задыхаясь, Фрэнк. Перед  его  мысленным
взором пробегали строчки рассказов Эдгара  Алана  По,  которые  он  читал  в
детстве, повествующие о  погребенных  заживо.  Лицо  постепенно  приобретало
кирпично-красный оттенок. Изогнутая деревянная ножка дивана, продавившая ему
грудь, когда Джордж, сел, становилась с каждой минутой все  тяжелее.  Спинка
дивана придавила плечо и лицо.
   А над ним Джордж Нельсон красочно  и  во  всех  подробностях  повествовал
Фреду Рубину о том, что увидел в доме по  возвращении.  В  конце  концов  он
замолк на секунду, а потом закричал громче прежнего:
   - Мне наплевать, если нельзя об этом говорить по телефону! Как я могу  об
этом думать, когда он убил Тэмми Фея. ЭТА СКОТИНА УБИЛА ТЭММИ ФЕЯ!  Кто  мог
это сделать, Фред? Кто? Ты должен мне помочь!
   Возникла пауза, пока Джордж слушал то, что  ему  говорил  Фред,  и  Фрэнк
почувствовал, что теряет сознание. И тогда он  понял,  что  должен  сделать:
выстрелить автоматическим "лама" сквозь диван. Он может при  этом  не  убить
Джорджа Нельсона, может даже Джорджа Нельсона не поранить, но  уж  наверняка
привлечет внимание Джорджа Нельсона, и тогда, скорее всего,  Джордж  Нельсон
поднимет с дивана свою жирную задницу и Фрэнк не успеет здесь отдать  концы,
расплющив нос о батарею центрального отопления, скрывавшуюся за диваном.
   Фрэнк разжал пальцы, державшие нож, и попытался вытащить  из-за  подтяжек
пистолет. Холодный пот ужаса окатил его, когда он понял, что не в  состоянии
этого сделать. Пальцы судорожно сжимались и разжимались  в  двух  дюймах  от
костяной ручки пистолета. Он прилагал все усилия, чтобы подтянуть  руку,  но
стиснутое диваном и солидным весом  Джорджа  Нельсона  плечо  не  позволяло.
Казалось, оно прочно прибито гвоздями.
   Черные розы - признак надвигающейся асфиксии  -  расцвели  перед  глазами
Фрэнка.
   Откуда-то из далекого далека до него доносились крики  Джорджа  Нельсона,
излагавшего сбою  печальную  повесть  Фреду  Рубину,  по  всей  очевидности,
соратнику по увлечению кокаином.
   - О чем ты говоришь? Я тебе говорю, что надо мной совершено насилие, а ты
советуешь пойти познакомиться с каким-то  парнем  в  конце  улицы.  Меня  не
требуется отвлекать, Фред, мне нужно...
   Он замолчал, поднялся с дивана и пошел в  другой  конец  комнаты.  Собрав
остатки сил, в самом буквальном смысле, Фрэнк отодвинул диван  от  стены  на
несколько дюймов. Не  так  уж  много,  но  достаточно,  чтобы  сделать  пару
восхитительных вздохов.
   - Что он продает? - кричал Джордж Нельсон. - О Господи,  Господи  Иисусе,
что же ты сразу не сказал?!
   И снова пауза. Фрэнк лежал за диваном, как кит на берегу, и тяжело дышал,
надеясь, что голова не взорвется от пульсирующей  боли.  Еще  минута,  и  он
сможет подняться и отстрелить своему "старому другу" Джорджу Нельсону  яйца.
Вот только отдышится. И черные розы перед глазами отцветут. Минутка.
   Максимум две.
   - Ладно, - сказал в трубку Джордж. - Пойду поговорю  с  ним.  Сомневаюсь,
чтобы он был такой чудотворец, как ты говоришь, но на безрыбье и рак рыба.
   Знаешь, я тебе вот что  скажу:  на  самом  деле  мне  глубоко  наплевать,
сговорюсь я с ним или нет. В первую очередь надо отыскать мерзавца,  который
тут у меня все разворотил. Приколочу его к первой попавшейся стене. Понял?
   "Я понял, - подумал  Фрэнк,  -  но  вот  кто  именно  кого  приколотит  к
воображаемой стене - вопрос нерешенный, мой добрый, старый друг".
   - Да, я запомнил его имя! - завопил Джордж  Нельсон  в  трубку.  -  Гонт,
Гонт, Гонт, мать его так.
   Он швырнул трубку, а затем, видимо, и весь аппарат через  комнату,  решил
Фрэнк, услышав звон разбитого стекла.  Несколько  секунд  спустя,  выкрикнув
последние проклятья, Джордж Нельсон вихрем унесся из дома.
   Фыркнул  двигатель  его  "айрок-зета".  Пока  он  давал  задний  ход   по
подъездной дороге, Фрэнк Джуэтт  медленно  отодвинул  диван  еще  дальше  от
стены.
   Взвизгнули тормоза за окном, и "добрый старый друг" Фрэнка испарился.
   Минуту спустя из-за дивана появились две руки и схватились за него. А еще
через минуту между ними возникло лицо Фрэнка - бледное, изможденное; круглые
без оправы очки мистера Уэзерби скособочились на носу, одно стекло  разбито.
Спинка дивана оставила красный вспухший след  на  щеке.  Несколько  комочков
пыли подпрыгивали в редеющих волосах.
   Медленно, словно вздутый труп, поднимающийся со дна реки  и  направляемый
течением к берегу, на лице Фрэнка расползалась  улыбка.  Он  упустил  своего
"старого доброго друга"  на  этот  раз,  но  Джордж  Нельсон  не  собирается
покидать пределы города. Телефонный разговор - лишнее  тому  доказательство.
Фрэнк отыщет его до  конца  дня.  Куда  он  может  деться  в  городе  такого
размера", как Касл Рок?
 
