ду?
   - Тут ты,  Чарли,  ошибаешься. - Рэйнберд обратился к метафоре Уэн-
лесса,  той самой,  которая год назад покоробила Кэпа.  - Это как нау-
чишься ходить в уборную.  Когда научишься,  как бы ни хотелось,  - все
равно дотерпишь.  У больных в бреду вся постель бывает мокрая от пота,
но чтобы обмочиться - такое случается редко.
   Правда, на  этот счет Хокстеттер был несколько иного мнения,  ну да
чего уж там...
   - Я что хотел сказать,  стоит тебе поставить это дело под контроль,
и тебе не о чем волноваться. Черт заперт в коробочку. Но сначала нужно
тренироваться и еще раз тренироваться. Как ты училась завязывать шнур-
ки или выводить буквы в детском саду.
   - Но я... я не хочу ничего поджигать! И не буду! Не буду!
   - Ну вот,  все из-за меня,  - расстроился Джон.  - Разве я думал...
Прости, Чарли. В следующий раз прикушу свой длинный язык.
   Но в следующий раз она сама завела разговор.  Это произошло  спустя
три  или четыре дня,  она успела хорошенько обдумать его построения...
и, похоже, нашла в них один изъян.
   - Они от меня не отстанут,  - сказала она. - Будут требовать, чтобы
я еще зажигала,  и еще,  и еще. Если бы ты знал, как они за нами гоня-
лись! Они не отвяжутся) Сначала, скажут, маленький костер, потом боль-
ше, потом еще больше, потом... Я боюсь... боюсь!
   Воистину, он не переставал ею восхищаться.  Интуиция и природный ум
были у нее отточены до совершенства. Интересно, что сказал бы Хокстет-
тер,  узнай  он,  что Чарли Макги в двух словах сформулировала их тща-
тельно разработанный сверхсекретный план.  Все их отчеты,  посвященные
Чарли,  поднимали вопрос о том,  что пирокинез был лишь одним,  пускай
главным ее псионическим даром, - к числу прочих Рэйнберд относил инту-
ицию.  Ее  отец несколько раз повторил,  что Чарли знала о приближении
агентов - Эла Стейновица и прочих - к ферме Мэндерсов,  знала  задолго
до того, как их увидела. Есть от чего хвост прижать. Если в один прек-
расный день ее интуиция обратится на его,  Джона, личность... говорят,
никакой ад не сравнится с оскорбленной женщиной,  а Чарли, обладай она
хоть половиной тех способностей,  которые он в ней подозревал,  вполне
способна устроить ад,  во всяком случае его точную копию.  И тогда ему
станет очень жарко.  Что ж, это добавляло остроты в его будни - что-то
в последнее время они пресноваты.
   - Чарли,  - ободряюще сказал он, - ты ведь не будешь это делать за-
даром.
   Она озадаченно смотрела на него. Джон вздохнул.
   - Не знаю даже,  как объяснить, - сказал он. - Привязался я к тебе,
вот что.  Ты мне вроде дочки.  Как подумаю, что они тебя держат в этой
клетке, к отцу не пускают, не разрешают гулять, играть, как другим де-
вочкам... меня аж зло берет.
   Она слегка поежилась, увидев, как сверкнул его здоровый глаз.
   - Ты  можешь многого добиться,  если согласишься иметь с ними дело.
Тебе останется только время от времени дергать за ниточки.
   - Ниточки... - повторила Чарли, заинтригованная.
   - Именно! Они еще разрешат тебе на солнышке погреться, вот увидишь.
Может, и в Лонгмонт свозят купить чего-нибудь.
   Переберешься из  этой поганой клетки в нормальный дом.  Поиграешь с
другими ребятами. Увидишь...
   - Папу?
   - Ну конечно.
   Конечно - нет, ибо стоит им увидеться и сопоставить информацию, как
добрый  дядя уборщик окажется слишком добрым,  чтобы поверить в непод-
дельность его доброты. Рэйнберд не передал Энди Макти ни единой запис-
ки.  Хокстеттер посчитал, что игра не стоит свеч, и хотя его соображе-
ния Рэйнберд обычно в грош не ставил,  на этот раз пришлось согласить-
ся.
   Одно дело  заморочить  восьмилетней девочке голову сказками про то,
что на кухне нет "жучков" и можно шепотом говорить на  любые  темы,  и
другое - потчевать этими сказками ее отца,  путь даже смурного от нар-
котиков.  Может статься,  не настолько уж он смурной, чтобы не сообра-
зить,  какую игру они затеяли с Чарли,  поскольку испокон веку полиция
прибегает к этой игре в доброго и злого  следователя,  когда  ей  надо
расколоть преступника.
