компьютизированная  система,
предотвращающая столкновения.  Возможно,  даже  автопилот.  К  левому  борту
крепился зеленый кислородный бак длиной четыре фута. Шланг от него тянулся к
пластмассовому редуктору. А второй шланг соединял редуктор с маской, которая
лежала на  коленях  Дивоура.  Мне  тут  же  вспомнилась  стеномаска  другого
старика, который фиксировал мои показания.  Я  мог  бы  подумать,  что  вижу
галлюцинацию,  если  бы  не  наклейка  на  обтекателе,  пониже  "тарелки"  с
надписью:

   ДАМ ФОРУ ЛЮБОМУ "ДОДЖУ"

   Женщина,  которую  я  видел  рядом  с   "Баром   заходящего   солнца"   в
"Уэррингтоне", на этот раз надела белую блузу с длинными рукавами  и  черные
брюки, обтягивающие ее ноги, как вторая кожа. Узкое лицо со  впалыми  щеками
еще больше  напоминало  крикунью  с  картины  Эдварда  Манча.  Седые  волосы
облепляли лицо. Губы она накрасила так ярко, что казалось,  у  нее  изо  рта
течет кровь.
   Старая, уродливая, она, однако, выглядела юной красоткой в  сравнении  со
свекром Мэтти. Высохший, с синими губами, с  полиловевшей  кожей  у  глаз  и
уголков рта, он напоминал мумию, какие иной раз  извлекают  из  погребальных
камер пирамид, где они покоятся в  окружении  жен  и  любимых  животных.  На
голове осталось лишь несколько островков седых волос. Волосы  торчали  и  из
огромных ушей. Одет он  был  в  белые  брюки  и  синюю  рубашку  с  широкими
рукавами. Добавьте к этому маленький черный берет - и получите  французского
художника девятнадцатого столетия на закате дней.
   Поперек каталки лежала трость черного дерева. Я  видел,  что  в  пальцах,
сжимающих ярко-красную рукоятку, еще достаточно силы, но они уже  почернели,
цветом догоняя дерево трости. Система  кровообращения  отмирала,  и  мне  не
хотелось даже думать о том, как выглядят его ступни и голени.
   - Шлюха от тебя убежала, да?
   Я попытался что-то ответить. Из горла вырвался хрип -  ничего  больше.  Я
все держался за березу. Убрав руку, я  попытался  выпрямиться,  но  ноги  не
держали, и мне пришлось вновь ухватиться за белый ствол.
   Дивоур двинул вперед серебристый рычажок, и кресло приблизилось на десять
футов, уменьшив разделявшее  нас  расстояние  вдвое.  Катилось  оно  с  едва
слышным шелестом, очень плавно, эдакий ковер-самолет. Многочисленные  колеса
поднимались  и  опускались  независимо  друг  от  друга,   следуя   рельефу,
поблескивая в лучах заходящего солнца. И вот тут я почувствовал исходящую от
этого человека энергию. Тело  его  разлагалось  прямо  на  костях,  но  воля
оставалась железной. Женщина шла следом, с любопытством разглядывая меня. Ее
глаза отливали розовым.  Тогда  я  решил,  что  они  светло-серые  и  просто
окрасились в цвет заката, но теперь думаю, что Роджетт  была  альбиносом,  -
Шлюхи мне всегда нравились, - продолжал Дивоур. - Верно, Роджетт?
   - Да, сэр, - ответила она. - Если они знали свое место.
   - Иногда их место было на моем лице! - злобно выкрикнул он, словно она  в
чем-то с ним не согласилась. - Так где она, молодой человек?  На  чьем  лице
она сейчас сидит? Хотелось бы знать. Этого  ловкого  адвоката,  которого  ты
нашел? Я уже все о нем знаю. Вплоть до того, что в третьем классе он получил
"неуд" по поведению. Знать все - мой бизнес. В этом секрет моего успеха.
   С невероятным усилием я выпрямился:
   - Что вы тут делаете?
