вало.
   - Да ладно, нечего скромничать. Пройдемся к девятнадцати или к  девяносто
двум. А если не хочешь, давай просто поговорим.
   Вновь никакого ответа.  Колокольчик  на  шее  мыши  даже  не  дрогнул.  Я
подтянул к себе блокнот с записями, которые сделал,  когда  разговаривал  по
телефону с братом Джо. Имена Киа, Кира, Кито  и  Карла  я  взял  в  рамочку.
Теперь я зачеркнул нижнюю поперечину рамочки и добавил к списку Керри.
   Многие называют своих детей схожими именами, сказала миссис  М.  Считают,
что это оригинально.
   Ничего оригинального я в этом не видел. Меня от этой схожести  бросало  в
дрожь.
   Тут мне пришла в голову  мысль  о  том,  что  по  крайней  мере  двое  из
перечисленных детей утонули: Керри Остер  под  струей  колонки,  Киа  Нунэн,
пусть и размером не больше семечка подсолнуха, в умирающем теле матери. И  я
видел призрак третьего ребенка, утонувшего в озере. Кито?  Его  звали  Кито?
Или другого мальчика, который угодил в капкан и умер от заражения крови?
   Они  называют  своих  детей  схожими  именами,  они  считают,   что   это
оригинально.
   Сколько детей со схожими именами было изначально? Сколько из них осталось
в живых? Я думал, ответ на первый вопрос особого значения не  имеет.  Потому
что уже знал ответ на второй. Эта река всегда впадала в  море,  сказал  Билл
Дин.
   Карла, Керри, Кито, Киа.., все умерли. Осталась только Кира Дивоур.
   Я вскочил так резко,  что  свалил  стул.  Об  пол  он  ударился  с  таким
грохотом, что я вскрикнул. Я уже понял,  что  надо  уезжать,  и  немедленно.
Больше никаких звонков.  И  хватит  мне  изображать  Энди  Дрейка,  частного
детектива. Какой  из  меня  защитник  несчастной  красавицы?  Мне  следовало
довериться инстинкту самосохранения и убраться отсюда в первый же вечер. Что
ж, ошибку еще не поздно исправить. Сейчас сяду в "шеви" и умчусь в Дер...
   Яростно зазвенел колокольчик Бантера. Я повернулся: невидимая рука мотала
его из стороны в сторону Сдвижная дверь на террасу заездила вправо-влево,  с
грохотом ударяясь об ограничительные  штыри.  Книга  кроссвордов  и  сборник
телевизионных программ раскрылись, зашелестели страницы. Что-то застучало по
полу, словно кто-то, разумеется, невидимый, полз ко мне, молотя кулаками  по
доскам.
   Порыв ветра, не  холодного,  теплого,  таким  иной  раз  обдает  тебя  на
платформе подземки, если стоишь недалеко от тоннеля, налетел на меня. В  нем
я услышал странный голос, который вроде бы говорил мне бой-бои, словно желал
счастливого пути. А когда до меня дошло, что голос  говорит  совсем  другое:
Ku-Ku, Ku-Ku, Ku-Ku, что-то ударило  меня  в  спину  и  подтолкнуло  вперед.
Огромным таким, мягким кулаком. Я врезался в стол, ухватился за него,  чтобы
устоять на ногах, перевернул поднос  с  солонкой,  перечницей,  зажимом  для
салфеток и вазочкой, в  которую  миссис  М,  поставила  маргаритки.  Вазочка
скатилась со стола и  разбилась.  Включился  телевизор  на  кухне,  какой-то
политик  рассуждал  с  экрана  о  надвигающейся  на  нас  инфляции.  Заиграл
музыкальный центр, заглушив политика:
   "Роллинг стоунз" пели песню Сары Тидуэлл "Мне  недостает  тебя,  кротка".
Наверху заревел детектор дыма. Потом второй, третий. Мгновением позже к  ним
присоединился вой  противоугонной  сигнализации  "шеви".  Гремело,  трещало,
звенело все, что могло греметь, трещать, звенеть.
   Что-то теплое и мягкое схватило меня за запястье.  Я  наблюдал,  как  моя
рука плюхнулась на блокнот, раскрыла его на чистой странице, тут  же  пальцы
ухватились за  лежащий  неподалеку  карандаш.  И  я  начал  писать,  сначала
медленно, потом все быстрее, с такой силой нажимая на карандаш, что  грифель
едва не рвал толстую бумагу:

