Сумасшедшим доктором?
   - Ну,  - сказал Квинси,  - он потрошит крыс и вообще живодер.  Уче-
ный-бихевиорист. Нынче бихевиористов не очень-то любят.
   - О, - заинтересованно произнес Энди.
   - К тому же толстые маленькие очки без оправы делают его похожим на
типа, который выжимал соки из людей в "Докторе Циклопе". Ты видел этот
сериал?
   Энди любил смотреть поздние передачи,  видел сериал и  почувствовал
себя спокойнее. Однако он не был уверен, что имеет желание участвовать
в экспериментах, которые проводит профессор, именуемый а) потрошителем
крыс и б) Сумасшедшим доктором.
   - Они не пытаются выжимать соки из людей,  пока те не усохнут, а? -
спросил он. Квинси искренне рассмеялся.
   - Нет,  этим занимаются мастера специальных  эффектов  при  съемках
второсортных фильмов ужасов,  - сказал он. - Отделение психологии про-
водит испытания слабодействующих галлюциногенных препаратов.  Работают
в содружестве с американской разведывательной службой.
   - ЦРУ? - спросил Энди.
   - Не ЦРУ,  не ОРУ и не НАБ, - сказал Квинси. Более закрытое. Слышал
ты когда-нибудь об учреждении под названием Контора?
   - Может,  встречал в воскресном приложении или еще  где-то.  Квинси
зажег свою трубку.
   - Все они действуют примерно одинаково,  - сказал он. - Психология,
химия, физика, биология... Даже подкармливают специалистов по социоло-
гии.  Ряд исследований субсидируется правительством. От брачного танца
мухи цеце до  возможности  избавиться  от  использованных  плутониевых
брусков.  Учреждение  типа  Конторы  должно полностью расходовать свои
ежегодные ассигнования,  чтобы на следующий год получить такую же сум-
му.
   - Мне это дерьмо не нравится, - сказал Энди.
   - И должно не нравиться любому мыслящему человеку,  - сказал Квинси
со спокойной,  умиротворяющей улыбкой.  - А дело делается.  Чего хочет
наша  разведывательная служба от слабодействующих галлюциногенов?  Кто
знает?  Ни я.  Ни ты. Может, сама не знает. Зато замечательно выглядят
доклады в закрытых слушаниях комиссий конгресса,  когда подходит время
для возобновления бюджета...  В каждом департаменте у них свои дресси-
рованные собачки.  Собачка в Гаррисоне - Уэнлесс из отделения психоло-
гии.
   - А руководство колледжа не возражает?
   - Не будь наивным, дорогой. - Он с удовольствием полностью раскурил
трубку,  и  клубы вонючего дыма расползались по их похожей на крысиную
нору комнате.  Голос его зазвучал полнозвучно, с переливами, более ре-
шительно:  - Что хорошо для Уэнлесса - хорошо для отделения психологии
Гаррисона,  которое на следующий год получит свое собственное  помеще-
ние,  не будет больше тесниться вместе с этими типами - социологами. А
что хорошо для психов, хорошо для колледжа в Гаррисоне. И для Огайо.
   - Думаешь, это безопасно?
   - Они не испытывают препараты на студентах-добровольцах,  если  это
опасно, - сказал Квинси. - Если есть хоть малейшее сомнение, они испы-
тывают сначала на крысах,  затем на заключенных.  Будь уверен, то, что
вольют в тебя,  уже вливалось примерно тремстам испытуемым, их реакции
тщательно запротоколированы.
   - Не нравится мне это дело с ЦРУ.
   - Тут Контора.
   - Какая разница?  - мрачно спросил Энди. Он взглянул на плакат, по-
вешенный Квинси: Никсон был изображен у разбитой старой машины. Никсон
ухмылялся и короткими пальцами обеих рук изображал V, означавшее побе-
ду.  Энди трудно верилось, что этого человека менее года назад избрали
президентом.
   - Я просто подумал,  тебе не помешают две сотни долларов, только и
всего.
   - Почему они так много платят? - подозрительно спросил Энди.
   Квинси всплеснул руками:
   - Энди, это же правительственное мероприятие. Неужели не понимаешь?
Два года назад Контора уплатила что-то около трехсот тысяч долларов за
исследования взрывающихся велосипедов,  чтобы пустить их в серию, - об
этом печатали в "Санди таймс". Думаю, еще одна вьетнамская штука, хотя
никто  точно не знает.  Как говаривал Фиббер Макги,  "в свое время это
казалось хорошей идеей".  - Квинси  быстрым,  резким  движением  выбил
трубку. - Для этих парней каждый колледж в Америке - один большой уни-
вермаг "Мейси".  Купят здесь,  поглазеют на витрины там. Но если ты не
хочешь...