   Вот и приходилось поддерживать легенду о записках,  передаваемых ее
отцу,  а заодно и другие легенды. Да, он видел Энди, и довольно часто,
но исключительно на экране монитора.  Да,  Энди участвует в серии тес-
тов,  но он давно выхолощен,  он не сумел бы внушить даже ребенку, что
кукурузные  хлопья  -  это вкусно.  Энди превратился в большой толстый
ноль,  для которого не существует даже собственной  дочери  -  ничего,
кроме ящика и очередной таблетки.  Если бы она увидела,  что они с ним
сделали,  она бы окончательно замкнулась, а ведь Рэйнберд ее уже почти
открыл.  Да она сейчас сама рада обманываться. Поэтому все что угодно,
только не это.  Чарли Макги никогда не увидит отца.  Рэйнберд подозре-
вал,  что Кэп уже готов отправить Макги на Маун, за колючую проволоку,
благо свой самолет под рукой. Но об этом ей знать совсем уж ни к чему.
   - Думаешь, они мне разрешат с ним увидеться?
   - Спрашиваешь, - ответил он не задумываясь. - Не сразу, конечно. Он
ведь  их  козырная  карта  в игре с тобой.  Но если ты вдруг скажешь -
стоп,  никаких больше экспериментов,  пока я не увижу папу...  - Фраза
повисла  в воздухе.  Соблазнительная приманка.  Правда,  насаженная на
острый крючок и к тому же отравленная,  но в таких тонкостях эта храб-
рая маленькая рыбка не разбиралась.
   Она в задумчивости смотрела на него.  Больше она ничего не сказала.
Тогда.
   А спустя неделю Рэйнберд резко изменил тактику.  Не  то  чтобы  был
конкретный повод,  скорее интуиция подсказала,  что с советами ему уже
нечего соваться.  Сейчас больше пристала роль смиренника - так  Братец
Кролик смиренно упрашивал Братца Лиса не бросать его в терновник.
   - Помнишь наш разговор?  - начал Рэйнберд.  Он натирал пол в кухне.
Чарли с преувеличенным интересом рылась в недрах открытого холодильни-
ка.  Она стояла нога за ногу, так, что видна была нежно-розовая пятка,
в этой позе было что-то от уже зрелого детства,  что-то почти девичес-
кое и все же ангельскиневинное. Он опять почувствовал прилив нежности.
Чарли повернула к нему голову. Конский хвостик лег на плечо.
   - Да, - неуверенно сказала она. - Помню.
   - Я вот о чем подумал: ну куда я лезу со своими советами? Да я даже
не знаю, как взять ссуду в банке, не то что...
   - Ну при чем тут это, Джон?
   - Притом.  Имей  я  голову  на плечах,  я бы сейчас был вроде этого
Хокстеттера. С дипломом.
   В ее ответе звучало открытое презрение:
   - Папа говорит, любой дурак может получить диплом - были бы деньги.
   Он поздравил себя с удачей.

   Через три дня рыбка проглотила приманку.
   Чарли сказала, что  согласна принять участие  в их тестах.   Но она
будет осторожна. И  заставит их тоже  быть осторожными, если  они сами
не  примут  мер.  Ее  личико,  осунувшееся  и  бледненькое,   исказила
страдальческая гримаса.
   - А ты хорошо подумала? - спросил ее Джон.
   - Хорошо, - прошептала она.
   - Ты делаешь это для них?
   - Нет!
   - Правильно. Для себя?
   - Да. Для себя. И для папы.
   - Тогда ладно, - сказал он. - Но ты должна их заставить плясать под
твою дудку. Слышишь, Чарли? Ты им показала, что умеешь быть жесткой. И
сейчас не давай слабину.  Не то они сразу возьмут тебя в оборот.  Будь
жесткой. Понимаешь, о чем я?
   - Да... кажется.
   - Они свое получили - ты получаешь свое.  Каждый раз.  Ничего зада-
ром.  - Он вдруг ссутулился. Огонь потух в глазу. Всякий раз, когда он
становился таким вот подавленным и разнесчастным,  это  было  для  нее
тяжким зрелищем.  - Не позволяй им обращаться с собой так, как обраща-
лись со мной.  Я отдал за свою страну четыре года  жизни  и  вот  этот
глаз.  Полгода я просидел в земляной яме, погибал от лихорадки, ел на-
секомых, весь завшивел, задыхался в собственном дерьме. А когда я вер-
нулся домой,  мне сказали:  "Спасибо тебе,  Джон", - и вручили швабру.
Они меня обокрали, Чарли. Поняла? Не давай им себя обокрасть.
