят
эту историю, не отстанет и телевидение. И тогда - да поможет нам Бог. Нам
ничего этого не нужно, поэтому мы постараемся избежать такого развития
событий. Если взрослым будет тяжело все это пережить, то что уж говорить о
ребенке. Ему эта трагедия будет аукаться всю жизнь.
Он наклонился, поцеловал Мэтти в щеку.
- Мне очень жаль, - в голосе звучало искреннее сочувствие, - но дела об
опеке, к сожалению, в большинстве своем проходят именно по такому сценарию.
- Спасибо, что предупредили. Просто.., я и представить себе не могла, что
люди способны на такую чудовищную ложь, если не видят другого способа
добиться своего...
- Тогда позвольте предупредить еще вот о чем. - Лицо Джона сделалось
суровым. - Наш противник очень богат, а основания для иска у него, мягко
говоря, хлипкие. Это гремучая смесь.
Я повернулся к Мэтти.
- Вы все еще волнуетесь из-за Ки? Вам кажется, что ей угрожает
опасность?
Я видел, что у нее есть желание уйти от ответа (такие уж мы, янки, не
любим признаваться в собственных слабостях), но здравый смысл возобладал.
Мэтти решила, что в данной ситуации не вправе позволить себе скрытность.
- Да. Но это лишь ощущение, ничего больше.
Джон хмурился. Видимо, и ему пришла в голову мысль, что Дивоур может
добиться желаемого, прибегнув к внесудебным методам.
- Приглядывайте за ней. Интуицию я уважаю. Ваши опасения базируются на
чем-то конкретном?
- Нет, - ответила Мэтти, быстрым взглядом предупреждая меня: держи рот на
замке. - Пожалуй, что нет. - Она открыла дверцу "скаута" и бросила на
пассажирское сиденье бумажный пакет с "Туинкиз" - все-таки решила взять
печенье с собой. Потом повернулась ко мне и Джону, по глазам чувствовалось,
что она сердится. - Не уверена, что смогу последовать вашему совету. Я
работаю пять дней в неделю, а в августе, когда мы будем переводить на
микрофиши новые поступления, придется работать шесть. Днем Ки в Летней
библейской школе, потом до вечера - с Арлен Каллум. Я вижу ее только по
утрам. Остальное время она с другими людьми.
- Я мог бы найти вам няню, - предложил я, подумав, что няня обойдется мне
куда дешевле Джона Сторроу.
- Нет - ответили они в унисон, переглянулись и рассмеялись. Но даже
смеясь Мэтти оставалась печальной и несчастной.
- Мы не можем давать такой козырь Дарджину или адвокатам Дивоура, -
добавил Джон. - Узнать, кто платит мне, - это одно. А вот установить, кто
оплачивает няню, - пара пустяков.
- Кроме того, я и так перед вами в долгу, - присоединилась к нему Мэтти.
- В большом долгу, из-за которого я не могу спокойно спать. И я не собираюсь
влезать в новые долги. Не нужна мне эта головная боль. - Она запрыгнула в
"скаут" и захлопнула дверцу.
Я оперся рукой о стойку. Теперь мы сравнялись в росте и наши глаза
находились на одном уровне.
- Мэтти, деньги мне тратить решительно не на что. Честное слово.
- Когда речь идет о гонораре Джона, я согласна. Потому что Джон трудится
ради Ки. - Она протянула руку, сжала мою. - А ради себя я не возьму и цента.
Понимаете?
- Да. Но вы должны сказать вашей сиделке и руководству Летней школы, что
вам грозит судебный процесс об опеке, и без вашего разрешения они не должны
отпускать Киру - ни с кем и никуда.
Мэтти улыбнулась:
- Уже сказала. По совету Джона. Оставайтесь на связи, Майк. - Она
оторвала мою руку от стойки, чмокнула и уехала.
- И что вы по этому поводу думаете? - спросил я Джона, провожая взглядом
сизый шлейф, протянувшийся за "скаутом", который уже въезжал на новый мост
Праути, чтобы потом свернуть на Замковую улицу, ведущую к Шестьдесят
восьмому шоссе.
- Я думаю, ей повезло, потому что у нее есть щедрый благодетель и ловкий
адвокат. - Джон помолчал и добавил:
- Но вот что я вам скажу. Почему-то не кажется она мне везунчиком. У меня
такое чувство... Ну, не знаю...
- Она словно окутана невидимым облаком.
- Возможно. Есть что-то такое. - Он провел рукой по волосам. - Просто я
чувствую в ней какую-то обреченность.
Я знал, что он хотел этим сказать.., только мои чувства к ней были
сильнее. Мне хотелось лежать с ней в одной постели, невзирая на последствия.
Ощущать на себе ее руки. Вдыхать аромат ее тела, волос. И чтобы она
прижималась губами к моему уху и шептала: "Делай со мной что хочешь. Все,
что хочешь".
***
В "Сару" я вернулся в начале третьего и вошел в коттедж, думая лишь об
одном: уединиться в кабинете, включить "Ай-би-эм" и писать, писать, писать.
Мне все еще с трудом верилось, что такое возможно. Я собирался поработать
(только после четырех лет бездействия я не работал, а наслаждался) до шести,
а потом хотел искупаться и заглянуть в "Деревенское кафе" - отведать столь
богатое холестерином фирменное блюдо Бадди.
Но едва я переступил порог, зазвонил колокольчик Бантера. Я замер в
прихожей, еще держась за ручку двери. В доме царили жара и солнечный свет,
но у меня по коже побежали мурашки.
- Кто здесь? - спросил я.
Колокольчик умолк. На мгновение повисла тишина, а потом тишину разорвал
женский крик. Он накатывал на меня со всех сторон, вышибая из меня пот.
Полный ярости, злобы, горя.., и, думаю, более всего, ужаса. Закричал и я -
ничего не мог с собой поделать. Я испугался, стоя в темном подвале и слушая
постукивания по стене, но тут мой страх возрос многократно.
Он не прекратился, этот крик. Растаял вдали, как и плач ребенка. Словно
кричащую женщину быстро увели прочь по длинному коридору Наконец я перестал
его слышать.
Я привалился к книжным стеллажам, прижав ладонь к футболке, под которой
неистово колотилось сердце. Я жадно ловил ртом воздух, мышцы буквально свело
от напряжения, и теперь они медленно восстанавливали нормальный тонус.
Прошла минута. Сердцебиение заметно успокоилось, успокоилось и дыхание.
Оторвавшись от стеллажей, я осторожно шагнул вперед. Ноги меня держали,
поэтому за первым шагом последовал второй, третий. Уже стоя у кухни, я через
открытую дверь бросил взгляд в гостиную. С каминный доски стеклянными
глазами на меня смотрел Бантер. Колокольчик недвижимо висел на его шее.
Солнечный луч освещал мышиную голову сбоку. В доме слышалось лишь тиканье
глупого Феликса.
Тогда я подумал, что кричала Джо, что в "Сару-Хохотушку" вселился призрак
моей жены, и ей больно. Умерла