   - Может, и хочу. А ты участвуешь?
   Квинси улыбнулся.  У  его  отца была цепь процветающих магазинов по
продаже мужской одежды в Огайо и Индиане.
   - Я не так уж нуждаюсь в двух сотнях, - сказал он. - И шприцы нена-
вижу.
   - А-а.
   - Слушай,  я не уговариваю тебя,  боже упаси;  просто у тебя слегка
голодный вид.  В любом случае всего половина шансов, что ты попадешь в
подконтрольную группу.  Двести монет за вливание воды.  И даже, имей в
виду, не водопроводной. Дистиллированной.
   - Можешь устроить?
   - Я ухаживаю за одной ассистенткой-выпускницей Уэнлесса,  -  сказал
Квинси. - Они собрали около пятидесяти желающих, в большинстве это те,
кто хочет выслужиться перед Сумасшедшим доктором...
   - Перестань его так называть, пожалуйста. - Тогда Уэнлессом, - сме-
ясь сказал Квинси.  - Он лично контролирует отсев лизоблюдов.  Моя де-
вочка проследит, чтобы твое заявление попало в нужную папку. А дальше,
дорогой, разбирайся сам.
   Он подал заявление,  когда на доске объявлений в отделении психоло-
гии появился призыв к добровольцам.  Неделю спустя молодая ассистентка
(приятельница Квинси,  как понял Энди) позвонила ему по телефону и за-
дала несколько вопросов. Он ответил ей, что его родители умерли, что у
него нулевая группа крови,  что он никогда не участвовал в эксперимен-
тах отделения психологии, что он в настоящее время действительно явля-
ется студентомвыпускником в Гаррисоне, для точности - выпускник 69 го-
да.  Разумеется, ему уже больше двадцати одного и он юридически право-
мочен  вступать  в любые соглашения с государственными организациями и
частными лицами.
   Неделей позже по внутренней почте он получил письмо с сообщением  о
приеме и предложением подписать анкету. Пожалуйста, занесите подписан-
ную анкету в комнату 100 шестого мая.
   И вот он там,  анкета вручена, истребитель сигарет Уэнлесс ушел (он
и вправду смахивает на сумасшедшего доктора в фильме о Циклопе), вмес-
те с одиннадцатью другими выпускниками он отвечает на вопросы о  своих
религиозных убеждениях.  Не страдал ли он эпилепсией.  Нет.  Отец умер
внезапно от инфаркта,  когда Энди было одиннадцать лет. Мать погибла в
автомобильной катастрофе,  когда ему было семнадцать,  - жуткое, мучи-
тельное  воспоминание.  Единственной  близкой  родственницей  осталась
сестра матери тетя Кора; она уже в годах.
   Отвечая НЕТ,  НЕТ,  НЕТ,  он  двигался вниз по колонке с вопросами.
Только на один вопрос ответил Да. "Были ли у вас когда-нибудь переломы
или серьезные растяжения связок? Если Да, уточните". В нужной графе он
нацарапал,  что сломал кость левой лодыжки, играя в бейсбол двенадцать
лет назад.
   Он просматривал свои ответы, двигая кончиком шариковой ручки вверх.
В этот момент кто-то дотронулся до его плеча и девичий голос,  мягкий,
с небольшой хрипотцой,  спросил:  "Не дадите ли ручку,  если освободи-
лась?  В моей кончилась паста". - "Конечно", - сказал он, повернувшись
и протягивая ручку. Симпатичная девушка. Высокая. Слегка рыжеватые во-
лосы,  восхитительный цвет лица. Одета в нежно-голубой свитер и корот-
кую юбку. Стройные ноги. Без чулок. Будущая жена оценена вскользь.
   Он передал  ручку - она благодарно улыбнулась.  Наклонилась - лампы
на потолке медными огоньками отразились в ее волосах,  небрежно стяну-
тых сзади широкой белой лентой.
   Он отнес анкету ассистентке в глубине комнаты.
   - Спасибо,  - сказала ассистентка запрограммированным голосом робо-
та.  - Комната семьдесят, утром в субботу, в девять часов. Пожалуйста,
не опаздывайте.
   - Какой пароль? - просипел Энди. Ассистентка вежливо засмеялась.
