е
то, чего не хватало мне последние четыре года, когда я был не в  себе  и  не
осознавал, что мне чего-то не хватает. Разница в возрасте не имела значения.
И если окружающим казалось, что у меня текут слюнки,  шут  с  ними.  Если  я
терял чувство собственного достоинства, гордость, самообладание -  не  беда.
Четыре года, проведенные в полном одиночестве,  научили  меня,  что  это  не
самая страшная потеря.
   Сколько она танцевала, стоя на "фрисби"? Не знаю. Наверное,  недолго,  не
больше минуты, потом поняла, что мы все неотрывно смотрим на нее (в какой-то
степени они все видели то, что видел я, и чувствовали то же  самое).  Думаю,
что за эту минуту (или около того) ни один из нас не сподобился вдохнуть.
   Мэтти сошла с "фрисби", смеясь и краснея. Она смущалась, но при  этом  не
испытывала никакой неловкости.
   - Извините... Я просто... Люблю я эту песню.
   - "Она хочет  только  одного  -  танцевать,  танцевать  и  танцевать",  -
напомнил Ромми основной лейтмотив песни Дона Хенли.
   - Да, иногда это все, чего она хочет, - согласилась  Мэтти  и  покраснела
еще сильнее. - Извините, мне нужно в ванную. - Она бросила  мне  "фрисби"  и
взбежала по ступенькам.
   Я глубоко вздохнул, попытался адаптироваться в реальном  мире  и  увидел,
что Джон занят тем же. На лице Джорджа Кеннеди читалась легкая  обалделость,
словно ему дали успокоительное и оно начало действовать.
   Пророкотал гром. На этот раз куда ближе.
   Я бросил "фрисби" Ромми.
   - Что скажешь? - Мы все уже давно перешли на ты. . - Думаю, я влюблен,  -
ответил он, а затем тоже вернулся на грешную землю. - Еще я думаю,  что  нам
пора жарить стейки, если мы хотим съесть их во дворе. Хочешь мне помочь?
   - С удовольствием.
   - Я тоже помогу, - вызвался Джон. Мы вошли в трейлер, оставив  Джорджа  с
Ки. Поднимаясь по ступенькам, я услышал, как Ки спрашивает Джорджа, много ли
тот  поймал  преступников.  Мэтти  стояла  у   раскрытого   холодильника   и
выкладывала стейки на тарелку.
   - Как хорошо, что вы пришли. Я уж хотела съесть  их  сырыми.  Никогда  не
видела таких прекрасных стейков.
   - А я никогда не видел более прекрасной женщины, чем ты.  -  Голос  Джона
звучал искренне, но Мэтти лишь рассеянно улыбнулась ему. Я отметил про себя:
нельзя говорить комплименты женщине в тот момент, когда она держит  в  руках
пару замороженных стейков. Должного впечатления это не произведет.
   - Ты умеешь жарить мясо? - спросила она меня. - Говори правду, потому что
они слишком хороши, чтобы вверять их судьбу дилетанту.
   - Мастерства мне не занимать.
   - Хорошо, беру тебя на работу. Джон, будешь ему  помогать.  Ромми,  мы  с
тобой займемся салатами.
   - С удовольствием.
   Джордж и Ки уже уселись на пластиковых стульях, словно  давние  друзья  в
своем лондонском клубе. Джордж рассказывал  Ки,  как  он  перестреливался  с
Ролфом Нидо и Очень плохой бандой на Лиссабонской улице в 1993 году.
   - Джордж, что случилось с твоим носом? - спросил Джон. - Он  вдруг  очень
вытянулся.
   - А тебе что до этого? - парировал Джордж. - Разве ты не видишь,  что  мы
разговариваем?
   - Мистей Кеннеди поймал много пьеступников, - сообщила  нам  Кира.  -  Он
поймал Отень плохую банду и упьятал их в тюйму.
   - Точно, - кивнул я. - А еще мистер Кеннеди получил "Оскара" за сыгранную
им роль в фильме "Люк - Твердая Рука".
