алось  достаточно,  остальные  листы  я  просто
положил сверху.
   - Тьто написано на этих бумазках? - спросила Ки.
   - Всякая ерунда.
   - Это сказка?
   - Да нет. Скорее.., ну, не знаю. Кроссворд. Или письмо.
   - Отень длинное письмо, - отметила она и привалилась к моей ноге,  словно
от усталости.
   - Да, - кивнул я. - Любовные письма обычно длинные, но держать их дома  -
идея не из лучших.
   - Потему?
   - Потому что они... - Могут вернуться и преследовать тебя по  ночам,  эти
слова вертелись у меня на кончике языка, но я их не произнес. - Потому что в
дальнейшем они могут поставить тебя в неловкое положение.
   - Ага.
   - И потом, эти листы в чем-то схожи с твоими лентами.
   Тут Кира увидела коробочку - жестянку с надписью МЕЛОЧИ ДЖО.  Она  лежала
на длинном столе, разделявшем гостиную и кухню, не так и далеко от Безумного
Кота, когда-то настенных часов. Я не помнил, как принес жестянку из  студии,
наверное, и не мог помнить: я же был в трансе. С другой стороны,  она  могла
появиться в доме и сама по себе. Теперь я верю в такие чудеса. У  меня  есть
на то основания.
   Глаза Киры загорелись. Такого с ней не случалось с того  самого  момента,
как она проснулась и узнала о смерти  матери.  Кира  поднялась  на  цыпочки,
чтобы дотянуться до жестянки, потом ее пальчики  пробежались  по  буквам.  Я
подумал о том, как важно ребенку  иметь  такую  вот  жестянку  В  Ней  можно
хранить самые дорогие сердцу  вещи:  любимую  игрушку,  кружевную  салфетку,
первое украшение. А может, и фотографию матери.
   - Она.., такая кьясивая, - прошептала Ки, от восторга у  нее  перехватило
дыхание.
   - Можешь ее взять, только надпись на ней будет МЕЛОЧИ ДЖО,  а  не  МЕЛОЧИ
КИ. В ней лежат кое-какие бумаги, которые мне хочется прочесть,  но  я  могу
переложить их в другое место.
   Она пристально посмотрела на  меня,  чтобы  убедиться,  что  я  не  шучу.
Увидела, что нет.
   - Хоесе. - В голосе прозвучало безграничное счастье.
   Я взял у нее жестянку, вытащил оттуда блокноты, записи, вырезки и  вернул
Ки. Она тут же сняла крышку, потом поставила на место.
   - Догадайся, тьто я сюда полозу? - спросила она.
   - Свои сокровища?
   - Да. - Тут она даже улыбнулась. - Кто такая Дьзо, Майк? Я ее знаю? Знаю,
правда? Она одна из тех, кто зил в холодильнике?  .  -  Она...  -  Тут  меня
осенило. Я перебрал вырезки. Ничего. Я уже подумал, что потерял негатив,  но
тут же увидел его краешек, выглядывающий из  одного  из  блокнотов.  Вытащил
его, протянул Ки.
   - Тьто это?
   - Фотография, на которой черное - белое, и наоборот. Посмотри на просвет.
   Она посмотрела и долго не могла оторвать глаз от негатива. И я видел в ее
руке мою жену, стоящую на плоту в разъемном купальнике.
   - Это Джо.
   - Она кьясивая. Я йада, тьто смогу хьянить свои веси в ее койоботьке.
   - Я тоже, Ки. - Я поцеловал ее в макушку.

***

   Когда шериф Риджуик забарабанил в дверь, я решил, что, открыв  ее,  лучше
сразу поднять руки вверх.  Чувствовал,  что  нервы  у  него  на  пределе.  А
разрядил ситуацию удачный вопрос.
   - Где сейчас Алан Пэнгхорн, шериф?
