Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Кинг Стивен. Несущая огонь -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -
задремывать, он подумал о том, что этим, собственно, все и кончилось: его и Чарли объявили национальным достоя- нием. И все-таки дар - это не так уж плохо. Если ты можешь помочь такой вот миссис Герни. Он слабо улыбнулся. И с этой улыбкой заснул. Прежде чем осознать, что он проснулся, Энди, по-видимому, пролежал без сна довольно долго. В такой темноте граница между сном и явью практически стиралась. Несколько лет назад он прочел об одном экспери- менте: обезьян поместили в среду, которая подавляла все их чувства. Животные обезумели. Теперь он понимал почему. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько он проспал, никаких реальных ощущений, кроме... - О боже! Едва он сел, как две иглы вонзились в мозг. Он зажал голову обеими руками и стал ее баюкать; мало-помалу боль не то чтобы унялась, но стала терпимой. Никаких реальных ощущений, кроме этой чертовой головной боли. На- верно, шею вывернул, подумал он. Или... О-о-о. Нет. Эта боль ему слишком хорошо знакома. Такое у него быва- ет после посыла - не самого мощного, но выше среднего... посильней, чем те, что он давал толстухам или робким служащим, и чуть слабее тех, что испытали на себе те двое возле придорожной закусочной. Он схватился руками за лицо и все ощупал, от лба до подбородка. И не обнаружил точек с пониженной чувствительностью. Он раздвинул губы в улыбке, и уголки рта послушно поднялись вверх, как им и полагалось. Сейчас бы свет - посмотреть в зеркало, не появились ли в глазах харак- терные красные прожилки... Дал посыл? Подтолкнул? Не смеши. Кого ты мог подтолкнуть? Некого, разве только... На мгновение у него перехватило дыхание. Он и раньше подумывал об этом, но так и не отважился. Если перегрузить электросеть, может кон- читься замыканием. Попробуй решись на такое. Таблетка, мелькнуло в голове. Прошли все сроки, дайте мне таблетку, дайте, слышите. Таблетка все поставит на свои места. Мысль-то мелькнула, но желание при этом не возникло. Отсутствовал эмоциональный накал. С подобной невозмутимостью он мог попросить сосе- да за столом передать ему масло. А главное - он отлично себя чувство- вал... если отвлечься от головной боли. В том-то и дело, что от нее нетрудно было отвлечься; его прихватывало и посильнее - ну, скажем, в аэропорту Олбани. В сравнении с той болью эта - детские игрушки. Я сам себя подтолкнул, оторопело подумал он. Впервые в жизни он понял, что должна была испытывать Чарли, ибо только сейчас впервые в жизни, его испугал собственный психический дар. Впервые он понял, как мало он во всем этом понимает. Почему дар пропал? Неизвестно. Почему вернулся? Тоже неизвестно. Связано ли это с его безумным страхом, вызванным темнотой? Или с внезапным ощущением, что Чарли в опасности (где-то в подсознании помаячил образ одноглазого пирата, явившегося ему во сне, помаячил и растаял), и отвращением к себе, из-за того, что забыл о дочери? Или с тем, что он ударился голо- вой, упав в темноте? Неизвестно. Одно ему было ясно - он сам себя подтолкнул. МОЗГ - ЭТА ТА СИЛА, КОТОРАЯ МОЖЕТ СДВИНУТЬ МИР. Вдруг ему пришло в голову: стоило ли ограничивать себя обработкой мелких служащих и растолстевших дам, когда он один мог бы заменить собой наркологический центр? От этого ошеломительного предположения у него побежали мурашки по спине. Он уснул с мыслью - не так уж плох дар, который может спасти несчастную миссис Герни. А если он может спасти всех нарко- манов в Нью-Йорке? Ничего себе размах, а? - Бог мой, - прошептал он, - неужели я очистился? Никакой потребности в торазине. Мысль о голубой таблетке на блюдечке не вызывала эмоций. - Чист, - ответил он себе. Второй вопрос: способен ли он и дальше оставаться чистым? И тут на него обрушился целый град вопросов. Может