   - Абсолютно верно. -  Джордж  поднял  правую  руку,  скрестил  средний  и
указательный пальцы. - Я и Пол Ньюман.
   Джон засмеялся. Да так заразительно, что я тут же присоединился  к  нему.
Мы  хохотали  как  сумасшедшие,  выкладывая  стейки   на   решетку.   Просто
удивительно, что обошлось без ожогов.
   - Посему они смеются? - спросила Ки Джорджа.
   - Потому что они глупые людишки со слабеньким умишком, - ответил  Джордж.
- А теперь слушай Ки.., я поймал их всех, кроме Черепа. Он успел  запрыгнуть
в свой автомобиль, а я - в свой. Конечно,  подробности  погони  не  пристало
слушать маленькой девочке...
   Но Джордж все-таки начал их выкладывать, а мы с Джоном стояли у мангала и
улыбались.
   - Отлично, да? - спросил Джон, и я кивнул.
   Мэтти принесла кукурузу, завернутую в  алюминиевую  фольгу.  За  ней  шел
Ромми, держа в руках большую салатницу  и  стараясь  заглянуть  поверх  нее,
чтобы, не дай Бог, не споткнуться.
   Мы сели за столик для пикника, Джордж и Ромми - по одну сторону, Мэтти  и
мы с Джоном - по другую. Кира устроилась во главе стола,  на  стопке  старых
журналов, которые положили на пластиковый стул. Мэтти  повязала  ей  на  шею
посудное полотенце. Кира согласилась на такое унижение по двум причинам:  а)
она была в новой одежде; б) посудное полотенце все-таки не слюнявчик.
   Поели мы с аппетитом - салат, стейк (Джон говорил правду - лучшего стейка
есть мне не доводилось), жареная кукуруза, торт на десерт  К  тому  времени,
когда мы добрались до торта, гром  гремел  совсем  близко  и  задул  горячий
ветер.
   - Мэтти, если мне больше никогда не  удастся  так  хорошо  поесть,  я  не
удивлюсь, - посмотрел на  нее  Ромми.  -  Премного  благодарен  за  то,  что
пригласила меня.
   - И тебе спасибо. - У нее в глазах стояли слезы. Одной  рукой  она  взяла
мою руку, другой - руку Джона. Пожала. - Вам всем спасибо. Если б вы  знали,
каково было нам с Ки до того, как... - Она  тряхнула  головой,  вновь  сжала
наши с Джоном руки, отпустила. - Но теперь все в прошлом.
   - Посмотрите на малютку, - подал голос Джордж.
   Ки откинулась на спинку стула, глазки у нее закрывались.  Волосы  вылезли
из закрутки и падали на щечки. На носу белела капелька крема,  к  подбородку
прилипло кукурузное зернышко.
   - Я бьосила "фьизьби" пять тысять йаз, - сообщила нам Кира. - Я устала.
   Мэтти приподнялась. Я остановил ее.
   - Позволь мне?
   Она, улыбаясь, кивнула:
   - Если хочешь.
   Я взял Киру на руки и понес  к  трейлеру.  Гром  загремел  снова,  низко,
протяжно, словно зарычала гигантская собака.  Я  взглянул  на  надвигающиеся
тучи и  краем  глаза  уловил  какое-то  движение:  старый  синий  автомобиль
медленно катил по Уэсп-Хилл-роуд на запад, к озеру. А внимание я обратил на,
него исключительно из-за глупой наклейки на бампере.  Такую  же  я  видел  в
"Деревенском кафе": "НОГОТЬ СЛОМАЛСЯ - БЕРЕГИ ПАЛЕЦ".
   Я поднялся с Кирой по ступенькам, осторожно повернулся  боком,  чтобы  не
ударить ее головой о дверной косяк.
   - Позаботься обо мне, - прошептала она во сне. И такая грусть  звучала  в
ее голосе, что у меня по коже побежал холодок. Она словно знала, что  просит
невозможного. - Позаботься  обо  мне.  Я  маленькая,  мама  говойит,  что  я
малышка.
