ль ее визита, такая  предосторожность  не  была
излишней. Ей не придется волноваться. Тигр заканчивал свою работу не  раньше
часа ночи, а Генри не поднимался раньше того же  часа  дня.  Шторы  на  всех
окнах, как наверху,  так  и  внизу,  были  наглухо  задернуты.  Его  машина,
превосходный образец  "сандерберд"  выпуска  1960  года,  краса  и  гордость
хозяина, стояла на подъездной дороге.
   Майра была одета в джинсы и в одну из синих рабочих  сорочек  мужа.  Полы
сорочки длинным хвостом свисали  чуть  не  до  колен.  Под  этой  просторной
одеждой скрывался пояс, а на нем висели ножны  (Чак  Иванс  коллекционировал
трофеи второй мировой войны; Майра даже не знала, что он прикупил  еще  одну
вещицу в недавно открывшемся магазине) и в ножнах был японский  штык.  Майра
Иванс полчаса назад сняла его со стены в кабинете мужа. Теперь он при каждом
шаге больно бил ее по бедру.
   Ей очень хотелось поскорее закончить с  этим  делом,  чтобы  вернуться  к
фотографии Элвиса. Она выяснила, что когда фотография оказывалась  в  руках,
происходило нечто  особенное.  Нечто  совсем  особенное  -  нереальное,  так
скажем, но Майре это нравилось гораздо больше любой реальности. Действие 1 -
Концерт. Элвис вытаскивает ее на сцену, и они танцуют вместе. Действие II  -
Зеленая комната после концерта. Действие III - В машине. Машину вел один  из
парней, окружавших Элвиса,  родом  из  Мемфиса,  и  Король  даже  не  поднял
перегородку из черного стекла между ними и водителем, прежде чем  приступить
к тем потрясающим штукам, которые он вытворял с Майрой по дороге в аэропорт.
   Действие IV называлось На борту самолета. Все происходило  в  Лизе  Мари,
собственном реактивном самолете Элвиса... в огромной двуспальной кровати  за
перегородкой в кабинете, если уж быть точной до конца. Именно этим действием
Майра наслаждалась вчера вечером и сегодня с утра. Полет на высоте  тридцати
двух тысяч футов на борту Лизы Мари, полет в постели вместе с Элвисом. Майра
не возражала бы  остаться  там  с  ним  навсегда,  но  она  знала,  что  это
невозможно. Цель их полета - Страна Чудес. Стоит им там очутиться, как жизнь
станет еще прекрасней. Но прежде ей нужно выполнить одно небольшое задание.
   Утром, после ухода мужа, она лежала в постели нагая, не считая пояса  для
чулок (Элвис очень настаивал, чтобы она его не снимала), стиснув  фотографию
в руках, постанывая и извиваясь на  простынях.  А  потом  вдруг  двуспальная
кровать исчезла. Затих и монотонный щекочущий рокот  двигателей  Лизы  Мари.
Пропал и запах английской кожи, присущий Элвису.
   Вместо всей этой роскоши появилось лицо мистера  Гонта...  но  только  он
больше не смотрел на нее так, как в магазине. Кожа  на  его  лице  блестела,
будто  покрывшись  испариной  от   внутреннего   жара;   она   дергалась   и
пульсировала, словно под ней было что-то,  пытавшееся  выбраться  наружу.  А
когда он улыбался, его широкие зубы превращались в двойной ряд клыков.
   - Пора, Майра, - сказал мистер Гонт.
   - Я хочу побыть с Элвисом, - захныкала она. - Я  все  сделаю,  только  не
сейчас, прошу вас, только не сейчас.
   - Именно сейчас. Ты обещала и должна  сдержать  обещание.  Ты  пожалеешь,
если не сдержишь его, Майра.
   Она услышала хруст и с ужасом увидела, как по  стеклу  над  лицом  Элвиса
стала расползаться паутина трещин.