ли он выяснить, что происходит с Чарли? Он дал себе посыл во сне - своего рода самогипноз. Но сможет ли он дать посыл другим наяву? Например, этому Пиншо с его вечной гаденькой улыбочкой? Пиншо наверняка знает все о Чарли. Можно ли заставить его рассказать? И сможет ли он все-таки выбраться отсюда вместе с дочерью? Есть ли хоть какой-нибудь шанс? А если выберутся, что дальше? Только не ударяться в бега. Отбегались, хватит. Надо искать пристанище. Впервые за многие месяцы он был возбужден, полон надежд. Он строил планы, принимал решения, отвергал, задавал вопросы. Впервые за многие месяцы он был в ладу со своей головой, чувствовал себя жизнеспособным, бодрым, готовым к действиям. Главное, суметь обвести их вокруг пальца - пусть думают, что он по-прежнему одурманен наркотиками и что к нему не вернулся дар внушения; если ему это удастся, может появиться шанс на контригру... какой-то шанс. Возбужденный, он снова и снова прокручивал все это в голове, когда свет вдруг зажегся. В соседней комнате из телевизора мутным потоком полилось привычное: Иисус-позаботится-о-вашей-душе-а-мы-о-вашем-бан- ковском-счете. ГЛАЗ, ЭЛЕКТРОННЫЙ ГЛАЗ! ОНИ УЖЕ НАБЛЮДАЮТ ЗА ТОБОЙ ИЛИ ВОТ-ВОТ НАЧ- НУТ... ПОМНИ ОБ ЭТОМ! И тут открылось как на ладони: сколько же дней, возможно недель, ему предстоит ловчить, чтобы поймать свой шанс, и ведь скорее всего на чем-нибудь он да погорит. Настроение сразу упало... но, однако же, не возникло желания проглотить спасительную таблетку, и это помогло ему овладеть собой. Он подумал о Чарли, и это тоже помогло. Он сполз с кровати и расслабленной походкой направился в гостиную. - Что случилось? - закричал он. - Я испугался! Где мое лекарство? Эй, дайте мне мое лекарство! Он обмяк перед телевизором и тупо уставился на экран. Но под этой маской тупости мозг - сила, которая может сдвинуть мир, - лихорадочно искал пути к спасению. Как ее отец, проснувшись в темноте, не вспомнит толком свой сон, так Чарли Макги не сумеет потом восстановить в памяти детали своего долгого разговора с Джоном Рэйнбердом, лишь наиболее яркие моменты. Она так и не поймет, почему выложила во всех подробностях, как попала сюда, почему призналась, как ей тоскливо одной, без папы, и страшно, что ее обманом снова заставят что-нибудь поджигать. Во-первых, конечно, темнота - а также уверенность, что о ни не подслушивают. Во-вторых, Джон... сколько он в своей жизни натерпелся и как, бедняжка, боится темноты, после того как эти конговцы продержали его в ужасной яме. Он, наверное, об этой яме думал, когда спросил от- сутствующим голосом, за что ее сюда упрятали, и она начала рассказы- вать, желая отвлечь его. Ну а дальше - больше. То, что она держала за семью печатями, выплескивалось все быстрее и быстрее, в сплошном сум- буре. Раз или два она заплакала, и он неуклюже обнимал ее. Хороший он все-таки... даже в чем-то похож на папу. - Ой, ведь если они поймут, что тебе все про нас известно, - неожи- данно всполошилась Чарли, - они тебя тоже могут запереть. Зря я расс- казывала. - Запрут, как пить дать, - беззаботно сказал Джон. - Знаешь, под- ружка, какой у меня допуск? "D". Дальше политуры для мебели меня не допускают. - Он рассмеялся. - Ничего, если не проболтаешься, я думаю, все обойдется. - Я-то не проболтаюсь, - поспешила его заверить Чарли. Она была обеспокоена тем, что, если проболтается Джон, они на него насядут и сделают орудием против нее. - Жутко пить хочется. В холодильнике есть вода со льдом. Хочешь? - Не бросай меня! - тут же откликнулся он. - Ну давай пойдем вместе. Будем держаться за руки. Он как будто за- думался. - Ладно. Осторожно переставляя ноги, держась друг за дружку, они пробрались в кухню. - Ты уж, подружка, не сболтни чего. Особенно про это. Что такой здоровяк боится темноты. А то такой гогот подымется - меня отсюда вет- ром выдует. - Не подымется, если ты им расскажешь