32 
 
   Шон Раск стоял на пороге кухни и взволнованно смотрел на дверь, ведущую в
гараж. Пять минут назад туда ушел его старший брат  (Шон  случайно  заметил,
как он туда входил с улицы, из окна своей спальни). У Брайана в руке  что-то
было. Расстояние слишком велико, чтобы рассмотреть, что именно, но это и  ни
к чему. Он и так знал. Брайан держал бейсбольную карточку, ту самую, которую
тщательно прятал у себя в комнате и никому  не  позволял  на  нее  смотреть.
Брайан не предполагал, что Шон в курсе, но факт  остается  фактом.  Он  даже
знал, кто на ней изображен, так как сегодня вернулся из школы гораздо раньше
Брайана, тайком пробрался в его комнату и подглядел.
   Что в ней такого особенного находил брат, Шон понять  не  мог  -  старая,
потертая, с загнутыми краями. К тому же  игрок  совсем  никчемный  -  питчер
Лос-Анджелесской команды Везунчиков, Сэмми Коберг, известный разве что  тем,
что на один забитый гол пропускал три. Он даже года не провел в  команде.  И
чего Брайан так носится с этим барахлом?
   Этого Шон не знал. Знал он доподлинно только две вещи: во-первых,  Брайан
и в самом деле берег карточку как зеницу ока и, во-вторых, последнюю  неделю
совсем  сбрендил.  Вел  себя,  как  дети-наркоманы,  которых  по  телевизору
показывают. Но ведь Брайан не наркоман... Или?
   Что-то в лице Брайана, когда он шел в гараж, так напугало  Шона,  что  он
решил сказать маме. Что  именно  сказать,  он  не  знал,  но  это  оказалось
несущественным, так как ему вообще не представилось случая поговорить.  Мама
бродила по комнате в купальном халате и в идиотских черных очках,  купленных
в новом магазине., - Мама, Брайан... - Вот и все, что он успел произнести.
   - Уходи, Шон, мама занята.
   - Но, мамочка...
   - Уходи, тебе говорят.
   И прежде, чем он  успел  ретироваться  самостоятельно,  его  бесцеремонно
выставили за дверь спальни. В тот момент, когда мама его  выпихивала,  халат
распахнулся, и Шон заметил, что под ним ничего нет, даже ночной сорочки.
   Она захлопнула за ним дверь и заперла ее.  И  вот  теперь  Шон  стоял  на
пороге кухни и с нетерпением посматривал на дверь гаража, дожидаясь Брайана.
Но Брайан не возвращался.
   Беспокойство постепенно переходило в страх, а затем  в  ужас.  Тогда  Шон
открыл дверь, ведущую в гараж, и,  миновав  короткий  переход,  оказался  на
месте.
   В гараже было темно, очень душно и пахло бензином. В первый момент Шон не
увидел брата и даже решил, что тот улизнул во двор через боковую дверь.
