олетия,  зарабатывая  на
жизнь писанием дешевых ужастиков  и  романчиков.  С  одной  стороны,  ничего
страшного в этом нет.., но нельзя забывать про молодую  женщину,  отделенную
от нас милями и годами, которой будет недоставать дочери.  Может,  ей  будет
недоставать нас обоих.
   Я повернулся к арке и увидел, что лесорубы совсем рядом.  Кто-то  из  них
казался более реальным, чем другие, более живым, но все они были мертвяками.
Все до единого. Я посмотрел на  того,  среди  потомков  которого  был  Кенни
Остер, и спросил:
   - Что вы сделали? Ради Бога, скажи, что вы натворили?
   Он протянул ко мне руки:
   - Отдай ее. Ирландец. Ничего другого тебе делать и  не  нужно.  Ты  и  та
молодая женщина наплодите других детей. Сколько захотите.  Она  молода,  она
будет рожать, как крольчиха.
   Я впал в транс, и если бы не Кира, они бы забрали ее у меня.
   - Тьто происходит? - закричала она, не отрывая лица от  моей  рубашки.  -
Тем-то воняет! Тем-то узясно воняет! Майк, это надо пьекйатить!
   И тут я тоже  ощутил  запах.  Тухлого  мяса  и  болотного  газа.  Гниющих
внутренностей. Дивоур казался более живым, чем его шестерки, он излучал  тот
же магнетизм, что и его правнук, но он был мертвяком,  как  и  остальные.  С
того маленького расстояния, что теперь разделяло нас, я  различал  маленьких
червячков, что выедали его ноздри и глаза.
   Внизу нет ничего, кроме смерти, подумал я. Не это  ли  говорила  мне  моя
жена?
   Они тянулись к нам своими грязными руками, чтобы сначала коснуться  Киры,
а потом забрать ее у меня. Я отступил  на  шаг,  посмотрел  направо,  увидел
других призраков, вылезающих из окон, выползающих из печных  труб.  Прижимая
Киру к груди, метнулся к "Дому призраков".
   - Хватайте его!  -  проревел  Джеред  Дивоур.  -  Хватайте  его,  ребята!
Хватайте этого говнюка! Черт бы его побрал?
   Я взлетел по ступенькам, чувствуя, как что-то мягкое елозит по моей щеке:
маленькая набивная собачка Киры, которую она по-прежнему сжимала в  ручонке.
Я хотел оглянуться, посмотреть,  близко  ли  они,  но  не  решился.  Если  я
споткнусь...
   -  Эй!  -  каркнула  женщина  в  окошечке  кассы.  Копна  завитых  волос,
косметика, наложенная  садовой  лопатой,  слава  Богу,  она  мне  никого  не
напомнила. - Эй, мистер, вам надо купить билет!
   Нет времени, мадам, нет времени.
   - Остановите его! - кричал Дивоур. -  Он  -  паршивый  вор!  Это  не  его
девочка! Остановите его!
   Но никто меня не остановил, и с Ки на руках  я  нырнул  в  темноту  "Дома
призраков".

***

   Из дверей я попал в такой узкий коридорчик, что  протискиваться  пришлось
боком. Из темноты на нас смотрели  фосфоресцирующие  глаза.  Впереди  что-то
гремело, сзади догонял грохот сапог по ступенькам.  Кассирша  преградила  им
путь, предупреждая, что им придется пенять на себя, если они что-то поломают
- И не думайте, что это просто слова! - кричала она. - Это  развлечение  для
детей, а не для таких громил; как вы!
   Впереди вращалось что-то большое и громоздкое.  Что  именно,  поначалу  я
понять не мог.
   - Опусти меня на пол, Майк! - воскликнула Кира. - Я хотю идти сама!
   Я поставил ее на пол и нервно оглянулся. Они  столпились  у  коридорчика,
перекрывая доступ уличному свету.
