о    грязное,
светонепроницаемое. Он наклонился вперед, почти что загипнотизированный.  Он
наклонился ближе к окну, ближе к темноте подвала, вдыхая  запах  старости  и
упадка, разложения, ближе и ближе к черному, и вероятно прокаженный  схватил
бы его, если бы его астма в этот самый момент не наделала шума. Он  с  силой
сжал  свои  легкие,  его  дыхание  тотчас  же  выдало  знакомый  ненавистный
свистящий звук.
   Он подался  назад,  и  вот  тогда  появилось  лицо.  Его  появление  было
настолько внезапным, пугающим (и в то же самое время  настолько  ожидаемым),
что Эдди не мог бы вскрикнуть, даже если бы у него не было  приступа  астмы.
Глаза были выпученные. Рот открывался со  скрипом.  Это  был  не  бродяга  с
провалившимся носом, но сходство было. Ужасное сходство. И  все-таки..,  эта
вещь не могла быть человеком. Невозможно быть настолько съеденным и остаться
в живых.
   Кожа на лбу была  рассечена.  Белая  кость,  покрытая  мембраной  желтого
слизистого вещества, смотрела через линзу затуманенного  прожектора.  Нос  -
мост из хряща  над  двумя  красными  вспыхивающими  каналами.  Один  глаз  -
ликующая   голубизна.   Другая   глазница    наполнена    массой    губчатой
черно-коричневой  ткани.  Нижняя  губа  прокаженного  отвисла,  как  печень.
Верхней губы у него вообще не было; зубы выступали в злобной ухмылке.
   Оно выпростало руку сквозь разбитое оконное стекло. Оно выпростало другую
руку через грязные остатки  стекла,  разбив  его  на  осколки.  Его  ищущие,
хватающие руки были в болячках. Жучки ползали и сновали туда-сюда.
   Всхлипывая, тяжело дыша, Эдди попятился  назад.  Он  едва  мог  перевести
дыхание. Его сердце  было  вышедшим  из-под  контроля  двигателем  в  груди.
Оказалось,  что  на  прокаженном  изношенные  остатки  какого-то   странного
серебристого костюма. Что-то кучками роилось в его волосах.
   - Как насчет того,  чтобы  трахнуться,  Эдди?  -  проквакало  привидение,
ухмыляясь остатками рта. Оно пропело:
   - Бобби делает это за четверть цента,  он  сделает  это  в  любое  время,
пятнадцать центов за сверхурочную работу. - Он подмигнул:
   -  Это  я,  Эдди,  -  Боб  Грей.  И  теперь,  когда  мы  должным  образом
познакомились... - одна из его рук потянулась к  правому  плечу  Эдди.  Эдди
пронзительно закричал.
   - Все в порядке, - сказал  прокаженный,  и  Эдди,  как  в  страшном  сне,
увидел, что он выползает из  окна.  Костлявый  щит  за  его  шелудивым  лбом
обнажал тонкую деревянную полоску между оконными стеклами. Его руки  скребут
покрытую листьями землю.
   Серебристые плечи его костюма.., костюма.., каким бы он ни был...  начали
пробиваться, протискиваться через  пролом.  Один  видящий  голубой  глаз  не
покидал лица Эдди.
   - Вот я иду, Эдди, все в порядке, - прокрякал он. - Тебе понравится здесь
у нас. Некоторые из твоих друзей - здесь.
   Его рука  снова  потянулась,  и  в  каком-то  уголке  своего  охваченного
паникой,  кричащего  разума  Эдди  вдруг  холодно  понял,  что  если   "это"
дотронется до его обнаженной кожи, он тоже начнет гнить.  Эта  мысль  вывела
его из паралича. Он резко  отступил  назад,  затем  повернулся  и  рванул  к
дальнему концу крыльца. Солнечный свет, проникающий узкими  пыльными  лучами
сквозь трещины между досками крыльца, иногда накладывал полоски на его лицо.
