настойчивей  говорила  акушерка.  Как  раз,  когда  началось
кровотечение.
     "Старина Джеффри!" - он произнес это вслух, входя  в  громадную  кухню,
где оцепеневшим облаком висел горячий воздух.
     - Чего говорите, молодой хозяин? - спросила его миссис Ремидж, экономка
Кэрмайклов, капризная, но в общем добрая  и  любящая  старушонка,  когда  он
вошел в буфетную. Как обычно ее домашний чепец был перекошен и от нее  несло
табаком, но несмотря ни на что, она все эти годы была твердо  убеждена,  что
никто не догадывается об этой ее маленькой слабости.
     - Да так, ничего, миссис Ремидж, - сказал Йен.
     - Пальто небось промокло-то. Почитай от сарая и до дома все затопило во
дворе!
     - Я и сам чуть не утонул, - сказал Йен и подумал: "Если  бы  Джеффри  с
доктором опоздали хоть на десять минут, она бы точно умерла". Он сознательно
отгонял от себя эту мысль - она казалась ему жестокой и отвратительной -  но
другая мысль, мысль о том, как жить без Мизери была еще  ужасней,  и  потому
первая частенько выползала откуда-то, поражая его собственной мерзостью.
     Детский плач  прервал  его  мрачные  размышления.  Нормальный  здоровый
детский плач его сына, который проснулся и был весьма не  прочь  перекусить.
Едва слышался голос Энни Уилкз, нянечки Томаса, которая слегка  прикрикивает
на него, пока меняет пеленки.
     - Ишь, какой голосок у нас нынче прорезался, - заметила миссис Ремидж.
     Одно мгновение Йен думает о том, что он теперь отец  ребенка,  и  мысль
эта безмерно удивляет его. А потом он услышал, как его жена сказала:
     - Привет, милый!
     Он поворачивается, смотрит  на  Мизери,  свою  любимую.  Она  стоит  на
пороге,   слегка   покачиваясь,   ее   каштановые   волосы    неповторимого,
удивительного оттенка, красноватые, как чуть тлеющие угольки, рассыпаются  и
текут по плечам в своем блистательном изобилии. Она все еще была бледна,  но
Йен заметил, что на щеках проступает возвращающийся  румянец.  Глаза  у  нее
темные и глубокие и отблеск лампы вспыхивает на дне зрачка, словно маленький
бриллиант на темном бархате футляра.
     - Дорогая! - воскликнул он и бросился к  ней  как  тогда  в  Ливерпуле,
когда все думали, что ее похитили разбойники.  Чокнутый  Джек  Уикерсон  еще
клялся в этом.
     Миссис Ремидж вдруг вспомнила, что она что-то забыла сделать в прихожей
и, тихонько улыбаясь, ушла, оставив их вдвоем.
     Она и сама иногда думала о том, как повернулась бы  их  жизнь,  появись
Джеффри с доктором на час позже, в  ту  темную  грозовую  ночь,  два  месяца
назад. Или если бы этот эксперимент  с  переливанием  крови,  когда  молодой
хозяин так смело отдал свою кровь Мизери, не удался.
     - Эх, жизнь жизнь... - пробормотала она и начала  торопливо  спускаться
вниз, в холл. "О некоторых вещах лучше  не  думать",  -  хорошая  мысль.  Ее
хозяин сам частенько повторял это, но оба  они  знали,  что  давать  хорошие
советы куда легче, чем следовать им.
     Йен крепко прижал Мизери к себе, ему казалось,  что  он  сейчас  умрет,
задохнувшись сладким запахом ее теплой и нежной кожи.
     Рука его скользнула по ее груди и он ощутил быстрое горячее  биение  ее
сердца.
     - Если бы ты умерла, я бы умер вместе с тобой, - шепнул он.
     Она обвила руками его шею и теснее прижалась к нему грудью.
     - Перестань, милый, - зашептала Мизери, - не говори глупостей. Я здесь,
здесь с тобой. Ну поцелуй же меня. Если я и умру, то  только  от  того,  что
слишком сильно хочу тебя.
     Он прижился своими губами к ее и его руки окунулись в мягкие волны этих
дивных волос. На мгновение все исчезло куда-то и они были в целом мире одни.
     Энни положила страницы, исписанные на машинке, на ночной  столик  подле
него. Он посмотрел на нее, ожидая,  что  она  скажет.  И  хотя  его  снедало
любопытство, он совершенно не нервничал, только удивлялся, до чего оказалось
легко вернуться обратно в мир Мизери. Это был старомодный мир мелодрамы,  но
тем не менее возвращение в него ни в коей мере не было, как он того  ожидал,
неприятным - напротив, это действовало  успокаивающе,  словно  ты  надеваешь
старые и удобные комнатные туфли.
