ве тени, спиной чувствуя
стоящих сзади отца и деда:  три поколения Макти над трупом белки в ле-
сах Вермонта. Дед тихо произнес за его спиной: НУ ВОТ ТЫ И СДЕЛАЛ ЭТО,
ЭНДИ. ПОНРАВИЛОСЬ? В ответ хлынули слезы, обжигающие слезы, с которыми
прорвалось наружу потрясение от открытия - сделанного не воротишь.  Он
стал повторять, что никогда больше не убьет живую тварь. Христом богом
поклялся.
   А ПОДЖИГАТЬ  Я  НИЧЕГО БОЛЬШЕ НЕ СТАНУ,  сказала Чарли,  а у него в
ушах снова стояли дедушкины слова,  произнесенные после того,  как он,
Энди, убил белку и перед богом поклялся, что это не повторится. НИКОГ-
ДА ТАК НЕ ГОВОРИ,  ЭНДИ. БОГ ЛЮБИТ, КОГДА ЧЕЛОВЕК НАРУШАЕТ КЛЯТВУ. ЭТО
СРАЗУ СТАВИТ ЕГО НА МЕСТО И ПОКАЗЫВАЕТ,  ЧЕГО ОН СТОИТ. Примерно то же
Мэндерс сказал Чарли.
   Энди бросил взгляд на Чарли,  медленно,  но верно одолевавшую серию
про мальчика Бемби, дитя джунглей, книжку за книжкой, которые она рас-
копала на чердаке.  Над ней вились пылинки в луче света,  а она безмя-
тежно сидела в стареньком кресле-качалке,  на том самом месте, где си-
живала ее бабка, ставившая в ногах рабочую корзинку со штопкой, и он с
трудом поборол в себе желание сказать дочери: подави, подави в зароды-
ше свой дар,  пока это в твоих силах, ты не готова к чудовищному иску-
шению...  Если у тебя есть винтовка, рано или поздно ты из нее выстре-
лишь.
   Бог любит, когда человек нарушает клятву.

   Никто не видел,  как Энди опустил письма в ящик, никто, кроме Чадли
Пейсона, человека пришлого, перебравшегося в Брэдфорд в ноябре прошло-
го года и с тех пор пытавшегося вдохнуть жизнь в захиревшую лавку "Га-
лантерейных  новинок".  Этот  Пейсон,  коротышка с печальными глазами,
как-то пытался зазвать Энди на рюмочку,  когда тот в очередной раз на-
ведался в городок.  Здесь все сходилось на том, что, если за лето дела
Пейсона не поправятся,  к середине сентября в  витрине  "Галантерейных
новинок" появится табличка "ПРОДАЕТСЯ или "СДАЮ В АРЕНДУ".  Жаль будет
человека,  малый он вроде ничего, а угодил как кур в ощип. Золотые-дни
Брэдфорда миновали.
   - Энди  приближался к магазинчику - лыжи он воткнул в снег,  одолев
подъем,  что начинался сразу от берега. Старики не без интереса наблю-
дали за ним в окно.  Об Энди за зиму успели почесать языки.  По общему
мнению,  он скрывался - то ли от кредиторов, то ли от алиментов. А мо-
жет, от гнева бывшей супруги, у которой он увел ребенка; а то зачем бы
ему детские вещи? Полагали также, что отец с ребенком самочинно заняли
один из домов по ту сторону озера, где и зимуют. Никто не спешил поде-
литься этими догадками с местным констеблем,  который жил в  Брэдфорде
без года неделю, каких-то двенадцать лет, а уже считал тут себя хозяи-
ну. Незнакомец поселился за озером, в штате Вермонт. А старик, гревши-
еся у печки в магазинчике Джейка Роули,  не очень-то радовали вермонт-
ские порядки - этот подоходный налог или взять питейный закон... даль-
ше ехать некуда!  Пусть вермонтцы сами в своих делах разбираются - та-
ково было единодушное, пусть и не высказанное всем миром заключение. -
Отходился  он  по льду-то,  - заметил один из стариков.  Он откусил от
конфеты суфле и заработал деснами.
