Дурочка Нетти, - тут же вспомнил Хью. - Я должен подшутить над ней".
   "Верно, - подтвердил лисий хвост. - И ты должен это сделать сразу же  как
проснешься. Так что слушай".
   И Хью слушал.
   Хвост предупредил, что дома у Нетти никого не будет кроме собаки, но  все
же теперь, когда Хью  уже  подошел  к  двери,  он  решил  на  всякий  случай
постучать. И постучал. Изнутри донесся только цокот когтей по  полу,  больше
ничего. Еще раз постучал - мало  ли  что.  За  дверью  послышалось  короткое
"тяф".
   "Налетчик?" - спросил Хью. Лисий хвост подсказал  ему  кличку  собаки,  и
кличка ему очень понравилась, хотя дала ее женщина, глупая как пробка.
   Еще одно "тяф", на  этот  раз  не  столь  взволнованное.  Хью  достал  из
нагрудного  кармана  клетчатой  охотничьей  куртки  брелок   с   ключами   и
внимательно его осмотрел. Этот брелок у него был с давних пор, и он  уже  не
помнил, что отпирали некоторые из ключей, висевшие на нем. Но четыре из  них
были отмычки, легко отличимые по длинным  узким  бороздкам,  они-то  и  были
нужны.
   Хью оглянулся по сторонам, удостоверился, что улица так же пустынна,  как
была с раннего утра, когда он подъехал, и принялся пробовать отмычки.
 
5 
 
   Когда Нетти увидела лицо Полли, бледное и опухшее, воспаленные глаза,  ее
собственные  страхи,  вцепившиеся  в  душу  острыми  щучьими  зубами,   были
отброшены, забыты начисто. Ей даже ненужно  было  смотреть  на  руки  Полли,
застывшие на уровне талии (опустить их  она  была  не  в  силах,  наливались
тяжелой болью), чтобы понять, что происходит.
   Лазанья была бесцеремонно брошена на столик у лестницы. Если бы даже  она
слетела на пол, Нетти глазом бы не моргнула. Нервная женщина, которую жители
Касл Рок привыкли видеть на  улицах,  женщина,  которая,  казалось,  боялась
собственной тени даже направляясь всего-навсего к почтовому ящику,  исчезла.
Возникла другая Нетти; Нетти, принадлежавшая Полли Чалмерс всей своей душой.
   - Пошли, - коротко бросила  она  -  В  гостиную.  Я  принесу  термические
варежки.
   - Нетти, все в порядке, - слабо возразила Полли - Я  только  что  приняла
таблетку и, думаю, через несколько минут...
   Но Нетти уже обняла ее за плечи и осторожно вела в  гостиную  -  Как  это
случилось? - спрашивала она. - Ты спала на них?
   - Нет, это бы меня разбудило. Просто... -  Полли  рассмеялась.  Получился
булькающий неестественный звук. - Просто болит. Я знала, что  сегодня  будет
плохо, но не  представляла  себе  насколько.  Термические  варежки  вряд  ли
помогут.
   - Иногда помогают. Ты ведь сама знаешь, что помогают. Садись.
   Тон Нетти не подразумевал возражений Она  стояла  рядом,  пока  Полли  не
опустилась в мягкое кресло, и  направилась  в  ванную  на  первом  этаже  за
варежками. Полли уже с год, как отказалась от них, но Нетти сохраняла в  них
крепкую, почти сверхъестественную веру. Неттин талисман,  назвал  их  как-то
Алан, и они с Полли тогда оба смеялись.
   Полли сидела в кресле, положив руки, словно поленья, на подлокотники, и с
тоской смотрела на диван, на котором еще в пятницу они с  Аланом  занимались
любовью. Тогда руки совсем не болели,  и  это,  казалось,  было  так  давно,
тысячи лет назад. Она подумала, что удовольствие,  неважно  какое  глубокое,
призрачная, эфемерная вещь. Любовь, может быть, и заставляет мир  крутиться.