Его голова протолкнулась  сквозь  пыльную  паутину,  которая  осела  на  его
волосах. Он посмотрел назад  через  плечо  и  увидел,  что  прокаженный  уже
наполовину снаружи.
   - Бесполезно бежать, Эдди, - звало это существо.
   Эдди достиг дальнего конца  крыльца.  Там  была  решетчатая  конструкция.
Через нее светило солнце, кладя алмазы света на его щеки и лоб. Он  наклонил
голову и вломился в нее без всякого колебания, вырывая с  криком  рубашку  с
ржавых дешевых гвоздей. Дальше были кусты роз, и Эдди прорывался сквозь них,
спотыкаясь, не чувствуя шипов, которые покрыли мелкими  порезами  его  руки,
щеки, шею.
   Он повернулся и отступил  на  согнутых  ногах,  вытаскивая  аспиратор  из
кармана, включая его. Наверно, все это было иена самом деле?  Он  подумал  о
бомже и его голова.., ну, просто (устроила шоу) показала  ему  фильм,  фильм
ужасов,  наподобие  картин  на  субботних  утренниках,  с  франкенштейном  и
Вольфманом, которые шли у них иногда в "Бижу" или "Джеме",  или  "Аладдине".
Конечно, это так. Он сам себя испугал! Какой болван!
   Он даже готов уже был  посмеяться  над  неподозреваемой  живостью  своего
воображения, но гниющие конечности выпростались из-под крыльца, цепляясь  за
кусты роз с безумной свирепостью, хватая их, срывая их, запечатлевая на  них
бусинки крови.
   Эдди пронзительно закричал.
   Выползал прокаженный. На нем был клоунский  костюм,  он  видел  клоунский
костюм с большими оранжевыми пуговицами впереди. Он  широко  улыбался  Эдди.
Подобие рта  раскрылось,  высунулся  язык.  Эдди  снова  закричал,  но  стук
дизельного двигателя на сортировочной заглушил задыхающийся  крик  мальчика.
Язык прокаженного не просто вывалился изо рта; в нем было  по  меньшей  мере
три фута и он раскатывался по всей длине. Стреловидный кончик  его  стягивал
грязь. Пена, желтая и липкая, разливалась по нему. Он кишел жучками.
   Кусты розы, обнаруживавшие первые признаки, весны, когда Эдди  пробирался
через них, сейчас стали мертвыми и похожими на черное кружево.
   - Сношение, - прошептал прокаженный и нетвердо встал на ноги.
   Эдди побежал к велосипеду. Это была такая же гонка,  как  в  первый  раз,
только  с  оттенком  кошмара:  вы  словно  бы   двигаетесь   с   мучительной
медлительностью, несмотря на отчаянные попытки  бежать  быстрее..,  разве  в
этих случаях вы никогда не чувствовали позади себя  чего-то  нацеленного  на
вас? Не ощущали запах Его смердящего дыхания, как сейчас Эдди ощущал его?
   На  мгновение  Эдди  почувствовал  дикую  надежду:  а   что,   если   это
действительно кошмар? Вот сейчас он проснется в своей  собственной  кровати,
весь в поту, трясущийся, может быть даже в слезах.., но  живой.  Невредимый.
Но он оттолкнул эту  мысль.  Ее  очарование  было  смертоносно,  ее  комфорт
фатален.
   Он не пытался немедленно сесть на свой велосипед; он  бежал,  держась  за
руль и толкая его. Он чувствовал, будто тонет, но не в воде, а внутри  своей
грудной клетки.
   - Сношение, - снова прошептал прокаженный. - Приходи в любое время, Эдди.
Приводи своих друзей.
   Гниющие пальцы прокаженного, казалось, хватали его затылок, но, возможно,
это была всего лишь колышущаяся нить паутины из-под крыльца, уцепившаяся ему
за волосы. Эдди запрыгнул  на  велосипед  и  нажал  на  педали,  не  обращая
внимания на то, что его горло сдавило, не давая никакого  послабления  своей
астме, не оглядываясь назад. Он не оглядывался до тех пор, пока не  оказался
почти что дома, и, конечно, за ним никого не было, когда он в конце концов с
двумя мальчишками пошел играть в парк в мяч.