   - Нет, - закричала Майра. - Не делайте этого.
   - Я и не делаю, - со смехом отозвался мистер Гонт. - Это делаешь ты сама.
Делаешь тем, что ведешь себя, как глупая  ленивая  потаскуха.  Это  Америка,
Майра, здесь только проститутки работают в постели. В Америке солидные  люди
встают с постели, чтобы  заработать  на  те  вещи,  которые  им  нужны,  или
потерять их навек. Мне кажется, ты это забыла. Конечно, я всегда смогу найти
другого желающего разыграть Генри Бофорта, но что до твоего душещипательного
романа с Элвисом...
   Новая трещина пролегла по стеклу, покрывавшему фотографию Короля. А  лицо
под этим стеклом, с ужасом увидела  Майра,  от  соприкосновения  с  воздухом
стало молниеносно стареть, морщиниться и терять свежесть.
   - Нет! Я все сделаю! Сделаю прямо  сейчас!  Я  уже  встаю,  разве  вы  не
видите? Только прекратите это! Прекратите!
   Майра слетела с постели со скоростью женщины, обнаружившей, что разделяет
ее с гнездом скорпионов.
   - Как только ты закончишь работу,  Майра,  -  пообещал  мистер  Гонт.  Он
разговаривал откуда-то из самой  темной  глубины  ее  сознания.  -  Ты  ведь
знаешь, что надо сделать, правда?
   - Да, знаю. - Майра с отчаянием смотрела на фотографию  -  лицо  человека
старого,  больного,  обрюзгшего  от  излишеств  и  невоздержанности.   Рука,
сжимавшая микрофон, походила на лапу хищной птицы.
   -  Когда  ты  вернешься  домой,  выполнив  задание,  -  продолжал   Гонт,
фотография станет снова прежней. Но постарайся, Майра, чтобы тебя  никто  не
заметил, иначе тебе больше не видать его.
   - Нет, - всхлипывала Майра. - Клянусь.
   И вот теперь, подойдя к дому Генри, она вспомнила свою клятву.
   Огляделась по сторонам - не идет ли кто. Дорога  была  безлюдна  в  обоих
направлениях. Ворона каркала над чьим-то пустым и черным октябрьским полем.
   Больше ни звука. День трепетал  как  живое  существо,  а  земля  казалась
ошеломленной неожиданным назойливым зноем.
   Майра пошла по подъездной дороге к дому, задрав  на  ходу  полу  рубашки,
чтобы проверить на месте ли штык в ножнах. Пот липкими струйками  стекал  по
спине и между грудей в лифчик. Хоть она этого и не знала, и не поверила  бы,
если бы услышала от кого-нибудь, но вдруг, поглощенная деревенской  тишиной,
Майра стала красива. Расплывшееся бессмысленное лицо неожиданно наполнилось,
пусть на мгновение,  глубиной  и  определенностью,  никогда  прежде  ему  не
свойственными. Скулы заострились впервые со времен окончания колледжа, когда
Майра решила, что ее основное предназначение в жизни  съесть  все  на  свете
конфеты, пирожные, пастилу и зефир. Но последние четыре дня она была слишком
занята, изобретая все более изощренные сексуальные утехи  с  Элвисом,  чтобы
думать о еде. Волосы, свисавшие обыкновенно вдоль щек и на  лоб  неопрятными
прядями, теперь  были  стянуты  на  затылке  в  маленький  аккуратный  тугой
хвостик,  открыв  брови.  Вероятно,  потрясенные  столь  непривычно  большой
порцией гормонов и столь  же  неожиданным  ограничением  в  сладостях  после
долгих лет перенасыщения, прыщи,  вулканами  закипавшие  у  нее  на  лице  с
двенадцатилетнего  возраста,  исчезли.  И  открылись  глаза,  как  оказалось
прекрасные - огромные, синие, почти роковые. Эти глаза принадлежали не Майре
Иванс, а дикому зверю, готовому в любой момент напасть.