   - В Нью-Хемпшире. - Риджуик опустил револьвер (через минуту  или  две  он
механически сунул его в кобуру). - У них с Полли все  нормально.  Только  ее
донимает артрит. Это, конечно, неприятно, но и у нее выдаются  хорошие  дни.
Если болезнь иногда отступает, не такая уж она и страшная. Мистер  Нунэн,  у
меня к вам много вопросов. Вы это знаете, не так ли?
   - Да.
   - Первый и главный: ребенок у вас? Кира Дивоур?
   - Да.
   - Где она?
   - Сочту за счастье показать ее вам. Мы прошли коридором в северное  крыло
и остановились у двери спальни. Девочка сладко спала, укрытая до  подбородка
одеялом. Набивную собачку она сжимала руке: с одной стороны  кулачка  торчал
ее грязный хвост, с другой - нос. В дверях мы стояли долго и молча, смотрели
на ребенка, спящего в вечернем свете. Деревья в лесу падать перестали,  хотя
ветер еще и не стих. Он завывал в трубе "Сары-Хохотушки", выводя ему  одному
ведомую, древнюю мелодию.

ЭПИЛОГ

   На Рождество снега навалило никак  не  меньше  шести  дюймов.  И  уличные
артисты, развлекающие жителей Сэнфорда, выглядели точь-в-точь как  в  фильме
"Эта прекрасная жизнь". В четверть второго утра, двадцать  шестого  декабря,
когда я вернулся, в третий раз проверив, спит ли Кира, снегопад прекратился.
Луна, огромная и сияющая, проглянула сквозь разрывы облаков.
   На Рождество я вновь приехал к Френку, и бодрствовали только он да я. Все
дети,  включая  Киру,  спали  как  убитые,  сваленные  на   кровать   новыми
впечатлениями, обильной едой и  водопадом  подарков.  Френк  добивал  третий
стакан виски, я едва пригубил первый. В те дни, когда Кира приезжала ко мне,
я обычно не прикасался даже к пиву. А тут она была со мной  три  дня..,  но,
если ты не можешь провести со своим ребенком Рождество, то зачем оно  вообще
нужно?
   - С тобой все в порядке? - спросил Френк, когда я вновь сел и  поднес  ко
рту стакан.
   Я улыбнулся. Он интересовался не  Кирой,  а  мною.  Должно  быть,  что-то
прочитал на моем лице.
   - Тебе бы увидеть меня в  тот,  октябрьский  уик-энд,  когда  Департамент
социальных вопросов разрешил мне взять ее на три дня. Я заглядывал к  ней  в
спальню с десяток раз, до того как лег спать..,  и  потом  тоже.  Вставал  и
заглядывал в дверь, прислушиваясь к ее дыханию. В ночь на субботу вообще  не
сомкнул глаз, в следующую спал от силы часа  три.  Так  что  в  сравнении  с
прошлым для меня это большой прогресс. Но,  если  ты  проболтаешься,  Френк,
если то, что я тебе рассказал, выйдет  наружу,  особенно  эпизод  с  ванной,
которую я наполнил теплой водой перед тем,  как  ураган  окончательно  добил
генератор, я могу распрощаться с  надеждой  получить  опеку.  Возможно,  мне
придется трижды заполнять многостраничную анкету, чтобы получить  разрешение
присутствовать на ее школьном выпускном вечере.
   Я не собирался рассказывать Френку о том, как наполнял ванну, но,  начав,
уже не мог остановиться. Выложил все. Чтобы облегчить  душу.  Полагаю,  Джон
Сторроу тоже имел право выслушать мою исповедь, но Джон не хотел говорить  о
событиях того дня, во всяком случае вне рамок  судебного  процесса  о  праве
опеки над Кирой Элизабет Дивоур.
   - Буду нем как рыба. Как у тебя с удочерением?
   - Очень уж все медленно. Я просто  возненавидел  судебную  систему  штата
Мэн, да и Департамент социальных вопросов. Когда  разговариваешь  с  людьми,
работающими в этих бюрократических гадюшниках один на  один,  они  вроде  бы
вполне нормальные, но стоит им собраться вместе...