   Помоги ей не уезжай помоги ей не уезжай помоги ей  не  уезжай  помоги  ей
помоги нет нет милый пожалуйста не уезжай помоги ей помоги ей помоги ей

   Я исписал практически всю страницу, когда  в  гостиной  воцарился  холод,
словно из июля она перенеслась в январь. Пот на коже превратился  в  ледяную
корочку, из носа закапало, воздух  паром  выходил  изо  рта.  Непроизвольное
движение пальцев, и карандаш переломился надвое. За  моей  спиной  последний
раз яростно звякнул колокольчик Бантера и затих. Откуда-то  сзади  донеслись
два хлопка, словно одновременно  открыли  две  бутылки  шампанского.  И  все
закончилось. Призраки, уж не знаю, сколько их было, покинули мою гостиную. Я
остался в гордом одиночестве.

***

   Я выключил музыкальный центр  в  тот  самый  момент,  когда  Мик  и  Кейт
затянули "Воющего волка", побежал наверх, отключил детекторы дыма. Высунулся
из окна спальни для гостей на втором этаже, нацелил на "шеви"  брелок-пульт,
который висел на кольце  с  ключами,  нажал  кнопку.  Сирена  противоугонной
сигнализации смолкла.
   Остался только каркающий политик в  телевизоре.  Я  спустился  на  кухню,
разделался с политиком и застыл, так и не убрав  руку  с  кнопки  выключения
телевизора. Смотрел я на кота-часы. Хвост наконец-то  перестал  качаться  из
стороны в сторону, а большие пластмассовые глаза лежали на  полу.  Выскочили
из орбит.

***

   Ужинать я поехал в "Деревенское кафе". Прежде чем сесть за стойку, я взял
с полки воскресный номер "Телеграммы" (заголовок гласил: КОМПЬЮТЕРНЫЙ МАГНАТ
ДИВОУР УМИРАЕТ ТАМ, ГДЕ РОДИЛСЯ И  ВЫРОС).  На  фотографии  Дивоур  выглядел
тридцатилетним. Он улыбался. У большинства  людей  улыбка  естественная.  По
лицу Дивоура чувствовалось, что  учиться  улыбаться  ему  пришлось  долго  и
упорно.
   Я  заказал  фасоль,  оставшуюся  от  субботнего  фасолевого  ужина  Бадди
Джеллисона. Мой отец не сыпал афоризмами, этим у нас заведовала мама, но  он
всегда говорил, по  воскресеньям  разогревая  в  духовке  субботнюю  тушеную
фасоль, что фасоль и жаркое вкуснее на второй день. Я это  запомнил.  Как  и
еще одну премудрость, усвоенную от отца: всегда мыть руки, сходив  в  туалет
на автобусной станции.
   Я читал статью о Дивоуре, когда подошла Одри и сказала, что Ройс  Меррилл
скончался, не приходя в сознание.  Отпевание,  добавила  она,  состоится  во
вторник в Большой Баптистской церкви. Прощаться с ним придет  много  народу,
едва ли не все захотят проводить в последний путь  самого  старого  человека
округа, последнего владельца золотой трости  "Бостон  пост".  Она  спросила,
приду ли я в церковь. Я ответил, что скорее всего нет. Но не стал добавлять,
что в это же время буду праздновать победу с Мэтти Дивоур и ее адвокатом.
   Пока я ел, накатил и схлынул последний за день  поток  посетителей  кафе.
Они заказывали бургеры и фасоль, куриные  сандвичи  и  пиво.  Кто-то  жил  в
Тэ-Эр, кто-то приехал на лето. Я ни на кого не смотрел,  со  мной  никто  не
заговаривал. Поэтому я понятия не имею, кто оставил салфетку на моей газете.
Однако  когда  я  просмотрел  первый  разворот  и  хотел  взять  второй,  со
спортивным разделом, салфетка лежала на газете. Я поднял ее, чтобы  отложить
в сторону, и увидел надпись на обратной стороне. Большими, черными буквами.