но вокруг огромной острой оси,  убеждена  была  Полли,  сделанной  из  боли,
унижения и скорби.
   Ах ты, глупый диван, думала она, глупый пустой диван, зачем ты мне теперь
нужен.
   Вернулась Нетти с термическими варежками. Они  были  похожи  на  стеганые
толстые духовки, связанные между собой  электрическими  проводами  Из  левой
торчал еще один провод с вилкой Полли видела рекламу этих варежек в  журнале
"Советы Домохозяйке",  позвонила  по  телефону,  предлагаемому  рациональной
Ассоциацией  Больных  Артритом  и  выяснила,  что  варежки  действительно  в
некоторых случаях приносят  временное  облегчение.  Проконсультировавшись  с
доктором Ван Алленом, она услышала то, что слышала  уже  неоднократно  и  по
разным поводам в течение последних двух лет:  "Ну  что  ж,  хуже  во  всяком
случае, не будет".
   - Нетти, я уверена, через несколько минут...
   - ...тебе  станет  лучше,  -  закончила  за  нее  Нетти.  -  Конечно,  не
сомневаюсь. И варежки в этом помогут. Давай руки, Полли.
   Полли сдалась и протянула руки. Нетти надела варежки, держа их за края  с
такой осторожностью, с какой опытный взрывник маскирует заложенную мину.
   Полли не верила, что варежки помогут, но уверенность Нетти все же сделала
свое дело.
   Нетти взяла вилку и, опустившись на колени, воткнула ее в розетку рядом с
креслом. Варежки тихо и уютно загудели, и первые волны тепла погладили  кожу
рук.
   - Ты для меня просто подарок, - сказала Полли. - Знаешь об этом?
   - Какой там подарок! Если бы я хоть что-то могла, - но голос ее  задрожал
и глаза влажно засветились. - Полли, я конечно не должна совать нос  в  твои
дела, но больше, не могу смотреть на это и молчать. Ты должна чем-то  помочь
своим несчастным рукам. Должна. Так не может продолжаться дальше.
   - Я знаю, дорогая, знаю. -  Полли  делала  над  собой  сверхъестественное
усилие, чтобы справиться с навалившейся жестокой тоской.
   - Почему ты пришла, Нетти? Ведь не только же для того, чтобы  возиться  с
моими руками?
   Лицо Нетти просветлело.
   - Я приготовила тебе лазанью.
   - Правда? О, Нетти, зачем ты так себя утруждаешь?
   - Зачем? Затем, чтобы тебе сегодня  и  завтра  не  пришлось  готовить.  Я
теперь положу ее в холодильник.
   - Спасибо. Спасибо тебе огромное.
   - Я рада. что хоть чем-то помогла. Вдвойне рада, поскольку вижу тебя.
   - Она дошла до двери, ведущей в коридор, и оглянулась.  На  лицо  ее  лег
солнечный луч, и, если бы Полли не была так поглощена собственной болью, она
наверняка  заметила  бы,  как  измучена  Нетти.  -   Только   не   шевелись.
предупредила она. Полли так громко рассмеялась, что это удивило их обеих.
   - При всем желании не смогу. Я в ловушке.
   Полли услышала, как открылась и закрылась дверца  холодильника  в  кухне,
когда Нетти упрятала туда лазанью. Потом донесся ее голос:
   - Приготовить кофе? Хочешь чашечку?
   - Да, - откликнулась Полли. -  С  удовольствием.  -  Варежки  гудели  уже
гораздо громче, и внутри стало  совсем  тепло.  То  ли  они,  действительно,
помогали, то ли таблетка, которая не помогла в пять  часов  утра,  но  стало
лучше. Видимо, и то и другое, подумала Полли. - Но  если  тебе  нужно  идти,
Нетти...