   - Прогуливаюсь, как и ты. И законом это не запрещено.  Улица  принадлежит
всем, кто хочет ею воспользоваться. Ты живешь здесь не так уж и давно,  юный
сутенер, но это тебе хорошо известно. Это наш вариант городского сквера, где
прилежные щенки и шкодливые псы могут прогуливаться бок о бок.
   Вновь он воспользовался рукой, которая не держалась за  рукоятку  трости,
поднял кислородную маску, глубоко вдохнул, бросил ее на  колени.  Улыбнулся.
Самодовольной улыбкой, обнажившей десны цвета йода.
   - Она хороша? Это твоя маленькая шлюха? Должно быть, хороша, раз мой  сын
и шагу не мог ступить из этого паршивого трейлера, в котором  она  живет.  А
потом появляешься ты, не успели  черви  выесть  глаза  моего  мальчика.  Она
сосет?
   - Прекратите.
   Роджетт Уитмор откинула голову и  рассмеялась.  Словно  завизжал  кролик,
попавший в когти совы, и моя кожа пошла мурашками. Я понял,  что  безумством
она не уступает Дивоуру. Оставалось только благодарить Господа  за  то,  что
оба они - глубокие старики.
   - А ты задел его за живое. Макс.
   - Чего вы хотите? - Я вдохнул.., и вновь ощутил гнилостный  запах.  Горло
перехватило железной рукой.
   Дивоур же выпрямился в кресле, я видел, что ему дышится легко и свободно.
В тот момент он выглядел, как Роберт Дювалл  <Дювалл.  Роберт  (р.  1931)  -
американский   киноактер,    режиссер,    продюсер.>    из    "Апокалипсиса"
<"Апокалипсис" - фильм режиссера Френсиса Копполы по роману Джозефа  Конрада
"Сердце тьмы" (1979 г.).>, когда тот прогуливался по берегу и говорил  миру,
как ему нравится по утрам вдыхать запах напалма. Его улыбка стала шире.
   - Прекрасное место, не так ли? Где еще можно остановиться,  поразмышлять.
- Он огляделся. - Да, именно здесь все и произошло. Здесь.
   - Здесь утонул ребенок. Мне показалось, что улыбка  Уитмор  на  мгновение
застыла. А вот на Дивоура мои слова не произвели ни  малейшего  впечатления.
Он вновь потянулся за кислородной маской, поднял ее, прижал к  лицу,  бросил
на колени.
   - В этом озере утонуло больше тридцати человек - и это только тех, о  ком
знают. Мальчиком больше, мальчиком меньше, невелика разница.
   - Я не понимаю. Значит, здесь умерли  два  Тидуэлла.  Один  от  заражения
крови, а второй...
   - Тебе дорога твоя душа, Нунэн? Твоя бессмертная душа? Мотылек  в  коконе
плоти, которая вскоре начнет гнить так же, как и моя?
   Я ничего не ответил. Эффект того, что случилось до его прихода, сошел  на
нет, где-то даже забылся.  Потому  что  ему  нашлась  замена  -  невероятный
магнетизм Дивоура. Никогда в жизни я не  встречался  с  такой  необузданной,
дикарской силой, какая исходила от него. Именно дикарской, точнее,  пожалуй,
и не скажешь. Я мог бы убежать. При других обстоятельствах точно бы  убежал.
И уж на месте удержало меня не мужество; ноги все еще оставались ватными,  я
боялся свалиться при первом же шаге.
   - Я собираюсь дать тебе один шанс спасти твою душу. - Дивоур поднял  один
костлявый палец, показывая, что речь идет только об одном шансе.  -  Уезжай,
симпатяга-сутенер. Немедленно, в той самой одежде, что сейчас  на  тебе.  Не
собирай чемодан, даже не заглядывай в дом,  чтобы  убедиться,  выключена  ли
плита. Уезжай. Оставь свою шлюху и оставь ее потомство.
   - Оставить их вам?