   Той ночью, лежа прямо, как кочерга, в кровати с одной рукой на аспираторе
и всматриваясь в тени,  он  услышал,  как  прокаженный  шепчет:  "Бесполезно
убегать, Эдди".

8

   - Н-да, - сказал Ричи с уважением. Это было первое, что было  произнесено
между ними с того момента, как Билл Денбро закончил свой рассказ.
   - У тттебя есть еееще оодна ссигарета, Рричи?
   Ричи дал ему последнюю в упаковке, которую  он  выцарапал  полупустой  из
ящика стола своего отца. Он даже дал Биллу прикурить.
   - Тебе это не приснилось, Билл? - вдруг спросил Стэн.
   Билл покачал головой. - Нннет - этто был нне ссон.
   - По-настоящему, - сказал Ричи низким голосом.
   Билл внимательно посмотрел на него. - Чччто?
   - По-настоящему, я сказал, - Ричи посмотрел на него почти обиженно. - Это
по-настоящему случилось. Это было реально. И прежде чем он смог остановиться
-  прежде  чем  он  понял,  что  сделает  это  -  Эдди  вдруг  услышал  себя
рассказывающим историю прокаженного, который выполз из подвала  дома  29  по
Нейболт-стрит. На половине рассказа он начал  тяжело  дышать  и  должен  был
воспользоваться своим аспиратором. А в конце  разразился  горькими  слезами,
его тощее тело сотрясалось.
   Они все смотрели на него тревожно, затем Стэн положил ему руку на  спину.
Билл неуклюже обнял его, а другие глядели в сторону, смущенные.
   - Нничего, Ээдди. Ввсе о'кей.
   - Я тоже видел его, - сказал  внезапно  Бен  Хэнском.  Его  голос  был  и
ровный, и резкий, испуганный.
   Эдди посмотрел вверх, на лице его все  еще  были  слезы,  глаза  красные,
наивные. - Что?
   - Я видел клоуна, - сказал Бен. - Только он был не таким, как ты сказал -
во всяком случае, не таким, когда я видел его. Он не был склизкий. Он был..,
он был сухой. - Бен помедлил, нагнул голову и  посмотрел  на  руки,  которые
безучастно лежали на его слоновьих бедрах.
   - Я думаю, он был мумией.
   - Как в кино? - спросил Эдди.
   - И так и не так, - медленно сказал  Бен.  -  В  кино  он  выглядит,  как
подделка. Он жуткий, но можно сказать, что  это  работа  на  высшем  уровне,
ясно? Все эти бинты, обертки - они выглядят слишком аккуратными, что ли.  Но
этот мужик.., он выглядел, как выглядела бы  настоящая  мумия.  Если  бы  вы
нашли ее внизу, под пирамидой, я имею в виду. Кроме костюма.
   - Какой костюм?
   Бен  посмотрел  на  Эдди.  -  Серебряный  костюм  с  большими  оранжевыми
пуговицами спереди.
   Рот Эдди открылся. Он закрыл его и сказал:
   - Если ты шутишь, скажи. Я все  еще..,  все  еще  вижу  того  мужика  под
крыльцом.
   - Это не шутка, - сказал  Бен  и  начал  рассказывать  свою  историю.  Он
рассказывал ее медленно, начав с добровольного желания помочь миссис  Дуглас
считать и складывать книги и  закончив  своими  собственными  видениями.  Он
говорил медленно, не глядя на  остальных.  Он  говорил  так,  будто  глубоко
стыдился  своего  поведения.  Он  не  поднимал  головы,  пока   история   не
закончилась.
   - Тебе, должно быть, это приснилось, - сказал Ричи  в  конце  концов.  Он
увидел, как Бен вздрогнул, и поспешно прибавил:
   - Не принимай это лично на свой счет Биг Бен, но ты  должен  понять,  что
воздушные шары не могут, вроде, летать против ветра...