   Но вскоре глаза привыкли к темноте, и Шон приглушенно вскрикнул.
   Брайан сидел у дальней стены. Он  держал  папино  ружье  прикладом  вниз,
стволом - себе в лицо. Одной рукой - ружье, а другой -  проклятую  карточку,
перевернувшую за последнюю неделю всю его жизнь.
   - Брайан! - закричал Шон. - Что ты делаешь?
   - Не подходи, Шон, не подходи, не то плохо будет.
   - Брайан, не надо. - Шон всхлипнул. - Ты меня пугаешь.
   - Я хочу, чтобы ты мне кое-что обещал, - сказал Брайан. Он снял кроссовки
и носки и теперь пытался вставить большой палец  ноги  в  кольцо  спускового
крючка. У Шона в промежности стало мокро и тепло.  Никогда  в  жизни  он  не
испытывал такого страха.
   - Брайан, ну пожалуйста! Пожааалуйста!
   - Ты должен мне обещать, что никогда не пойдешь в новый  магазин,  сказал
Брайан. - Ты меня слышишь?
   Шон сделал шаг в сторону брата. Палец Брайана застыл на крючке.
   - Нет! - завопил и отступил Шон. - То есть ДА! Я хотел сказать, да!
   Увидев, что младший брат вернулся в исходную точку, Брайан слегка опустил
ружье.
   - Обещай!
   - Да! Все, что хочешь! Только не делай этого.  Прошу  тебя...  Не  дразни
меня больше! Брай, пошли, лучше посмотрим по телеку "Трансформаторов". Нет!
   Не трогай ружье! Не хочешь "Трансформаторов"? Давай тогда смотреть Айвэна
Уэпнера! Ты же любишь Айвэна Уэпнера. Всю неделю будем  его  смотреть.  Весь
месяц! И я буду с тобой смотреть! Только не пугай меня, Брай! Прошу тебя.
   Но Брайан Раск, казалось, не слышал. Взгляд  его  затуманился,  выражение
лица стало спокойным, безмятежным.
   - Никогда туда не ходи, Шон. Нужные Вещи - это  гиблое  место.  И  мистер
Гонт - гиблый человек. Знаешь, Шон, он, наверное, вообще не человек.  Обещай
мне, что никогда не купишь ни  одной  вещи,  которые  он  продает.  Они  все
отравленные.
   - Клянусь! - задыхался Шон. - Клянусь мамой!
   - Нет, мамой клясться нельзя. Ее он тоже отравил. Поклянись самим  собой,
Шон. Поклянись своим собственным именем.
   - Клянусь! - кричал маленький мальчик в темном душном гараже и  умоляющим
жестом протягивал руки к своему старшему брату. - Клянусь своим  собственным
именем! А теперь прошу тебя, положи ружье на место, Брай...
   - Я люблю тебя, малыш. - Брайан бросил мимолетный взгляд  на  бейсбольную
карточку. - Сэнди Куфэкс - сволочь! - произнес он твердо и  нажал  спусковой
крючок большим пальцем ноги.
   Страшный, дикий, нечеловеческий крик Шона разорвал тихий полумрак гаража.
33
 
   С легкой улыбкой на губах Лилэнд Гонт стоял  у  окна  своего  магазина  и
смотрел на Мейн Стрит. Звук выстрела, донесшийся со стороны Форд Стрит,  был
едва различим, но слух у мистера Гонта был превосходный.
   Улыбка его стала шире.
   Он снял с витрины  табличку,  на  которой  было  написано  о  встрече  по
предварительной договоренности, и заменил ее новой. Эта сообщала:
 
   ЗАКРЫТО ВПЛОТЬ ДО ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ОБЪЯВЛЕНИЯ
 
   - А теперь повеселимся, - сказал Лилэнд Гонт, ни к кому не обращаясь.
   - Вот так, господа.
 
Глава 18 
 
1 
 
   Обо всем этом Полли Чалмерс ничего не знала. В  то  время  как  Касл  Рок
пожинал первые плоды трудов Лилэнда Гонта, она находилась в конце шоссе ј 3,
в имении старого Кеймбера. Отправилась она туда сразу же после  разговора  с
Аланом.
   "Разговора? - удивлялась  своим  мыслям  Полли.  -  Разве  можно  назвать
разговором то, что она выпалила ему по телефону?".
   "Нет, - возразила себе Полли, - разговором это назвать нельзя. Но ведь он
действовал у меня за спиной, вынюхивал, шпионил! А когда я поставила ему это
в вину, стал врать и увиливать. Он все врал! А такое поведение не  может  не
вызвать вспышки гнева у нормального человека". Что-то внутри  нее  возражало
против  таких  обвинений,  и  если  бы  Полли  прислушалась,  то  возражения
прозвучали бы гораздо тверже и отчетливее, но она слушать не желала.  Никого
не желала слушать, а уж  тем  более  какой-то  жалкий  внутренний  голос.  И
вообще,  она  больше  не  собиралась  думать  о  разговоре  с   Аланом.   Ее
единственным желанием было закончить свои дела на  шоссе  ј  3  и  вернуться
домой. А как только это случится, она примет прохладный душ  и  будет  спать
часов четырнадцать-шестнадцать подряд.
   И все-таки внутреннему голосу удалось ввернуть пару слов.
   - Но, Полли... - нерешительно произнес он, - ...ты подумала...
   Нет, она не подумала. У нее еще будет время подумать, но не сейчас.
   Вместе с мыслями рождается боль  и  обида...  Поэтому  сейчас  она  будет
думать только о деле, больше ни о чем...
   Над  имением  Кеймбера  витала  тайна.  Поговаривали,  что  там   водятся
привидения. Не так давно, несколько лет тому назад, у ворот поместья  умерли
двое - маленький мальчик и шериф Джордж Баннерман.  Неподалеку,  у  подножья
холма, расстались с жизнью еще двое - Гари Первьер и сам Джо Кеймбер.  Полли
остановила машину поблизости от того  места,  где  однажды  имела  несчастье
припарковать свой "форд пинто" женщина по имени Донна Трентон.  Когда  Полли
выходила из машины, азка качнулась на труди.
   С затаенным страхом она оглядела расшатанное полусгнившее  крыльцо  дома,
некрашеные, увитые плющом стены, слепые без стекол глазницы окон.
   Кузнечики распевали в траве  свои  глупые  песенки  под  лучами  знойного
солнца так же, как в те страшные дни, когда Донна Трентон боролась  за  свою
жизнь и за жизнь своего сына.
   "Что я здесь делаю, - подумала Полли. - Что,  во  имя  всего  святого,  я
здесь делаю?".
   Но ответ на этот вопрос она знала, и он не имел ничего  общего  с  Аланом
Пэнгборном, или Келтоном, или Комитетом по социальному обеспечению детей.
   Это маленькое путешествие не имело никакого отношения к любви,  оно  было
связано только с физическими страданиями. Вот и все...  но  и  этого  вполне
достаточно.
   Что-то затаилось в маленькой серебряной безделушке. Что-то живое. И  если
она не выполнит условия сделки с Лилэндом Гонтом, это живое погибнет.
   Полли  сомневалась,  что  будет   в   состоянии   вынести   ту   страшную
всепоглощающую боль, с какой проснулась в воскресенье. Если ей придется  эту
боль пережить вновь, она покончит с собой.
   "И дело  тут  не  в  Алане,  -  думала  Полли,  направляясь  к  амбару  с
болтающимися на петлях воротами и покосившейся  крышей.  -  Он  обещал,  что
пальцем его не тронет".
   - А почему, собственно, тебя это так волнует? -  прошептал  неунимавшийся
внутренний голос.
   Полли это волновало, так как она не желала вредить Алану. Она злилась  на
него - да, безусловно - обиделась насмерть, но не собиралась действовать его
же методами, поступать с ним так, как он поступил  с  ней.  Но  Полли...  ты
подумала... Нет. Нет!
   Она собиралась разыграть Туза Мерилла, и ей было на него наплевать.
   Она даже не была с Тузом знакома, только знала понаслышке. Разыграть надо
Туза, но...
   Но Алан, отправивший в свое время  Туза  в  Шошенк,  тоже  имел  к  этому
отношение. Так подсказывало ей сердце.
   Может ли она отказаться от задуманного? Может ли, если даже пожелает?
   Теперь уже вставал вопрос и о Келтоне. Мистер Гонт  предупредил,  что  не
ручается за сохранение тайны, за то, что  она  не  станет  достоянием  всего
города... Вернее, он на это намекнул. Она  не  может  допустить,  чтобы  это
случилось.
   Разве женщина не имеет права на гордость? Разве не имеет она  права  хотя
бы на такую малость, когда не осталось  больше  ничего  и  это  единственная
монетка, завалявшаяся в кошельке?
   Да, имеет. И еще раз да. И еще раз.
   Мистер  Гонт  предупредил,  что  она  найдет   единственный   необходимый
инструмент в амбаре, и Полли медленным шагом направлялась туда.
   Иди туда, куда тебе назначено  судьбой,  Триша,  говорила  покойная  тетя
Эвви, но иди туда живая, не превращайся в привидение.
   И вот  теперь,  оказавшись  на  пороге  амбара,  двери  которого  висели,
распахнутые настежь, на ржавых петлях, она чувствовала себя привидением.
   Никогда не испытывала такого ощущения, как теперь. Азка качалась на груди
совершенно самостоятельно, по собственной воле. Что-то внутри нее живет.
   Это живое Полли было не по душе, но еще больше ей не хотелось, чтобы  оно
умирало.
   Она выполнит поручение мистера Гонта, порвет с Аланом  Пэнгборном  (глупо
было вообще начинать их отношения, теперь это яснее ясного) и продолжит свою
жизнь в одиночестве. Почему бы нет?  В  конце  концов,  в  этом  нет  ничего
особенного.
 
2 
 
   Лопата стояла именно там,  где  должна  была  по  словам  мистера  Гонта:
прислонившись к стене, в  пыльном  луче  света.  Полли  взялась  за  гладкий
отполированный множеством рук черенок.
   Внезапно ей показалось, что  она  слышит  глухой  стон,  доносившийся  из
затененных углов амбара.  Как  будто  обезумевший  Святой  Бернард,  убивший
верзилу Джорджа Баннермана и послуживший причиной смерти Тэда Трентона,  все
еще обитал здесь, воскресши из мертвых безумнее, чем был  раньше.  По  рукам
Полли пробежали мурашки, и она выскочила  из  амбара.  Во  дворе  тоже  было
невесело, в особенности от  тоскливого  вида  заброшенного  полуразрушенного
дома, но все же лучше, чем в амбаре.
   - Что я здесь делаю? - снова спросила  себя  Полли  и,  услышав  в  ответ
внутренний голос, узнала его: он принадлежал  тете  Эвви.  "Превращаешься  в
привидение, - говорила она. - Вот что ты здесь  делаешь  -  превращаешься  в
привидение". Полли крепко зажмурилась.
   - Перестань, - умоляюще прошептала она. - Прошу тебя, перестань.
   - Правильно, - подсказал голос, который на этот раз  принадлежал  Лилэнду
Гонту. - И потом, что тут такого особенного? Всего-навсего безобидная шутка.
А если она выльется во что-то посерьезнее - скорее всего этого не  случится,
но просто предположим - так что ж? Кто в этом виноват?
   - Алан виноват, - прошептала Полли.  Она  взволнованно  часто  моргала  и
стискивала руки под грудью. - Если бы он сразу  пришел  ко  мне  поговорить,
объясниться, если бы не совал нос в дела, которые его не касаются...
   Первый голос снова пытался вмешаться, но Лилэнд Гонт снова  заставил  его
замолчать.
   - Тоже верно, - сказал он. - То,  что  вы  здесь  делаете,  Полли,  очень
просто: вы расплачиваетесь. Вот что вы делаете, и больше ничего.  Привидения
тут не при чем. Запомните самое простое и замечательное  правило  коммерции:
как только вы за вещь расплатились, она ваша. Вы ведь не ожидали, что  такая
великолепная вещица окажется столь дешевой, не так ли? Но как только  вы  за
нее расплатитесь, она станет целиком вашей. Ну так  как,  будете  тут  целый
день торчать и слушать всякие странные старые голоса, или  займетесь  делом,
ради которого пришли?
   Полли открыла глаза. Азка перестала качаться на груди. Если она и в самом
деле качалась - а Полли  теперь  была  в  этом  не  уверена,  -  то  наконец
успокоилась.  Дом  выглядел  вполне  обыкновенно:   просто   заброшенный   и
запущенный. Зияющие пустотой окна  перестали  походить  на  слепые  глазницы
обычные окна, в которых малолетние озорники повыбивали камнями стекла.  Если
она и слышала какие-то звуки в амбаре - а Полли и  в  этом  теперь  не  была
уверена - то наверняка это скрипели на палящем солнце рассыхающиеся доски.
   Родители ее  умерли.  Маленький  любимый  мальчик  умер.  И  собака,  так
ожесточенно и упрямо остерегавшая этот двор в  течение  трех  дней  и  ночей
одиннадцать лет тому назад, тоже умерла.
   Так что никаких привидений.
   - И я тоже не привидение, - сказала вслух Полли и стала обходить амбар.
 
3 
 
   "Когда вы обойдете амбар, - говорил мистер Гонт, - и окажетесь на  задах,
то  увидите  останки  старого  трейлера".  Так  Полли  и  сделала.   Некогда
серебристого  цвета  "эйр-флоу"  почти  полностью   зарос   одуванчиками   и
запоздалыми подсолнухами.
   Слева от трейлера вы увидите большой плоский камень.  Полли  камень  тоже
легко обнаружила - большой, как плита для мощения двора.
   Сдвиньте камень и  копайте.  Приблизительно  на  глубине  двух  футов  вы
наткнетесь на консервную банку.
   Полли сдвинула камень и принялась копать. Не прошло  и  пяти  минут,  как
острие лопаты звякнуло о жесть. Отложив инструмент,  Полли  стала  выгребать
землю руками, разрывая переплетенные корни  сорняков.  Минуту  спустя  банка
оказалась у нее в руках. Она проржавела, но не сгнила. Этикетка отскочила, и
Полли прочла на ее обратной стороне рецепт приготовления ананасового  пирога
(правда, строчка, перечислявшая ингредиенты, была так запачкана землей,  что
различить ее уже не представлялось возможным.  Она  рассмотрела  только  год
выпуска - 1969). Подцепив ногтем крышку, Полли сорвала ее. Из банки вылетела
струя воз