   В это время Нетти появилась на пороге. Она уже нацепила фартук, а в руках
держала  старый  медный   кофейник.   Ей   не   по   душе   пришлась   новая
электрокофеварка Тошиба, и Полли вынуждена  была  признать,  что  напиток  в
старом кофейнике получался гораздо вкуснее.
   - У меня нет места лучшего, чем это, куда я могла  бы  пойти,  -  сказала
Нетти. - Кроме того, дом заперт, и Налетчик на страже.
   - Уверена в этом, - сказала с улыбкой Полли. С Налетчиком она была хорошо
знакома. Он весил около двадцати фунтов  и  ложился  на  пол  вверх  брюхом,
стоило кому бы то ни было -  почтальону,  полицейскому  или  коммивояжеру  -
появиться в доме.
   - Я все-таки надеюсь, что она оставит меня в покое, - сказала Нетти. Я ее
предупредила. По дороге я ее не встретила, машины ее  не  видела,  так  что,
думаю, она всерьез приняла мою угрозу.
   - Предупредила кого,  о  чем?  -  спросила  Полли,  но  Нетти  уже  снова
удалилась в кухню,  а  Полли  и  в  самом  деле  была  пригвождена  к  месту
электрическими варежками. К тому времени, когда Нетти вернулась с подносом и
кофейными чашками, перкодан уже начинал действовать, и Полли начисто  забыла
странное замечание Нетти... тем более, что  она  частенько  такие  замечания
делала.
   Нетти подлила в чашку сливок, положила сахар и поднесла ее к губам  Полли
так, чтобы та могла пить. Они болтали о том, о сем,  и,  естественно,  очень
скоро разговор перешел к новому магазину Нужные Вещи. Нетти  снова  поведала
об уникальном абажуре цветного стекла, но не  взахлеб,  как  ожидала  Полли,
учитывая, что такое приобретение было выдающимся  событием  в  жизни  Нетти.
Зато она вспомнила о записке, которая была вложена в коробку для пирога.
   - Надо же, я чуть не забыла. Мистер Гонт просил  меня  зайти  сегодня  во
второй половине дня. Сказал, что у него  должна  появиться  вещица,  которая
меня заинтересует.
   - Но ведь ты не пойдешь, правда? С такими руками...
   - Надо бы. Рукам лучше. Мне кажется,  варежки  на  этот  раз  помогли.  И
потом, мне надо хоть что-то  делать...  -  Полли  просительно  взглянула  на
Нетти.
   - Ну, тогда... - Нетти внезапно мелькнула идея. - Знаешь, я могла  бы  по
дороге домой зайти к нему и попросить, чтобы он пришел сюда.
   - О, Нетти, но ведь это совсем не по дороге!
   - Разница всего в два квартала. - Нетти искоса взглянула  на  Полли.  Тем
более, что у него могла появиться еще какая-нибудь вещь из цветного  стекла.
У меня, конечно, денег еще на одну вещь нет, но ведь он об этом не знает,  а
посмотреть - денег не надо, правда?
   - Но просить его прийти сюда...
   - Я объясню ему, что с тобой,  -  решительно  произнесла  Нетти  и  стала
собирать посуду на поднос. - Почему бы и  нет?  Торговцы  часто  приходят  к
покупателям на дом. если им есть что предложить.
   Полли смотрела на нее с доброй улыбкой.
   - Знаешь, Нетти, ты здесь совсем другая.
   Нетти посмотрела на нее с удивлением.
   - Правда?
   - Да.
   - Какая же?
   - Другая в хорошем смысле. Не обращай  внимания  на  мои  слова.  Знаешь,
все-таки, если не будет повторного приступа, я бы вышла сегодня прогуляться.
Но если ты, действительно, намерена заглянуть в Нужные Вещи...
   - Намерена, - в глазах Нетти мелькнуло плохо скрытое нетерпение.
   Теперь, когда идея возникла, она  ждала  немедленного  воплощения.  Стоит
посмотреть на это, как на одолжение для Полли, все становится на свои места.