   - И портреты не могут мигать, - сказал Бен.
   Ричи  перевел  взгляд  с  Бена  на  Билла,  озадаченный.  Сомневаться   в
правдивости Бена было еще можно, но Билл... Билл был  их  лидером,  они  все
смотрели на него. Никто не говорил об этом вслух - не было необходимости. Но
Билл был человеком идеи, он мог придумать, что делать в  тоскливый,  скучный
день, он помнил игры, которые другие забывали. Они ощущали что-то подкупающе
взрослое в Билле - возможно, это было чувство ответственности, чувство,  что
Билл, если надо, взял бы на себя ответственность. Правда  была  в  том,  что
Ричи верил в историю  Билла,  какой  бы  невероятной  она  ни  казалась.  И,
возможно, не хотел верить Бену.., или Эдди в этом плане.
   - А с тобой ничего такого никогда не происходило, а?  -  спросил  Эдди  у
Ричи.
   Ричи помедлил, начал что-то говорить, покачал  головой,  снова  помедлил,
затем сказал:
   -  Самое  страшное,  что  я  видел  в  последнее  время,  это,  как  Марк
Прендерлист мочится в Маккарон-парке. Мерзейшая штука.
   Бен сказал:
   - А как ты, Стэн?
   - Нет, - сказал Стэн быстро, и посмотрел куда-то в сторону.
   Лицо его было бледно, губы так плотно сжаты, что побелели.
   - Ббббыло чччто-нибудь? - спросил Билл.
   - Нет, я сказал вам! - Стэн поднялся на ноги и подошел к насыпи; руки его
были  в  карманах.  Он  стоял  и  смотрел,  как  вода  проходит   по   верху
первоначальной запруды и скапливается за вторым шлюзом.
   - Давай, давай, Стэнли! - сказал Ричи резким фальцетом. Это был еще  один
из его голосов: голос бабули Грант (Ворчуньи). Когда  Ричи  говорил  голосом
бабули Грант, он обычно поколачивал себя кулаком по пояснице и  похихикивал.
Однако голос его сейчас был больше похож на голос Ричи Тозиера.
   - Давай, Стэнли, расскажи своей бабуле о плааааахом клоуне, и я дам  тебе
печеньице. Ты только скажи...
   - Заткнись! - вдруг закричал  Стэн,  толкнув  Ричи,  который  в  страшном
удивлении отлетел на один-два шага. - Заткнись немедленно!
   - Ладно, хозяин, - сказал Ричи  и  сел.  Он  смотрел  на  Стэна  Уриса  с
недоверием. Яркие пятна вспыхнули на щеках Стэна, но  он  все-таки  выглядел
скорее испуганным, чем сумасшедшим.
   - Ладно, - спокойно сказал Эдди. - Не бери себе в голову, Стэн.
   - Это был не клоун, - сказал Стэн.  Его  глаза  перебегали  с  одного  на
другого, на третьего, на четвертого. Казалось, он борется с самим собой.
   - Ттты ммможешь рррассказать, - сказал  Билл  спокойным  тоном.  -  Ммммы
ррррассказали.
   - Это был не клоун...
   Но тут вмешался развязный пропитой голос мистера Нелла, заставив их  всех
подпрыгнуть, как от выстрела:
   - Иисус Христос на колченогой  колеснице!  Посмотрите  на  эту  кутерьму!
Иисус Христос!

Глава 8

КОМНАТА ДЖОРДЖА И ДОМ НА УЛИЦЕ НЕЙБОЛТ

1

   Ричард Тозиер выключил радио,  из  которого  раздавались  крики  Мадонны,
исполняющей песню "Как девственница". Это была станция  ВЗОН,  рекламирующая
себя как "Стерео-рокер Бангора", причем  делалось  это  как-то  истерически,
слишком  часто.  Ричард  свернул  на  обочину  дороги,  выключил   двигатель
"Мустанга", который ребята Ависа взяли для него  напрокат  в  фирме  "Бангор
Интернэйшнл", и вышел из машины. В  его  ушах  раздавалось  его  собственное
дыхание. Ему представилось видение,  от  которого  у  него  по  спине  пошли
мурашки.