   Энди вышел  из  лекционного  зала,  пошел через вестибюль к большим
двойным дверям (за ними наступающее лето зеленило двор,  по двору бес-
цельно слонялись студенты) и тут вспомнил о своей ручке.  Он махнул бы
на нее рукой: всего-то девятнадцатицентовый "Бик", но ему еще предсто-
яло  писать перед началом последних экзаменов.  Да и девушка симпатич-
ная,  может, стоило ее, как говорится, покадрить. У него не было иллю-
зий  ни относительно своей наружности и комплекции - довольно ординар-
ных,  - ни по поводу возможного статуса девушки (уже  встречается  или
обручена),  но день выдался замечательный, и у него было хорошее наст-
роение. Решил подождать. По крайней мере еще раз глянуть на ее ноги.
   Девушка вышла минуты через три-четыре,  под мышкой - блокноты и ка-
кая-то  рукопись.  Она действительно была прелестна - Энди рассмотрел,
что ноги стоили ожидания: не просто хороши - загляденье!
   - А, вы здесь, - улыбаясь сказала она.
   - Да, - сказал Энди Макги. - Что вы обо всем этом думаете?
   - Не знаю,  - сказала она.  - Подруга говорит,  что это  постоянные
эксперименты  -  в  прошлом  семестре она участвовала в одном из них с
таблицами Дж.  Б.  Раина по передаче мыслей  на  расстояние,  получила
пятьдесят долларов, хотя почти ничего не отгадала. Вот я и подумала...
- Она завершила мысль пожатием плеч и аккуратно откинула  свои  медные
волосы назад через плечо.
   - Я тоже ничего не знаю,  - сказал он, беря свою ручку. - Ваша под-
руга на отделении психологии?
   - Да,  - ответила она, - и друг мой там. Он в одном из классов док-
тора Уэнлесса, но не попал в эксперимент: доктор не берет своих учени-
ков.
   Друг. Неудивительно, что высокая рыжеволосая красавица имеет друга.
Так устроен мир.
   - А как вы сюда попали? - спросила она.
   - Та же история.  Приятель в психотделении. Между прочим, я - Энди.
Энди Макги.
   - Я - Вики Томлинсон.  Меня все это немного беспокоит,  Энди Макги.
Вдруг начнется какой-нибудь наркотической бред или что-то еще?
   - По-моему,  все  довольно безобидно.  Даже если это наркотик,  что
ж...  наркотик в лаборатории это не то,  что можно подцепить на улице.
Мягкого действия,  вводится в спокойной обстановке.  Может,  они будут
крутить музыку "Крим" или "Джефферсон эйрплейн". - Энди усмехнулся.
   - Что вы знаете о ЛСД?  - спросила она с легкой  усмешкой,  которая
ему очень понравилась.
   - Крайне мало, - признался он. - Пробовал дважды - впервые два года
назад,  а раз - в прошлом году. В некотором смысле я почувствовал себя
лучше.  Он  прочистил голову...  по крайней мере,  мне так показалось.
После этого всякой дряни в голове вроде стало меньше. Но я не хотел бы
привыкать к нему.  Мне не нравится ощущение потери контроля над собой.
Можно угостить вас кока-колой?
   - Хорошо, - согласилась она, и они вместе пошли к зданию студенчес-
кого клуба.
   Он купил  две бутылки кока-колы,  и они провели остаток дня вместе.
Вечером выпили по несколько кружек пива в местной забегаловке.  Оказа-
лось, она хочет разбежаться с другом и не знает, как вести себя в этих
обстоятельствах. Он, видимо, вообразил, что они уже женаты, рассказала
она Энди,  и категорически запретил ей участвовать в эксперименте Уэн-
лесса. Именно поэтому она не отказалась, подписала анкету и теперь го-
това на все, хотя и страшновато.
   - Этот  Уэнлесс действительно смахивает на сумасшедшего доктора,  -
сказала она, рисуя пивной кружкой круги на столе.
   - Как вам нравится фокус с сигаретами? Вики хихикнула:
   - Довольно странный способ бросить курить,  а? Он спросил, не зайти
ли за ней утром в день эксперимента. Она охотно согласилась.
   - Хорошо пойти туда вместе с другом,  - сказала она и посмотрела на
него ясными голубыми глазами. - Знаете, я действительно немного боюсь.
Джордж был так... - как это сказать?.. - непреклонен.
   - Почему? Что он говорил?
   - В том-то и дело,  - сказала Вики.  - Он, по сути, ничего не гово-
рил,  кроме того,  что не доверяет Уэнлессу и вряд ли кто в  отделении
доверяет ему, но многие записываются на его опыты, потому что он руко-
водит подготовкой выпускников.  К тому же это безопасно: Уэнлесс своих
учеников отсеивает. Он потянулся через стол, коснулся ее руки.