   - Да, мне. Я сделаю все, что необходимо сделать. Души по части  тех,  кто
защищает диплом по искусству, Нунэн. А вот я - дипломированный инженер.
   - Пошел ты на хрен.
   Роджетт Уитмор вновь по-заячьи рассмеялась.
   Старик сидел в своей каталке, наклонив голову, сухо улыбаясь. Выглядел он
как оживший труп.
   - Ты уверен, что хочешь быть ее благодетелем, Нунэн? Ей это без  разницы,
ты знаешь. Ты или я - ей все равно.
   - Я не знаю, о чем вы говорите. - Я еще раз вдохнул:  воздух  пахнул  как
должно. Тогда я решился отступить от березы на шаг. Ноги уже держали меня. -
И знать не хочу. Киру вы не получите. Доживете свой век без нее. Я этого  не
допущу.
   - Парень, очень уж ты у нас  самоуверенный.  -  Дивоур  оскалился,  вновь
продемонстрировав мне десны цвета йода. - Тебя  еще  ждет  много  сюрпризов.
Увидишь сам. И к концу июля еще пожалеешь, что не вырвал свои глаза в июне.
   - Я иду домой. Дайте мне пройти.
   - Иди, иди. Как я могу остановить тебя?  Улица  принадлежит  всем.  -  Он
схватился за кислородную  маску,  глубоко  вдохнул.  Бросил  ее  на  колени,
положил левую руку на панель управления коляской-луноходом.
   Я шагнул к нему и понял, что сейчас  произойдет,  еще  до  того,  как  он
двинул коляску на меня. Он мог бы наехать на меня и  сломать  мне  ногу  или
обе, но остановил  коляску,  когда  расстояние  между  нами  сократилось  до
нескольких дюймов. Я отпрыгнул назад, но лишь потому, что  он  позволил  мне
отпрыгнуть. И тут же услышал смех Уитмор.
   - В чем дело, Нунэн?
   - Прочь с дороги. Предупреждаю вас.
   - Шлюха сделала тебя таким пугливым. Я двинулся влево, чтобы обойти  его,
но по слушная его пальцам коляска тут же перекрыла мне путь.
   - Убирайся из Тэ-Эр, Нунэн. Я даю тебе дельный со...
   Я метнулся направо и проскочил бы, если бы не маленький твердый  кулачок,
врезавший мне слева. Седая стерва носила на пальце кольцо, и  камень  порвал
мне кожу за ухом. Я почувствовал резкую боль, и по шее потек теплый  ручеек.
Повернувшись, я толкнул ее обеими руками. Она с негодующим воплем  упала  на
усыпанную сосновыми иголками тропу. А в следующее мгновение  что-то  ударило
мне по затылку. Глаза залил  оранжевый  свет.  Размахивая  руками,  я  начал
поворачиваться в обратную сторону, и в поле моего зрения вновь попал Дивоур.
Трость, набалдашником которой он огрел меня, еще не успела опуститься.  Будь
он лет на десять моложе,  дело  кончилось  бы  проломленным  черепом,  а  не
вспышкой оранжевого света.
   Я наткнулся на мою добрую подружку-березу, Поднял руку  к  уху,  не  веря
своим глазам, уставился на кровь, окрасившую кончики пальцев.  От  удара  по
затылку в голове шумело.
   Уитмор поднималась на ноги, отряхивая с  брюк  сосновые  иголки,  яростно
скаля зубы. Ее щеки заливал светло-розовый румянец. За ярко-красными  губами
щерились мелкие зубы. В лучах заходящего солнца глаза словно полыхали огнем.
   - Прочь с дороги, - но в моем голосе звучала не сила, а слабость.
   - Нет, - ответил Дивоур и положил  черную  трость  на  обтекатель  своего
кресла. Теперь я ясно представлял  себе  маленького  мальчика,  которого  не
остановили порезанные руки: он хотел завладеть снегокатом, и завладел им. Не
просто представлял - видел его перед собой. - Нет, любитель шлюх.