   Он обошел машину, подошел к ней спереди  и  положил  руку  на  капот.  Он
слышал тиканье остывающего двигателя. Вскрикнула сойка, но тут же замолчала.
И треск сверчков. Постоянный треск.
   Это видение уже было. Оно прошло. И вдруг снова он в Дерри. 25 лет спустя
этот дрянной Ричи Тозиер приехал домой. Приехал.
   Вдруг дикая боль как иглами пронзила его глаза, отогнав все его мысли. Он
коротко вскрикнул и поднял руки к лицу. Единственный раз в жизни он  испытал
раньше такую же жуткую боль, когда ресница попала ему под контактную  линзу.
Это случилось в колледже, и тогда боль была только в одном глазу. А теперь -
в обоих.
   Но боль прошла так же внезапно, как началась, он даже не  успел  поднести
руки к лицу.
   Он медленно опустил руки и задумчиво посмотрел  на  дорогу  ј7.  Дорожная
застава осталась позади, в Этна-Хавене.  Почему-то,  он  и  сам  не  понимал
почему, он не хотел попадать на эту заставу, которая еще строилась, когда он
и его семья покинули этот  городишко  и  направились  в  Мидвест.  Нет,  эта
застава, наверное, была раньше, но дорога здесь была другая.
   Поэтому он поехал по дороге ј9 мимо спящих  домов  поселка  Хавен,  потом
свернул на дорогу ј7. День постепенно прояснялся.
   Опять этот знак. Такие знаки стояли на границах  более  чем  600  городов
штата Мэн, но на сей раз этот знак просто пронзил его сердце!

   Графство. Пенобскот.
   Д.
   Е.
   Р.
   Р.
   И.
   МЭН.

   Еще знаки: знак, предупреждающий о лосях,  о  Ротари-клубе,  и,  заключая
троицу, знак, сообщающий о том, что Дерри - это город, в котором "львы" - за
объединенный фонд. А дальше между массивами сосен и елей снова  продолжается
дорога ј7. В дневном свете деревья кажутся голубоватым  сигаретным  дымом  в
непроветренной комнате.
   "Дерри, - думал он. - Дерри, Господи, помоги мне. Дерри. Отгони беды".
   Вот он и на дороге ј7. Еще 5 миль, и будет  ферма  Рулин,  где  его  мать
покупала яйца и овощи. В  7  милях  от  дороги  ј7  -  Витчем-роуд,  которая
обязательно приведет на улицу Витчем - можно  радоваться...  И  где-то  там,
между фермой Рулин и  городом  можно  проехать  к  Бауэрсам  и  к  Хенлонам.
Примерно в миле от этого места - Кендускеаг. И буйная зелень Барренса.
   "Не представляю себе, как я все это увижу, - думал Ричи.  -  Да,  ребята,
это так. По правде говоря, совсем  не  представляю  себе,  как  это  у  меня
получится".
   Всю предыдущую ночь он  провел  в  мечтаниях.  И  всю  дорогу  эти  мечты
продолжались. А теперь он остановился - или его остановили дорожные знаки  -
и понял, что все это не мечты, а реальность.
   Воспоминания шли сплошным потоком, он боялся, что сойдет от них с ума. Он
закусил губу и сложил руки ладонями друг к другу, как будто боялся взлететь.
Ему казалось, будто что-то несет его вперед и вверх. Ему хотелось  заглянуть
в несколько следующих дней.
   Его мысли резко оборвались. На дорогу вышел олень. Он слышал,  как  олень
мягко ступал по гудрону.
   У Ричи перехватило дыхание. Он был  ошеломлен.  Ничего  подобного  он  не
видел на шоссе Родео. Чтобы увидеть такое, нужно было вернуться домой.