   - ...и застанешь его, дай ему, пожалуйста, мой номер телефона  и  попроси
позвонить если вещь, которая меня интересует, появилась в магазине.
   Можешь?
   - Сделаю обязательно. - Нетти поднялась и отнесла  поднос  в  кухню.  Она
сняла фартук, повесила его на место - на крючок в кладовку - и  вернулась  в
гостиную, чтобы снять с Полли варежки.  К  этому  времени  она  была  уже  в
пальто. Полли поблагодарила ее, и не только за лазанью. Руки все еще болели,
но не так остро. Она даже могла снова двигать пальцами.
   - Не за что, - сказала Нетти. - А знаешь? Ты,  действительно,  уже  лучше
выглядишь. Румянец вернулся. Я испугалась, когда увидела тебя сегодня.
   Может быть, еще чем-нибудь помочь, прежде, чем уйду?
   - Нет, спасибо. - Полли обняла обеими руками, еще горячими  после  теплой
электрической грелки, руку Нетти. - Я ужасно рада, что ты пришла, дорогая.
   В тех редких случаях, когда Нетти улыбалась, она делала это  всем  лицом:
как будто солнце вырывалось из-за туч хмурым утром.
   - Я люблю тебя, Полли.
   Растрогавшись Полли прошептала:
   - Я тоже люблю тебя, Нетти.
   Нетти ушла. Это был последний раз, когда Полли видела ее живой.
 
6 
 
   Замок на входной двери в дом Нетти Кобб был не  сложнее.  чем  крышка  на
консервной банке. Первая отмычка, испробованная Хью,  после  пары  поворотов
туда-сюда отомкнула его. Дверь открылась. Маленькая собачка, рыжая  с  белым
треугольником на груди, сидела в коридоре. Солнечный луч  проник  в  дверную
щель, а за ним огромная тень Святоши Хью. Собачка приветственно тяфкнула.
   "Ты, вероятно, Налетчик", - сказал гость и полез в карман брюк.
   Собака радостно взвизгнула и тут же перевернулась на спину, вытянув вверх
все четыре лапы.
   "Молодчина", -  похвалил  Хью,  и  Налетчик  застучал  хвостом  по  полу,
согласившись с тем, что он молодчина. Хью закрыл  дверь  и  присел  рядом  с
собакой на корточки. Одной рукой он принялся почесывать  песика  под  правой
передней лапой, которую тот вытянул вверх во всю  длину,  радуясь  ласке,  а
другой достал из кармана армейский нож.
   "Ах, какой хороший парень, - приговаривал Хью. - Хороший, хороший".
   Перестав почесывать Налетчика. Хью  достал  из  грудного  кармана  листок
бумаги. На нем ученически  неровным  почерком  был  написан  текст,  который
продиктовал лисий хвост. Едва проснувшись утром, даже не одевшись, Хью сразу
записал его, присев к кухонному столу, чтобы не забыть ни слова.
   "Никому не дозволено пакостить мои чистые простыни. Я предупреждала,  что
тебе это так не пройдет!"
   Вытянув из одного из широких пазов  ножа  штопор,  Хью  насадил  на  него
записку. Затем, перевернув нож, он зажал его в кулаке так, что штопор торчал
между указательным и средним пальцем его  могучей  правой  руки.  Теперь  он
снова чесал Налетчика, который все это время продолжал лежать  на  спине,  с
веселым интересом наблюдая за действиями гостя. Славный жучок, подумал Хью.
   "Симпатяга, - ласково произнес он, продолжая почесывать грудь  Налетчика.
- Хорошая псина. - Теперь уже обе  лапки  вытянулись  вверх  и  болтались  в
воздухе, подставляя ласке все возможные места. Налетчик был похож на собаку,
крутящую педали невидимого  велосипеда.  -  Хороший,  хороший,  -  продолжал
приговаривать Хью. - А знаешь что у меня есть? У меня есть лисий хвост!  Да,
лисий хвост!"