   - Как бы то ни было, мы оба, возможно, получим дистиллированную во-
ду,  - сказал он. - Не волнуйся, крошка. Все в порядке. Оказалось, все
совсем не в порядке. Совсем.

                                * * *

   Олбани
   аэропорт Олбани мистер
   эй, мистер, приехали
   Трясущая его рука. Голова болтается на шее. Ужасная головная боль -
боже! Тупая, стреляющая боль. - Эй, мистер, мы в аэропорту.
   Энди открыл глаза, тут же закрыл перед ослепительным светом ртутно-
го фонаря.  Раздался чудовищный,  ревущий вой,  он нарастал, нарастал,
нарастал,  Энди содрогнулся от него. В уши словно втыкали стальные вя-
зальные спицы. Самолет. Взлетает. Это дошло сквозь красный туман боли.
О да, теперь все это доходит до меня, доктор.
   - Мистер?  - Таксист казался обеспокоенным.  - Мистер,  как вы себя
чувствуете?
   - Голова болит.  - Голос его,  казалось, звучит откуда-то издалека,
погребенный под звуком милосердно затихающего реактивного двигателя. -
Который час?
   - Почти полночь. Движение замирает. Не говорите, сам скажу. Автобу-
сов не будет, если вы собрались куда-то. Вас не отвезти домой?
   Энди попытался вспомнить байку,  рассказанную таксисту.  Необходимо
ее вспомнить, несмотря на головную боль. Стоит ему сказать что-то про-
тиворечащее тому, что он говорил раньше, и в голове таксиста возникнет
вторичная реакция.  Может,  она пройдет сама собой, скорее всего прой-
дет,  а может, и нет. Таксист ухватится за какой-то момент, зациклится
на нем,  подчинится этой мысли, а затем она будет просто разрывать ему
мозг. Так уж случалось.
   - Моя машина на стоянке, - сказал Энди. - Не беспокойтесь.
   - А-а, - таксист облегченно улыбнулся. - Знаете, Глин просто не по-
верит всему этому. Эй! Не говорите, сам...
   - Конечно, поверит. Вы же верите, да? Водитель расплылся в улыбке:
   - У меня крупная купюра для доказательства, мистер. Спасибо.
   - Вам спасибо, - сказал Энди. Трудно, но нужно быть вежливым. Труд-
но, но нужно продолжать. Ради Чарли. Будь он один, давно покончил бы с
собой. Человек не приспособлен к такой боли.
   - Вы уверены, что в порядке, мистер? У вас ужасно бледный вид.
   - Все хорошо,  спасибо. - Он стал будить Чарли. - Эй, ребенок. - Не
хотел произносить ее имени. Может, зря, но осторожность, подобно дыха-
нию, стала для него естественной. - Проснись, мы приехали.
   Чарли что-то забормотала, попыталась увернуться от него.
   - Давай, кукляшка. Проснись, малышка.
   Веки Чарли,  задрожав,  поднялись  и  открыли  ясные голубые глаза,
унаследованные от матери, - она села, потирая лицо.
   - Папочка? Где мы?
   - Олбани,  малышка,  аэропорт.  - И, наклонившись поближе к ней, он
пробормотал: - Ничего больше не говори.
   - Хорошо. - Она улыбнулась водителю такси, тот ответил улыбкой. Она
выскользнула из машины,  Энди,  стараясь не споткнуться, последовал за
ней.
   - Еще раз спасибо,  - сказал таксист. - Послушайте-ка, эй. Вы - за-
мечательный пассажир.  Не говорите,  сам скажу.  Энди пожал протянутую
руку:
   - Будьте осторожны.
   - Буду. Глин не поверит, что все это - правда. Таксист влез в маши-
ну и отъехал от кромки тротуара,  окрашенной желтой краской.  Еще один
самолет взмывал в воздух,  моторы ревели, Энди чувствовал, что его го-
лова раскалывается пополам и готова упасть на тротуар,  подобно пустой
тыкве. Он споткнулся, и Чарли положила ладони на его руку.
   - Ой, папочка, - сказала она. Голос ее доносился издалека.
   - Войдем. Я должен присесть.
   Они вошли  - маленькая девочка в красных брючках,  зеленой блузке и
крупный сгорбившийся мужчина с  растрепанными  темными  волосами.  Ка-
кой-то  служитель  аэропорта посмотрел на них и подумал:  это же сущий
грех - бугай, бродит после полуночи, судя по всему пьян, как сапожник,
с маленькой дочкой,  ведущей его, как собакаповодырь, а ведь она давно
должна спать. Таких родителей надо стерилизовать, подумал служитель.