   - Поняла, - сказала она звенящим голосом. Лицо его немного просвет-
лело, он даже улыбнулся.
   - И когда же прозвучит сигнал к бою?
   - Завтра я должна увидеться с Хокстеттером.  Скажу, что согласна...
только чуть-чуть. И скажу ему, чего хочу я.
   - Ты поначалу-то много не запрашивай, Чарли. Это как торговая сдел-
ка - я тебе, ты мне. Услуга за услугу, верно? Она кивнула.
   - Но  ты  им покажешь,  у кого в руках поводья?  Покажешь,  кто тут
главный?
   - Покажу.
   Он еще шире улыбнулся.
   - Так их, подружка!

   Хокстеттер был в ярости.
   - Что за игру вы затеяли,  черт подери!  - кричал он на  Рэйнберда.
Они сидели в кабинете у Кэпа.  "Раскричался, - подумал Рэйнберд. - Это
в его присутствии ты такой смелый". Но, присмотревшись, как горят гла-
за Хокстеттера,  как побелели костяшки пальцев и заалели щеки, он счел
за лучшее во всеуслышание признать, что, пожалуй, переборщил. Осмелил-
ся вторгнуться в священные владения Хокстеттера. Одно дело было вытол-
кать его взашей в день аварии - Хокстеттер допустил грубейший промах и
знал это. Но тут разговор другой.
   Рэйнберд обдумывал положение. И молча смотрел на Хокстеттера.
   - Вы сделали все,  чтобы завести нас в тупик! Вам, черт возьми, от-
лично известно,  что ей не видать отца как собственных ушей! "Они свое
получили - ты получаешь свое", - в бешенстве передразнил Хокстеттер. -
Идиот!
   Рэйнберд все так же пристально смотрел ему в глаза.
   - Лучше вам не повторять это слово,  - произнес он совершенно бесс-
трастно. Хокстеттер вздрогнул... почти незаметно.
   - Джентльмены, - вмешался Кэп; голос у него был усталый. - Я бы вас
попросил...
   Перед ним лежал магнитофон. Они только что прослушали запись сегод-
няшнего разговора Рэйнберда и Чарли.
   - Судя по всему,  от доктора Хокстеттера ускользнул один момент: он
и его команда наконец-то приступят к делу, - заметил Рэйнберд. - В ре-
зультате чего их практический опыт обогатится на сто процентов, если я
в ладах с арифметикой.
   - Вам просто повезло.  Непредвиденный случай,  - пробурчал Хокстет-
тер.
   - Что  же  это у всех вас не хватило фантазии подстроить такой слу-
чай? - отпарировал Рэйнберд. - Увлеклись, видно, своими крысами.
   - Хватит! - не выдержал Кэп. - Мы собрались здесь не для того, что-
бы выслушивать взаимные нападки.  Перед нами несколько иная задача.  -
Он повернулся к Хокстеттеру. - Вам представилась возможность сыграть в
свою игру,  - сказал он. - Должен вам заметить, что вы могли бы выска-
зать больше признательности.
   Хокстеттер что-то проворчал в ответ. Кэп повернулся к Рэйнберду:
   - Вместе с тем я считаю, что в роли индийских сипаев вы зашли слиш-
ком далеко.
   - Вы считаете?  Значит, вы так и не поняли. - Он переводил взгляд с
Кэпа на Хокстеттера и обратно.  - По-моему, вы оба проявляете чудовищ-
ное непонимание.  У вас здесь два детских психиатра,  и если это общий
уровень, я не завидую детям с нарушенной психикой.
   - Критиковать легко, - подал голос Хокстеттер. - В этой...
   - Вы просто не понимаете,  как она умна,  - перебил его Рэйнберд. -
Не  понимаете,  насколько  быстро  она  ориентируется  в цепи причин и
следствий. Иметь с ней дело - это все равно что пробираться через мин-
ное поле.  Если бы я не подал ей идею кнута и пряника,  она сама бы до
нее додумалась.  Сделав это первым, я еще больше укрепил ее доверие ко
мне... иными словами, превратил минус в плюс.
   Хокстеттер открыл было рот.  Кэп остановил его движением руки и об-
ратился к Рэйнберду. Он говорил с ним мягким примирительным тоном, ка-
кой не приходилось слышать кому-нибудь другому... но ведь это и был не
кто-нибудь, а Рэйнберд.
   - И все же факт остается фактом - вы несколько  ограничили  возмож-
ности Хокстеттера и его людей.  Раньше или позже она сообразит, что ее
главная просьба - увидеться с отцом - не будет удовлетворена. Кажется,
мы  все сошлись на том,  что пойти ей в этом навстречу значило бы нав-
сегда потерять ее.