   - Значит, все плохо?
   - Я иногда чувствую себя персонажем "Холодного дома". Который у  Диккенса
говорит, что в суде выигрывают только адвокаты. Джон советует мне  набраться
терпения и молиться, потому что мы достигли невероятных  успехов,  учитывая,
что я принадлежу к той  категории  американских  граждан,  которая  вызывает
наименьшее доверие у любого  здравомыслящего  чиновника:  белый,  неженатый,
средних лет. Но Кира после смерти Мэтти пожила уже в двух семьях и...
   - Разве у нее нет родственников в окрестных городах?
   - Тетя Мэтти. Но она и при жизни Мэтти знать Киру не хотела, а уж  теперь
тем более не проявляет к ней интереса. Особенно после того...
   - ..как узнала, что богатой Ки не быть.
   - Именно.
   - Насчет завещания Дивоура эта Уитмор солгала?
   - Целиком и полностью. Он  оставил  все  свое  состояние  фонду,  который
ставит своей задачей достижение всеобщей компьютерной грамотности. Учитывая,
что в мире масса неотложных проблем, на решение которых нет  денег,  это  не
самый удачный выбор.
   - А как Джон?
   - Его подлатали, хотя правая рука еще не такая, как раньше.  Он  чуть  не
умер от потери крови.
   Френк довольно ловко, учитывая, что от третьего  стакана  виски  осталось
совсем ничего, увел меня от проблемы, на которой я совершенно защитился:  Ки
и опека. Но с другой стороны, я  не  имел  ничего  против.  Самому  хотелось
переключиться на что-то другое. Я просто сходил с ума от мыслей о тех долгих
днях и ночах, которые приходилось проводить Кире в домах,  куда  Департамент
социальных вопросов определял таких вот сирот, как она.  Никому  не  нужных.
Кира не хотела там жить, она  там  просто  существовала,  как  существует  в
клетке накормленный кролик. И оживала она, лишь увидев мой  автомобиль.  Тут
она начинала  плясать,  как  Снупи  <Добрый,  мечтательный  песик,  персонаж
комиксов, созданный художником  Чарлзом  Шульцем  в  1950  году.  Популярная
собачья кличка.> на своей конуре. Наш октябрьский уикэнд прошел изумительно,
пусть я каждые полчаса и проверял, как она спит. А  Рождество  принесло  еще
больше радости. Именно ее ярко выраженное желание жить  в  моем  доме  более
всего остального помогало продвижению судебного  разбирательства..,  но  как
медленно оно продвигалось.
   Может, весной, Майк,  обнадеживал  меня  Джон.  Он  стал  другим  Джоном,
бледным и серьезным. От той бравады,  которую  он  Демонстрировал,  готовясь
схлестнуться с мистером Максуэллом Большие  Деньги,  не  осталось  и  следа.
Двадцать первого июля Джон узнал много нового, как о бренности всего живого,
так и о жестоком идиотизме мира. Человек,  которому  приходится  здороваться
левой, а не правой рукой, уже не думает о том, чтобы веселиться до упаду. Он
теперь встречается с  девушкой  из  Филадельфии,  дочерью  одной  из  подруг
матери. Я не знаю, серьезные у него намерения или нет, потому что дядя Джон,
как называет его Ки, предпочитает помалкивать об этой стороне своей жизни. И
по моему  разумению,  намерения  у  него  самые  серьезные,  иначе  молодой,
самостоятельный, финансово ни от кого не зависящий человек ни за что не стал
по собственному выбору встречаться с дочерью подруги матери.
   Может, весной. Раньше он говорил: в конце осени или в начале зимы. Что  я
делаю не так? - этот вопрос я задал ему, получив  очередной  отказ,  аккурат
после Дня благодарения.