   Хью направил острие  штопора  с  насаженной  на  него  запиской  в  белый
треугольник на груди Налетчика.
   "И знаешь, что я тебе скажу? Я хочу, чтобы этот хвост был моим!"
   Он резко, с силой опустил правую  руку.  Левая,  почесывавшая  Налетчика,
теперь прижала его к полу и крепко держала, пока штопор трижды прокрутился в
собачьей груди. Кровь теплым фонтаном вырвалась наружу  и  залила  обе  руки
Хью. Налетчик конвульсивно дернулся и  затих.  Больше  никто  и  никогда  не
услышит его короткое дружелюбное тяфканье, никому не причинявшее вреда.
   Хью поднялся, прислушиваясь к громкому  стуку  собственного  сердца.  Ему
вдруг стало не по себе от того, что он сделал, совсем плохо.  Дурочка  Нетти
или нет, но она была совсем одинока в этом мире, а он уничтожил единственное
существо, скрашивавшее это одиночество, вероятно, единственного Друга.
   Он вытер окровавленные руки о рубашку. На темной  шерстяной  ткани  кровь
была почти не видна. Хью не в силах был отвести взгляд от собаки. Он  сделал
это. Да, он это сделал, знал, что сделал  но  не  мог  поверить.  Как  будто
действовал под гипнозом.
   Внутренний голос, тот самый, который время от  времени  беседовал  с  ним
насчет собраний А. А., внезапно заговорил вновь. "Да, - говорил  он,  сейчас
ты не веришь, но пройдет время и поверишь, помяни  мое  слово.  И  не  вешай
лапшу на уши, будто был под гипнозом. Дудки, ты знал, что делаешь". И зачем.
   Состояние паники охватило Хью. Надо выбираться отсюда. Он пошел к выходу,
с трудом переставляя ноги, и вскрикнул, ударившись о запертую дверь.  Словно
слепой, он нащупывал, дверную ручку и наконец отыскал ее.
   Открыв дверь, он вышел из дома дурочки Нетти. Остановился  на  крыльце  и
диким взором обвел  пространство  вокруг  себя,  ожидая  увидеть  полгорода,
сбежавшегося, чтобы просверлить своим осуждением Хью насквозь,  как  он  сам
только что просверлил грудь несчастной собаки. Но на улице никого  не  было,
только  мальчик  проехал  мимо  на  велосипеде.  Из  корзинки  на  багажнике
велосипеда  торчала   большая   туристическая   сумка-холодильник.   Мальчик
скользнул по Хью равнодушным взглядом и поехал своей  дорогой.  А  когда  он
исчез из виду, тишину нарушал только звон колоколов, доносившийся теперь уже
из Методистской церкви.
   Хью пошел по дорожке, ведущей от дома, и все  время  уговаривал  себя  не
бежать, но шаг сам по себе переходил в рысь по мере приближения к оранжевому
грузовичку. Он рывком распахнул дверь, забрался на сидение и повернул ключ в
замке зажигания. Раз повернул, другой, третий... проклятая машина не  желала
заводиться. Хью пришлось перехватить правую руку левой, чтобы  унять  дрожь.
По лбу стекали и застревали в бровях крупные капли пота.
   Частенько  ему  приходилось  пребывать  в  затруднительном  состоянии,  в
особенности с похмелья, но это было похоже на приступ  какой-нибудь  малярии
или того хлеще.
   Грузовик, наконец, завелся с натужным ревом и выхлопом голубого дыма.
   Нога Хью соскользнула с педали. Грузовик сделал два прыжка от  обочины  и
застрял. Тяжело, со свистом, дыша открытым ртом, Хью снова  завел  машину  и
уехал.