   - А он сюда на подводных крыльях,  - отозвался другой, вызвав общий
смех.
   - Он свои лыжи,  поди,  в другую сторону навострил,  - веско сказал
Джейк,  глядя на приближающуюся фигуру. Энди был в сидром пальто Грэн-
тера, на голове синяя трикотажная повязка, чтоб уши не мерзли, и вдруг
в памяти Джейка что-то забрезжило - наверное,  уловил семейное  сходс-
тво,  - забрезжило и погасло. - Как таять начнет, так сразу слиняет. И
тот, кого он там прячет, с ним вместе.
   Энди остановился на крыльце, снял рюкзак и вытащил оттуда несколько
писем. Потом он вошел в магазин. Посетители углубились в изучение сво-
их ногтей, часов, а также видавшей виды печки. Кто-то извлек из карма-
на дорожный носовой платок, этакую голубую простыню, и от души высмор-
кался. Энди огляделся.
   - Доброе утро, джентльмены.
   - И вам тоже, - ответил за всех Джейк Роули. - Чем могу служить?
   - Вы марки продаете?
   - Пока что правительство мне это доверяет.
   - Тогда,  пожалуйста, шесть пятнадцатицентовых. Джейк оторвал марки
от блока, лежавшего в числе прочих в потрепанном кляссере.
   - Еще чего-нибудь?
   Энди улыбнулся,  думая о своем. Сегодня десятое марта. Не говоря ни
слова,  он подошел к вертушке подле кофемолки и выбрал большую в зави-
тушках поздравительную открытку:  ДОЧУРКЕ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.  Он распла-
тился.
   - Благодарю, - сказал Джейк, повернув ручку кассы.
   - Не за что, - ответил Энди и вышел из магазина. Все видели, как он
поправил на голове повязку,  как наклеил марки на конверты. Из ноздрей
у него вырывался пар.  Все видели,  как он завернул за угол, где стоял
почтовый ящик, но ни один из них не присягнул бы на суде, что он опус-
тил письма.  Когда он вновь оказался в поле зрения,  он уже  закидывал
рюкзак за спину.
   - Пошел, - прокомментировал кто-то из стариков.
   - Приличный человек, - сказал Джейк, и на этом тема себя исчерпала.
Переключились на другие.
   Чарльз Пейсон стоял в дверях своей лавки,  которая не принесла, ему
за год и трех сотен,  и смотрел Энди вслед.  Уж он-то,  Пейсон, мог бы
присягнуть в суде,  что письма были опущены: все это время он стоял на
пороге и своими глазами видел, как письма провалились в ящик.
   Когда Энди скрылся из виду,  Пейсон вошел внутрь, обогнул прилавок,
где лежали хлопушки вперемежку с  грошовыми  леденцами  и  пузырящейся
жвачкой, открыл вторую дверь и оказался в жилой комнате. Телефон у не-
го был со специальной глушилкой,  что исключало подслушивание.  Пейсон
набрал виргинский номер, чтобы запросить инструкции.

   В Брэдфорде, штат Нью-Гэмпшир (как, между прочим, и в Ташморе, штат
Вермонт), нет своей почты: городки-то крошечные. Ближайшее к Брэдфорду
почтовое отделение находится в Теллере.  В час пятнадцать того же дня,
десятого марта,  к магазину Джейка Роули подкатил почтовый фургончик и
почтальон  опорожнил ящик,  соседствовавший до 1970 года с бензоколон-
кой.  Вся корреспонденция состояла из шести писем Энди и открытки, ко-
торую  пятидесятилетняя  девица Шерли Дивайн адресовала своей сестре в
местечко Тампа во Флориде. Как раз в это время на том берегу озера Эн-
ди Макги отсыпался, а Чарли Макги лепила снеговика.