   Не уйду.
   Дивоур вновь двинул серебристый рычажок, и коляска  покатилась  на  меня.
Если б я оставался  на  месте,  он  точно  проткнул  бы  меня  тростью,  как
какой-нибудь злой герцог из романа Александра Дюма. При  этом  он  наверняка
сломал бы кисть правой руки, кости-то в таком возрасте совсем хрупкие, а  то
и вышиб бы руку из плеча, но такие мелочи Дивоура бы не остановили: за ценой
он никогда не стоял. И если бы я чуть замешкался,  он  бы  меня  убил,  двух
мнений тут быть не могло. Но я успел отскочить влево. Кроссовки  заскользили
по крутому склону, а потом и вовсе потеряли контакт с землей.  Я  полетел  в
озеро.

***

   Я плюхнулся в воду у самого берега.  За  что-то  зацепился  левой  ногой.
Дикая боль пронзила все тело. Я раскрыл  рот,  чтобы  закричать,  и  в  него
хлынула вода - холодная, с металлическим привкусом, на этот раз настоящая. Я
закашлялся, что-то выплюнул,  какая-то  часть  ушла  в  желудок,  подался  в
сторону от того места, куда упал, думая: Тут же мальчик, утонувший  мальчик,
что будет, если он вдруг схватит меня за ногу?
   Я перевернулся на спину, все еще кашляя, чувствуя, как джинсы прилипают к
промежности и ногам, беспокоясь - глупо, конечно, - о  бумажнике:  кредитные
карточки и водительское удостоверение  останутся  целехонькими,  а  вот  две
дорогие мне фотографии Джо вода точно испортит.
   Дивоур выкатился на самый край Улицы, и  я  уж  подумал,  что  сейчас  он
последует за мной. Обтекатель его коляски навис над тем местом, где я  стоял
(я видел следы моих кроссовок слева от выступавших из земли корней  березы),
земля осыпалась под колесами, комочками падала в озеро. Уитмор схватилась за
кожух двигателя, пытаясь оттянуть коляску от края, но, конечно, сил у нее не
хватало. Спастись Дивоур мог только сам. Стоя по пояс в воде, с прилипшей  к
телу одеждой, я с нетерпением ждал, когда же он спикирует, в озеро.
   Но  почерневшая  левая  клешня,  в  которую  превратилась  рука  Дивоура,
ухватила серебристый рычажок, потянула назад, и кресло откатилось  от  края,
швырнув в озеро последнюю порцию камешков  и  комочков  земли.  Уитмор  едва
успела отпрыгнуть в сторону, не то осталась бы без ног.
   Еще  несколько  движений  рукой,  и  Дивоур  развернул  кресло,   нацелив
обтекатель на меня, и вновь подкатился к самому краю Улицы. Я стоял в  воде,
в семи футах от нависшей над озером березы. Уитмор повернулась ко мне задом,
согнулась пополам. Я думал, что она пытается восстановить дыхание.
   Из этой передряги Дивоур вышел  с  наименьшими  потерями.  Даже  не  стал
прикладываться к кислородной маске, что лежала у  него  на  коленях.  Солнце
било ему в лицо, отчего  оно  напоминало  полусгнивший  фонарь  из  тыквы  с
прорезанными отверстиями для глаз, носа и рта, который вымочили в бензине  и
подожгли.
   - Любишь купаться? - спросил он и захохотал.
   Я огляделся, надеясь увидеть прогуливающуюся по Улице парочку или рыбака,
ищущего место, где бы до  наступления  темноты  еще  раз  закинуть  в  озеро
удочку.., и в то же время мне  никого  не  хотелось  видеть.  Злость,  боль,
испуг.., все это было, но над всеми чувствами  в  тот  момент  господствовал
стыд. Меня скинул в озеро восьмидесятипятилетний старик.., скинул,  выставив
на посмешище.