   УБИРАЙСЯ ИЗ ТЭ-ЭР!

   Я так и не узнал, кто оставил эту салфетку на моей газете. Наверное,  это
мог сделать кто угодно.

Глава 23

   Марево вернулось и постепенно трансформировалось в сумерки.  Ярко-красный
шар солнца, погружаясь в затянувшую западный горизонт  дымку,  окрасило  его
пурпуром.  Я  сидел  на  террасе,  наблюдал  за  закатом  и  пытался  решить
кроссворд. Получалось не очень. Когда зазвонил телефон, я прошел в гостиную,
бросил сборник кроссвордов на рукопись (до чего же мне надоело  смотреть  на
название романа) и взял трубку.
   - Слушаю?
   - - Что у вас там творится? - пожелал знать Джон Сторроу.  Даже  не  стал
тратить время на то, чтобы поздороваться. Впрочем, злости в  его  голосе  не
чувствовалось, только размеренность. Видать, жара совсем доконала его.  -  Я
пропустил самое интересное!
   - Я напросился на ленч  во  вторник,  -  ответил  я.  -  Надеюсь,  вы  не
возражаете.
   - Отнюдь, чем больше народу, тем веселее. - Голос звучал искренне. -  Что
за лето, а? Что за лето! Никаких катаклизмов не про  изошло?  Землетрясений?
Извержений вулканов? Массовых убийств?
   - Массовых убийств не наблюдается, но старик умер.
   - Черт, да весь мир знает, что Макс Дивоур отбросил коньки, -  воскликнул
Сторроу. - Вы меня удивляете,  Майк!  Сообщить  мне  такую  сногсшибательную
новость!
   - Я про другого старика. Ройса Меррилла.
   - Это вы о.., постойте. Старикан с золотой тростью, который выглядел  как
экспонат из "Парка Юрского периода"?
   - Он самый.
   - Понятно. А в остальном...
   - А в остальном все под контролем, - ответил я, вспомнил о выскочивших из
орбит глазах Феликса и чуть не рассмеялся. Остановила меня лишь  уверенность
в том, что Джон Сторроу звонит мне не ради веселых  баек,  а  чтобы  узнать,
какие у нас отношения с Мэтти. И что я мог  ему  сказать?  "Пока  ничего  не
происходит"? Разве что один поцелуй, пусть и крепкий. Разве это указывало на
радужные перспективы?
   Я этого не знал. Но  Джон  спрашивать  не  стал,  в  первую  очередь  его
волновало другое.
   - Послушайте, Майк, я позвонил потому, что мне есть что  вам  рассказать.
Думаю, вас это удивит и позабавит.
   - Удивляться и забавляться - что может быть лучше? Выкладывайте, Джон.
   - Мне позвонила Роджетт Уитмор..,  вы  ведь  не  давали  ей  номера  моих
родителей, так? Сейчас я в Нью-Йорке, но она звонила в Филадельфию.
   - У меня нет  телефона  ваших  родителей.  На  автоответчике  вы  его  не
надиктовали.
   - Да, конечно. - Никаких извинений, о подобных пустяках он не думал. Я же
забеспокоился, не понимая, что все это значит. - Я дал  его  Мэтти.  Как  вы
думаете, Уитмор могла позвонить Мэтти, чтобы узнать этот номер?  Мэтти  дала