     Потому у него просто челюсть отвисла, когда Энни сказала:
     - Это неправильно.
     - Ты... тебе что, не понравилось?
     Он не верил своим  ушам.  Как  ей  могли  другие  рассказы  про  Мизери
нравиться, а этот нет?!  Он  так  выдержан  в  манере  "Мизери",  иногда  до
карикатурности, в том месте, например, где старая миссис Ремидж, так похожая
на мать, тайком нюхает табак в кладовой; или когда Йен и Мизери лапают друга
друга, как два старомодных ребенка,  возвращающихся  домой  после  танцев  в
школе, да и все остальное тоже...
     Теперь уже она выглядела сбитой с толку.
     - Нравится ли мне? Конечно нравится. Это прекрасно. Когда Йен  заключил
ее в объятья, я просто не смогла сдержаться и  разрыдалась,  -  ее  глаза  и
вправду покраснели, - и ты назвал нянечку Томаса в  честь  меня...  Это  так
мило...
     Он подумал: "Да, это шикарно, надеюсь. И кстати, милочка, первоначально
ребенка звали Сын, если тебя  это  заинтересует,  и  изменил  я  имя  только
потому, что получалось слишком много "н", это не очень звучит".
     - Тогда, я боюсь, что не понимаю в чем дело.
     - Да, ты не понимаешь. Я не сказала, что мне не понравилось, я сказала,
что это неправильно. Это вранье. Тебе придется изменить кое-что.
     - Да... А когда-то он решил, что она прекрасный слушатель. Бог ты  мой!
Надо отдать тебе должное. Пол, если ты ошибаешься, то уж делаешь это на  все
сто. Выходит, что Постоянный Читатель превратился в Бессердечного Редактора.
     Хотя никакого редактора и в помине не было, и Пол прекрасно это понимал
и осознавал, но лицо его само  по  себе  приобрело  выражение  искреннего  и
сосредоточенного внимания, как всегда, когда он  выслушивал  редакторов.  Он
сам называл это "выражение типа ЧЕММОГУБЫТЬПОЛЕЗЕНСУДАРЫНЯ?".
     Потому,  что  большинство  редакторов   похожи   на   женщин,   которые
прикатывают на станцию  техобслуживания  и  говорят  механику  закрепить  ту
штуковину, что громыхает под капотом, или исправить то,  что  цепляется  под
крылом и издает ужасный скрежет, причем все должно быть  готово  через  час.
Выражение "искренней сосредоточенности"
     - самое, что надо, потому что это льстит им, а когда редактор  польщен,
он иногда даже может отступиться от какой-нибудь полоумной идеи.
     - Каким образом это может быть враньем? - спросил он.
     - А вот каким. Джеффри поехал за доктором, - сказала  она.  -  Тут  все
нормально. Он действительно поехал. Это произошло в 38 главе. Но все дело  в
том, что доктор ведь не приехал, как это прекрасно тебе известно, потому что
лошадь понесла, когда Джеффри пытался перескочить на ней эту дурацкую ограду
мистера Крентропа, - я очень надеюсь, что этот мерзавец получит по  заслугам
в "Возвращении Мизери", - так вот, Джеффри упал с лошади и  сломал  плечо  и
несколько ребер. Он пролежал всю ночь под  дождем,  пока  мимо  не  проходил
мальчик со стадом и не подобрал его. Так что доктор  и  не  приходил  вовсе.
Понимаешь?
     - Да. - Он вдруг обнаружил, что не в силах оторвать от нее взгляда.  Он
думал, что она пытается изображать из  себя  редактора  или  даже  соавтора,
объясняя ему что писать и как писать, но оказалось, что это  не  так.  Взять
хотя бы этого мистера Крентропа и его дурацкую ограду. Она надеялась, что он
получит по заслугам, но она не требовала этого.  Энни  смотрела  на  процесс
создания  рассказа  как  на  нечто  объективно  происходящее,  несмотря   на
очевидный контроль с его стороны. Но некоторые вещи просто невыполнимы.  Что
бы  ты  при  этом  ни  предпринимал,  это  будет  не  умнее,  чем   издавать
прокламации, отменяющие законы притяжения или играть в пингпонг кирпичом.