про... - Может, и нет. Все может быть. - Он хмыкнул. - Только, по мне, лучше бы им не знать. Мне тебя, подружка, сам бог послал. От его слов у нее на глазах снова навернулись слезы. Наконец добра- лись до холодильника, она нащупала рукой кувшин. Лед давно растаял, и все равно пить было приятно. Что я там наболтала, испуганно думала Чарли. Кажется... все. Даже такое, о чем уж никак не хочется говорить, - про ферму Мэндерсов, например. Хокстеттер и эти люди, они-то про нее все знают, ну и пусть. Но Джон... теперь он тоже знает, - что он о ней подумает? И все же рассказала. Каждый раз его слова почему-то попадали в са- мое больное место, и - она рассказывала... и плакала. Она ждала встречных вопросов, вытягивания подробностей, осуждения, а вместо это- го встретила понимание и молчаливое участие. Не потому ли он сумел по- нять, через какой ад она прошла, что сам побывал в аду? - На, попей, - предложила она. - Спасибо. - Он сделал несколько глотков и вернул ей кувшин. - Спа- сибо тебе. Она поставила кувшин в холодильник. - Пошли обратно, - сказал он. - Когда же, наконец, дадут свет? - Скорей бы уж. Сколько они уже здесь вдвоем? Часов семь, прикинул он, не меньше. Скорей бы выбраться отсюда и все хорошенько обмозговать. Нет, не то, о чем она ему сегодня рассказала, тут для него не было ни- чего нового, - а план дальнейших действий. - Дадут, дадут, - успокаивала его Чарли. С теми же предосторожнос- тями они проделали обратный путь и уселись на кушетке. - Они тебе ничего не говорили про твоего? - Только, что он живой-здоровый, - ответила она. - А что если я попробую пробраться к нему? - сказал Рэйнберд так, будто его только что осенило. - А ты можешь? Правда, можешь? - А что, поменяюсь с Герби отсеками... Увижу, как он там. Скажу, что ты в норме. Нет, сказать не получится... я ему лучше за- писку или что-нибудь такое. - Ты что, это ведь опасно! - Ну, это если часто. А разок можно - я ведь твой должник. Надо глянуть, что с ним. Она бросилась к нему на шею и расцеловала. Рэйнберд прижал ее к се- бе. По-своему он любил ее, сейчас больше, чем когда-либо. Сейчас она принадлежала ему, а он, хотелось верить, ей. До поры до времени. Они сидели, почти не разговаривая, и Чарли задремала. Но тут он сказал такое, от чего она мгновенно проснулась, как от ушата холодной воды: - Ну и зажги ты им, если можешь, какую-нибудь дерьмовую кучку, пусть подавятся. Чарли на секунду потеряла дар речи. - Я же тебе объясняла, - сказала она. - Это все равно что... выпус- тить из клетки дикого зверя. Я ведь обещала больше так не делать. Этот солдат в аэропорту... и эти люди на ферме... я убила их... я их сожг- ла! - Кровь бросилась ей в лицо, она опять была готова расплакаться. - Ты, я так понял, защищалась. - Ну и что. Все равно я... - И к тому же спасала жизнь своему отцу, разве нет? Молчит. Но до него докатилась волна ее горестного замешательства. Он поторопился прервать паузу, пока она не сообразила, что и ее отец тоже мог погиб- нуть в том пожаре. - А твой Хокстеттер... видел я его. В войну я на таких насмотрелся. Дерьмо высшей пробы. Все равно он тебя обломает - что так, что эдак. - Вот и я боюсь, - тихо призналась она. - Этот тип тебе еще вставит горящий фитиль в зад! Чарли громко за- хихикала, хотя и смутилась; по ее смеху всегда можно было определить степень дозволенности шутки. Отсмеявшись, она заявила: - Все равно я ничего не буду поджигать. Я дала себе слово. Это не- хорошо, и я не буду. Пожалуй, достаточно. Пора остановиться. Можно, конечно, и дальше ехать на интуиции, но он уже побаивался. Сказывалась усталость. Подоб- рать ключи к этой девочке не легче, чем открыть самый надежный сейф. Ехать-то дальше можно, но ежели по дороге споткнешься - пиши пропало. - Все, молчу. Наверно, ты права. - А ты, правда, сможешь увидеться с папой? - Постараюсь, подружка. - Мне тебя даже жалко, Джон. Вон