бы его ей?
   - Я не уверен, что Мэтти пописала бы на Роджетт, если б увидела,  что  та
горит синим пламенем.
   - Как вульгарно, Майкл! - Сторроу рассмеялся. - Может, Уитмор добыла  его
так же, как Дивоур раздобыл ваш номер?
   - Возможно, - ответил я. - Я не знаю, что произойдет через  месяц-другой,
но сейчас она  наверняка  имеет  доступ  к  персональному  компьютеру  Макса
Дивоура. И если кто-нибудь знает, какие там надо нажимать  кнопки,  так  это
она. Она звонила из Палм-Спрингса?
   -  Да.  Сказала,  что  только  что  обсудила  с  адвокатами  Дивоура  его
завещание. По ее словам, дедуля оставил Мэтти Дивоур  восемьдесят  миллионов
долларов.
   Я промолчал. Его сообщение меня не позабавило, но уж точно удивило.
   - Вы потрясены, а? - радостно спросил Джон.
   - Вы хотите сказать, что он завещал их Кире, - наконец  сумел  выговорить
я. - Чтобы она могла распоряжаться ими по достижению совершеннолетия.
   - Нет, как раз этого он и не сделал. Я трижды спросил об  этом  Уитмор  и
только после  ее  третьего  ответа  стал  что-то  понимать.  В  его  безумии
просматривалась определенная система. Видите ли, там есть одно условие. Если
бы деньги были завещаны малолетнему ребенку, а не  матери,  это  условие  не
имело бы никакой силы. Забавно, конечно, если учесть, что Мэтти не так уж  и
давно  сама  стала  совершеннолетней  <По   американским   законам   человек
становится совершеннолетним в двадцать один год.>.
   - Забавно, - согласился я, подумав о том, как  ее  платье  скользило  под
моей рукой по гладкой коже. А еще я подумал о, Билле Дине,  который  сказал,
что мужчины, приезжающие с девушками ее возраста, выглядят одинаково и по их
лицам все ясно без слов.
   - И что же это за условие?
   - Мэтти должна оставаться в Тэ-Эр ровно год с момента кончины Дивоура, то
есть до семнадцатого июля 1999 года. Она может уезжать на  день,  но  каждый
день в девять вечера  должна  укладываться  в  свою  постель  на  территории
Тэ-Эр-90, или денег ей не видать. Слышали вы когда-нибудь такую  чушь?  Если
не считать какого-то старого фильма с Джорджем Сандерсом.
   - Нет, - ответил я и вспомни наш с Кирой визит на  Фрайбургскую  ярмарку.
Даже в смерти он ищет опеки  над  ребенком,  подумал  я  тогда.  Так  оно  и
выходило. Он хотел, чтобы они оставались здесь.  Даже  в  смерти  он  хотел,
чтобы они оставались в Тэ-Эр-90.
   - Его нельзя обойти? - спросил я.
   - Разумеется, его нельзя обойти. Этот гребаный псих с тем же успехом  мог
написать, что она  получит  восемьдесят  миллионов,  если  целый  год  будет
пользоваться исключительно синими тампонами. Но она получит эти  восемьдесят
миллионов.  Я  за  этим  прослежу.  Я  уже  переговорил  с  тремя  из  наших