     Она действительно была  и  оставалась  Постоянным  Читателем,  но  даже
постоянный Читатель это еще не Постоянная Поддержка.
     Она не позволит ему убить Мизери, но она и не позволит ему вернуть ее к
жизни с помощью обмана.
     "Господи, но ведь я уже убил ее, - подумал он утомленно, - и что же мне
теперь делать?"
     - Когда я была маленькой, - сказала она, - были такие  киносериалы,  по
одной серии в неделю. Про Таинственного Мстителя и Флеш  Гордона,  один  еще
про Френка Бака, который охотился в Африке на диких зверей, и  мог  укрощать
взглядом львов и тигров. Помнишь киносериалы?
     - Я-то помню, но вот ты не можешь их помнить, это было  слишком  давно,
Энни
     - ты наверное видела их по телевидению, или у тебя был старший брат или
сестра, которые рассказывали тебе про них.
     Она обиженно сжала губы и ее подбородок на мгновение покрылся ямочками.
     - Нуну, продолжай, идиот! Да, у меня  был  старший  брат  и  мы  вместе
ходили в кино по субботам. Это было  в  Бейкерфилде,  в  Калифорнии,  где  я
выросла. И мне всегда очень нравилась кинохроника и мультики и полнометражки
тоже, которые я смотрела перед очередной серией.  И  потом  я  целую  неделю
думала о ней до следующей серии. Если мне школа  надоедала  или  приходилось
сидеть с детьми миссис Кренмиц, которая жила под нами. Я  просто  ненавидела
ее детей. Энни уставилась в угол и  погрузилась  в  задумчивую  тишину.  Она
словно  отключилась,  это  случилось  впервые  за  несколько   дней   и   он
почувствовал себя неуютно; если это значит, что у нее плохое настроение,  то
ему лучше задраить люки.
     Через некоторое время она очнулась и посмотрела  вокруг  как  всегда  с
выражением некоторого изумления, словно не ожидала увидеть этот мир вновь.
     - Больше всего я любила про Человека-Ракету. Он мог потерять сознание в
небе, когда его воздушный корабль совершает энергетический прыжок,  в  конце
шестой серии "Смерть  в  небесах".  Или  в  конце  девятой  части  "Огненная
погибель", он мог быть привязанным к стулу в горящем здании; иногда это  был
автомобиль без тормозов, иногда - ядовитый газ или электричество...
     Энни говорила обо всем этом с  просто  потрясающей  нежностью,  которая
выглядела весьма эксцентрично для нее.
     - Его называли Клиффвешатель, - осмелился было он.
     Она нахмурилась:
     - Я не знаю, хамло ты несчастное, черт побери! А я-то дура, думала, что
ты должен доверять мне.
     - Я верю тебе, Энни, правда верю.
     Она со злостью  махнула  на  него  рукой  и  он  понял,  что  не  будет
перебивать ее, по крайней мере сегодня.
     - Здорово было придумывать, как ему удалось бы оттуда выбраться. Иногда
у меня получалось, иногда - нет.
     Она зорко глянула на него, убедиться, что он следит  за  ее  рассказом.
Пол  Додумал,  что  слушает  ее  достаточно  внимательно,  чтобы  ничего  не
пропустить.
     - Например, он теряет сознание в самолете. Потом он очнулся, а под  его
сиденьем был старый парашют, он надел его и выпрыгнул из самолета,  и  этого
было достаточно.
     "Тысячи учителей английского языка и литературы  не  согласились  бы  с
тобой, милочка, - подумал Пол. - То, о чем ты говоришь,  не  что  иное,  как
всего-навсего deus ex machina. Бог из машины, каких использовали  в  древнем
греческом амфитеатре. Когда герой по вине автора оказывается  в  безвыходной
ситуации, то с неба спускается трон, увитый цветами, героя усаживают в  него
и уносят на безопасное расстояние. И самому тупому ясно,  что  герой  спасен
богом, хотя сей бог из машины - на  современном  жаргоне  его  еще  называют
"старыйпарашютподсиденьемвсамолете" - вышел из моды примерно  в  1700  году.
Так что милая Энни ты, кажется, не  следила  за  новостями.  Впрочем,  такие
шедевры как сериал про  Человека-Ракету  или  книги  Пеней  Дрю,  несомненно
являются исключением.
     И тут, Пол никогда не забудет этот жуткий момент, он чуть не  взорвался
хохотом. Если учитывать ее настроение этим утром, это могло повлечь за собой
весьма неприятные последствия. Поэтому он прикрыл рот  рукой,  чтобы  скрыть
улыбку,  которая  буквально  раздирала  рот  от  уха  до  уха,  и  попытался
изобразить приступ кашля.