   - Я позабочусь о тебе. - Я поцеловал ее в лобик. - Не волнуйся. Ки. Спи.
   Я отнес девочку в ее комнатку и положил на кровать. К  тому  времени  она
окончательно сомлела.  Я  вытер  крем  с  носа,  снял  зернышко  кукурузы  с
подбородка. Взглянул на часы: без десяти два. Старожилы собираются в Большой
баптистской церкви. Билл Дин в костюме и сером галстуке. Бадди  Джеллисон  в
шляпе. Он стоит  у  церкви  с  еще  несколькими  мужчинами,  которые  решили
покурить, прежде чем идти на службу Я повернулся. В дверях стояла Мэтти.
   - Майк. Пожалуйста, подойди.
   Я шагнул к ней. На этот раз мои руки и ее талию не разделяла ткань.  Кожа
у нее была теплая, такая же  шелковистая,  как  и  у  дочери.  Она  вскинула
голову, чтобы посмотреть на меня, ее губы разошлись.  Бедрами  она  подалась
вперед,  а  когда  почувствовала  ими  кое-что  твердое,  прижалась  к  этой
окаменелости еще сильнее.
   - Майк.
   Я закрыл глаза. Мне показалось, будто я распахнул дверь в ярко освещенную
комнату, где смеялись и разговаривали люди. И танцевали. Потому  что  иногда
кроме этого нам больше ничего не надо.
   Я хочу войти, подумал я. Вот, чего  я  хочу,  вот  что  я  хочу  сделать.
Позволь мне это сделать. Позволь...
   И тут я осознал, что произношу все это вслух, быстро шепчу на ухо  Мэтти,
а мои руки так и ходят по ее спине, ощупывают  позвоночник,  лопатки,  потом
перемещаются вперед, чтобы охватить ладонями маленькие груди.
   - Да, - ответила она. - Мы оба этого хотим. Да. Это прекрасно.
   Она подняла руки и осторожно, большими пальцами, вытерла слезы, смочившие
кожу под моими глазами. Я отпрянул.
   - Ключ...
   Мэтти улыбнулась:
   - Ты знаешь, где он.
   - Вечером я приду.
   - Хорошо.
   - Я... - Мне пришлось откашляться. Я посмотрел на крепко спящую  Киру.  -
Мне было так одиноко. Похоже, я этого даже не знал,  но  я  так  мучился  от
одиночества.
   - Я тоже. И я знала, что тебе так же одиноко. Пожалуйста, поцелуй меня.
   Я поцеловал. По-моему, наши языки соприкоснулись, но полной уверенности у
меня нет. Но я запомнил, какая она была живая, энергичная.
   - Эй! - позвал со двора Джон, и мы отпрянули друг от друга.
   - Я рада, что ты наконец-то  принял  решение,  -  прошептала  Мэтти.  Она
повернулась и убежала по узкому коридорчику. Когда она говорила  со  мной  в
следующий раз, не думаю, что она понимала, с кем говорит и где находится.  В
следующий раз она говорила со мной, когда умирала.

***

   - Не буди ребенка, - услышал я ее слова, обращенные к Джону.
   -  Извини,  не  подумал,  -  ответил  он.  Я  постоял   еще   с   минуту,
восстанавливая дыхание, протиснулся в ванную, плеснул в лицо холодной  воды.
Повернувшись, чтобы взять полотенце, я увидел в ванной пластикового кита.
   Помнится,  я  еще  подумал,  что  он,  наверное,   выдувает   пузыри   из
дыхательного отверстия. Более  того,  мне  в  голову  пришел  сюжет  детской
истории о ките, который при выдохе выбрасывает в небо огромный фонтан  воды.
Как же назвать кита? Вилли? Слишком уж просто. Вильгельм. То, что надо, -  и
величественно, и забавно. Вильгельм Кит-Фонтан.
   Я помню, как над головой громыхнул гром. Помню охватившее меня счастье: я
принял решение и теперь с нетерпением ждал ночи. Помню тихие мужские голоса,
и такие же тихие ответы Мэтти: она показывала куда что поставить. А потом их
голоса вновь зазвучали снаружи: они вышли из трейлера.