   - Кретины! - вопил  Дивоур.  -  Не  все  сразу!  По  одному!  Господи!  -
Послышался крепкий удар, кто-то вскрикнул. Я  повернулся  к  Кире.  Она  уже
вошла во вращающуюся бочку, покачивая руками, чтобы сохранить равновесие. И,
как это ни покажется странным, смеялась.
   Я последовал за ней, но через несколько шагов упал.
   - Иди сюда! - крикнула Кира с другой стороны бочки. Она захихикала, когда
я, только поднявшись, снова упал. Из одного кармана вывалилась  бандана,  из
другого - пакетик с леденцами. Я  оглянулся,  чтобы  посмотреть,  далеко  ли
лесорубы. Бочка воспользовалась этим, чтобы вновь перевернуть меня. Теперь я
знал, каково приходится белью в стиральной машине.
   Я добрался до края бочки, вылез, встал, взял Киру за руку, и мы двинулись
в глубины "Дома призраков". Мы прошли шагов десять, и тут рядом кто-то хищно
зашипел, словно гигантская кошка. Кира вскрикнула, я попытался поднять ее на
руки. Ноги обдало жаром, шипение повторилось. Только на  этот  раз  Кира  не
вскрикнула, а засмеялась.
   - Пошли, Ки! - шепнул я. -  Скорее.  Мы  пошли,  оставив  позади  паровой
вентиль. Миновали зеркальный коридор. Зеркала превращали нас то в  карликов,
то в высоченных гигантов  с  вытянутыми  физиономиями.  Мне  вновь  пришлось
торопить Киру: она хотела строить себе рожицы. Позади я слышал, как лесорубы
пытаются преодолеть бочку. Я слышал ругательства Дивоура,  только  теперь..,
уверенности в них поубавилось. По пандусу мы съехали на большую  брезентовую
подушку. Едва мы коснулись ее, она издала  неприличный  звук,  будто  кто-то
испортил воздух, и Кира зашлась смехом.  Смеялась  она  так,  что  по  щекам
потекли слезы,  она  каталась  по  подушке,  дрыгала  ногами.  Мне  пришлось
схватить ее под мышки и оторвать от подушки.
   Еще один узкий коридор, в котором пахло сосной.  За  одной  из  стен  два
"призрака" звенели цепями, размеренно  так,  словно  рабочие  на  конвейере,
делающие привычное дело и беседующие  о  том,  куда  поведут  вечером  своих
подружек. Сзади уже не доносились настигающие нас шаги. Кира  уверенно  вела
меня вперед, держа за руку. Когда мы подошли к двери, разрисованной  языками
пламени и с табличкой

   ДОРОГА В АД

   Кира без  малейшей  задержки  распахнула  ее.  В  этом  коридоре  потолок
заменяло красное стекло, окрашивая его  в  розовый  цвет,  пожалуй,  слишком
приятный для Ада.
   Шли мы по нему довольно-таки долго, и тут я понял, что уже  не  слышу  ни
музыки "Сары и Ред-топов", ни звяканья колокола на столбе "Испытай себя", ни
поскрипывания карусели. Впрочем, удивляться не приходилось: мы  отмахали  не
меньше полумили. Разве на деревенской ярмарке могли построить такой  длинный
"Дом призраков"?
   Наконец коридор вывел нас к трем дверям. Одна - по правую руку, вторая  -
по левую, третьей коридор заканчивался. На правой был нарисован трехколесный
красный велосипед, На левой - моя зеленая "Ай-би-эм". Рисунок на центральной
заметно выцвел от времени - значит, появился гораздо раньше двух  остальных.
А нарисовали на ней детский снегокат. Да это же  снегокат  Скутера  Ларриби,
подумал я. Тот, что украл Дивоур. У меня по коже побежали мурашки.
   - А вот и наши игрушки! - весело воскликнула Кира. И подняла  Стрикленда,
чтобы он мог увидеть красный трехколесный велосипед.
   - Да, похоже на то, - согласился я.