   Она подошла  к  машине  Генри.  Теперь  на  дороге  уже  появился  объект
маленький   деревенский   грузовичок,   направлявшийся   в   город.    Майра
соскользнула, согнувшись, к капоту и, присев на  корточки,  дождалась,  пока
грузовичок скрылся из виду.  Тогда  она  поднялась.  Из  нагрудного  кармана
сорочки достала листок бумаги. Развернула его, разгладила  и  заправила  под
один из дворников на ветровом стекле машины так, чтобы текст был ясно виден:

   НЕ СМЕЙ МЕНЯ ВЫГОНЯТЬ И ЗАБИРАТЬ КЛЮЧИ ОТ МАШИНЫ, ВОНЮЧАЯ ЖАБА!
 
   Теперь наступил черед штыка.
   Майра снова огляделась, но единственное живое  существо  во  всем  жарком
мире, залитом дневным светом, оказалась ворона,  по  всей  видимости  та  же
самая, которую Майра уже видела. Она пролетела мимо, через  дорогу,  уселась
на крыше телефонной будки и стала внимательно следить за Майрой.
   Майра вытащила штык, сжала его изо всех сил обеими руками, шагнула вперед
и пропорола резину, вонзив штык  по  самую  рукоять  в  переднее  колесо  со
стороны водителя. Лицо ее сморщилось в ожидании грохота, но раздалось  всего
лишь длинное ШШШШШ! - так с  облегчением  может  выдохнуть  здоровый  мужик,
отлив в придорожную канаву. "Т-берд" заметно накренилась на левый бок. Майра
покрутила штык в резине, расширяя дыру (слава Богу, Чак  не  забывал  точить
свои игрушки).
   Когда  разрез  показался  Майре  достаточным,  она  перешла  ко   второму
переднему колесу и проделала с ним то  же  самое.  Она  все  еще  торопилась
поскорее вернуться к своей любимой фотографии, но теперь уже была  довольна,
что пришла сюда. Это занятие тоже вызывало возбуждение, своего рода конечно.
Представляя  себе  лицо  Генри,  когда  он  увидит,  что  случилось  с   его
драгоценной "сандерберд", Майра злорадно хихикала. Бог знает почему,  но  ей
казалось, что когда она снова окажется наедине с Королем на борту Лизы Мари,
ей удастся продемонстрировать ему пару новых любовных приемчиков.
   Она перешла к задним колесам. Штык уже вонзался в резину не так легко, но
Майра работала с воодушевлением и это придавало ей сил.
   Когда работа была окончена и колеса не только проколоты, но  и  сдуты  до
основания,  Майра  отступила  на   несколько   шагов,   чтобы   полюбоваться
результатами своего труда. Тяжело дыша, она мужским движением утерла со  лба
пот тыльной стороной ладони. "Сандерберд" Генри Бофорта оказалась на  добрых
шесть дюймов ближе к земле, чем была до появления Майры.  Машина  сидела  на
ободах, а дорогостоящая резина, на которую Генри не жалел средств, обмякла и
съежилась. Майра осталась довольна плодами своих усилий и  решила,  хотя  ее
никто об этом не просил, нанести последний штрих. Она ткнула острием ножа  в
бок машины и проскребла  вдоль  отполированного  сверкающего  борта  длинную
царапину.
   Штык  издал  отвратительный  скрежещущий  звук  при   соприкосновении   с
металлом, и Майра испуганно оглянулась на дом,  опасаясь,  что  Генри  может
услышать и выглянет из-за занавески и увидит ее.
   Этого не случилось, но Майра понимала, что  пора  сматывать  удочки.  Она
исчерпала весь запас времени, отведенный ей на выполнение задания  и,  кроме
того, в спальне ее дожидался Король. Она торопливо зашагала прочь, запихивая
на ходу штык обратно в ножны и под широкие разлетающиеся полы сорочки  Чака.