   Я двинулся направо, к югу, к своему дому. Холодная,  доходящая  до  пояса
вода теперь уже, когда я  к  ней  привык,  освежала.  Кроссовки  то  и  дело
натыкались на камни и на затонувшие ветки. Растянутая лодыжка болела, но  не
отказывалась служить. Конечно, на берегу она могла повести себя иначе.
   Дивоур передвинул рычажки управления, и  кресло  медленно  покатилось  по
Улице, держась вровень со мной.
   - Кажется, я не успел познакомить тебя с Роджетт? - снова заговорил он. -
В колледже она считалась одной из лучших спортсменок.  Играла  в  софтбол  и
хоккей.   Между   прочим,   некоторые   навыки   она   сохранила.   Роджетт,
продемонстрируй этому молодому человеку свое мастерство.
   Коляска проехала мимо Уитмор, на несколько мгновений  скрыв  ее  от  моих
глаз. А когда старуха вновь появилась в поле моего зрения, я увидел, что она
держит в руках. Наклонялась она не для того, чтобы восстановить дыхание.
   Улыбаясь, она подошла к краю Улицы, прижимая левой рукой к животу  камни,
подобранные ею с земли.  Она  выбрала  один,  размером  с  мяч  для  гольфа,
размахнулась и бросила в меня. Камень пролетел в опасной близости  от  моего
левого виска и плюхнулся в воду.
   - Эй! - воскликнул я, скорее изумленный, чем испуганный. Даже после  того
что мне пришлось пережить, я не верил; что такое возможно.
   - Что с тобой, Роджетт? - подзадорил ее Дивоур. - У тебя  сбился  прицел?
Достань его!
   Второй камень просвистел в двух дюймах над моей головой. Третий вышиб  бы
мне зубы, но я успел отбить его рукой, только потом  заметив  оставшийся  на
ладони синяк. В тот момент я видел лишь ее злобную, улыбающуюся физиономию -
физиономию женщины, которая выложила два доллара  в  тире  и  теперь  готова
стрелять хоть до утра, но выиграть главный приз - плюшевого медведя.
   Камни она бросала быстро.  Они  падали  то  справа,  то  слева,  создавая
маленькие гейзеры. Я начал пятиться, не  решаясь  повернуться  и  уплыть  на
глубину. - Боялся, что в этот самый момент булыжник угодит  мне  в  затылок.
Однако я понимал, что увеличение расстояния между нами уменьшит  вероятность
попадания. Дивоур все это время заливался  смехом,  и  лицо  его  все  более
напоминало печеное яблоко.
   Очередной камень попал мне в левую ключицу, отлетел в сторону,  плюхнулся
в воду Я вскрикнул от боли, и она ответила криком: "Хэй!" - словно каратист,
нанесший точный удар.
   На том мое организованное  отступление  и  закончилось.  Я  повернулся  и
поплыл прочь от берега. И тут же  оправдались  мои  самые  худшие  опасения.
Первые два камня, брошенные  ею  после  того,  как  я  пустился  вплавь,  не
долетели до меня. Потом последовала пауза, и я успел подумать:  удалось,  ей
уже не добраться до.., и тут что-то ударило меня по затылку.
   -Я одновременно почувствовал удар и услышал его звук.
   Водяная  гладь  тут  же  сменила  свой  цвет:  из  ярко-оранжевой   стала
ярко-красной, потом  густо-бордовой.  Откуда-то  издалека  до  меня  донесся
одобрительный вопль Дивоура и заячий смех Уитмор. Я  вновь  хлебнул  озерной
воды, и мне пришлось напомнить себе, что ее надо выплюнуть, а не проглотить.
Ноги сразу отяжелели, кроссовки теперь весили  не  меньше  тонны  каждая.  Я
опустил ноги и  не  нашел  дна:  глубина  здесь  была  больше  моего  роста.
Посмотрел на берег, полыхающий всеми оттенками оранжевого и красного цветов.