   Почтальон Роберт  Эверетт бросил мешок с корреспонденцией на заднее
сиденье бело-голубого фургона и отбыл в Уильяме,  еще один  городишко,
обслуживаемый телерским отделением связи.  На середине улицы, Главного
проспекта, как ее в шутку называли жители Уильямса, он развернулся об-
ратно, на Теллер, где часа в три почту рассортируют и отправят дальше.
Проехав пять миль,  он увидел, что дорогу перегородил бежевый "шевроле
каприс". Эверетт приткнулся к снежному бордюру и вылез из кабины, что-
бы предложить свои услуги.
   Из машины вышли двое.  Показав удостоверения, они объяснили, что им
от него нужно.
   - Да  вы что?  - У Эверетта вырвался нервный смешок,  как будто ему
предложили открыть сегодня пляжный сезон на Ташморском озере.
   - Если вы думаете,  что мы не те,  за кого себя выдаем...  -  начал
один из них.  Это был Орвил Джеймисон по кличке О'Джей,  а еще Живчик.
Ему было безразлично,  выяснять ли отношения с этим сумчатым болваном,
выполнять  ли  другие  какие приказы,  только бы подальше от девчонки,
этого исчадия ада.
   - Нет,  я верю,  очень даже верю,  - заторопился Роберт Эверетт. Он
испугался,  как  пугается каждый,  столкнувшись нос к носу с монолитом
верховной власти,  - вот она,  серая глыба, в которой вдруг проступили
конкретные  черты лица.  Однако Эверетт был тверд.  - Но я везу почту.
Почту Соединенных Штатов Америки. Понимаете?
   - Речь идет о национальной безопасности,  -  сказал  О'Джей.  После
провала  в Гастингс Глене вокруг фермы Мэндерсов было поставлено оцеп-
ление.  Когда ферма сгорела,  всю местность тщательно прочесали. В ре-
зультате  к  О'Джею вернулась его "пушка",  которая в настоящий момент
приятно согревала левый бок.
   - Очень может быть, но это ничего не меняет, - возразил Эверетт.
   О'Джей расстегнул пижонскую меховую куртку так,  чтобы  видна  была
"пушка". Зрачки у Эверетта расширились. О'Джей усмехнулся:
   - Достать?
   Все это было как сон. Эверетт предпринял последнюю попытку:
   - А вы знаете,  что есть статья за ограбление почты?  Ливенвортская
тюрьма в Канзасе обеспечена.
   - Это ты обсудишь со своим почтмейстером,  - вмешался второй,  мол-
чавший все это время. - А теперь кончай базар, понял? Где мешок с поч-
той?
   Эверетт отдал ему скудный улов после Брэдфорда и Уильямса. Они отк-
рыли  мешок прямо на дороге и деловито просмотрели содержимое.  Роберт
Эверетт испытывал возмущение и какое-то болезненное чувство стыда. Они
не  имеют права так поступать,  даже если там секреты ядерного оружия.
Они не имеют права вскрывать почту Соединенных Штатов Америки вот так,
посреди дороги. Нелепо сравнивать, но это все равно как если бы кто-то
вломился к нему в дом и начал раздевать его жену.
   - Вам еще за это будет,  - сказал он сдавленным голосом. - Вот уви-
дите,
   - Нашел,  - сказал второй тип О'Джею.  Он протянул ему шесть писем,
надписанных одним и тем же аккуратным почерком.  Роберт Эверетт  сразу
узнал их. Почтовый ящик возле магазина в Брэдфорде. О'Джей сунул пись-
ма в карман,  и они оба направились к "шевроле". Открытый мешок с поч-
той остался лежать на дороге.
   - Вам еще за это будет! - выкрикнул Эверетт дрожащим голосом.
   О'Джей бросил на ходу, не оборачиваясь:
   - Прежде чем трепать языком, поговори с почтмейстером. Если, конеч-
но, не хочешь, чтобы накрылась твоя пенсия.