   - Спасибо, что вынес меня оттуда, - улыбнулась Кира. -  Эти  люди  узясно
меня напутали, а вот домик с пьизйаками мне поньявился.  Спокойной  ноги.  И
Стикен зелает тебе спокойной ноти.
   Не успел я произнести хоть слово, как она толкнула дверь  с  нарисованным
на  ней  трехколесным  велосипедом  и  переступила  порог.  Дверь   тут   же
захлопнулась за Кирой, а я в этот момент  увидел  ленту  с  ее  шляпки.  Она
торчала из нагрудного кармана. Какое-то мгновение я смотрел на ленту,  потом
попытался повернуть ручку двери. Ручка не поворачивалась, а когда я  стукнул
ладонью по двери, то почувствовал, что  сделана  она  не  из  дерева,  а  из
крепчайшего металла. Я отступил на шаг, склонил  голову,  прислушиваясь.  Ни
звука не доносилось со стороны коридора, откуда мы пришли.
   Я нахожусь меж двух времен, подумал я. Вот, значит, что имеется  в  виду,
когда говорят "ускользнуть  через  щелочку".  На  самом  деле  ускользают  в
межвременной зазор. Тебе тоже пора, услышал я Джо. Если, не хочешь  остаться
в зазоре навсегда, пошевеливайся.
   Я взялся за ручку двери, на которой была нарисована пишущая машинка.  Она
легко повернулась. За дверью меня ждал новый коридор, с деревянными стенками
и запахом сосны. Я не хотел туда идти, этот коридор напоминал длинный  гроб,
но другого пути у меня не было. Я шагнул вперед,  и  дверь  захлопнулась  за
моей спиной.
   Господи, думал я. Я в темноте, в замкнутом  пространстве..,  самое  время
испытать паническую атаку, которыми славится Майкл Нунэн.
   Но грудь не сжало железными обручами, хотя сердце билось  часто-часто,  а
кровь бурлила от избытка адреналина. Я по-прежнему контролировал свое  тело.
Опять же темнота не была кромешной. Видел я немного, но света хватало, чтобы
я различал и стены, и дощатый пол. Я обмотал синюю  ленту  вокруг  запястья,
свободный конец зажал между пальцами. И двинулся по коридору.
   Шел я долго, коридор то и  дело  поворачивал.  Я  ощущал  себя  микробом,
пробирающимся по кишке. Наконец я добрался до двух дверей, чуть утопленных в
арках, и остановился перед ними, гадая, какую же мне выбрать, и тут  услышал
за левой колокольчик Бантера. Я прошел через нее. С каждым шагом колокольчик
звенел все громче. В какой-то момент к нему  присоединились  раскаты  грома.
Осенняя прохлада ушла, вновь стало жарко и душно. Я глянул  вниз  и  увидел,
что сапоги и комбинезон исчезли. Их заменили теплое нижнее белье  и  колючие
носки.
   Еще дважды я оказывался на  распутье  и  всякий  раз  выбирал  дверь,  за
которой слышался колокольчик Бантера.  Когда  я  стоял  перед  второй  парой
дверей,  из  темноты  до  меня  донесся  голос:  "Нет,  жена  президента  не
пострадала. На ее чулках его кровь".
   Я двинулся дальше и остановился, осознав, что носки больше не колются,  а
ноги не потеют в кальсонах. На мне остались трусы, в которых я обычно  спал.
Оглядевшись, я увидел, что  нахожусь  в  собственной  гостиной  и  осторожно
лавирую среди мебели, чтобы не удариться обо что-нибудь  босыми  ногами.  За
окном уже слегка просветлело. Я добрался до длинного стола, который разделял
гостиную и кухню, взглянул на кота Феликса. Пять минут девятого.