   К тому времени, когда  он  подъехал  к  стоянке,  по-прежнему  пустынной,
словно лунные горы, и пересел в свой старый  "бьюик",  он  начисто  забыл  о
Налетчике и том ужасном деле, которое натворил с помощью штопора. Теперь ему
надо было обдумать другое, гораздо более важное обстоятельство. Пока он ехал
к  стоянке,  в  душу  закралась  совершенно   необоснованная,   но   твердая
уверенность в том, что в его отсутствие в его собственном доме тоже  побывал
некто непрошенный. Побывал и украл лисий хвост.
   Хью мчался домой со скоростью никак не меньшей шестидесяти миль в  час  и
остановился, как вкопанный, дюймах в четырех от своего ветхого, расшатанного
крыльца, заскрежетав гравием, вылетевшим брызгами  из-под  колес,  и  подняв
столб пыли. Выскочив из машины, он помчался к двери, перепрыгивая через  две
ступени. Ворвался, в несколько прыжков добрался до шкафа, распахнул  настежь
дверцу и, поднявшись на цыпочки, стал шарить дрожащей от нетерпения рукой по
верхней полке.
   Ощутив под  пальцами  лишь  шершавую  деревянную  поверхность,  он  издал
полуистерический то ли крик, то ли всхлип. Но тут пальцы  полезли  глубже  и
утонули в пушистом, шелково-шерстяном чуде, и по душе сразу разлились  покой
и умиротворение. Это было.  как  глоток  воды  жаждущему,  как  кусок  хлеба
голодному, как хинин больному  малярией.  Тяжелый  барабанный  бой  в  груди
постепенно стихал. Вытащив лисий хвост из  тайного  убежища,  Хью  присел  к
кухонному столу, разложил сокровище на коленях и  принялся  его  поглаживать
обеими руками. Так он просидел не менее трех часов.
 
7 
 
   Мальчик, которого Хью видел, но  не  узнал,  тот,  что  проехал  мимо  на
велосипеде, был Брайан Раск. Брайану тоже этой ночью приснился сон, и у него
была своя причина выйти из дома с самого утра.
   Во сне он ожидал начала седьмой игры  Чемпионата  Мира  -  того  древнего
чемпионата эпохи Элвиса,  апофеоза  бейсбола:  Проныры  против  Янки.  Сэнди
Куфэкс играл в защите у Проныр. В промежутках между бросками он разговаривал
с Брайаном Раском, стоявшим рядом. Сэнди  Куфэкс  объяснял  то,  что  Брайан
должен сделать. Расставлял все точки над i. Никаких проблем.
   И все же проблема оставалась и состояла в том, что Брайан не желал делать
того, о чем говорил Сэнди.
   Он чувствовал себя полным идиотом, споря с таким асом бейсбола как  Сэнди
Куфэкс, и все же спорил.
   "Вы не понимаете, мистер Куфэкс, - говорил он. -  Я  должен  был  сыграть
шутку с Вильмой Ержик, и я ее сыграл".
   "Ну и что? - спрашивал Сэнди. - На что ты намекаешь, парень?"
   "На то, что дело сделано. Я расплатился. Восемьдесят пять центов  и  один
розыгрыш".
   "Ты уверен, парень? Уверен, что только один розыгрыш? Разве он произносил
такую фразу - всего один розыгрыш?"
   Этого Брайан вспомнить не мог, но чувство, что его прихватили, все  росло
и укреплялось. Даже не прихватили... а попросту поймали. Поймали в  ловушку,
как мышь на кусок сыра.
   "Послушай меня, парень. Уговор..."
   Он внезапно замолчал и тут же произнес  некое  "уууххх",  послав  сложный
высокий мяч.  Мяч  аккуратно  влетел  в  подставленные  рукавицы  кэтчера  с
коротким, отрывистым, словно выстрел, стуком, выбив из рукавиц облако пыли.
   С разрастающимся беспокойством Брайан понял,  что  знает,  уверен:  из-за
маски кэтчера за ним наблюдают синие глаза. И глаза эти принадлежат  мистеру
Гонту.
   Сэнди Куфэкс поймал мяч, переброшенный Гонтом,