   Они уехали. Эверетт провожал их взглядом - его мутило от бессильной
ярости  и страха.  Наконец он подобрал мешок и зашвырнул его на заднее
сиденье.
   - Ограбили,  - сказал он и с удивлением почувствовал, как наворачи-
ваются слезы. - Ограбили, о господи, меня ограбили, ограбили...
   Он гнал в Теллер, насколько позволяли раскисшие дороги. Он последо-
вал совету и поговорил с почтмейстером. Эверетт пробыл у Билла Кобхема
добрый час. Временами из-за двери доносились их возбужденные голоса.
   Кобхему было  пятьдесят  шесть.  Он проработал в почтовом ведомстве
тридцать пять лет,  и никогда еще на него не нагоняли такого страха. В
конце  концов  он сумел заразить им своего подчиненного.  И Эверетт ни
словом не обмолвился,  даже собственной жене,  о том, как его ограбили
средь  бела  дня  где-то между Брэдфордом и Уильямсом.  Но и забыть об
этом он не смог, как не смог до конца жизни избавиться от чувства воз-
мущения и стыда... и еще разочарования.
   К половине третьего Чарли закончила своего снеговика, а Энди немно-
го отоспался. Орвил Джеймисон и его новый напарник Джордж Седака нахо-
дились на борту самолета. Через четыре часа, когда Энди с Чарли, вымыв
после ужина посуду,  сели играть в пятьсот одно,  письма легли на стол
Кэпа Холлистера.

                           КЭП И РЭЙНБЕРД

   Двадцать четвертого марта, в день рождения Чарли Макги, Кэп Холлис-
тер сидел за своим рабочим столом, чувствуя, как в нем нарастает непо-
нятное беспокойство. Впрочем, причина для беспокойства была вполне по-
нятна: через час придет Джон Рэйнберд, а это все равно что увидеть са-
мого дьявола.  Еще неизвестно, что хуже. Правда, дьявол никогда не на-
рушает договоров, если верить его рекламе, а Рэйнберд совершенно неуп-
равляем,  Кэп давно подозревал это. После соответствующего инструктажа
Джон Рэйнберд превращался в рядового убийцу,  а убийцы рано или поздно
обращают оружие против себя.  Смерть Рэйнберда - это,  конечно,  будет
нечто из ряда вон.  Интересно,  что он знает об операции против Макги?
Разумеется,  только  то,  что ему сообщили...  и тем не менее какой-то
червь точил Кэпа.  Не в первый раз он подумал: а не устроить ли громи-
ле-индейцу автомобильную катастрофу по завершении операции?  Выражаясь
незабываемым языком отца Кэпа,  Рэйнберд из тех психов,  которые, если
надо, объявят крысиный помет черной икрой.
   Он вздохнул. Ветер швырял в стекла холодные капли дождя. По кабине-
ту,  такому светлому и уютному летом, разгуливали зловещие тени. И без
того  тошно  - глаза мозолит "Дело Макги",  лежащее по левую руку,  на
библиотечной тележке.  Зима состарила его; он уже не тот бодрячок, что
подъехал  на велосипеде к своей штаб-квартире тем памятным октябрьским
днем, когда Макги в очередной раз улизнули, оставив за собой пожарище.
На его лице,  еще недавно почти гладком,  залегли глубокие борозды. Он
докатился до того, что стал носить бифокальные очки - "совсем как ста-
рик",  и первые полтора месяца у него кружилась голова,  пока он к ним
не привык.  Это были мелочи,  внешняя,  так сказать,  символика,  лишь
подтверждавшая,  что все пошло кувырком.  Он растравлял,  изводил себя
из-за этих пустяков,  хотя воспитание  и  профессиональная  подготовка
приучили его не изводиться даже по серьезному поводу, когда объяснение
лежало на поверхности.