     Она стала колотить его по спине до боли.
     - Лучше?
     - Да, спасибо.
     - Мне продолжать. Пол, или ты собираешься еще почихать  немного?  Может
быть принести ведро на тот случай, если тебя блевать потянет?
     - Нет, Энни. Прошу тебя, продолжай.  Все,  что  ты  говоришь  -  просто
великолепно.
     Она вроде бы успокоилась.
     - Когда он находил парашют под сиденьем,  то  это  было  честно.  Может
быть, не слишком реалистично, но уж по всем правилам.
     Он немного испугался - такая тонкая проницательность с  ее  стороны  не
могла не  испугать.  Но  потом  подумал,  что  в  идеале  слова  "честно"  и
"реалистично" могут быть синонимами, но это только в идеале.
     - Но у тебя другой случай, - сказала она, - то,  что  ты  писал  вчера,
совершенно не согласуется с тем, что ты дал мне сегодня.  Прошу  тебя.  Пол,
послушай.
     - Я весь внимание.
     Она внимательно взглянула  на  него,  не  шутит  ли  он.  Но  лицо  его
оставалось бледным и серьезным лицом добросовестного студента.  От  смеха  и
следа не осталось. Он понял, что она знает все о deus ex machina, ну,  разве
кроме названия.
     - Хорошо, - сказала она,  -  то  была  серия,  где  сломанные  тормоза.
Нехорошие парни посадили Человека Ракету в машину без тормозов (но никто  не
знал, что он Человек Ракета). Потом они заперли все двери и  пустили  машину
по петляющей дороге вниз с горы. Могу тебе сказать, что  в  тот  день  я  не
могла усидеть на стуле.
     Она сидела на краю его кровати, а он - напротив нее в  кресле  каталке.
После экспедиции в ванную и прихожую прошло уже пять дней, так что он вполне
оправился после всего этого, и оправился куда быстрее, чем предполагал. Если
бы не кашель, то его можно было бы считать совершенно здоровым.
     Энни с  отсутствующим  видом  смотрел  на  календарь,  где  улыбающийся
мальчик катил на салазках через бесконечный февраль.
     - Ну так вот. Это был бедный старый Человек-Ракета, который был засунут
в автомобиль со сломанными тормозами без своего специального ракетного ранца
и даже  без  шлема  с  односторонней  видимостью.  Одновременно  он  пытался
остановить машину и открыть боковую дверцу. Так что хлопот ему хватало,  все
равно как однорукому расклейщику газет.
     Пол вдруг ясно увидел и понял, как  эта  жуткая  мелодраматичная  сцена
может быть наполнена неподдельной тревогой ожидания" Весь фон перекошен, все
в движении, рвется вниз с холма.  Педаль  тормоза  безвольно  проваливается,
когда нога (он ясно представлял себе мужскую ногу, обутую по моде  сороковых
годов в туфель с открытым носом) давит на нее.  Удар  плечом  в  дверь,  еще
удар, машина цепляется за что-то снаружи, обнажая неровные бусинки сварки на
швах.
     Конечно, глупо и не литературно, но из  этого  может  выйти  что-нибудь
путное, что заставляет сердце стучать быстрее.
     -  Даже  виски  не  потребуется:  это  фантастический  по  своей   силе
заменитель провинциальной попкультуры.
     - А потом ты видишь, что дорога заканчивается обрывом. И все  понимают,
что если Человек-Ракета не выберется из этого дерьма прежде, чем  доедет  до
обрыва, то ему крышка. Мама! И тут показывают как машина подъезжает, Человек
Ракета пытается
     затормозить или вышибить дверь, и потом она... потом она  едет  дальше!
Она вылетает в пространство и падает в океан. Падая, задняя часть  ударяется
о край обрыва, взрывается и погружается в океан. А потом появляется надпись,
которая гласит "На следующей неделе смотрите часть II "Полет Дракона".
     Она крепко  сцепила  руки  и  ее  большая  грудь  быстро  вздымалась  и
опускалась.
     - После этого, - сказала она, - я уже не могла смотреть  фильм.  И  всю
следующую неделю я не просто думала про Человека Ракету, а Я НЕ  ПЕРЕСТАВАЛА
ДУМАТЬ О НЕМ. Как же ему удалось выбраться? Я не могла даже предположить.  В
следующую субботу, в полдень, я стояла  перед  кинотеатром,  хотя  касса  не
открывалась раньше четверти второго, а сеанс начинался только в два.