От кромки воды меня отделяли двадцать футов. Дивоур и Уитмор стояли на  краю
Улицы, не отрывая от меня глаз. Прямо-таки папа  и  мама,  наблюдающие,  как
резвится  в  воде  их  сынок.  Дивоур  опять  дышал  кислородом,  но  сквозь
прозрачную маску я видел, что он улыбается. Улыбалась и Уитмор.
   Я в очередной раз нахлебался воды.  Большую  часть  выплюнул,  но  что-то
попало в горло, вызвав приступ кашля. Я начал уходить  под  воду  и  тут  же
попытался выкарабкаться, лихорадочно колотя руками, затрачивая  куда  больше
сил, чем при плавании. Паника мутной волной  захлестывала  сознание.  Голова
гудела.  Сколько  ударов  она  сегодня  выдержала?  Кулак  Уитмор..,  трость
Дивоура.., камень, брошенный Уитмор.., или два  камня?  Господи,  я  не  мог
вспомнить.
   Ради Бога, возьми себя в руки - ты ведь не позволишь ему взять  верх?  Не
утонешь, как утонул маленький мальчик?
   Нет, тонуть я не собирался.
   Вынырнув из воды, одной рукой  я  ощупал  затылок  и  обнаружил  шишку  с
гусиное яйцо (она все росла) чуть повыше шеи. Когда я нажал на нее, то  едва
не потерял сознание он  боли.  Крови  на  кончиках  пальцев  осталось  всего
ничего, но ее могла смыть вода.
   - Ты похож на сурка под дождем, Нунэн! - долетел до меня его голос.
   - Что б ты сдох! - огрызнулся я. - За это я упеку тебя в тюрьму!
   Он посмотрел на Уитмор. Она - на него. И  оба  расхохотались.  Окажись  у
меня в тот момент "узи", я бы без колебаний убил их обоих. А потом  попросил
бы второй магазин, чтобы изрешетить тела.
   А без "узи" мне не оставалось ничего другого, как плыть на  юг,  к  дому.
Они двигались параллельным курсом по Улице, он - на кресле, она -  на  своих
двоих,  строгая,  как  монахиня,  то  и  дело  наклоняясь,  чтобы  подобрать
подходящий камень.
   Я проплыл не так уж  и  много,  чтобы  устать,  но  устал.  Должно  быть,
сказался шок. И в какой-то момент не вовремя  открыл  рот,  хлебнул  воды  и
запаниковал. Я поплыл к  берегу,  чтобы  ощутить  под  ногами  твердое  дно.
Роджетт Уитмор тут же возобновила обстрел. Сначала она израсходовала  камни,
что лежали на сгибе левой руке, потом взялась за те, которые  складывала  на
коленях Дивоура. Она уже успела размяться, и теперь снаряды ложились в цель.
Один я отбил рукой - большой, который мог раскроить  мне  лоб,  -  следующий
оставил на бицепсе длинную царапину.  Этого  мне  хватило,  я  вновь  отплыл
подальше, стараясь держать голову над водой, хотя боль в шее от этого только
усиливалась.
   Оказавшись вне досягаемости ее бросков,  я  оглянулся  на  берег.  Уитмор
стояла на самом краю Улицы.  Чтобы  максимально  сократить  разделявшее  нас
расстояние. Максимально!  Дивоур  устроился  в  кресле  за  ее  спиной.  Оба
ухмылялись. Их лица окрасились красным, стали совсем  как  у  бесов  в  аду.
Красный закат - к хорошей погоде. Еще двадцать минут, и настанет ночь. Смогу
я продержаться на воде еще двадцать минут? Двадцать -  смогу,  если  удастся
избежать очередной паники, но больше - вряд ли. Я подумал о том, что утону в
темноте, увижу Венеру и утону. И тут же  паника  вцепилась  в  меня  мертвой
хваткой. Паника, она куда хуже Роджетт и ее камней.
   Такая же ужасная, как Дивоур.
   Я оглядел берег. Улица то тут, то там проглядывала среди деревьев, где на
дюжину футов, где на дюжину ярдов. О стыде я уже и думать забыл,  но  н