Пока она шла, к Мудрому Тигру проехала лишь одна машина, да и та в  обратном
направлении, так что если даже водитель и обратил  на  нее  внимание,  то  в
зеркало заднего вида мог бы разглядеть только ее спину.
   Майра села за руль,  сдернула  резинку,  стягивавшую  волосы  (они  сразу
повисли вдоль щек, как обычно), и поехала обратно в город.  Делала  она  все
перечисленное одной рукой, а вторая была в это время занята подготовительной
работой в низу живота. Майра влетела в дом и помчалась  вверх,  перепрыгивая
через две ступеньки. Фотография лежала на постели, там, где она ее оставила.
Майра скинула туфли, стянула джинсы и бросилась на кровать, сжимая  в  руках
фотографию. Трещины на стекле исчезли; Король снова стал юн и обворожителен.
   То же самое можно было сказать и о Майре, во всяком случае в тот момент.
 
7 
 
   Колокольчик над дверью снова пропел свою серебристую песенку.
   - Здравствуйте, миссис Поттер! - мистер Гонт просиял и сделал  пометку  в
списке. - Я уж боялся, вы про меня забыли.
   - Не забыла, конечно, но думала, что не  смогу  прийти.  -  Линор  Поттер
казалась очень расстроенной. Ее седые волосы,  обычно  тщательно  уложенные,
теперь были стянуты на затылке небрежным узлом. Под глазами чернели круги, а
из-под дорогой твидовой юбки выглядывал край  комбинации.  Глаза  беспокойно
шарили  по  углам  торгового  зала  и  выражение  лица  можно  было  назвать
озлобленно-подозрительным.
   - Вы хотели взглянуть на куклу Хауди Дуди. Кажется, у вас целая коллекция
детских...
   - К сожалению,  я  не  в  состоянии  сегодня  заниматься  такими  делами,
перебила Линор. Супруга самого известного и богатого  адвоката  города,  она
разговаривала решительным, не подразумевающим возражений  тоном.  -  У  меня
совершенно  расстроены  нервы.   Ужасный   день.   Не   просто   плохой,   а
отвратительный.
   Мистер Гонт обошел центральную витринную стойку и оказался совсем рядом с
Линор. Лицо его выражало тревогу и сочувствие.
   - Дорогая моя, что случилось? Вы выглядите совсем неважно.
   - Еще бы! - воскликнула Линор. - Нарушено нормальное состояние моей ауры,
грубо нарушено.  Вместо  голубоватого,  цвета  покоя  и  безмятежности,  мое
биополе  окрасилось  в  кроваво-красный  цвет.  И  все  по  вине   мерзавки,
проживающей в доме напротив. Мерзавки в высшей степени.
   Не дотронувшись до Линор, мистер Гонт изобразил руками нечто  призывающее
к спокойствию.
   - Какую мерзавку вы имеете в виду, миссис Поттер? - спросил он, зная, без
сомнения, о ком идет речь.
   - Бонсэйн, конечно! Бонсэйн! Эту лживую Стефани Бонсэйн! Никогда еще  моя
аура не окрашивалась в темно-красный цвет, мистер  Гонт.  В  розовый  -  да,
пожалуй, и однажды в красный, когда на меня в Оксфорде налетел пьяный, но  в
пурпурный - никогда. Я просто не могу так жить!
   - Конечно, нет, - поддакнул мистер Гонт.  -  Никто  от  вас  этого  и  не
требует.
   Ему наконец удалось встретиться с ее взглядом. Это было непросто, так как
глаза миссис Поттер на задерживались на месте ни на секунду, но  все-таки  в
результате получилось. И  как  только  получилось,  Линор  Поттер  мгновенно
успокоилась. Смотреть в глаза мистера Гонта  было  для  нее  все  равно  что
заглядывать  внутрь  собственной  ауры  во  время  ежедневных  упражнений  и
принятия определенной пищи (стручков гороха и овсянки по большей  части),  а
также попыток заглянуть в самые глубины собственного биополя  во  время  как
минимум часа медитации с утра, сразу после пробуждения, и еще перед тем  как
отойти ко сну. Глаза мистера Гонта были безмятежно-голубыми, как безоблачное
небо.