   Эта девчонка,  черт бы ее подрал, словно наводила на него порчу: за
зиму умерли от рака обе женщины, к которым он был по-настоящему привя-
зан после смерти матери, - его жена Джорджия, через три дня после рож-
дества, и его секретарша Рэйчел, всего месяц назад.
   Увы, он знал,  что дни Джорджии сочтены; операция на груди, сделан-
ная за четырнадцать месяцев до смерти, лишь приостановила развитие бо-
лезни.  А вот смерть Рэйчел явилась жестоким сюрпризом.  Когда уже все
шло к концу, ему припомнилось (задним числом всегда видны наши непрос-
тительные промахи),  сколько он отпустил шуточек по поводу ее худобы и
как она их парировала.
   Все, что у него теперь осталось,  это Контора - надолго ли? Скрытый
недуг,  своего рода раковая болезнь, поразил самого Кэпа. Как его наз-
вать?  Рак самоуверенности? Что-то в этом роде. Когда подобная болезнь
заражала высокопоставленных чиновников,  исход обычно бывал фатальным.
Никсон,  Ланс,  Хэлмс...  все жертвы рака,  поразившего их самоуверен-
ность.
   Он раскрыл "Дело Макги" и достал оттуда свежий материал - шесть пи-
сем, которые Энди отправил две недели назад. Он пролистал их не читая.
В сущности, везде одно и то же, он знал их почти наизусть. Под письма-
ми лежали стопкой глянцевые фотографии,  сделанные Чарльзом Пейсоном и
другими агентами в окрестностях Ташмора. Вот Энди идет по главной ули-
це Брэдфорда.  Вот он расплачивается в магазине. Энди с Чарли у лодоч-
ного сарая, а на заднем плане - снежный гроб мэндерсовского "виллиса".
Вот Чарли съезжает на картонке с отполированной до блеска горы, из-под
вязаной шапочки,  которая ей великовата, выбиваются волосы, а ее отец,
руки в боки, хохочет наверху, закинув голову. Кэп частенько смотрел на
эту фотографию долгим оценивающим взглядом,  а когда откладывал, вдруг
с удивлением замечал, что рука у него дрожит. Скорей бы заполучить их.
   Он встал и подошел к окну. Что-то сегодня не видать Рича Маккеона с
его газонокосилкой.  Ольха стояла, как голый скелет. Зеркало пруда на-
поминало гигантскую отполированную доску,  соединившую  два  строения.
Дел у Конторы,  и весьма важных, в эти дни хватало - так сказать, раз-
нообразное меню, можно было бы устроить хороший шведский стол, но Кэпа
интересовало только одно - Энди Макги и его дочь Чарлин.
   Провал на ферме Мэндерсов чувствительно ударил по престижу Конторы.
Сама Контора устояла,  и он,  Кэп,  тоже,  однако лавина  недовольства
пришла  в  движение и грозила вот-вот обрушиться на их головы.  В эпи-
центре оказался вопрос о просчетах в планировании "операции  Макги"  с
момента  устранения матери и похищения - пусть кратковременного - доч-
ки. Сколько на них свалилось шишек из-за того, что какой-то преподава-
тель колледжа,  даже в армии-то не служивший,  увел дочь из-под носа у
двух профессионалов,  причем один остался на всю жизнь  помешанным,  а
второй полгода пролежал в коме. Проку от него уже никакого: достаточно
ему услышать "спи!",  как он валится трупом и может  продрыхнуть  часа
четыре, а то и весь день. Глупо до смешного.
   Досталось им  и  за то,  что все это время Макги считал на один ход
дальше.  На его фоне Контора выглядела бледно. Все они выглядели дура-
ками.
   Но больше  всего  взгрели за ферму Мэндерсов,  из-за которой от них
могло мокрого места не остаться.  Кэп знал,  что сразу поползли слухи.
Были слухи и докладные,  а может быть, даже показания свидетелей в ка-
кой-нибудь сверхсекретной комиссии конгресса.  Тоже  выискался  второй
Гувер.  Как  будто  не было печального опыта с Кубой...  ну да где ему
помнить, закопался в досье этих Макги.