   Я посмотрел вниз и увидел, что бугор на брюках заметно осел. Помнится,  я
еще подумал, что нет более смешного  зрелища,  чем  сексуально  возбужденный
мужчина, и я точно знал, что мысль эта уже приходила мне  в  голову,  скорее
всего в одном из моих снов. Я вышел из ванной, заглянул в комнатку Ки -  она
повернулась на бочок и все так же крепко спала, - зашагал по коридорчику.  И
почти дошел до гостиной, когда услышал выстрелы. Я сразу понял, что  это  не
гром.  Мелькнула  мысль  об   обратной   вспышке   в   глушителе   мотоцикла
какого-нибудь юнца и исчезла. Я предчувствовал: что-то  должно  случиться..,
но я ждал призраков, а не выстрелов. Роковая ошибка.
   Пах-пах-пах! Стреляли из автоматического оружия, как потом выяснилось, из
"глока" <Пистолет-пулемет, который может стрелять как одиночными  патронами,
так и  очередями;  еще  в  начале  девяностых  стоял  на  вооружении  частей
спецназа.> калибра 9 мм. Закричала Мэтти - от ее пронзительного крика у меня
все похолодело внутри. Я услышал, как вскрикнул от боли Джон и заорал Джордж
Кеннеди: "Ложитесь, ложитесь! Ради Бога, скорее ложитесь!"
   Что-то ударило в трейлер,  что-то  рассекло  воздух  прямо  передо  мной,
клянусь, звук я слышал. Потом на кухонном столе что-то жалобно  звякнуло,  и
от салатницы, которую принесли со двора, остались одни осколки.
   Я  бросился  к  двери,  буквально  слетел  с  бетонных  ступенек.  Увидел
перевернутый мангал, от разлетевшихся  углей  уже  загоралась  трава.  Ромми
Биссонетт сидел, вытянув перед собой ноги, уставившись на  лодыжку,  залитую
кровью. Мэтти стояла на четвереньках у мангала, волосы свешивались на  лицо.
Она словно пыталась задуть угли. Джон, шатаясь, шел ко мне, протягивая руку.
Из раны в предплечье лилась кровь.
   И еще я увидел автомобиль, который уже попадался  мне  на  глаза:  старый
седан с веселенькой наклейкой. Теперь он ехал к шоссе.  Находившиеся  в  нем
люди проехали мимо нас к озеру, чтобы убедиться, что мы на месте,  а  теперь
возвращались. Стрелок все еще высовывался из  окна  переднего  пассажирского
сиденья: Я  видел  в  его  руках  дымящееся  оружие.  С  откидным  каркасным
прикладом. Его лицо закрывала синяя лыжная  шапочка  с  прорезанными  в  ней
глазницами.
   А над головой протяжно загремел гром. Джордж  Кеннеди  неспешно  шагал  к
автомобилю, откидывая попадающиеся на пути  угли,  не  обращая  внимания  на
красное пятно, расползающееся по правой  штанине  повыше  колена.  Его  рука
нырнула под полу пиджака. Джордж не прибавил скорости,  даже  когда  стрелок
повернулся к водителю, тоже в синей маске,  и  закричал:  "Поехали!  Скорее!
Скорее!" Джордж не торопился, абсолютно не торопился, и я понял,  почему  он
не снимал пиджак даже бросая "фрисби", еще до того, как увидел  револьвер  в
его руке.
   Синий автомобиль ("форд" выпуска 1987  года,  зарегистрированный  на  имя
миссис Соне Белливу из Обурна и,  согласно  ее  заявлению,  украденный  днем
раньше) не останавливался и во время стрельбы. Тогда он, съехав на  обочину,
медленно прокатился вдоль  трейлера,  а  теперь  резко  вильнув,  выехал  на
середину дороги, сшиб почтовый ящик Мэтти и оставил за собой шлейф пыли.