   - Бесспорно, - вставил Хокстеттер.
   - А если она действительно так умна,  - продолжал Кэп, - она выска-
жет эту невыполнимую просьбу скорее раньше, чем позже.
   - Выскажет,  - согласился Рэйнберд,  - и это будет конец. Увидев, в
каком он состоянии,  она сразу поймет,  что все это время я ее обманы-
вал.  И  тут же смекнет,  что все это время я был у вас за подсадного.
Следовательно, весь вопрос в том, как долго вы сможете протянуть.
   Рэйнберд подался вперед.
   - Учтите два момента.  Первый:  вам придется примириться с  мыслью,
что она не будет зажигать для вас костры. Она не автомат, а просто де-
вочка,  которая соскучилась по отцу.  С ней нельзя, как с лабораторной
крысой.
   - Мы и без вас... - взорвался было Хокстеттер.
   - То-то и оно, что нет, - не дал ему закончить Рэйнберд. - Так вот,
это знает любой экспериментатор.  Принцип  кнута  и  пряника.  Зажигая
костры, Чарли будет думать, что она соблазняет вас пряником и что вы -
а значит,  и она - шаг за шагом приближаетесь к ее отцу. На самом деле
все, разумеется, наоборот. В данном случае пряник - ее отец, и соблаз-
нять ее этим пряником будем мы.  Если перед носом у мула держать лако-
мый кусок,  он перепашет вам все поле.  Ибо мул глуп. Но эта девочка -
нет.
   Он сверлил глазом то Кэпа, то Хокстеттера.
   - Я готов повторять это снова и снова.  Что, легко вогнать гвоздь в
железное дерево?  Та еще работенка,  но вы почему-то постоянно об этом
забываете.  Рано или поздно она вас раскусит и сыграет  отбой.  Потому
что она не мул. И не лабораторная крыса.
   "А ты только и ждешь, когда она выйдет из игры, - подумал Кэп с ти-
хой ненавистью. - Ждешь, когда ты сможешь отправить ее на тот свет".
   - Итак, это отправная точка, - продолжал Рэйнберд. - Начинайте экс-
перименты.  А дальше думайте, как максимально протянуть их. Закончатся
эксперименты - валяйте, систематизируйте. Если соберете достаточно ин-
формации, получите вознаграждение в больших купюрах. Съедите свой пря-
ник. И можете снова впрыскивать ваше зелье разным олухам.
   - Вы опять за оскорбления? - голос Хокстеттера задрожал.
   - При чем тут вы? Это я про олухов.
   - И как же, по-вашему, можно протянуть эксперименты?
   - Чтобы ее завода хватило на первое время, будете давать ей малень-
кие поблажки,  - ответил Рэйнберд.  - Пройтись по лужайке.  Или... все
девочки любят лошадей.  Пять-шесть костров она вам устроит  только  за
то,  чтобы прокатиться на лошадке по верховой тропе - понятно,  не без
помощи грума.  Я думаю, этого вполне хватит, чтобы дюжина бумагомарак,
вроде Хокстеттера,  еще пять лет потом исполняла победный танец. Хокс-
теттер рывком встал из-за стола:
   - С меня хватит!
   - Сядьте и помолчите,  - одернул его Кэп.  Побагровевший Хокстеттер
готов был ринуться в бой,  но весь его запал улетучился так же быстро,
как возник, даже слезы навернулись. Он снова сел.
   - Свозите ее в город за покупками, - продолжал Рэйнберд. - В увесе-
лительный парк - покататься на машинках.  Скажем, в компании с Джоном,
добрым дядей уборщиком.
   - Вы всерьез думаете, - подал голос Кэп, - что этими подачками...
   - Нет,  не думаю. Долго так продолжаться не может. Раньше или позже
она опять спросит про отца.  Она ведь тоже человек.  И у нее есть свои
желания. Она с готовностью поедет куда скажете, ибо считает: услуга за
услугу.  Но в конце концов опять встанет вопрос о любимом папочке. Она
не из тех, кого можно купить. Ее голыми руками не возьмешь.
   - Итак,  приехали, - задумчиво произнес Кэп. - Все выходят из маши-
ны.  Проект исчерпан.  На данном этапе,  во всяком случае. - По разным
причинам он испытывал огромное облегчение от подобной перспективы.
   - Нет, не приехали, - сказал Рэйнберд со своей леденящей улыбкой. -
У  нас  в  запасе будет еще одна козырная карта.  Один большой пряник,
когда уже не останется маленьких. Я не имею в виду Гран-при - ее отца,
но кое-что способно заставить ее проехать еще немного.