     Но Пол! Ты даже не представляешь, что произошло!
     Пол ничего не сказал, но он вполне мог себе представить. Он  знал,  как
сильно может нравиться что-то, например то, что он написал, хотя она  знала,
что  это  неправильно  и  сказала  ему  об  этом  не  как  редактор,  с  его
литературными сомнениями и недоверчивостью, а с неопровергаемой уверенностью
Постоянного Читателя. Он понимал и ему, как ни странно, было стыдно за себя.
Она оказалась абсолютно права. То, что он написал, было враньем.
     - Новая серия всегда начиналась  с  того,  чем  окончилась  предыдущая.
Показали, как он едет вниз по  дороге,  показали  обрыв,  как  он  бьется  в
дверцу, пытаясь открыть  ее.  И  потом,  за  секунду  до  того,  как  машина
переезжает край обрыва, дверца открывается и он вылетает на  дорогу!  Машина
обрушивается вниз и все дети в зале издают  одинаковые  радостные  возгласы,
потому что Человек Ракета спасся. НО НЕ Я! Я совершенно обезумела  и  начала
вопить: "Это не то, что  показывали  на  прошлой  неделе!  Это  не  то,  что
показывали на прошлой неделе!"
     Энни вскочила и принялась быстро ходить  по  комнате,  голова  ее  была
опущена, курчавые волосы падали, обрамляли ее  лицо,  руки  сцеплены,  глаза
сияют.
     - Мой брат старался заставить меня замолчать, а когда я  не  замолчала,
он закрыл мне рот рукой, но я ударила его по руке и снова заорала:  "Это  не
то, что показывали на прошлой неделе! Вы что, все такие тупые, что не можете
понять? Или у вас память отшибло?!"  А  мой  брат  сказал:  "Энни,  ты  что,
ненормальная?" - но я знала, что я нормальная! Пришел директор и сказал, что
если  я  не  замолчу,  то  мне  придется  уйти,  а  я  сказала:  "Можете  не
беспокоиться, я все равно собираюсь уходить,  потому  что  это  все  грязное
вранье, это не то, что показывали на прошлой неделе".
     Она посмотрела на него и Пол ясно увидел в ее глазах убийство.
     - Он не выбрался из этой вонючей  машины.  Она  переехала  через  край,
свалилась в океан, а он находился внутри. Ты понимаешь это?
     - Да, - сказал он.
     - ТЫ ЭТО ПОНИМАЕШЬ?!
     Она дико и проворно подскочила к нему и он подумал, что она опять хочет
причинить ему боль, хотя бы потому,  что  не  может  сделать  это  подлецам,
которые наврали, будто Человек Ракета выбрался из  машины  прежде,  чем  она
полетела  с  обрыва.  Он  не  двигался  и  видел  источник  ее   сегодняшней
неуравновешенности в прошлом через окно, которое она сама только что открыла
перед ним. Он чувствовал всю несправедливость, которую  чувствовала  она,  и
ему было больно, несмотря на всю детскость этой обиды.
     Она не ударила его, а только ухватила за халат и притянула к себе  так,
что их лица почти соприкоснулись.
     - ПОНИМАЕШЬ?
     - Да, Энни, да.
     Она бросила на него пристальный  взгляд,  полный  бешеной  ярости,  но,
должно быть, прочитала правду  на  его  лице,  потому  что  через  мгновение
презрительно швырнула его в кресло.
     Его перекосило от пронизывающей боли, которая, впрочем, скоро улеглась.
     - Тогда ты знаешь, что неправильно, - сказала она.
     - Мне кажется, я знаю, - сказал он и подумал: "Черт  возьми,  но  я  не
знаю, как я буду исправлять это".
     Но другой голос сразу сказал: "Меня не интересует, что ты знаешь или не
знаешь. Потому что если ты не придумаешь способа оживить Мизери  так,  чтобы
она поверила - она просто убьет тебя".
     - Значит, сделай все как надо, - резко сказала она и вышла из комнаты.
     Пол посмотрел на пишущую машинку. Она была здесь.
     "Н"! Он никогда не задумывался о том, сколько раз в среднем встречается
буква "н" в печатной строке.
     "А ято думал, что ты надежный малый, - сказала пишущая машинка, - в его
воображении это был ехидный ломающийся голос. Голос юнца  с  винчестером  из
Голливудского  вестерна,  ребенка,  который  настойчиво  зарабатывает   себе
репутацию
     здес