   "Ничего, - ответил он. - Судебные процессы  об  усыновлении  или,  как  в
нашем случае, об удочерении, родителем-одиночкой всегда тянутся очень долго.
Особенно в том случае, если речь  идет  о  приемном  отце".  При  этом  Джон
проиллюстрировал свои слова непристойным жестом:  сунул  указательный  палец
левой руки в кольцо, образованное большим и  указательным  пальцами  правой.
Вынул, вновь сунул, опять вынул.
   "Это откровенная дискриминация по половому признаку, Джон".
   "Да, но в этом есть своя логика. А вину, если хочешь, можешь возложить на
любого извращенца, решившего, что имеет право стянуть трусики с ребенка. Или
на боссанову, танец любви. Процесс этот медленный, но в итоге ты выйдешь  из
него победителем. У тебя незапятнанная репутация, Кира твердит: "Я хочу жить
у дяди Майка", - всем судьям и сотрудникам ДСВ,  у  тебя  достаточно  денег,
чтобы не отступаться, как бы они ни пытались тянуть резину, сколько бы новых
бланков ни просили тебя заполнить.., а главное, дружище, у тебя есть я".
   У меня было кое-что еще - те слова, которые Кира прошептала мне  на  ухо,
когда я остановился на лестнице, чтобы перевести дух. Джону  я  об  этом  не
говорил, утаил и от Френка.
   "Мэтти говойит, тьто тепей я твоя маленькая птитька, - прошептала Кира. -
Мэтти говойит, тьто ты будес заботиться обо мне".
   Я и старался, в той мере, в которой мне это позволяли копуши из  ДСВ,  но
ожидание давалось мне нелегко.
   Френк взял со стола пустой стакан, выразительно посмотрел на  мой,  потом
на меня. Я покачал головой. Кира выразила желание слепить снеговика,  и  мне
не хотелось, чтобы утром, когда мы выйдем на искрящийся  под  лучами  солнца
снег, у меня болела голова.
   - Френк, ты веришь в то, что я тебе рассказал?
   Он налил себе виски, помолчал, уставившись в стол. Думал. А когда  поднял
голову, на его губах играла улыбка. У меня защемило  сердце:  точно  так  же
улыбалась и Джо. А потом он заговорил:
   - Разумеется, верю. Полупьяные ирландцы верят всему, что рассказывают  им
в рождественскую ночь. Я же знаю, что ты у нас не из выдумщиков-фантазеров.
   Я рассмеялся, он присоединился ко мне. Смеясь, мы старались дышать  через
нос, чтобы не перебудить весь дом.
   - Ну правда. Хоть чему-то ты поверил?
   - Всему, - подчеркнул он. - Потому что в это верила Джо. Да  и  она  тому
доказательство. - Он мотнул головой в сторону лестницы на второй этаж,  и  я
понял, кого он имеет в виду. - Она не похожа на других маленьких девочек.  С
виду вроде бы такая же, как все, но глаза другие. Поначалу  я  подумал,  что
причина тому - трагическая смерть матери, но дело не  в  этом.  Есть  что-то
еще, правда?
   - Да.
   - В тебе это тоже есть. Случившееся отразилось на вас обоих.
   Я подумал о том чудище, которое Джо удалось не подпустить ко мне, пока  я
выливал щелок на кости Сары и Кито. Потусторонний, так она его назвала. Я не
разглядел его, и, может, оно и к лучшему. Может, мне надо возблагодарить  за
это Господа Бога.
   - Майк? - В голосе Френка послышалась тревога. - Ты весь дрожишь.
   - Все в порядке, - ответил я. - Честное слово.
   - И как тебе теперь живется в коттедже? -  Я  окончательно  перебрался  в
"Сару-Хохотушку. Тянул до ноября, а потом выставил дом в Дерри на продажу.
   - Теперь там спокойно.
   - Спокойно?