   - Что же? - спросил Хокстеттер.
   - Догадайтесь.  - С лица Рэйнберда не сходила улыбка,  но больше он
не сказал ни слова. Кэп, может, и сообразит, хотя за последние полгода
он сильно развинтился. И все же мозги у него даже в среднем режиме ра-
ботают куда лучше,  чем у его  подчиненных  (включая  претендентов  на
престол) с предельной нагрузкой. Что до Хокстеттера, то этот ни за что
не сообразит.  Он уже поднялся на несколько ступенек выше собственного
уровня некомпетентности - своего рода подвиг,  который вообще-то легче
совершить государственным чиновникам,  чем кому-либо другому. Хокстет-
тер  давно разучился брать след по запаху.  А впрочем,  догадаются они
или нет,  каким будет последний  пряник  (так  сказать,  поощрительный
приз) в этом маленьком соревновании,  не столь уж важно;  на результат
не повлияет.  В любом случае он,  Рэйнберд,  пересядет за баранку. Он,
конечно,  мог задать им вопрос: кто, по-вашему, отец девочки после то-
го,  как вы ее лишили отца?
   Но пусть сами догадаются.
   Если сумеют. С лица Джона Рэйнберда не сходила улыбка.

   Энди Макти сидел перед телевизором.  Мерцал янтарный глазок коробки
дистанционного управления.  На экране Ричард Дрейфус пытаются  изобра-
зить некое подобие Чертова Пальца - вроде тех,  в пустыне, где призем-
лялись эти тарелочки - в домашних условиях. Энди наблюдал за его дейс-
твиями с глуповато-блаженным лицом.  При этом он был натянут как стру-
на. Сегодня контрольный день.
   Три недели,  прошедшие после аварии, превратились для Энди в пытку,
когда едва переносимое напряжение сменялось почти преступной радостью.
Он хорошо понимал состояние оруэлловского Уинстона Смита,  который  на
какое-то время ошалел от своего подпольного бунтарства.  У него, Энди,
появилась тайна. Она точила и терзала его, как всякая сокровенная тай-
на,  но она же вернула ему бодрость духа и былые силы. Он обошел их на
полкорпуса.  Одному богу известно,  хватит ли его на всю дистанцию, но
первый рывок сделан.
   До десяти  оставалось  совсем немного - в десять придет Пиншо,  как
всегда улыбаясь.  Они вдвоем отправятся в сад  на  утреннюю  прогулку,
чтобы обсудить, как "подвигаются его дела". Энди даст ему посыл... по-
пытается дать. Он бы давно это сделал, когда б не телемониторы и пона-
тыканные всюду "жучки".  Ожидание позволило ему обдумать стратегию на-
падения,  еще и еще раз проверить наиболее уязвимые места.  Кое-что  в
сценарии он мысленно переписал, и не один раз.
   Ночами, лежа в темноте,  он неотвязно думал: Большой Брат все время
смотрит на тебя.  Помни от этом каждую секунду,  об этом прежде всего.
Ты под колпаком у Большого Брата, поэтому, чтобы спасти Чарли, ты дол-
жен их всех перехитрить.
   Он спал как никогда мало,  в основном потому,  что опасался загово-
рить во сне.  Иногда часами лежал, боясь даже пошевелиться, - вдруг их
насторожит, что накачанный наркотиками человек ведет себя излишне бес-
покойно.  А когда его все же смаривало, спал чутко, видел странные сны
(его преследовал одноглазый Джон Сильвер,  долговязый пират с деревян-
ной ногой) и то и дело просыпался.
   Избавляться от  торазина  оказалось  проще простого - они ведь были
уверены,  что он без наркотика не может. Ему теперь приносили таблетки
четыре  раза в день и ни о каких тестах со времени аварии не заговари-
вали. "Похоже, они махнули на меня рукой, - решил Энди, - и сегодня на
прогулке Пиншо сообщит мне об этом".
   Иногда он, откашливаясь, выплевывал таблетки в кулак, а затем вмес-
те с объедками отправлял в мусоропровод.  Иногда он прихватывал  их  в
туалет. А то еще делал вид, будто запивает их пивом, а сам сплевывал в
полупустую банку,  где они благополучно растворялись. Про банки он как
бы забывал и,  когда пиво окончательно выдыхалось, выливал его в рако-
вину.
   Видит бог,  все это он делал  не  профессионально,  чего  наверняка
нельзя было сказать о тех,  кто за ним наблюдал. Но вряд ли они сейчас
наблюдали за ним так уж пристально.  В противном случае, рассуждал он,
его бы давно накрыли. И весь ска