   - Идите сюда, - сказал он и повел ее к недлинному ряду бархатных кресел с
высокими спинками, где за последнюю неделю  успели  посидеть  многие  жители
Касл Рок. А когда она  опустилась  в  одно  из  них,  он  предложил:  Теперь
расскажите мне все по порядку.
   - Она всегда меня ненавидела, - начала Линор. - Всегда  считала,  что  ее
муж не достиг определенных высот на  фирме  так  быстро,  как  ей  хотелось,
только оттого, что ему мешал мой муж. А настраивала его будто бы я.  У  этой
женщины очень мало извилин, очень большая грудь  и  грязно-серая  аура.  Вам
наверняка известен подобный тип.
   - Безусловно, - тут же согласился мистер Гонт.
   - Но я даже не подозревала, как смертельно она меня ненавидит, вплоть  до
сегодняшнего утра. - Линор Поттер снова начинала нервничать, несмотря на все
усилия Гонта. - Я сегодня встала утром и  увидела,  что  все  мои  цветочные
клумбы  полностью  уничтожены.  Погублены.  Все,  что  вчера  еще  было  так
прекрасно,  сегодня  погибло.  Погибло   то,   что   умиротворяет   ауру   и
уравновешивает биополе. Уничтожено  этой  мерзавкой!  Отъявленной  мерзавкой
Бонсэйн.
   Пальцы Линор сжались в кулаки, спрятав тщательно наманикюренные ногти.
   А кулаки забарабанили по изогнутым подлокотникам кресла.
   - Хризантемы, гладиолусы, астры, георгины... эта мерзавка забралась ночью
в мой сад и вырвала все цветы из земли. разбросала их повсюду!
   Знаете, где я нашла свою декоративную капусту, мистер Гонт?
   - Не знаю - где? - спросил  он,  продолжая  делать  руками  успокаивающие
жесты над ее головой. На самом деле он прекрасно знал, где  была  капуста  и
кто истинный  виновник  трагедии  -  Мелисса  Клаттербак.  Линор  Поттер  не
подозревала в содеянном  Мелиссу  просто  потому,  что  не  знакома  была  с
супругой помощника Клаттербака, впрочем, так же как и сама Мелисса не  знала
Линор, разве что здоровалась при случайной  встрече  на  улице.  Не  было  у
Мелиссы никакой корысти (если  не  считать  удовольствия,  которое  получает
любой смертный, лишая ближнего самого для него дорогого).  Цветы  Линор  она
вырвала с корнем в счет  уплаты  за  великолепный  фарфоровый  сервиз.  Если
докопаться до  основания  содеянного,  то  любой  поступок  может  оказаться
разумным и деловым.
   "Забавным при этом, - думал мистер Гонт, -  но  кто  сказал,  что  работа
обязательно должна быть скучна?".
   - Мои цветы валяются на улице, - вопила Линор. - Посреди Касл Вью! Она не
пощадила ни одного экземпляра, даже редчайших африканских маргариток!
   Все погибло! Все... погибло!
   - Вы видели ее?
   - Мне нет необходимости ее видеть! Она единственная, кто  ненавидит  меня
настолько, чтобы такое натворить. К тому же все клумбы истоптаны ее высокими
каблуками. Я уверена, эта шлюха даже спать ложится в своих туфлях на высоких
каблуках. О, мистер Гонт, -  всхлипнула  Линор.  -  Каждый  раз,  стоит  мне
закрыть глаза, все становится пурпурным. Что мне делать?
   Мистер Гонт молча смотрел ей в глаза до тех пор, пока она не успокоилась.
   - Теперь лучше? - спросил он.