   Джордж по-прежнему не торопился. Поднял револьвер, левой рукой  ухватился
за запястье правой, чтобы при выстреле она не ушла вверх, и ему не  пришлось
бы целиться заново. И пять раз нажал на спусковой крючок.  Две  первые  пули
ушли в багажник, я увидел появившиеся в нем дырки.  Третья  разнесла  заднее
стекло "форда", и я услышал, как  кто-то  вскрикнул  от  боли.  Куда  попала
четвертая, я не знаю. Зато пятая пробила левое заднее колесо. "Форд"  повело
влево. Водителю почти удалось удержать автомобиль  на  шоссе,  но  потом  он
полностью потерял управление. В тридцати  ярдах  от  трейлера  Мэтти  "форд"
вынесло в кювет, и он  завалился  набок.  Потом  багажник,  охватило  пламя.
Должно быть, одна из пуль Джорджа пробила бак. Стрелок уже пытался выбраться
из кабины через окно.
   - Ки.., забери.., отсюда... Ки, - услышал я хриплый, свистящий шепот.
   Мэтти ползла ко мне. Половина ее головы, правая, выглядела, как всегда, а
вот левая... Синий глаз сверкал сквозь  слипшиеся  окровавленные  волосы,  к
загорелому плечу прилипли кусочки черепных костей: пуля попала в голову. Как
бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь еще сказал вам, что Майкл  Нунэн  умер  до
того, как все это увидел, но не могу.
   - Ки... Майк, забери Ки...
   Я опустился на колени, обнял ее. Она вырывалась.  Молодая,  сильная,  она
вырывалась, хотя серое вещество ее мозга  выпирало  сквозь  разбитый  череп.
Даже при смерти она думала о своей дочери, пыталась ей помочь,  пыталась  ее
спасти.
   - Мэтти, все  хорошо.  -  А  шестое  чувство  перенесло  меня  в  Большую
баптистскую церковь, где запели "Блажен, кто верует", но  глаза  большинства
скорбящих были пусты, совсем как  тот  глаз,  что  смотрел  на  меня  сквозь
окровавленные волосы. - Мэтти, успокойся, все хорошо.
   - Ки.., забери Ки.., не подпускай их...
   - Они ее не обидят, Мэтти, я обещаю.  Она  извивалась  в  моих  объятиях,
скользкая, как рыба, тянулась  окровавленными  руками  к  трейлеру.  Розовые
шорты и топик стали ярко-алыми. Брызги  крови  летели  на  землю.  С  дороги
донесся глухой взрыв: рванул бензобак "форда". Черный дым поднялся к черному
небу. И тут же долго и протяжно прогремел гром. Небо словно вопрошало:  "Вам
нужен шум? Да? Что ж, будет вам шум".
   - Скажи, что с Мэтти все в порядке, Майк! - донесся до меня  звенящий  от
боли голос Джона. - Ради Бога, скажи мне, что...
   Он упал на колени рядом со  мной,  его  глаза  закатывались,  пока  между
веками не осталось ничего, кроме белков. Он потянулся  ко  мне,  схватил  за
плечо, вырвал клок рубашки и повалился на землю, потеряв сознание. Из уголка
рта потекла струйка слюны. В двенадцати футах  от  меня  Ромми,  сжав  зубы,
чтобы  не  закричать  от  боли,  пытался  подняться.  Джордж  стоял  посреди
Уэсп-Хилл-роуд, перезаряжая  револьвер.  Патроны  он  доставал  из  мешочка,
который, должно быть, лежал в кармане пиджака. При  этом  Джордж  пристально
следил за стрелком, который все вылезал из кабины, не желая  сгореть  в  ней
заживо. Вся правая штанина Джорджа стала красной от крови.  Жить  он  будет,
подумал я, но вряд ли сможет носить этот костюм.
   Я крепко держал Мэтти. Прижался губами  к  ее  уху,  тому,  что  осталось
целым.
   - Кира в порядке. Она спит. С ней ничего не случится, я обещаю.