специалистов по недвижимости и.., послушайте, а может, мне  привезти  одного
из них во вторник? Все равно, если Мэтти согласится, вопросами  недвижимости
будет заниматься Уилл Стивенсон. - Он уже взлетел на седьмое небо,  хотя,  я
мог в  этом  поклясться,  не  выпил  ни  капли.  Его  пьянили  открывающиеся
возможности. По его разумению мы находились на той стадии, которая в  сказке
соответствует счастливому концу.  Золушке  уже  пришлась  впору  хрустальная
туфелька.
   - .конечно, Уилл староват, ему лет триста, а то  и  поболе,  так  что  на
вечеринке он не будет душой общества, но...
   - Не лучше ли оставить его дома? - предложил  я.  -  Время  поработать  с
завещанием Дивоура у вас еще будет. Что же касается ближайшего будущего,  то
у Мэтти не возникнет никаких проблем с выполнением этого идиотского условия.
Ее же опять взяли на работу, помните?
   - Да, белый буйвол умер, и все стадо разбежалось. - Джон  хохотнул.  -  И
как это все будет выглядеть? Свежеиспеченная мультимиллионерша выдает  книги
и рассылает извещения с напоминанием о  необходимости  своевременной  уплаты
месячных взносов. Хорошо, во вторник будем только веселиться!
   - Отлично.
   - Будем веселиться до упаду.
   - До упаду - это для молодых.  А  уж  нам,  которые  постарше,  позвольте
остаться на ногах.
   - Как скажете. Я уже позвонил Ромео  Биссонетту,  и  он  обещал  привезти
Джорджа Кеннеди, частного детектива, который разузнал столько интересного  о
Дарджине.  Биссонетт  говорит,  что  после  одного-двух  стаканчиков  Джордж
становится таким весельчаком... Я уже подумал, что привезу стейки от "Питера
Люгера". Я вам об этом говорил?
   - Вроде бы нет.
   - Лучшие стейки в мире! Майкл, вы понимаете,  что  получила  эта  молодая
женщина? Восемьдесят миллионов долларов!
   - Теперь она сможет поменять "скаути".
   - Что?
   - Ничего. Вы прилетаете завтра вечером или во вторник утром?
   -  Во  вторник,  в  десять  утра,  аэропорт  округа  Касл.   "Нью-Ингленд
эйрлайнс". Майк, с вами все в порядке? Голос у вас какой-то странный.
   - Все в порядке. Я там, где мне и положено быть. Во всяком случае, я  так
думаю.
   - Положено кем?
   Я  вышел  на  террасу.  Вдали  погромыхивал  гром.  Жара  держалась,   не
чувствовалось и дуновения ветерка. От заката остался розовый отсвет. Небо  у
западного горизонта напоминало белок налитого кровью глаза.
   - Не знаю, но у меня такое ощущение, что  в  самое  ближайшее  время  все
прояснится. Я встречу вас в аэропорте.
   - Хорошо. - И тут он прошептал с трепетом и восторгом:
   - Восемьдесят миллионов гребаных американских долларов.
   - Большая куча капусты, - согласился я и пожелал ему спокойной ночи.