   У него,  между прочим, недавно жена умерла. Бедняга. Это его подко-
сило.  В истории с Макги он, конечно, дал маху - сплошная цепь ошибок.
Надо думать, человек помоложе...
   Нет, они не понимают,  с чем имеют дело.  Даже не догадываются. Раз
за разом он убеждался: все отрицают простейший факт, что девчонка вла-
деет даром пирокинеза - сжигает взглядом.  Что ни докладная о  причине
пожара  на  ферме Мэндерсов,  то какая-нибудь ахинея:  утечка бензина,
женщина разбила керосиновую лампу,  самовозгорание горючей смеси...  И
ведь так писали даже очевидцы.
   До чего дошло - Кэп пожалел,  что рядом нет Уэнлесса. Тот все пони-
мал. Он бы рассказал Уэнлессу про эту... преступную слепоту.
   Он вернулся за рабочий стол. Только не играй сам с собой в прятки -
если под тебя начнут копать, пиши пропало. Это тот же рак. Можно оття-
нуть конец,  сунув им в нос свои былые заслуги, и Кэп сунул - все, что
накопилось  за  десять  лет,  -  чтобы только удержаться в седле в эту
трудную зиму; можно добиться короткой ремиссии. Но рано или поздно те-
бе крышка.  Есди сидеть и не рыпаться,  рассуждал Кэп, продержишься на
этом месте до июля;  если же хорошо окопаться и дать бой, то, глядишь,
и до ноября.  Правда,  в результате таких боев Контора может затрещать
по всем швам,  а ему бы не хотелось этого.  Не разрушать же то, на что
ты ухлопал полжизни. Надо будет - разрушишь... Он был настроен идти до
конца.
   Он удержался у власти главным образом потому, что они быстро напали
на след Макги. Кэп поспешил присвоить себе все лавры, укрепляя тем са-
мым свои позиции, в действительности же операцию провернул компьютер.
   Они достаточно долго занимались этой семейкой, чтобы распахать поле
вдоль и поперек. В компьютер были заложены данные более чем на двухсот
родственников и четырехсот друзей, чьи корни так или иначе переплелись
с корнями генеалогического древа Макги - Томлинсон.  Связи прослежива-
лись вплоть до таких персонажей,  как ближайшая подружка Вики в первом
классе начальной школы,  девочка по имени Кэти Смит, ныне миссис Фрэнк
Уорси,  проживающая в Кабрале, штат Калифорния, и, скорее всего, давно
забывшая, кто такая Вики Томлинсон.
   В компьютер  заложили  информацию о последнем местопребывании семьи
Макги,  и тот,  переварив ее,  отрыгнул возможные варианты.  Первым  в
списке  стоял  покойный дед Энди,  житель Вермонта,  чей дом на берегу
Ташморского озера принадлежал теперь внуку. Семья Макги бывала там ле-
том,  к  тому  же лесными дорогами от фермы Мэндерсов до того места не
так уж далеко.  Компьютер полагал,  что если Энди с  Чарли  предпочтут
"знакомый пейзаж", им окажется Ташмор.
   Не прошло и недели,  а Кэп уже знал, что они во владениях Грэнтера.
Дом был взят под наблюдение.  С учетом вероятного  появления  Макги  в
Брэдфорде  -  понадобятся  же  им мало-мальски необходимые вещи - была
приобретена лавка "Галантерейные новинки".
   А пока наблюдение,  ничего больше.  Все снимки - телеобъективом  из
идеальных укрытий. С Кэпа хватило одного пожара.
   Чего проще  без  шума  взять Энди во время перехода через озеро.  А
пристрелить их обоих не сложней, чем сфотографировать Чарли съезжающей
с ледяной горки.  Но Кэп имел виды на девчонку,  а без отца, решил он,
им ее не приручить.
   Но вот беглецы обнаружены,