   Они миновали автоматически открывающиеся двери,  и служитель совсем
забыл  о  них,  пока минут сорок спустя к бровке тротуара не подъехала
зеленая машина, оттуда вышли двое мужчин и заговорили с ним.

                                * * *

   Было десять минут первого ночи.  В холле аэровокзала толпились ран-
ние пассажиры:  военнослужащие, возвращавшиеся из отпусков; суматошные
женщины,  пасущие потягивающихся, невыспавшихся детей; усталые бизнес-
мены с мешками под глазами; длинноволосые ребята-туристы в больших са-
погах,  у некоторых рюкзаки за плечами,  одна пара с зачехленными тен-
нисными  ракетками.  Радио объявляло прибытие и отправление самолетов,
направляло людей туда-сюда,  словно какой-то могущественный  голос  во
сне.
   Энди и  Чарли сидели рядышком перед стойками с привинченными к ним,
поцарапанными,  с вмятинами,  выкрашенными в черный цвет телевизорами.
Они казались Энди зловещими,  футуристическими кобрами. Он опустил два
последних четвертака,  чтобы их с Чарли не попросили освободить места.
Телевизор перед Чарли показывал старый фильм "Новобранцы", а в телеви-
зоре перед Энди Джонни Карсон наигрывал что-то вместе с Санни  Боно  и
Бадди Хэккетом.
   - Папочка,  я  должна это сделать?  - спросила Чарли во второй раз.
Она почти плакала.
   - Малышка,  я выдохся,  - сказал он. - У нас нет денег. Мы не можем
здесь оставаться.
   - А те плохие люди приближаются?  - спросила она,  голос ее упал до
шепота.
   - Не знаю. - Цок, цок, цок - у него в голове. Уже не черная лошадь;
теперь это были почтовые мешки,  наполненные острыми обрезками железа;
их сбрасывали на него из окна пятого этажа.  - Будем исходить из того,
что они приближаются.
   - Как достать денег? Он заколебался, потом сказал:
   - Ты знаешь.
   В ее глазах появились слезы и потекли по щекам. - Это нехорошо. Не-
хорошо красть.
   - Знаю,  - сказал он.  - Но и нехорошо нас преследовать. Я тебе это
объяснял, Чарли. Или, по крайней мере, пытался объяснить.
   - Про большое нехорошо и маленькое нехорошо?
   - Да. Большее и меньшее зло.
   - У тебя сильно болит голова?
   - Довольно сильно, - сказал Энди. Бессмысленно говорить ей, что че-
рез час или, возможно, через два голова разболится так, что он не смо-
жет связно мыслить.  Зачем запугивать ее больше, чем она уже запугана.
Какой смысл говорить ей, что на сей раз он не надеется уйти.
   - Я попытаюсь,  - сказала она и поднялась с кресла. - Бедный папоч-
ка. - Она поцеловала его.
   Он закрыл глаза.  Телевизор перед ним продолжал играть - отдаленный
пузырь звука среди упорно нарастающей боли в голове.  Когда  он  снова
открыл глаза, она казалась далекой фигуркой, очень маленькой в красном
и зеленом,  словно рождественская игрушка,  уплывавшая, пританцовывая,
среди людей в зале аэропорта.
   Боже, пожалуйста, сохрани ее, подумал он. Не дай никому помешать ей
или испугать ее больше,  чем она уже испугана.  Пожалуйста и  спасибо,
господи. Договорились?
   Он снова закрыл глаза.

                                * * *

   Маленькая девочка  в  красных эластичных брючках и зеленой синтети-
ческой блузке.  Светлые волосы до плеч.  Невыспавшаяся.  Очевидно, без
взрослых.  Она находилась в одном из немногих мест,  где маленькая де-
вочка может в одиночку незаметно бродить после полуночи. Она проходила
мимо людей,  но практически ее никто не замечал.  Если бы она плакала,
подошел бы дежурный и спросил,  не потерялась ли она, знает ли она, на
каком самолете летят ее мамочка и папочка,  как их зовут, чтобы их ра-
зыскать.  Но она не плакала,  и у нее был такой вид, словно она знала,
куда идет.
   На самом деле не знала,  но ясно представляла,  что ищет.  Им нужны
деньги;  именно так сказал папочка. Их догоняют плохие люди, и папочке
больно.  Когда ему так больно,  ему трудно думать. Он должен прилечь и
лежать как можно спокойнее.  Он должен поспать,  пока пройдет боль.  А
плохие люди,  вероятно, приближаются... Люди из Конто