сколько ты тут со мной просидел. Но, знаешь, я так рада... - Чего там. Они поговорили о том о сем, Чарли пристроилась у него на руке. Она задремывала - было уже очень поздно, - и когда минут через сорок дали свет, она крепко спала. Поерзав оттого, что свет бил ей прямо в глаза, она ткнулась ему под мышку. Он в задумчивости смотрел на тонкий стебе- лек шеи, на изящную головку. В столь хрупкой оболочке такая сила? Воз- можно ли? Разум отказывается верить, но сердце подсказывало, что это так. Странное и какое-то головокружительное чувство раздвоенности. Ес- ли верить сердцу, в этой девочке таилось такое, что никому и не сни- лось, ну разве только этому безумцу Уэнлессу. Он перенес ее на кровать и уложил под одеяло. Когда он укрывал ее, она забормотала сквозь сон. Он не удержался и поцеловал ее. - Спокойной ночи, подружка. - Спокойной ночи, папочка, - сказала она сонным голосом. После чего перевернулась на другой бок и затихла. Он постоял над ней еще немного, а затем вышел в гостиную. Десятью минутами позже сюда ворвался сам Хокстеттер. - Генераторы отказали, - выпалил он. - Гроза. Чертовы замки, все заклинило. Как она тут... - Не орать, - прошипел Рэйнберд. Он схватил Хокстеттера своими ру- чищами за отвороты рабочего халата и рывком притянул к себе, нос к но- су. - И если вы еще хоть раз при ней узнаете меня, если вы еще хоть раз забудете, что я простой уборщик, я вас убью и сделаю из вас рагу для кошек. Хокстеттер издавал нечленораздельные звуки. Он давился слюной. - Вы меня поняли? Убью. - Рэйнберд дважды встряхнул его. - По-по-понял. - Тогда вперед, - сказал Рэйнберд и вытолкал Хокстеттера на котором лица не было, в коридор. Он в последний раз обернулся, а затем выкатил свою тележку и закрыл дверь; замок сработал автоматически. А Чарли спала себе безмятежно, как не спала уже много месяцев. А может быть, и лет. МАЛЕНЬКИЕ КОСТРЫ, БОЛЬШОЙ БРАТ Небывалая гроза прошла. И время прошло - три недели. Затяжное влаж- ное лето продолжало властвовать над восточной Виргинией, но уже рас- пахнули свои двери школы, и грузноватонеуклюжие желтые школьные авто- бусы засновали взад-вперед по ухоженным дорогам вокруг Лонгмонта. В не таком уж далеком Вашингтоне, округ Колумбия, брал разгон очередной гон законоверчения, сплетен и инсинуаций в привычной атмосфере показухи, порожденной национальным телевидением, системой продуманной утечки ин- формации и густым туманом, который умеют напускать твердолобые. Все эти перемены не отразились на жизни двух особняков, построенных до гражданской войны, с их кондиционированными комнатами и различными службами в нижних этажах. Кое-что общее, впрочем, было: Чарли Макги тоже начала учиться. Идея принадлежала Хокстетеру, но если б не Джон Рэйнберд, Чарли ни за что бы не согласилась. - Хуже не будет, - сказал он. - Разве это дело, чтобы такая умница отстала от своих однолеток. Да если б мне, черт возьми... извини, Чар- ли... если б мне дали настоящее образование, а не восемь классов... Драил бы я сейчас полы, как же. И потом, как-никак отвлечешься. И она сделала это - ради Джона. Явились учителя: молоденький препо- даватель английского языка, пожилая математичка, средних лет францу- женка в очках, мужчина в инвалидной коляске, преподававший естествен- ные науки. Она их добросовестно слушала и, кажется, неплохо успева- ла... но все это ради Джона. Джон трижды рисковал своим местом, передавая записки ее отцу, и, чувствуя собственную вину, Чарли старалась доставить Джону удовольст- вие. Он и ей передавал известия об отце: с ним все в порядке, он рад, что и с Чарли тоже, и еще - он участвует в серии тестов. Это ее огор- чило, но она уже была достаточно взрослой, чтобы понимать, по крайней мере отчасти, - то, что нехорошо для нее, может быть хорошо для отца. А что хорошо для нее, начинала думать она, лучше всего знает Джон. Его бесхитростная, несколько