   Я подошел к раковине и пустил воду. Потянувшись за  стаканом,  я  увидел,
что моя рука по-прежнему обмотана лентой со  шляпы  Ки.  Я  развернул  ее  и
положил между кофеваркой и кухонным телевизором. Набрав  в  стакан  воды,  я
напился и осторожно двинулся по коридору, ведущему  в  северное  крыло.  Его
подсвечивал ночник, горящий в ванной. Я завернул туда, облегчился,  а  потом
прошел в спальню. И увидел, что простыни смяты, но совсем не так, как в ночь
оргии с Сарой, Мэтти и Джо. Оно и  понятно.  Я  же  поднялся  с  кровати  и,
превратившись в лунатика, отправился на прогулку. И приснилась  мне  ярмарка
во Фрайбурге. Живой такой сон, яркий.
   Только лента от шляпки Ки ясно указывала, что на ярмарке я побывал не  во
сне. Никак это лента не  укладывалась  в  понятие  сна,  исчезающего,  когда
резко, когда постепенно, после пробуждения. Я поднял руки  к  лицу,  глубоко
вдохнул  через  нос.  Руки  пахли  сосной.  А  на  мизинце,  при  тщательном
рассмотрении, я обнаружил крошечную капельку смолы.
   Я сел на кровать, подумал, не надиктовать ли  рассказ  о  случившемся  со
мной на "Мемоскрайбер", но вместо этого  откинулся  на  подушки.  Слишком  я
устал. Вдалеке погромыхивал гром. Я закрыл глаза и уже начал засыпать, когда
тишину дома прорезал вопль. Резкий, отчаянный. Я тут же сел, схватившись  за
грудь.
   Кричала Джо. При нашей совместной жизни таких ее криков  слышать  мне  не
доводилось, но я точно знал, что это она.
   - Не трогай ее! - крикнул я в темноту. - Кто бы ты ни был, не трогай ее!
   Она  закричала  вновь,  словно  кто-то,  вооружившись  ножом,   дубинкой,
раскаленной кочергой, наслаждался тем, что не обязан  повиноваться  мне.  Но
этот крик донесся с несколько большего расстояния,  чем  первый.  За  вторым
криком  последовал  третий,  все  удаляющийся  от  меня.  Громкость   криков
снижалась, как в случаях с плачем маленького мальчика.
   Четвертый приплыл ко мне из далекого далека, и "Сара" затихла. Но дом,  в
котором  я  находился,  Продолжал  жить  и  дышать,  пусть  и  бесшумно.  Он
чувствовал жару, слышал раскаты грома.

Глава 22

   В конце концов мне удалось войти в транс, но ничего путного из  этого  не
получилось. Я всегда держу под  рукой  блокнот,  записываю  в  нем  имена  и
фамилии персонажей, пояснения к страницам, хронологию событий.  Так  вот,  в
блокноте я чего-то и черкал, а вот лист, вставленный в  каретку  "Ай-би-эм",
оставался девственно чист. Мне не досаждало бешеное сердцебиение,  на  глаза
ничто не давило, не  возникало  проблем  с  дыханием..,  короче,  паника  не
вцепилась в меня своими когтями,  но  и  книга  не  шла.  Энди  Дрейк,  Джон
Шеклефорд, Рэй  Ibppe-ти,  красавица  Реджина  Уайтинг..,  все  они  стояли,
повернувшись спиной ко мне, не желая ни  разговаривать,  ни  двигаться.  Уже
отпечатанные страницы лежали на привычном месте слева  от  пишущей  машинки,
придавленные  куском  кварца,  который  я  подобрал  на  дороге,   а   новые
прибавляться к ним не желали. Не желали и все.
   Я осознавал иронию ситуации, может, даже мораль. Долгие годы я уходил  от
проблем реального мира, сбегал в Нарнии <Сказочные повести о Нарнии, стране,
попасть в которую можно через волшебный шкаф, написаны английским  писателем
Клайвом Степлзом Льюисом и переведены на многие языки,  в  том  числе  и  на
русский.>, созданные моим воображением. Теперь же реальный мир надвинулся на
меня, меня окружили  таинственные  существа,  некоторые  из  них  далеко  не
безобидные, и шкаф закрылся передо мной.
   Кира, написал я, а  потом  окружил  слово  вензельком.  Получилась  некое
подобие розы. Ниже я нарисовал кусок хлеба, сверху украсил его беретом.  Так
Нунэн представлял себе гренок по-французски. Буквы Л.Б., я  взял  в  круглые
скобки. Нарисовал футболку, на ней - утку. Не очень-то похожую на настоящую,
но все-таки утку. Ниже написал: КРЯ, КРЯ. Еще ниже:
   Должна улететь. Bon voyage <Счастливого пути (фр.)>.
   В другой части той же страницы я написал Дин, Остер и Дивоур.  Перечислил
тех, кто показался  мне  наиболее  реальными,  тех,  кто  представлял  собой
наибольшую опасность. Потому что у них были потомки? Но ведь в  сторону  они
отступали независимо от их желания, а потомки наверняка были у всех семерых.
В то время детей рожали чуть ли не каждый год.  Только  в  каком  времени  я
побывал? Я спрашивал Дивоура, но он мне не ответил.
   В жаркое душное утро происшедшее со мной никак не воспринималось как сон.
Тогда  как  это  называть?  Видение?  Путешествие  во  времени?  А  если   и
путешествие, то ради чего, с какой целью меня  в  него  отправили?  Что  мне
хотели сообщить, кто хотел? Я хорошо помнил фразу,  которую  произнес  перед
тем, как очнуться от кошмара, по ходу которого я  побывал  в  студии  Джо  и
принес оттуда мою пишущую машинку: я не верю, все это ложь. Вот и  теперь  я
не верил. Наверное, не имея на руках хоть каких-то  фактов,  проще  отметать
все чохом.
   У верхнего края страницы я написал:
   ОПАСНОСТЬ. Большими буквами, а потом обвел слово жирной линией. От  линии
провел стрелку к Кире. От нее другую стрелку - к Должна улететь. Bon voyage.
Добавил МЭТТИ.
   Под хлебом в берете нарисовал маленький телефонный  аппарат.  Над  ним  -
воздушный шарик и слово на нем: П-П-ПОЗВОНИ! И едва поставил восклицательный
знак, как зазвонил беспроводный телефон. Лежал он на ограждении  террасы.  Я
обвел МЭТТИ кружком и взял трубку. Нажал на кнопку On/Off.
   - Майк? - голос звенел от радости и облегчения.
   - Да. Как дела?
   - Великолепно! - ответила она, и я обвел  кружком  Л.Б.  -  Линди  Бриггс
позвонила десять минут тому назад... Я только что закончила говорить с  ней.
Майк, она снова берет меня на работу! Это прекрасно, правда?
   Безусловно. А главное,  только  так  и  можно  удержать  ее  в  Тэ-Эр.  Я
вычеркнул Должна улететь. Bon voyage,  зная,  что  теперь  Мэтти  никуда  не
поедет. И как мне просить ее об этом. Я подумал: если бы я знал чуть больше.
   - Майк? Ты...
   - Полностью с тобой согласен.  -  Мэтти  возникла  перед  моим  мысленным
взором: стоит на кухне, крутит  пальцами  телефонный  шнур,  длинноногая,  в
джинсовых шортах и белой футболке с желтой уткой  на  груди.  -  Надеюсь,  в
голосе Линди слышался стыд. - Я обвел нарисованную мною футболку.
   - Да. И говорила она  достаточно  откровенно,  чтобы..,  ну,  обезоружить
меня. Сказала, что эта Уитмор  позвонила  ей  в  начале  прошлой  недели.  И
поставила вопрос ребром. Если Линди увольняет  меня,  библиотека  продолжает
получать деньги, компьютеры, программное обеспечение. Если нет, рог изобилия
будет перекрыт. Линди сказала, что ей пришлось выбирать между благом  города
и несправедливостью.., сказала, что решение это было одно из самых  трудных,
какие ей довелось принимать...
   - Понятно, - моя рука  двигалась  сама  по  себе,  словно  планшетка  над
гадальной доской, выводя слова: ПОЖАЛУЙСТА, ДАЙ Я ПОГОВОРЮ.  -  Возможно,  в
этом есть доля правды, но, Мэтти.., сколько, по-твоему, зарабатывает Линди?
   - Я не знаю.
   - Готов  спорить,  что  больше,  чем  любые  три  библиотекаря  в  других
маленьких городах штата Мэн вместе взятые.
   До меня долетел голосок Ки: "Могу я  поговойить  с  ним,  Мэтти?  Могу  я
поговойить с Май-ком? Позялуйста, дай я поговойю".
   - Через минуту, цыпленок, - и Мэтти продолжила, обращаясь уже ко мне:
   - Возможно. Но главное для меня в том, что я вновь получила работу.  Ради
этого я готова не поминать прошлое.
   Я нарисовал книгу.  Затем  несколько  переплетенных  колец  между  ней  и
футболкой с уткой.
   - Ки хочет поговорить с тобой. - Мэтти засмеялась. - Она  утверждает  что
сегодня ночью вы вдвоем побывали на Фрайбургской ярмарке.
   - Однако! Ты хочешь сказать, что у меня было  свидание  с  очаровательной
девушкой, а я его проспал?
   - Похоже, что так. Так я передаю трубку?
   - Конечно.
   - Хорошо, держи, болтушка. Что-то затрещало: трубка переходила из  рук  в
руки, и послышался голос Ки.
   - На яймайке я поймала тебя за ноги, Майк! Я поймала своего куойтейбека!
   - Неужели? Потрясающий был сон, правда, Ки?
   На другом конце провода надолго воцарилась тишина. Мне оставалось  только
гадать, как воспринимает Мэтти  молчание  телефонной  болтушки.  Наконец  Ки
решилась:
   - Ты тозе там был. Мы видели как зенсины извивались под флейту.., столб с
колоколом на вейсине.., мы заели в дом пьизйаков.., ты упал  в  ботьке!  Это
был не сон.., нет?
   Я мог бы убедить Ки в обратном, но решил, что идея эта не  из  лучших,  в
определенном смысле, опасная идея.
   - На тебе были красивые платье и шляпка, - ответил я.
   - Да! - В голосе слышалось огромное облегчение. - А ты был...
   - Кира, перестань. И послушай меня. Она тут же замолчала.
   - Я думаю, хорошо бы тебе как можно меньше рассказывать об этом сне. Твой
маме или кому-то еще. Кроме меня.
   - Кьоме тебя.
   - Да. То же относится и к людям из холодильника. Хорошо?
   - Хойосе. Майк, там была леди в платье Мэтти.
   - Я знаю. - Я и так понимал, что  рядом  с  Кирой  никого  нет,  раз  она
обсуждает со мной ночное происшествие, но все-таки спросил:
   - Где сейчас Мэтти?
   - Поливает цветы. У нас много цветов, целый миллион. А мне надо  вытейеть
со стола. Это моя обязанность. Я не возьазаю.  Мне  дазе  ньявится.  Мы  ели
гьенок по-фьанцузски. Всегда едим по воскьесеньям. Осень вкусно, особенно  с
клубнитьным сийопом.
   - Я знаю. - Я  нарисовал  стрелку  к  куску  хлеба  в  берете.  -  Гренок
по-французски - вкуснятина. Ки, ты сказала маме о женщине в ее платье?
   - Нет. Я подумала, тьто она испугается. - Ки понизила голос. - Она идет!
   В трубке вновь зашуршало и послышался голос Мэтти:
   - Этот разговор освежил в твоей памяти воспоминание  о  свидании  с  моей
дочерью?
   - Если и освежил, то ее память, - ответил я.
   Мысленная связь между  мною  и  Мэтти,  безусловно,  существовала,  но  к
ярмарке это не имело ни малейшего отношения, в этом я не сомневался.
   Она засмеялась. Мне нравилось, как звучит ее смех в это утро.., и мне  не
хотелось ее огорчать.., но я  не  хотел  и  другого,  не  хотел,  чтобы  она
принимала белую линию, разделяющую н