   Я кивнул, хотя и грешил против истины. Пару раз я просыпался с  чувством,
о котором упоминала Мэтти: будто в кровати лежал кто-то еще. Но опасности  я
не ощущал. Пару  раз  я  улавливал  (во  всяком  случае  мне  казалось,  что
улавливаю) запах духов Джо. А иногда ни с того ни с сего звякал  колокольчик
Бантера. Словно кто-то передавал мне привет из далекого далека.
   Френк взглянул  на  часы,  на  меня,  на  его  лице  появилось  виноватое
выражение.
   - У меня есть еще несколько вопросов.., ничего?
   - Если уж не ложиться спать допоздна, то лучшей ночи, чем рождественская,
не найти. Выкладывай.
   - Что ты рассказал полиции?
   - Мне в общем-то ничего не пришлось рассказывать. Футмен  дал  показания,
которые вполне устроили Норриса Риджуика. Футмен сказал, что он и Осгуд,  за
рулем  сидел  Осгуд,  риэлтер  Дивоура,  устроили  побоище  у  трейлера  под
давлением Дивоура. Он обещал им крупные неприятности, если они в точности не
выполнят его указаний. Среди бумаг Дивоура в "Уэррингтоне" копы нашли  копию
платежного поручения о переводе двух миллионов  долларов  на  некий  счет  в
банка "Гранд Гэйманс", открытый на имя Рэндолфа Футмена.  Рэндолф  -  второе
имя Джорджа. В настоящее время мистер Футмен пребывает в тюрьме Шоушенк.
   - А Роджетт?
   - Уитмор - девичья фамилия ее матери, но, думаю, я  не  ошибусь,  сказав,
что ее сердце принадлежало отцу. Она заболела лейкемией. Диагноз поставили в
1996 году. Для людей ее возрастной группы, а она  умерла  в  пятьдесят  семь
лет, болезнь в двух случаях из трех приводит к летальному исходу. Она прошла
курс лучевой терапии. Отсюда и парик.
   - Почему она пыталась убить Киру? Я этого не понимаю.  Если  ты  разрушил
чары Сары, уничтожив ее  кости,  снял  проклятие..,  чего  ты  на  меня  так
смотришь?
   - Ты бы все понял, если бы хоть раз пообщался с  Дивоуром.  Этот  человек
перед отъездом в солнечную Калифорнию  поджег  леса  Тэ-Эр.  Можно  сказать,
попрощался. Я подумал о нем, как только сорвал парик с ее головы. Подумал  о
том, что он по-прежнему жив, а в Калифорнию отправили тело Роджетт.  И  лишь
потом пришла мысль: да нет, это Роджетт, только без волос.
   - И ты оказался прав. Собственные волосы вылезли у нее от облучения.
   - И неправ одновременно. Теперь я знаю о призраках  гораздо  больше,  чем
раньше, Френк. Может, первое впечатление самое верное, как и первая мысль...
В тот день я видел его. Дивоура. Он вернулся. Я в этом уверен. И дело тут не
в Саре, не в нем. Даже не в Кире. Просто он привык брать то, что хотел.  Как
повелось с того самого дня, когда он утащил снегокат Скутера Ларриби.
   В комнате воцарилась тишина. Такая глубокая,  что  я  даже  услышал,  как
дышит дом. Знаете, его дыхание можно услышать. Если  действительно  слушать.
Среди прочего теперь я знаю и это.
   - Господи, - наконец выдохнул Френк.
   - Я не думаю, что Дивоур  вернулся  из  Калифорнии,  чтобы  убить  ее,  -
уточнил я. - Первоначальный план был другим.
   - Каким же? Поближе познакомиться с внучкой? Навести мосты?
   - Да нет же. Ты до сих пор не понимаешь, что это был за человек.
   - Тогда объясни.
   -  Монстр.  Он  вернулся,  чтобы  купить  ее,  но  Мэтти  продавать  дочь
отказалась. И уже потом, попав под влияние Сары, он  начал  готовить  смерть
Киры. И я полагаю, что Сара не могла на него пожаловаться.