   "Это олениха", - весело пронеслось в голове. Она вышла из леса  справа  и
остановилась посередине дороги ј7.  Ее  ноги  стояли  на  прерывистой  белой
линии. Ее темные глаза спокойно смотрели  на  Ричи  Тозиера.  В  глазах  был
интерес, но не страх.
   Он с удивлением взглянул ни нее, подумав, что это, быть  может,  какое-то
предзнаменование или  какие-то  дерьмовые  штучки  мадам  Азонки.  Вдруг  он
совершенно неожиданно вспомнил мистера Нелла, который пришел  к  ним  в  тот
день. Вся их компания пребывала на небесах.
   Глядя на оленя, Ричи глубоко  вздохнул  и  обнаружил,  что  он  с  кем-то
разговаривает. Это был голос ирландского полицейского, одного  их  тех,  кто
был в его репертуаре после того памятного дня. На него что-то накатывалось в
тишине странного утра, что-то, напоминающее шар,  накатывалось,  становилось
больше и громче.
   "Иисус Христос на  колченогой  колеснице!  О  олениха,  девочка,  что  ты
делаешь? Господи! Ты будешь дома прежде, чем я расскажу все отцу Отаггерсу".
   Прежде чем затихло эхо его слов, прежде  чем  первая  ошеломленная  сойка
выругала его за кощунство, олениха вскинула  хвост  как  флаг  примирения  и
исчезла среди елей, как в сигаретном дыму, оставив только  дымящиеся  орешки
как свидетельство того, что даже в свои 37 лет Ричи Тозиер  временами  может
уйти от всего.
   Ричи  начал  смеяться.  Сначала  он  просто  хихикал   -   его   поразила
смехотворность его собственного положения: он стоит утром здесь, в Мэне,  на
расстоянии 3,5 тысяч  миль  от  дома  и  разговаривает  с  оленихой  голосом
ирландского полицейского. Он стал смеяться  громче,  затем  смех  перешел  в
хохот. Потом он замолчал и побрел к своей  машине.  Слезы  катились  по  его
щекам, он мрачно констатировал, что к тому же еще обмочил штаны. Каждый раз,
когда он пытался взять себя в руки, его  взгляд  останавливался  на  оленьих
орешках.
   Сопя и посмеиваясь, он наконец забрался на место водителя и включил мотор
"Мустанга". Мимо проехал грузовик с  химическими  удобрениями  и  обдал  его
ветром. Ричи пропустил его и поехал дальше в  Дерри.  Теперь  он  чувствовал
себя лучше, может, просто оттого, что двигался. Мысли вернулись.
   Он снова стал думать о мистере Нелле и о том дне.  Мистер  Нелл  спросил,
кто придумал эту штуку. Их было пятеро,  он  переводил  глаза  с  одного  на
другого, пока Бен не шагнул вперед. Он был бледен, все его лицо дрожало,  он
не поднимал глаз, он  сдерживал  себя,  чтобы  не  сказать  лишнего.  Бедный
ребенок, вероятно, полагал, что его отправят в Шоушенк на Витчем-стрит,  где
все затоплено канализацией. По крайней мере, так сейчас подумал Ричи. У него
самого было  такое  же  ощущение,  как  у  Бена.  Они  либо  были  скверными
мальчишками, либо  считали  себя  таковыми.  Трусы.  Они  мало  походили  на
телегероев. Так или иначе, это держало их вместе. И так 27 лет.  Иногда  они
выбивали друг друга из седла. Как при игре в домино.
   "Интересно, - думал Ричи, - когда будет поздно повернуть назад? Когда они
со Стэном соберутся и пойдут помогать строить запруду? Когда Билл  рассказал
им, что его брат на фотографии повернул голову и подмигнул?  Может  быть..."
Но для Ричи Тозиера, как ему казалось, игра в, домино  началась,  когда  Бен
Хэнском шагнул вперед и сказал: "Я показал им...

2