   - Да, - ответила Линор слабым голосом. - Мне кажется,  я  еще  смогу  все
увидеть в голубом цвете.
   - Но вы по-прежнему слишком расстроены, чтобы говорить о покупках.
   - Да.
   - Продолжаете думать о том, что эта мерзавка натворила.
   - Да.
   - Она должна заплатить за это.
   - Да.
   - Если она еще хоть раз такое сделает - заплатит.
   - Да.
   - У меня найдется кое-что подходящее для такого случая, миссис Поттер.
   Посидите минутку и подумайте о чем-нибудь голубом. Я скоро вернусь.
   - Голубом, - эхом откликнулась Линор  словно  во  сне.  Вернувшись,  Гонт
вложил один из автоматических пистолетов, привезенных Тузом из Кэмбриджа,  в
руки Линор. Пистолет был заряжен  и  поблескивал  в  свете  ламп  от  щедрой
смазки.
   Линор  подняла  пистолет  к  глазам.  Смотрела  она  на  него  с  большим
удовольствием и глубоким облегчением.
   - Поймите меня правильно, миссис Поттер. Я никого и никогда не  заставляю
совершать убийство, -  сказал  Гонт.  -  Во  всяком  случае,  без  серьезной
причины. И уж, конечно, не ради погубленных цветов, мы с вами  оба  разумные
люди и понимаем, что причина не слишком  серьезная.  В  конце  концов  цветы
всегда можно посадить другие, и даже лучше прежних. Но ваша аура, биополе  -
ну что, скажите на  милость,  у  вас  -  да  и  у  всех  нас  -  есть  более
драгоценное? - Он горько улыбнулся.
   - Ничего, - сказала Линор и направила дуло пистолета на стену. -  Пифпаф,
пиф-паф, вот тебе мерзавка, проститутка!  Желаю,  чтобы  твой  муж  закончил
карьеру мусорщиком, он этого заслуживает. Вы оба этого заслуживаете.
   - Видите этот маленький рычажок, миссис Поттер?  -  Гонт  указал  длинным
пальцем.
   - Да, вижу.
   - Это предохранитель. Если мерзавка придет снова и  захочет  нанести  вам
очередное оскорбление, нужно его сдвинуть. Понятно?
   - Да, конечно, - сонным голосом подтвердила Линор. - Я все понимаю.
   - Никто вас не станет обвинять, - продолжал Гонт. - Любая  женщина  имеет
право защищать свою собственность. И обязана защищать свою ауру.
   Бонсэйн едва ли придет снова, но если вдруг...
   Он многозначительно посмотрел на Линор.
   - Если придет,  то  в  последний  раз.  -  Она  поднесла  короткий  ствол
пистолета к губам и нежно поцеловала.
   - А теперь положите его к  себе  в  сумочку,  -  посоветовал  Гонт,  -  и
возвращайтесь домой. Судя по тому, что вы о ней знаете, она  именно  в  этот
момент может орудовать в вашем саду. А может быть, и в доме.
   Линор сразу забеспокоилась. Голубая аура снова стала покрываться красными
прожилками. Она встала и положила пистолет  в  сумку.  Мистер  Гонт  от  нее
отвернулся, и тогда ее остановившийся взгляд ожил и Линор часто заморгала.
   - Простите меня, мистер Гонт, но, видимо, я  приду  посмотреть  на  Хауди
Дуди в другой раз.  Думаю,  мне  надо  поскорее  попасть  домой.  Боюсь  эта
мерзавка Бонсэйн может как раз сейчас находиться в  моем  саду  или  даже  в
доме. Судя по тому, что мне о ней известно.
   - Какое ужасное предположение, миссис Поттер!
   - Да. Но частная собственность накладывает определенные обязательства.
   Ее нужно защищать. Надо смотреть правде в глаза, мистер Гонт.  Сколько  я
вам должна за... за... Она почему-то не могла вспомнить, ч