   - Скольких она убила? - спросил Френк.
   - Точно не знаю. Да и не хочу знать.  Если  исходить  из  записей  Джо  и
газетных вырезок, как минимум  четверых..,  я  говорю  о  прямых  убийствах,
совершенных в период от девятьсот первого до  девятьсот  девяносто  восьмого
года.  Все  дети,  с  именами,  начинающимися  на  "К",  все  самые  близкие
родственники тех, кто убил ее и Кито.
   - Боже мой!
   - Я не думаю, что Бог имеет к этому хоть  малейшее  отношение..,  но  она
заставила их заплатить по счету.
   - Тебе ведь ее жалко, а?
   - Да. Я бы разорвал ее в клочья, не позволил бы прикоснуться к Ки. Но мне
ее жалко. Ее изнасиловали и убили. Ее ребенка утопили. Господи, да как же не
пожалеть ее?
   - Пожалуй, ты прав. Майк, а что ты знаешь о  втором  мальчике?  Плачущем?
Который умер от заражения крови?
   - Большая часть записок Джо посвящена именно этому  моменту,  собственно,
его смерть и послужила для нее отправной точкой. Ройс  Меррилл  хорошо  знал
эту историю. Плачущего мальчика звали Рег-Тидуэлл-младший. Надо помнить, что
к сентябрю 1901 года, когда "Ред-топы" последний раз сыграли в округе  Касл,
практически все жители Тэ-Эр знали, что Сару и ее сына  убили.  Догадывались
они и о том, что убийцы.
   В тот август  Ред  Шдуэлл  неоднократно  обращался  к  тогдашнему  шерифу
округа, Неемии Баннерману. Сначала, чтобы найти их,  если  они  заблудились:
Тидуэлл просил шерифа организовать масштабные поиски, потом - чтобы найти их
тела, наконец, чтобы найти убийц.., потому что, смирившись с  тем,  что  они
мертвы, он не сомневался, что их убили.
   Баннерман поначалу отнесся к нему сочувственно. Собственно, все население
округа им сочувствовало. И вообще, с момента появления "Ред-топов"  в  Тэ-Эр
их разве что не носили на  руках.  Такое  отношение  более  всего  и  бесило
Джереда. И, я думаю, можно простить Сынка Тйдуэлла за роковую ошибку.
   - Какую?
   Его беда в том, что он решил, будто Марс - это  рай,  подумал  я.  Должно
быть, Тэ-Эр действительно казался им раем, до того  дня,  как  Сара  и  Кито
пошли на прогулку и не вернулись.
   Они-то думали, что наконец нашли место, где можно быть  черным  и  дышать
полной грудью.
   - Он решил, что в критической ситуации к  ним  будут  относиться,  как  к
равным, потому что, пока все было хорошо, они  не  чувствовали  ни  малейшей
дискриминации. А вместо этого весь Тэ-Эр выступил против них единым фронтом.
Почему они вступились за Джереда и его шестерок, сейчас, конечно, не узнать,
но, когда ставки сделаны...
   - Ты защищаешь себе подобных, стираешь грязное белье за закрытой  дверью,
- пробормотал Френк, допивая стакан.
   - Да. И к тому времени, как "Ред-топы" сыграли на  Фрайбургской  ярмарке,
жители их маленького поселка на берегу озера  уже  начали  разбегаться.  Все
это, как ты понимаешь, я  почерпнул  из  записей  Джо.  В  обеих  книгах  по
городской истории упоминания об этом нет.
   Ко Дню труда началось активное вытеснение "Ред-топов" из округа, так,  во
всяком  случае,  сказал  Джо  Ройс.  С  каждым  днем  давление  усиливалось,
"Ред-топы"  чувствовали  надвигающуюся  беду,  но  Сынок  Тидуэлл  не  хотел
уезжать, не узнав,  что  произошло  с  его  сестрой  и  племянником.  Именно
семейные узы удерживали его в Тэ