забавная манера говорить (не успевает изви- ниться, как уже опять выругался - вот умора) действовала на нее безот- казно. После того разговора он больше не советовал ей что-либо поджигать, ни разу за десять дней. На подобные темы они теперь говорили шепотом, на кухне, где, сказал он, нет "жучков". Но вот однажды он спросил: - Ну что, Чарли, ты больше не думала насчет их предложения? - По ее просьбе он отставил "подружку" и стал звать ее по имени. Ее охватил озноб. После событий на ферме Мэндерсов от одной мысли о поджоге ее начинало колотить. Она вся напрягалась, руки леденели; в докладных Хокстеттера это называлось "умеренной фобией". - Я уже говорила, - ответила она. - Я не могу. И не буду. - Не могу и не буду - разные вещи, - возразил Джон. Он мыл пол - очень медленно, чтобы не прекращать разговора. Пошваркивала швабра. Он говорил, почти не шевеля тубами, будто каторжник под носом у охранни- ка. Чарли молчала. - Есть кое-какие соображения, - сказал он. - Но если не хочешь слу- шать, если ты уже все решила, тогда молчу. - Да нет, говори, - вежливо сказала Чарли, хотя предпочла бы, чтобы он помолчал, а еще лучше вообще не думал об этом, - только зря ее му- чает. Но ведь Джон столько для нее сделал... и ей так не хотелось оби- деть его. Она нуждалась в друге. - Понимаешь, тогда, на ферме, они не приняли мер предосторожности, - начал Рэйнберд, - и узнали, чем это пахнет. Зато теперь семь раз от- мерят. В самом деле, не устроят же они тесты в комнате, где полно бу- маги и тряпок, пропитанных бензином? - Но ведь... Он остановил ее жестом. - Подожди, выслушай сначала. - Слушаю. - Они знают, что такой - э-э - такой пожарище ты устроила один раз. А тут им нужен маленький костер, Чарли. В этом вся штука. Костерок. А если что и случится - да нет, исключено, ты просто сама не знаешь, что способна теперь лучше владеть собой... ну даже, допустим, что-нибудь случилось... кто будет виноват, а? Ты, что ли? После того как тебе полгода выкручивали руки эти подонки. Тьфу ты. Извини, пожалуйста. Как ни жутковато все это звучало, она прыснула в ладошку при виде его вытянувшейся физиономии. Джон тоже улыбнулся и беспомощно пожал плечами. - И еще я подумал вот о чем: чтобы научиться себя контролировать, нужно тренироваться и еще раз тренироваться. - Не надо мне ничего контролировать, я лучше совсем не буду это де- лать. - Как знать, как знать, - не сдавался Джон. Он поставил швабру в угол, отжал тряпку и вылил мыльную воду в раковину. В ведро полилась чистая вода. - А вдруг тебя поймают врасплох? - Ничего меня не поймают. - Или у тебя подскочит температура. От гриппа или крупозного воспа- ления легких или, не знаю, какой-нибудь инфекции. - Это была одна из немногих толковых мыслей Хокстеттера. - Тебе аппендикс вырезали? - Не-е-ет... Джон принялся начисто вытирать пол. - Моему брату вырезали, только сначала у него там все нагноилось, так что он чуть концы не отдал. Мы ведь жили в резервации, и белым бы- ло наплевать, живые мы или подохли. У брата была температура чуть не 105 по Фаренгейту, он уже ничего не соображал, ругался по-черному и разговаривал не поймешь с кем. Принял нашего отца за ангела смерти, который пришел, чтобы его унести, - представляешь, схватил нож со сто- ла - и на родного отца... Разве я тебе не рассказывал? - Не-ет, - прошептала Чарли, но уже не из страха быть услышанной, а от ужаса. - Хотел зарезать? - Зарезать, - подтвердил Джон, еще раз выжимая тряпку. - Но, конеч- но, он не отвечал за свои действия. Это все высокая температура. Когда человек в бреду, он может что угодно сказать или сделать. Что угодно. У Чарли все внутри похолодело. Ни о чем таком она не знала раньше. - Если же ты научишься контролировать этот свой пиро... как его там... - Как я смогу его контролировать, если я буду в бре

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору