е и проезжает мимо кого-то, кто идет в другом направлении, а поезд  был
таким длинным, что казалось невероятным, что можно остановиться и даже пойти
обратно. Он все еще слышал бормотание и гудение Его,  злобный  визг,  полный
безумной ненависти. Но когда говорила Черепаха, голос Его становился  пустым
и бессвязным. Черепаха разговаривала в голове Билла, и он  понимал,  однако,
что существует Нечто еще, и это Другое пребывает где-то  далеко,  за  гранью
мира. Это  Другое  Нечто,  возможно,  создало  и  Черепаху,  которая  только
наблюдает, и Оно, которое только пожирает. Это  Другое  является  силой  вне
вселенной, мощью за пределами любой другой мощи, автором всего, что есть.
   Неожиданно до него дошло: Оно хотело выбросить его через  стену  в  конце
вселенной в  какое-то  другое  место,  (что  эта  старая  Черепаха  называла
макровселенной)  где  я  действительно  живу,   где   Оно   существует   как
титаническое сверкающее ядро, которое могло бы быть мельчайшей  песчинкой  в
мозгу Другого; он, наверное, увидит Оно обнаженным,  существом,  не  имеющим
формы, разрушающим свет, и там он мог бы быть либо  полностью  уничтоженным,
либо живущим вечно отраженной ущербной жизнью в сознании  этого  одержимого,
бесформенного, бесконечно голодного существа.
   - Пожалуйста, помогите мне, ради других...
   - Ты должен помочь себе сам, сынок.
   - Но как? Пожалуйста, скажите как?  Как?  КАК?  Наконец  он  добрался  до
огромных задних ног Черепахи, у него было достаточно времени  на  осмотр  ее
грандиозной, древней плоти, он изумлялся ее  тяжелыми  когтями  -  они  были
странного желто-голубого цвета, и он мог видеть в них, как галактики  плывут
друг через Друга.
   - Пожалуйста, ты хорошая, я чувствую и верю, что ты хорошая, и  я  умоляю
тебя.., не сможешь ли ты мне помочь?
   - Ты уже знаешь, есть только Чудь и твои, друзья.
   - Пожалуйста, о, пожалуйста!
   - Сынок, ты вспомнил: "Он стучится ко мне в ящик  почтовый,  говоря,  что
видел привидение снова" ..это все, что я могу сказать тебе,  и  уж  коль  ты
влез в эти космологические дебри, то будь добр, выброси все инструкции.
   Сейчас он понял, что голос Черепахи становится все более  отдаленным.  Он
был вне ее, пулей летя в темноту, которая была глубже самой  глубины.  Голос
Черепахи перекрывался, над ним  возобладало  ликующее  невнятное  бормотание
Существа, которое вытолкнуло его в это черное логовище - голос Паука, Его.
   - Как тебе понравилось снаружи. Мой Маленький Друг? Нравится? Ты  полюбил
это местечко? Поставишь 98 против 100, что это был хороший удар и ты  отсюда
можешь танцевать дальше? Можешь поймать это своими миндалинами и понять, где
право, где лево? Тебе понравилась моя подружка Черепаха? Я  думал,  что  эта
глупая дура давным-давно умерла и ей бы не мешало сделать это, думаешь,  она
сможет тебе помочь? нет, нет, нет, нет, нет, он стучитсяонстучитсяон, нет  -
Прекрати кривляться, времени в  обрез;  давай  поговорим,  пока  еще  можно.
Расскажи мне о себе, Маленький Дружок.., расскажи, как тебе понравился  весь
этот темный холод там снаружи? Ты насладился своим грандиозным  путешествием
в ничто, которое лежит снаружи? Подожди, вот  мы  вырвемся  туда.  Маленький
Дружок! Подожди, ты прорвешься  туда,  где  Я  существую!  Подожди!  Подожди
мертвых огоньков! Ты посмотришь и сойдешь с ума.., но  ты  будешь  жив..,  и
будешь жить внутри них.., внутри Меня...
   Оно заскрипело ядовитым смехом, и Билл услышал, что  голос  Его  начинает
замирать и одновременно разбухать, будто  выходит  из  своих  границ..,  или
бьется в них, стараясь выбраться. Было ли это именно так? Да. Он думал,  что
так. Потому что, когда  голоса  звучали  синхронно,  один  из  них,  тот,  к
которому он несся сейчас, был совершенно незнаком ему. Он говорил  так,  как
не может воспроизвести ни одно человеческое горло или язык.  Это  был  голос
мертвых огоньков, подумал он.
   - Времени в обрез; давай поговорим, пока можно  Этот  человеческий  голос
становился  слабее,  как  радио  Бангорской  станции  слабело,   когда   ваш
автомобиль уезжал на юг.  Яркий  мерцающий  страх  наполнил  его.  Скоро  он
перестанет нормально сознательно общаться с  Ним..,  и  какая-то  часть  его
существа поняла это, по смеху Его, По ЕЕ чуждой радости, что это было именно
то, что Оно хотело. Не  просто  послать  его  туда,  где  Оно  действительно
существовало, а разрушить связь их сознаний. Если это произойдет, он со всей
очевидностью полностью погибнет.  Выйти  из  этой  связи  означало  навсегда
потерять путь к спасению; он хорошо это  понял  из  поведения  родителей  по
отношению к нему после того, как умер Джорджи. Это  был  единственный  урок,
который он извлек из их ледяной холодности.
   Покинуть Его.., и приблизить Его.  Но  покинуть  было  важнее.  Если  Оно
хотело сожрать детей здесь, или поглотить их, или что там Оно с ними делало,
почему Оно не послало их всех сюда? Почему именно его?
   Потому что Оно хотело избавить свою Паучью сущность от него, вот поэтому.
Каким-то образом Паук-Оно и Оно, которое звало его мертвыми огоньками,  были
связаны. Что бы там ни жило в этой темноте, там Оно  было  неуязвимо  только
тогда, когда Оно было в этом месте, а не где-то еще.., но Оно было  также  и
на земле, в Дерри, в физической форме. Каким бы омерзительным Оно ни было  в
Дерри, форма была физическая.., а то, что имело физическую форму, могло быть
убито.
   Билл летел сквозь тьму, скорость все еще нарастала. Почему я  так  хорошо
ощущаю, что все разговоры Его просто блеф, надувательство? Почему это так? И
каким образом это происходит?
   Он понимал, как может быть.., только может быть.
   "Есть только Чудь", - сказала Черепаха. Предположим  это  то,  что  надо.
Предположим, что они проникли глубоко в чей-то другой язык, не физически,  а
умственно, духовно? И  предположим,  что  если  Оно  может  выбросить  Билла
достаточно далеко в логово и достаточно близко к вечной своей  сущности,  то
ритуалу придет конец? Это расколет его, убьет его и выиграет все в одно и то
же время.
   - Ты хорошо соображаешь, сынок, но очень скоро будет слишком поздно.
   Оно испугалось! Испугалось меня! Испугалось нас всех!
   - скольжение, он соскальзывал куда-то, а впереди была  стена,  он  ощущал
ее, ощущал в темноте, стена  на  краю  бесконечности,  а  за  ней  -  другое
измерение, мертвые огоньки...
   - Не говори со мной, сынок, и не говори сам с собой, это  разрывает  твою
свободу, можешь укусить, если хочешь, если  осмелишься,  если  сможешь  быть
смелым, если вынесешь это.., вгрызайся, сынок!
   Билл схватил - не зубами, но как будто зубами своего сознания.
   Повышая голос до полного регистра, изменяя его (изменяя  на  самом  деле,
превращая в голос своего отца, хотя Билл до самой  смерти  не  узнал  этого;
некоторые тайны не раскрываются,  возможно,  это  и  к  лучшему),  на  одном
дыхании он закричал:
   ОН СТУЧИТСЯ КО МНЕ В ЯЩИК ПОЧТОВЫЙ, ГОВОРЯ, ЧТО ВИДЕЛ ПРИВИДЕНИЕ СНОВА, А
СЕЙЧАС ОТПУСТИ МЕНЯ!
   Он почувствовал в своем сознании, что Оно вопит от тщетного нетерпеливого
гнева.., но это также был крик страха и боли.
   Ему никогда не приходилось исполнять чью-либо волю, такого с Ним  никогда
не  случалось,  и  до  самого  последнего  момента  существования   Оно   не
подозревало, что это может случиться.
   Билл чувствовал, что Оно мучается с ним, не  тянет  его,  а  выталкивает,
стараясь избавиться от него.
   ОН СТУЧИТСЯ КО МНЕ В ЯЩИК ПОЧТОВЫЙ, Я СКАЗАЛ! ПРЕКРАТИ  ЭТО!  ВЕРНИ  МЕНЯ
ОБРАТНО! ТЫ ДОЛЖНО! Я ПРИКАЗЫВАЮ! Я ТРЕБУЮ!
   Оно заорало снова, боль стала сильнее - возможно, отчасти потому, что  за
все свое долгое существование Оно  только  причиняло  боль,  питаясь  ею,  и
никогда Само не испытывало на себе.
   Оно все еще пыталось избавиться от него,  слепо  и  упрямо  настаивая  на
своей победе, так как всегда Оно одерживало победу.., но Билл  почувствовал,
что скорость его уменьшается, и гротескный образ пришел ему в  голову:  язык
Оно,  покрытый  живыми  каплями  слюны,  надувается,  как   толстый   валик,
лопающийся, истекающий кровью. Он видел, как  он  сам  цепляется  зубами  за
кончик этого языка,  кусая  и  разрывая  его  время  от  времени,  лицо  его
погружается в сукровицу, которая и есть кровь Его, утопая  в  Его  мертвящем
зловонии, но удерживаясь, удерживаясь каким-то образом, в то время  как  Оно
боролось со слепой болью и яростью, чтобы он снова не стал рвать язык.
   (Чудь, это Чудь, стой, смелее, будь стойким, стой  за  своего  брата,  за
друзей; верь, верь во все вещи, в которые ты когда-то верил, верь, что, если
ты скажешь полисмену, что ты потерялся, он доставит тебя домой в  целости  и
сохранности,  что  есть  Сказка  о  Зубе,   который   живет   в   гигантском
глазурованном замке, и Санта Клаус на Северном полюсе,  который  делает  там
игрушки  с  троллями  и  эльфами,  и  что  Полночный  Капитан   может   быть
реальностью, да, может быть, несмотря на Кальвина  и  старшего  брата  Кисеи
Кларка Карлтона, говорящего, что это все - детский бред; верь, что твои мать
и отец снова тебя любят, что храбрость возможна и слова будут гладко  литься
все время; нет больше неудачников, не нужно съеживаться от страха в земляной
яме и называть ее штабом, не нужно  больше  плакать  в  комнате  Джорджи  от
бессилия и невозможности спасти  его,  верь  в  себя,  верь  в  огонь  этого
желания.) Неожиданно он начал смеяться в темноте, но это был не истерический
смех, а смех изумления.
   О, ЧЕРТ, Я ВЕРЮ ВО ВСЕ ЭТИ ШТУКИ! - кричал он, и это была правда; даже  в
одиннадцать  лет  он  мог  понять,  что  иногда  все  оборачивается  смешной
стороной. Свет мерцал вокруг него. Он  поднял  руки  над  головой  и  поднял
голову и вдруг почувствовал, что какая-то сила  пронизывает  его  с  ног  до
головы.
   Он услышал, что Оно  опять  заорало..,  и  неожиданно  его  стало  тащить
обратно,  на  ту  дорогу,  по  которой  он  пришел.  Он  все  еще   мысленно
представлял, как его зубы вгрызаются в странную  плоть  языка,  сжимаются  в
гримасе старухи-смерти. Он летел сквозь  тьму,  ноги  волочились  следом,  а
шнурки его старых  башмаков  развевались  как  победное  знамя;  ветер  этой
пустоты свистел в его ушах.
   Он пролетел мимо Черепахи и увидел, что та  спрятала  голову  в  панцирь;
голос ее был глухим и искаженным, будто даже панцирь, в  котором  она  жила,
был сам по себе вечностью:
   - Неплохо, сынок, но я бы закончила это сейчас, не давай  Ему  исчезнуть,
энергия имеет свойство рассеиваться, ты знаешь?  знай,  что  то,  что  можно
сделать в одиннадцать лет, может не повториться больше никогда.
   Голос Черепахи слабел, слабел, слабел. Была только мчащаяся темнота..,  а
затем русло циклопического тоннеля.., запах времени и разложения..,  паутина
на  его  лице,  как  гниющая  пряжа  в  логове..,   рассыпающиеся   кирпичи,
запачканные..,  пересечения  времени,  всюду  темнота,  лунные  шары  -  все
исчезло, а Оно вопило и вопило:
   - Отпусти меня, отпусти  меня,  я  никогда  больше  не  вернусь,  больно,
больно! - Он стучится ко мне! - кричал Билл в исступлении.
   Впереди он еще видел огни, но они  становились  слабее,  пока  совсем  не
погасли.., и на  какое-то  мгновение  он  увидел  себя  и  остальных  ребят,
держащихся за руки в одну линию, Эдди с одной стороны, а Ричи с  другой.  Он
видел собственное тело,  осевшее,  голова  опущена,  он  смотрит  на  Паука,
который качается и извивается, как дервиш, его огромные колючие  ноги  сучат
по полу, яд капает с жала. Оно.
   Оно кричит в смертельной агонии.
   Затем он вталкивается в свое тело, как рука в бейсбольную  перчатку.  Эта
сила отрывает его руки от Эдди и Ричи, ставит его на колени,  тянет  его  по
полу до края паутины. Он протягивает руку к одной из нитей паутины, ни о чем
не думая,  и  рука  немедленно  начинает  неметь,  будто  ему  сделали  укол
новокаина. Нить толщиной с телефонный провод.
   - Не трогай ее, Билл! - вскрикнул Бен, и Билл отдернул руку, но на ладони
осталась ссадина, как раз под пальцами. Сразу же потекла кровь; он встал  на
дрожащие ноги и стал смотреть на Паука.
   Оно уползало от них, прокладывая путь в наступающих  сумерках  в  дальнем
конце своей норы. Оно оставляло  лужицы  и  пятна  крови,  когда  проходило,
однако их противостояние прорывало внутренности Его в дюжине, даже  в  сотне
мест.
   - Билл,  паутина!  -  закричал  Майк.  -  Посмотри!  Он  отступил  назад,
вытягивая шею, а нити паутины опускались вниз, падая на пол по  обе  стороны
от него, как тела бледных мясистых змей. Нити немедленно стали терять  форму
и просачивались в трещины в полу. Паутина распадалась на части, освобождаясь
от своих сплетений. Одно из тел  взлетело,  подобно  мухе,  а  потом  упало,
ударившись об пол со звуком разбивающейся тыквы.
   - Паук! - закричал Билл. - Где Оно?
   В голове у него все еще стоял мяукающий и кричащий от боли голос  Его.  И
Билл понял, что Оно исчезло в том самом туннеле, куда был  выброшен  Билл..,
но исчезло ли оно, чтобы вернуться в то место, куда Оно намеревалось послать
Билла.., или спряталось, ожидая их ухода? Чтобы умереть? Или спастись?
   - Господи! Огни! - закричал Ричи. - Огни исчезают! Что  случилось,  Билл?
Где ты был? Мы думали, что ты умер!
   Частично Билл осознавал, что это  неправда:  если  бы  они  действительно
думали, что он умер,  они  бы  убежали,  разбежались  по  одному,  а  Оно  с
легкостью ловило бы их одного за другим. Или правильнее было бы сказать, что
они думали, что он мертв, но верили, что он жив.
   Мы должны убедиться! Если  Оно  умирает  или  возвращается  туда,  откуда
пришло и где находится оставшаяся часть Оно, то это хорошо. А что  если  Оно
только ранено? Если Ему станет лучше? Что...
   Стэн отмахнулся от своих мыслей, как будто выбросил  разбитый  стакан.  В
сумеречном свете Билл увидел, что одна  из  нитей  паутины  коснулась  плеча
Стэна. И прежде чем Билл успел дотянуться до него, Майк рывком  бросился  на
мальчика. Он отбросил  Стэна  от  куска  Паутины,  часть  которой  упала  на
рубашку.
   - Убегайте, - крикнул им Бен. - Убегайте,  она  вся  падает!  Он  схватил
Беверли за руку и стал тянуть ее к маленькой двери,  пока  Стэн  вставал  на
ноги, озираясь вокруг, а потом схватил Эдди. Наверху  разрывалось  в  агонии
паучья паутина, теряя свою страшную симметричность. Тела лениво извивались в
воздухе, как кошмарное ожерелье. Лопнувшие нити падали, как гнилые ступеньки
какой-то странной стремянки. Более прочные нити повисали на камнях, шипя как
коты, теряли форму и уползали.
   Майк Хэнлон пробирался сквозь них, как будто прокладывал путь через линию
противника при игре в футбол в школьной команде, наклонив голову,  уклоняясь
и увертываясь. Ричи догнал его. Невероятно, но Ричи смеялся, хотя волосы его
стояли дыбом, как иглы у дикобраза. Огни меркли, фосфоресцирующие искорки на
стенах уже погасли.
   - Билл! - кричал Майк. - Давай! Бросай все!
   - А что если Оно не умерло? - кричал Билл им. - Мы должны бежать за  Ним,
мы должны убедиться!
   Спутанные клубки паутины опускались как парашюты,  а  когда  они  падали,
раздавался звук, как от разрываемой на части кожи.
   - Оно уже умерло! -  кричал  Эдди,  догоняя  их.  Глаза  его  лихорадочно
горели; дыхание клокотало в груди. Упавшие нити паутины  оставили  множество
шрамов на его гипсовой повязке. - Я слышал Его, Оно умирает, Оно не издавало
бы таких звуков, если бы все было хорошо, Оно умирает, я уверен!
   Руки Ричи появились из темноты, схватили Билла, сжали в  объятиях.  И  он
стал тащить Билла обратно в полном экстазе.
   - Я тоже  слышал  -  Оно  умирает,  Большой  Билл!  Умирает..,  а  ты  не
заикаешься! Совсем не заикаешься. Как ты этого достиг? Как, черт побери?
   Голова у Билла кружилась. Изнеможение охватило его. Он не  помнил,  чтобы
когда-нибудь так уставал.., но в  голове  крутились  слова  Черепахи:  Я  бы
покончила с этим сейчас. Не давай Ему исчезнуть.., то, что ты смог сделать в
одиннадцать лет, может не получиться больше никогда.
   - Но мы должны удостовериться...
   Тени скрывали их руки, и темнота была почти полная. Но прежде  чем  стало
совсем темно, он подумал, что увидел такое же сомнение на лице Беверли..,  и
в глазах Стэна. И пока не исчезли последние проблески света, они  продолжали
слышать мрачные шепчуще-шелестящие звуки непередаваемого распадения на части
паутины Его.

3

Билл в Пустоте (позже)

   - А, вот ты и снова здесь, мой юный  друг!  Но  что  случилось  с  твоими
волосами? Ты лыс как бильярдный  шар!  Печально!  Как  коротка  человеческая
жизнь! Каждая жизнь это короткий памфлет, написанный идиотом! Та-та-та и так
далее - Я все еще Билл Денбро. Ты убило моего брата, и  ты  убило  Взрослого
Стэна и пыталось убить Майка. И я собираюсь сказать тебе что-то: на этот раз
я не остановлюсь, пока работа не будет сделана.
   - Черепаха была тупая, слишком  тупая,  чтобы  лгать.  Она  сказала  тебе
правду.., время просто прошло еще один круг.  Ты  ранил  меня..,  ты  удивил
меня, но больше такого не будет. Я - то, что зовет тебя назад. Это Я.
   - Ты позвало. Хорошо. Но не Ты одно.
   - Твоя подружка Черепаха.., недавно она умерла, старая идиотка  блеванула
внутри своего панциря и захлебнулась до смерти на галактике или двух.  Очень
печально. Ты не думаешь? Но и очень странно, обманчиво, как  в  книге  Рипли
"Хочешь Верь, хочешь не Верь". Я думаю, это случилось как раз  тогда,  когда
ты что-то там написал, ты должен был почувствовать, что она умерла, мой юный
друг.
   - Я не верю этому.
   - О, ты поверишь.., ты увидишь на этот раз, мой юный  друг!  Я  собираюсь
показать тебе все, включая мертвые огоньки.
   Он почувствовал, что голос Его поднимается, рычит и грохочет, наконец  он
почувствовал полный предел ярости Его, и его охватил ужас.  Он  добрался  до
языка сознания Его, концентрируясь, стараясь полностью повторить  напряжение
той детской веры, в то  же  время  понимая  горькую  правду  того,  что  Оно
сказало: в прошлый раз Оно было неподготовлено. На этот раз.., даже если  не
только Оно позвало их, без сомнения Оно их ждало.
   Но еще...
   Он почувствовал свою ярость, чистую и звенящую, глаза застыли  на  глазах
Его. Он ощущал старые шрамы Его, ощущал, что Оно и впрямь ранено и эта  рана
все еще болит.
   И когда Оно швыряло его, когда он почувствовал, как разум покидает  тело,
он сконцентрировал все свое существо на том, чтобы схватить  язык  Оно  ...и
ослабил свою хватку.

4

Ричи

   Остальные  четверо  смотрели,  как  парализованные.   Это   было   точное
повторение того, что случилось тогда, в первый раз. Паук, который, казалось,
схватил Билла и  собирался  пожрать  его,  вдруг  остановился.  Глаза  Билла
сомкнулись с красными глазами Его. Было полное ощущение контакта.., контакта
за пределами их воображения, но они чувствовали, как боролись,  сталкивались
две воли.
   Потом Ричи посмотрел на новую паутину и увидел первое отличие.
   Там были тела, наполовину съеденные, наполовину сгнившие, все было то  же
самое.., но высоко в углу висело другое тело, и Ричи  был  уверен,  что  оно
было свежее, возможно, даже все еще живое. Беверли  не  смотрела  вверх,  ее
глаза были прикованы к Биллу и Пауку, но даже в  том  ужасе,  в  котором  он
пребывал, Ричи увидел сходство между  Беверли  и  той  женщиной  в  паутине.
Волосы длинные рыжие. Глаза открыты, но  остекленели  и  недвижимы.  Струйка
слюны спускалась от губ до подбородка. Она была  привязана  к  главной  нити
паутины легкой паутинной сбруей, обмотавшей ее талию и обе ее руки. Так  она
и болталась полусогнутая, ноги были свободны и обнажены.
   Ричи увидел другое тело, разлагающееся внизу паутины; этого  человека  он
никогда прежде не видел.., но все-таки в глубине сознания он  отметил  почти
бессознательно сходство со  взрослым,  безжалостным  Генри  Бауэрсом.  Кровь
лилась из обоих его глаз, собираясь в лужицу вокруг  рта  и  на  подбородке.
Он