   Казалось, Мэтти поняла. Она перестала  вырываться,  лишь  задрожала  всем
телом.  "Ки...  Ки...".  То  были  последние  произнесенные  ею  слова.  Она
протянула руку, ухватила пучок травы, вырвала из земли.
   - Сюда! - услышал я голос Джорджа. - Иди сюда, сукин сын,  и  не  вздумай
бежать.
   - Как она? - спросил прихромавший ко  мне  Ромми.  С  белым  как  полотно
лицом. И не стал дожидаться моего ответа. - О Господи! Святая Мария,  Матерь
Божья, молись за нас, грешных, ныне, и в час смерти нашей! Благословенна  ты
между женами и благословен плод чрева  Твоего  Иисус.  О  Мария,  без  греха
первородного зачатая, молись за нас, к Тебе прибегающих. О нет, Майк, нет! -
и он вновь начал молиться, на этот раз на французском.
   - Прекрати! - оборвал я его, и он замолчал, словно ждал моего приказа.  -
Пойди в трейлер и посмотри, как там Кира.
   - Хорошо. - Он заковылял к трейлеру. При каждом шаге с его  губ  срывался
стон, но он не останавливался. Я  ощущал  запах  горящей  травы.  Налетающий
ветер пах дождем. А на моих руках умирала Мэтти.
   Я прижимал ее к себе, раскачиваясь взад-вперед. Тем  временем  в  Большой
баптистской церкви над гробом Ройса  читали  сто  тридцать  девятый  псалом:
"...Я сказал Господу: Ты - Бог мой..." Пастор говорил, марсиане  внимали.  Я
же укачивал Мэтти под черными тучами. Я собирался приехать сюда этой  ночью,
достать ключ из-под горшка с помидором и войти к  ней.  Совсем  недавно  она
танцевала в белых кроссовках на красной "фрисби",  танцевала,  как  волна  в
океане, а сейчас она умирала на моих руках среди горящей травы,  а  мужчина,
который любил ее разве что немного меньше, чем я, лежал рядом без  сознания.
И кровь покрывала его правую руку от короткого рукава футболки с надписью на
груди

   МЫ - ЧЕМПИОНЫ

   До худощавого, веснушчатого запястья.
   - Мэтти, - позвал я. - Мэтти, Мэтти, Мэтти. - Я  качал  ее  и  поглаживал
рукой по правой половине лба, которую каким-то  чудом  не  запачкала  кровь:
волосы упали на левую, изуродованную сторону. - Мэтти, Мэтти, ах, Мэтти!
   Сверкнула молния - первая, которую  я  увидел  в  этот  день.  Подсветила
надвинувшиеся с запада тучи. Мэтти дрожала в моих объятиях, всем  телом,  от
шеи до кончиков пальцев. Губы ее крепко сжались. Брови сошлись у переносицы,
словно она о чем-то задумалась. Рука поднялась в попытке  ухватить  меня  за
шею: так человек, падающий в пропасть, старается ухватиться за  что  угодно,
лишь бы остановить или хотя бы замедлить падение. Потом рука упала и застыла
на траве, ладонью кверху. Тело  ее  содрогнулось  в  последний  раз,  и  она
покинула наш мир.

Глава 26

   После этого, до того момента как все закончилось, я находился  в  трансе.
Несколько раз выходил из него, к примеру,  когда  листок  с  генеалогическим
древом выпал из одного из блокнотов Джо, но  на  очень  короткие  промежутки
времени. Ощущения в чем-то были такие же, как и в моем сне с  Мэтти,  Джо  и
Сарой, в чем-то напоминали те, что  я  испытывал,  когда  едва  не  умер  от
свинки, но в целом сравнить мне их не с чем. Транс он и есть транс. Находясь
в нем, я обретал сверхъестественные способности. Видит Бог, я  бы  прекрасно
без них обошелся.
   Подошел Джордж, ведя перед собой мужчину в  синей  шапочке-маске.  Джордж
уже здорово хромал. Сильно воняло горелой резиной.
   - Она мертва? - спросил Джордж. - Мэтти?
   - Да.
   - Джон?
   - Не знаю, - ответи