***

   Наутро я пил черный кофе и ел  гренок  на  кухне,  слушая  телевизионного
синоптика. Судя по всему, от прогнозов, снимков  из  космоса  и  перемещений
атмосферных фронтов крыша у него немного поехала, потому что вид у него  был
совершенно безумный.
   - Нам предстоит пережить еще тридцать часов этого ужаса, а вот потом  нас
ждут большие перемены, - говорил он, указывая на большую серую тучу зависшую
над Средним Западом. Маленькие молнии (спасибо компьютерной графике)  так  и
выпрыгивали из нее. За тучей из  космоса  просматривалась  вся  Америка,  до
самой  Мексики,  и  тамошние  температуры  не  добирали  до  наших  градусов
пятнадцать. - Как вы видите, сегодня нас  ждут  все  те  же  девяносто  пять
градусов <по шкале Фаренгейта, что соответствует 36 градусам  по  Цельсию.>.
Ночью и завтра утром едва  ли  станет  прохладнее.  Но  во  второй  половине
завтрашнего дня грозовые фронты доберутся до западного Мэна, и я думаю,  вас
всех  интересует,  что  за  этим  последует.  В  среду  станет   значительно
прохладнее  и  над  нами  вновь  засияет  чистое  небо,   но   этому   будут
предшествовать грозы, сильные ливни, а местами и  град.  Торнадо  -  большая
редкость в Мэне, но завтра некоторым городам в западном и  центральном  Мэне
предстоит познакомиться с ними поближе. Тебе слово, Эрл.
   - Однако! - воскликнул Эрл, ведущий утреннего блока новостей,  свеженький
такой, розовый, как поросеночек. - Ну и прогнозец ты выдал. Вине. Торнадо  в
Мэне!
   - "Однако", - передразнил я ведущего. - Еще раз скажи  "однако",  Эрл.  И
повторяй, пока мне не надоест.
   - Священная корова, - сказал Эрл, наверное, чтобы  позлить  меня,  и  тут
зазвонил телефон. Я направился в  гостиную,  чтобы  взять  трубку,  по  пути
искоса глянув на изувеченные часы. Ночь  прошла  спокойно,  ни  рыданий,  ни
криков, ни путешествий  во  времени,  но  часы  меня  тревожили.  Безглазые,
мертвые, они, казалось, предвещали беду.
   - Слушаю?
   - Мистер Нунэн?
   Голос я знал, но поначалу не мог  понять,  кому  он  принадлежит.  И  все
потому, что его обладательница назвала меня мистер Нунэн. Для Бренды  Мизерв
последние чуть ли не пятнадцать лет я был Майком.
   - Миссис М.? Бренда? Что...
   - Я больше не смогу работать у вас, - выпалила она, -  Я  очень  сожалею,
что не предупредила заранее, я всегда всех предупреждала о своем уходе, даже
старого  пьяницу  мистера  Кройдена..,  но  другого  выхода  у   меня   нет.
Пожалуйста, поймите меня.
   - Билл узнал, что я вам звонил? Клянусь Богом, Бренда, я никому не сказал
ни...
   - Нет. Я с ним не разговаривала, он со мной тоже. Я просто не могу прийти
в "Сару-Хохотушку". Сегодня  ночью  мне  приснился  сон.  Ужасный  сон.  Мне
снилось.., что на меня очень уж сердятся. И, если я приду,  со  мной  что-то
случится. Выглядеть все будет как несчастный случай, но.., только выглядеть.
   "Глупости все это, миссис М., - хотел я сказать. - Вы уже вышли  из  того
возраста, когда верят страшным историям о призраках и  длинноногих  чудищах,
которые травят у костра".
   Aа только не мог я такого сказать. Потому что происходящее  в  моем  доме
никак не походило на походную байку. Я это знал, а она знала, что я знаю.
   - Бренда, если из-за меня у  вас  возникли  какие-то  сложности,  приношу
искренние извинения.
   - Уезжайте, мистер  Нунэн...  Майк.  Уезжайте  в  Дерри  и  побудьте  там
какое-то время. Для вас это наилучший выход.
   Я услышал, как буквы  заскользили  по  передней  панели  холодильника,  и
обернулся. На этот раз я увидел, как формировалась окружность  из  овощей  и
фруктов. Она оставалась незамкнутой, пока в середину не проскользнули четыре
буквы, а потом маленький пластиковый лимон заполнил разрыв. Я прочитал:

   yats,

   И тут же буквы переместились, образовав:

   stay

   

   А потом и окружность, и слово развалились.
   - Майк, пожалуйста. - Миссис М, плакала. -  Завтра  похороны  Ройса.  Там
будут все самые уважаемые жители Тэ-Эр.., все старожилы.
   Разумеется, будут. Старые мешки с костями, которые многое знали,  но  все
держали при себе. Да только кого-то из них моя жена  сумела  разговорить.  В
том числе и Ройса. А теперь он мертв. Как и Джо.
   - Будет лучше, если вы уедете. Вы  могли  бы  захватить  с  собой  и  эту
молодую женщину. Ее и маленькую девочку.
   Но мог ли я захватить их с собой? Я в Этом  сильно  сомневался,  полагая,
что нам троим придется оставаться в Тэ-Эр, пока все не закончится.., и я уже
начал понимать, когда  это  произойдет.  Надвигалась  гроза.  Летняя  гроза.
Может, торнадо.
   - Бренда, спасибо, что позвонили. Но я вас не  отпускаю.  Будем  считать,
что вы в отпуске, хорошо?
   - Ладно.., как вам